Этот безветренный и ясный вечер был просто создан для прогулки. Отели
Вайкики еще не успели перенять дурных обычаев всех отелей Майами-Бич, где
доблестные стражи порядка у зеркальных дверей не впустят вас в ресторан,
если вы не предьявите ключ от снимаемого у них номера, а то еще, чего
доброго, если вы покажетесь не слишком приличной публикой, потащат вас до
ближайшего полисмена на предмет выяснения личности. Нет, на Вайкики вы
по-прежнему можите запросто зайти в любой бар или ресторан и надраться,
сколько позволит ваша выдержка и кошелек. Мы решили заходить во все бары
подряд, пока не остановимся в каком-нибудь особо понравившимя. Такой,
чтобы там был и ром в граненом стакане с ломтиками ананаса на закуску, и
"Кровая Мэри" с венчиком сельдерея, торчащим из бокала.
Начал я издалека, с темы, казавшейся мне вполне безовасной: Багамские
моря и Флоридские пляжи. Она заметно оживилась, глаза ее разгорелись, а
голос, звучавший до того весьма монотонно, теперь звенел и переливался от
заговорщеского шепота к возбужденным возгласам. Маршрут был извилист, но
не бессистемен: коктейль на пробу, прогуливался до следующего бара, снова
коктейль.
Это был долгий, но зато самый верный путь заставить ее немного
растормозиться. Ин вино и в самом деле веритас - при условии, что вы
можете вычленить ее, можете определить, какая именно сторона истины
предлагается вам. Интернешенел Маркет уже закрывался. В ларьке на углу я
купил ей ни на что не похожий цветок, немного орхидею, немного хризантему.
А потом, руководствуясь скорее чутьем, чем знанием, я повел ее,
улыбающуюся и разомлевшую, черех холл и узкие коридорчики Принцез Кайлани
Отель, к маленькому ресторанчику, где оказалась прекрасная китайская
кухня, разрушительная для неба и языка.
С двумя парами палочек мы разыграли желания: обломили две из четырех,
и тянули, кто вытянет короткую. Обе коротких вытянула Гуля, расхохоталась
и сказала, что еще подумает, какие желания загадать. Она так и ела этой
коротенькой парой, а я смотрел на ее маленькие, изящные и в то же время
сильные ручки, ловко управляющиеся с палочками. Ела она с жадностью
голодного зверька, время от времени поглядывая на меня поверх огоньков
свечей, улыбаясь, приговаривая: "М-ммм". Она откидывала время от времени
челку со лба тем же резким движением головы, что и десять лет назад.
Очаровательно.
- Ну, так ты надумала наконей? - поинтересовался я.
Она ловко кинула в рот еще кусочек и положила на тарелку. Опять
встряхнула головой.
- Ты знаешь, Трэв... ладно два, на самом деле мне нужно только
одно... Одно-единственное желание.
И, вдруг вскочив с места, она убежала. Я выждал десять минут, а
потом, оплатив счет, попросил официантку заглянуть в женский туалет. Она
вернулась с известием, что леди будет через две минуты, и чтобы я дождался
в холле. Улыбка официантки при этом была самая что ни на есть медовая. Ох
уж эти влюбленные, было написано у нее на лице.
Я вымерял шагами узкий проход и дожидался Гулю. Мимо меня торопливо
прошла стайка японских туристов - по всей видимости, в ресторан.
Интересно, чем они начищают свои очки, что те так сияют?
Ко мне подошла Гуля, смущенная, с покрасневшим носом и мокрыми
ресницами.
- Первый раз за такое долгое время... - сказала она, еще всхлипывая.
- Ты уж прости меня.
- Да. И о том чудесном, чудесном времени. А теперь я превратилась в
старую сову.
Машин на улицах уже почти не было, и потому обратно нас вез я. Гуля
только показывала мне ярко освещенный зев гаража, занимающего первый
полуподвальный этаж Таура. Когда мы поднимались на экскалаторе, мне
показалось, что я расслышал ее тяжелый вздох сквозь шум машины. На
одинадцатом этаже я придержал дверь, пропуская ее вперед, и бодро
поинтересовался:
- Изыскания продолжим завтра?
Она изучающе посмотрела на меня и резко повернулась на высоких
кабличках.
- Нет. Теперь. Пошло оно все к черту. Гнойники надо вскрывать разом.
Так что я кивнул и закрыл за собой дверь, и еще с минуту мы возились
с множеством цепочек и замков. Студия 1112, что на одинадцатом этаже
Кайлани Таурс грозило все, что угодно кроме взлома.
Я слегка посмеялся над этим, поинтересовавшись, не является ли
случайно лучшая Гулина школьная подруга секретным агентом иностранной
разведки. Гуля спокойно ответила, что все эти замки были поставлены Алисой
после одного случая. Как-то раз ей в дверь позвонил человек и сказал, что
послан владельцем дома сменить фильтр в кондиционере. Алиса впустила его,
после чего в результате короткой борьбы у нее были сломаны два ребра и три
пальца на левой руке, а багровые синяки на шее не сходили больше недели.
Так что с тех пор Алиса предпочитает иметь дверь, как в сейфе.
Больше не буду шутить, подумал я. Однажды я примерно так же попросил
напиться, а в ответ услышал уверение, что если я буду настаивать, то
получу сколько угодно воды, но в физиономию. Так что в сторону это.
- Вот, пожалуйста! Фотоаппарат. Он у меня всегда с собой, с
двенадцати лет. "Кодаколор", как видишь. Пленку проявить можно почти в
любом месте земного шара.
- А это - те двенадцать кадров, да?
- Сколько раз ты...
- Погоди, Гуля. Те три кадра, ну, которые были последними на пленке.
Ты сняла их как обычно, как все предыдущие?
- Д-да... Ну да, конечно.
- Ты смотрела в видоискатель и снимала. Что ты видела в видоискателе?
В подробностях!
- Не кричи на меня! Я видела Джой Хэррис! Наверное, она пробралась на
нос через маленькую кабину, помнишь ее? Она... она лежала на боку,
подперев одной рукой голову, и смотрела прямо вперед. Я еще мельком
подумала, что фигурка у нее славная, не отнимешь. Немного маленькая, но
все на месте. На ней были трисики от бикини, темно-синие или сине-зеленые,
ткань переливалась на солнце. Топ лежал рядом, на люке. Ее светлые волосы
были темнее обычного и, кажется, мокрые - она, наверное, вымыла их, она
была крашенная блондинка, не натуральная.
- Она влезла в кадр целиком?
- С трудом. Я довольно долго старалась вписать ее, здорово отступила
назад. Если бы я во что-нибудь врезалась...
- А ты ничего не задела?
- Нет, успокойся, она не видела меня. Говард дрых без задних ног. Да
и я вышла только глянуть, не сбились ли мы с курса - я не доверяю
автопилоту. У меня на этот случай есть одно приспособление - петля, я ею
закрепляю штурвал. Все было в порядке, и я вышла на палубу, прошла у
левого борта - и вдруг вижу ее. Она лежала ко мне спиной, так что я могла
подобраться поближе. Вот, видишь этот кадр? Люк снят с более близкого
расстояния. А меня не было видно, я стояла за углом большой каюты. У меня
были теперь настоящие доказательства, понимаешь? Я хотела снять ее лицо, и
думала, как бы мне окликнуть ее, чтобы она подскочила и обернулась, а я бы
ее тут же "щелкнула". И тут я заметила при переводе кадра цифры "11", и
поняла, что у меня остался последний. Пока я раздумавыла, как лучше
сделать, она встала и принялась надевать топ. Я тут же спряталясь. А когда
выглянула снова, увидела, что она стоит у самых перил. Вот здесь. Ну я и
сняла ее напоследок. Ее волосы очень красиво развевались по ветру. И тут
она то ли услышала меня, то ли почувствовала, и обернулась, прежде, чем я
успела спрятать фотоаппарат. Я тут же удрала. Что в этом было такого? Это
была моя яхта, мой фотоаппарат и мой несчастный брак. Так что я убежала,
не извиняясь.
- А девять предыдуших кадров на пленке сняла тоже ты?
- Ну да. Это снимки с Санта-Круз, порт, яхты и все такое. Там был
один потрясающий катамаран из Хустона - вот он - самый большой из всех,
какие я видела. Я даже не знала, что такие бывают. Видишь? А на этих двух
Говард... Да, это все с Санта-Круза.
- Ну так и что же дальше с пленкой?
- Я же тебе уже говорила...
- А теперь в подробностях.
- Господи, ты невозможное существо! А, так ты же знаешь об этом. Тем
лучше, тем лучше... Ну, так я сбежала вниз. Ты сам знаешь, когда кончается
пленка, она сматывается на пустую кассету, а наружу остается торчать
маленький засвеченный хвостик. Ты раскрываешь фотоаппарат, вытаскиваешь
кассету с хвостиком и заряжаешь новую пленку. Я так и сделала. А кассету
положила в одно потайное местечко, о нем никто, кроме меня не знает.
- Звучит убедительно.
- Выглядит тоже. Моя музыкальная шкатулка. Ты ее знаешь, та, которую
открываешь, а так кружится маленькая балерина. Тебе кажется, что ты
смотришь прямо на нее, внутрь шкатулки, но на самом деле так только
кажется из-за фокуса с зеркалами. Музыка называется "Вариации на тему
"Лары", и в шкатулке есть специальная кнопочка. Если ее нажать, шкатулку
не закроешь, только сломаешь, так что я всегда узнаю, лазал ли в нее
кто-нибудь без меня. Эту пленку никто, кроме меня не трогал, если ты это
имеешь в виду. Господи, да если бы трогал, все бы тут же встало на свои
места! Когда мы прибыли в Форт-де-Франс, я вынула пленку из шкатулки и не
выпускала ее из рук, пока мне ее не проявили в маленьком салончике.
- И так ты поняла, что девушки на яхте не было.
- Да нет же, Трэв, я ничего не поняла! Я не знаю, чему верить. Когда
я забрала пленку, просмотрела ее и увидела... что ее просто нет на этих
трех кадрах, мне весь мир показался черным. Черным в маленькую сверкающую
крапинку. Наверное, я чуть было не потеряла сознание. У меня и сейчас так
иногда бывает...
- А что с теми голосами, которые ты слышала?
- Ну что, голоса, как голоса. Ну да, я их слышала. Каждый может
слышать голоса. Все сумашедшие время от времени слышат голоса.
- И всегда именно той девушки?
- Да. Джой. Мне ни разу не удалось различить слова. А смех был точно
ее. Вернее, ее и Говарда - они смеялись и болтали. Еще что-нибудь?
- Да нет, пока вполне достаточно.
- Тогда я хочу выпить.
Она ненадолго вышла и вскоре появилась с бокалами в руках. Садясь
рядом со мной на диван, она так взмахнула руками, что расплескала половину
на пол. Заметив это, Гуля хихикнула и бросила в лужу какую-то тряпку. А
секундой спустя помрачнела и выпалила:
- Я знаю, что ты хочешь меня спросить! Да, да, да, черт возьми, этот
сукин сын пытался переехать меня "Ланью".
- Ты думаешь, он тебя видел?
- А почему нет? Было уже не так уж и темно. Я-то видела его
великолепно!
- И ты думаешь, он нарочно вильнул яхтой, чтобы ты слетела за борт?
- Разумеется!
- Но он сбросил тебе спасательный круг.
- Я думаю, у него просто кишка была тонка. Он скинул меня в воду,
потом испугался, ударился в панику и тогда бросил круг. Но пока
разворачивался и шел обратно ко мне, видно, набрался решимости все же
переехать меня, по крайней мере, ободрал мне корпусом колено. А потом
опять испугался в последний момент и бросил мне обрывок каната. Как
подачку.
- Он об этом не упоминал.
- И в самом деле, чего это он.
- Он сказал, что произошло еще кое-что, и что об этом ты расскажешь
мне сама, если захочешь.
- Я же говорю, с винтовкой было тоже самое. Ее давным-давно купил
отец - обороняться от акул, на всякий случай. Она хранилась в аллюминиевом
ящике сбоку от всех инструментов. Там было еще несколько запасных обойм.
Он научил меня обращаться с ней еще когда мы вышли в первый раз, на
"Телепне". Это "Ремингтон-700". Вот только калибр я не помню.
- Может быть, тридцать восьмой?
- Точно! Знаешь, иногда друзья позволяют себе не слишком умные шутки
с оружием, особенно если вы не в порту, где каждый даст за это по шее, а
на собственной яхте в открытом море. Нам была еще примерно неделя пути до
Гонолуну, стоял мертвый штиль, мы делали около шести узлов - самый
экономный режим в смысле горючего, - на автопилоте. Я сидела на крыше,
спиной к корме, сушила волосы на солнышке. БА-А-БАХ! Прямо из ниоткуда! Я
подскочила, обернулась - что ты думаешь, он стоял у меня за спиной, футах
в восьми от меня! В одной руке у него была винтовка, а в другой пара
каких-то пустых жестянок. Физиономия у него была самая ошеломленная. Он
сказал, что просто хотел разрядить ее. Он, мол, не знал, как вытащить
патроны. Во всяком случае, стреляя, он направил ствол вверх, сказал он. Но
я очень хорошо знаю звук выстрела вверх. Да еще при шумящих двигателях. Он
скорее похож на бамм. Или на бух. Но никак не на БА-БАХ. Я до сих пор
плохо слышу этим ухом. Трэв, я уверена, что пуля прошла в нескольких
дюймах от моей головы.
- И как он это воспринял?
- Он был шокирован. Пожалуй, даже слишком шокирован. Он кричал. Он
размахивал руками. Он только собирался попросить меня кинуть эти жестянки
за борт, ничего больше. Я сидела наверху, я бросила бы их дальше, чем он.
Я бы кинула их с носа, а он поймал на корме, их не надо было бы мыть, вот
и все...
- И именно тогда ты решила, что оставишь яхту в первом же порту?
- Нет, не тогда.
- Что-то еще успело произойти за эту неделю?
- Ох, да нет, я не это имела ввиду. Я хочу сказать, я уже почти
решила еще раньше, до винтовки. А может, еще раньше этого моего дурацкого
падения и голосов, и девчонки, которой не было на яхте...
- Я тебя не очень понимаю.
- Нечего тут понимать. Ох, Господи, Трэв, я просто пьяна. Я сама не
знаю, что несу. У меня в глазах двоится. Ты напоил меня.
- Ты хочешь сказать, что не так уж все было хорошо после вашей
свадьбы?
- Слушай, дай мне поспать.
- О'кей, можешь вздремнуть. Я разбужу тебя.
- Я не шучу, я правда хочу спать. Уже ночь. Пожалуйста. А ты пойдешь
к себе, ладно?
- Нет, не ладно, по крайней мере, пока мы не закончим.
- Да что еще осталось заканчивать? Ты уже все из меня выудил.
- Ты сказала: ты должна выяснить кое-что. Давай попытаемся это
сделать вместе.
- Тогда я должна умыться и во что-нибудь переодеться. Ты уже целый
час меня паришь.
- Давай живее.
Она вернулась через десять минут, посвежевшая и причесанная, босиком,
в одном только коротком халате в неимоверно ярких огромных букетах. Видно
было, что она очень устала - и от выпивки, и от затянувшегося вечера, и от
моего допроса. Плюхнувшись на табуретку, она сгорбилась, зажала ладони
между колен, зевнула и проговорила:
- Ей-Богу, Трэв... Правда. Я просто...
- Были у Джой родинки?
- Чего?
- Родинки, родимые пятна, рубцы, какие-нибудь шрамы, словом не
заметила ты у нее каких-нибудь особых примет, когда разглядывала ее в
видоискатель?
- Н-нет.
- Тот смех, который ты слышала. Ты думаешь, они смеялись над тобой?
- Да, именно так я и думаю.
- И тебе никогда не было чертовски хорошо в постели?
- Что-о? Что ты имеешь ввиду? У меня было все в порядке со Скотти.
Можно даже сказать, более чем все в порядке. Куда это вдруг тебя понесло?
Скотти? Ах да, вспомнил я, это тот самый ее сокурсник, который так
равнодушно отнесся к смерти ее отца.
- Но никогда - с Говардом?
Она дотянулась до своего бокала и принялась взбалтывать его
содержимое. Лед уже растаял, но крепости от этого почти не убавилось. Гуля
сделала большой глоток и скривилась. Потом начала рассказывать - сначала
медленно, запинаясь, а потом все увереннее. Доброму старому Дяде Трэвису.
Она хотела, чтобы их брак был совершенством во всех отношениях. А
Говард был всегда стпанным существом. Трэв, ты же сам пытался раскусить
его, ты знаешь. Он был похож на маленький домик с большой парадной дверью
и маленьким черным ходом. С единственной комнатой. Он впускал в дом, и все
казалось прекрасным. Смешки и игры. Никакого давления. Затем ты хотел
узнать его лучше, и шел через черный ход, полагая, что за ним находится
его личная комната, куда пускают не всех. А на самом деле ты вдруг
оказываешся на заднем дворе, и со двора домик выглядел совершенно так же,
как и с фасада. Комната была одна.
- А я - я очень сама по себе. Собственное существо, - заявила она и
допила бокал. Она раскачивалась на табурете, упираясь круглыми коленками в
край дивана, я видел, как шевелились тени под ее резче обозначенными
скулами. Порой ее лицо оказывалось так близко от моего, что я ощущал кожей
ее дыхание. Мы были сейчас по-настоящему близки.
- Загляни в меня, - грустно сказала она.
Передо мной были два огромных печальных глаза, с искорками на дне,
такого глубокого серого цвета, что казались голубыми, с агатово-черными
зрачками. Гуля сморгнула, но в следующую секунду снова смортела прямо в
мои глаза. Сейчас для меня весь мир сфокусировался в глазах этой женщины,
так странно и неотрывно глядящей на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29