Одно было ясно: Тед Левеллен слишком много сил положил на то, чтобы
добыть эти сведения; он не смог бы уничтожить ни страницы из "моего
сновидения" и вообще из своих исследований, даже если бы считал, что они
представляют интерес исключительно для него, а не для всего человечества в
целом.
Я вспомнил еще одну вещь, немаловажную в данном случае. Когда мы,
после того, как сломалась помпа, пока еще оставались все вместе на "Лани",
обсуждали возможные будущие предприятия, Тед излагал нам свои проекты по
памяти, извиняясь, что не может теперь же дать нам взглянуть на записи и
вычерченные планы.
Вывод напрашивался сам собой: он не хотел подвергать риску внезапной
катастрофы с ним или с яхтой даже часть своих записей. С другой стороны,
мы живем во времена ксерокса, IBM, дискет, микрофильмов и прочих
приспособлений, в которых Тед был врядли несведущ. Оборудование, которым
он начинил "Лань", исключало его некомпетентность.
Ладно, может быть он не хотел держать свои записки на борту яхты в
подлиннике ли, в дубликате ли, именно из-за того, что не исключал
возможности ограбления, обмана или вымогательства.
Устраивая Гуле обеспеченное будущее, он непременно должен был
посоветоваться с Лоутоном Хиспом и Томом Коллайром. Он, вероятно, объяснил
им, чего хочет, а они соответственно должны были предложить ему несколько
вариантов, исходя из свих знаний и профессионального опыта. Я, правда,
плохо себе представлял, как можно умудриться обсуждать проект завещания на
сумму более миллиона долларов, ни объясняя, откуда взялось такое состояние
у профессора университета. Ага, вдруг вспомнил я, после смерти Левеллена
его бумагами и завещанием занимался Майер, и он упоминал, что налоговая
инспекция четыре года подряд предпринимала проверки его банковского счета.
Банк вел все финансовые дела Левеллена, Майер говорил об этом с
представителем банка. Так что весьма возможно, что Хисп был достаточно
посвящен в дела Теда, раз он работал с легализацией поступлений и
подготавливал бумаги к отчетам.
Гипотетическое судилище - Мак-Ги против Мак-Ги. Весьма несправедливо,
сэр, требовать, что если человек ухитряется сделать себе состояние на
поприще, подвизаться на котором берется один из десяти тысяч, и то подчас
не дальше мечтаний, так вот, сэр, нечестно требовать, чтобы этот человек,
профессор Левеллен, неприменно давал своему банкиру отчет об успешности
очередного предприятия. Во всяком случае, никто не будет утруждать себя
открытием банковского счета, если не ожидает вскоре больших денежных
поступлений.
Да. Это справедливое предположение. В простейшей форме это могло бы
выглядеть так: профессор Левеллен сообщает мистеру Лоутону Хиспу: "Я кладу
в ваш банк деньги, я знаю, откуда взять еще, и неприменно возьму их
оттуда".
Хисп, видимо, верил ему. Защита была делом техники. А вот интересно,
много ли знал Том Коллайр?
Новое поле вопросов для вызванного свидетеля.
- Вы и ваш друг обыскивали "Лань" сразу после того, как услышали, что
Тед Левеллен убит?
- Да, сэр.
- И ничего не нашли?
- Совсем ничего. Хотя честно пытались.
- Кто-нибудь еще обыскивал яхту?
- Гуля и Говард Бриндль.
- Можете вы назвать кого-нибудь еще?
- Не совсем.
- Невнятный ответ.
- Я хочу сказать, что у меня есть косвенные сведения, что мистер Хисп
или кто-нибудь еще из банка приходили и осматривали "Лань". Как я понимаю,
они составили опись для уточнения завещания и переписали все, что не было
намертво привинчено. Кажется, это заняло целый день. Я не знаю, можно ли
это назвать обыском.
- Являлись ли, по вашим сведениям, банк и мистер Коллайр
душеприказчиками покойного?
- Майер говорил мне, что да. И Гуля говорила тоже самое.
- Теперь, мистер Мак-Ги, я хочу задать вам вопрос, ответ на который
должен подсказать вам ваш жизненный опыт. Я имею в виду ваше личное
впечатление. Давайте предположим, что существовал некий предмет или
вместилище нескольких предметов, которые имели огромную потенциальную
стоимость для единственной наследницы, указанной в последней воли
профессора Теда Левеллена. Давайте предположим, что этот предмет или
несколько предметов были утрачены к моменту смерти и наследнице до сих пор
неизвестно их местонахождение, и подобные вопросы были заданы мистеру
Хиспу и мистеру Коллайру. Предположим, что мистер Хисп и мистер Коллайр
знали о существовании этого предмета или предметов, и предположим, что оба
они имели веские причины верить сведениям об огромной потенциальной
стоимости указанного предмета или предметов, и, зная, что этот предмет или
предметы не были прямо упомянуты в завещании во избежание, скажем,
налогообложения, можете ли вы, сэр, основываясь на вашем личном опыте и
наблюдениях, полагать, что мистер Хисп и мистер Коллайр действовали в
соответствии с той последовательностью предположений и фактов, которые я
изложил вам сейчас?
- Мысль интересная.
- Свидетель, отвечайте на вопрос. Затем суд попросит свидетеля
обосновать свой ответ.
- Благодарю, ваша честь. Нет. Они действовали совсем не так, как
должны были бы. Мне кажется, что как душеприказчики они должны были бы
перевернуть и прочесать абсолютно все, чтобы найти исследовательский
дневник профессора Левеллена и прилагающие к нему бумаги. Но по косвенным,
совсем косвенным и совсем-совсем косвенным сведениям и впечатлениям, мне
кажется, что они отнеслись к этому, мягко говоря, легкомысленно.
Существовал трастовый счет и существовало нечто помимо трастового счета;
для соблюдения всех формальностей, не более, были произведены
поверхностные поиски того, что существовало помимо трастового счета; был
отчислен налог с того, что было на трастовом счету; дело о завещании было
закрыто. Оба они должны были знать, что Гуля чрезвычайно заинтересована в
получении бумаг своего отца, но никаких действий, похожих на настоящие,
тщательные поиски, предпринято не было.
- Ваша честь, может ли истец попросить свидетеля сделать
предположение?
- Да, продолжайте, господин прокурор. Если защита не возражает,
можете спрашивать.
- Мистер Мак-Ги, вы настаиваете на том, что действия мистера Хиспа и
мистера Коллайра как душеприказчиков не соответствуют предположениям,
изложенным мною выше. Можете ли вы теперь сообщить суду, опираясь на ваши
предположения и жизненный опыт, могло бы объяснить целесообразность
действий мистера Хиспа и мистера Коллайра?
- Возражаю, ваша честь! Свидетель не обязан...
- Господин адвокат, принимая во внимание, что это предварительное
слушание основывается почти исключительно на впечатлениях и
предположениях, я могу позволить некоторую вольность в опросе свидетелей,
что, конечно же, было бы недопустимо, если бы слушание было закрытым
разбирательством. Протест отклоняется. Отвечайте на вопрос, мистер Мак-Ги.
- Ну что, можно предположить, что если бы они знали, где находится
этот, как вы его назвали, предмет, или если бы Тед доверил его одному из
них еще до того, как угодил под трейлер, тогда можно сказать, что они
действовали бы логично, если бы вели себя так, как в итоге себя и вели.
Тогда это было бы вполне обоснованно.
- У защиты есть дополнительные вопросы к свидетелю?
- Благодарю, ваша честь. Мистер Мак-Ги, прошу прощения, но мне
хотелось бы задать вам еще несколько вопросов на эту тему.
- Вперед, господин адвокат.
- Является ли обоснованным предположение, что человек с незапятнанной
репутацией, Вице-президент и член правления трастового отделения банка,
согласился бы обманным путем лишить юную леди, оставшуюся без поддержки и
помощи, солидной части ее законного наследства?
- Не знаю, насколько оно может быть обоснованно...
- Просто ответьте на вопрос.
- Да.
- Вы полагаете, это обоснованное предположение?
- Но ведь это случалось и раньше, не так ли? Во все времена, в любых
странах. Так что это могло случиться.
- И вы утверждаете, что случилось именно это?
- Нет. Я не знаю, что случилось и ничего не могу утверждать. Может
быть, у них было что-то вроде договора с Тедом. Может быть, они в
соответствие с ранее высказанной волей покойного, не сочли возможным
сообщить об этом Гуле. Может быть, они и в самом деле не купились на
сказку о подробной карте острова сокровищ. Все, что я знаю, это то, что
они не вели себя как люди, знающие, что пропало нечто действительно
ценное. Это все, что я могу утверждать.
- Возвращаясь к предыдущему вашему заявлению. Вы сказали "дневник и
прилагающие к нему бумаги". Вы настаиваете на том, что вы убеждены в
наличии более чем одной тетради этих документов?
- По крайней мере, этого бы следовало ожидать.
- Не могли бы вы сообщить суду, почему бы этого следовало ожидать?
- Потому что моу друг Тед Левеллен был апофигеем.
- Кем, простите?
- Господин адвокат, свидетель употребляет жаргонное словечко,
опрпеделяющее человека крайне педантичного и скурпулезного в отношении
даже самых мельчайших деталей, до такой степени, что это можно счесть
придурью.
- А-а... Благодарю вас, ваша честь. Не может ли свидетель хотя бы
примерно предположить, сколько было копий - если они были - разыскиваемых
документов и где в таком случае они могли бы находиться?
- Нет, не могу даже примерно.

Контора Менсфилда Холла помещалась в одном из старых зданий Нижнего
Города. На первом этаже дома находились банк, брокерская контора,
авиакассы и небольшой магазинчик. Остальные одиннадцать этажей были
оккупированны законниками. Кабинет мистера Холла находился в самом центре,
на шестом этаже в конце коридора. Надо признать, это был ловкий и неглупый
выбор. Человек, попавший сюда с улицы, не мог отделаться от впечатления
пчелинного улья: туда-сюда сновали озабоченные клерки, из кабинетов
доносились сдержанное жужжание, а Холл восседал в самой сердцевине улья,
как пчела-царица, за миссивной дверью с большой сияющей медной табличкой.
Старые здания как привило имеют высокие потолки. И окна с дробленными
рамами, которые можно открыть. Толстые стены, создающие недурную
звукоизоляцию. И деревянные панели, которые и в самом деле деревянные, а
не из тонкой, как ноготь, фанеры, неумело раскрашенной под карельскую
березу.
Я нажал на ручку двери с медной табличкой в пять минут пятого.
Женщина за секретарским столом очень напоминала миссис Арчи Бункер, пока
не открыла рот. Явственный британский акцент. Меня уже ожидают. Одну
секунду. Она проскользнула за дверь, двумя секундами спустя выскочила,
широко открыв передо мной дверь. Приглашение войти, понял я. Я вошел, и
дверь закрылась за мной без всякого моего участия. Ее кабинет был очень
светлым. Его - огромным и темным, с наглухо зашторенными окнами, с
электрическим освещением. Книги в кожанных переплетах и кресла с кожанной
обивкой. Блики на розовом и красном дереве.
Сам он оказался маленьким кругловатым человечком с густой седой
шевелюрой и густыми седыми усами. И шевелюра и усы выглядели весьма
ухоженными. У него было румяное лицо, нос картошкой, голубые, с белесыми
ресницами глаза навыкате. Завидев меня, он вскочил из-за стола и
устремился мне навстречу, выражая крайнюю сердечность. У него был рост и
пропорции среднего двенадцатилетнего мальчишки. На нем был хорошо сидящий
твидовый костюм, безукоризненно чистое белье, маленький галстук "в
горошек", белые крапинки на светло-голубом фоне, что превосходно
сочеталось с цветом его глаз.
Усадив меня в глубокое кожанное кресло, он вернулся за свой стол, и
тут я вдруг заметил, что его черное кожанное кресло стоит на чем-то вроде
возвышения. Хотел ли он таким образом несколько возвыситься в глазах
посетителей или ему так было просто удобнее, но ему явно не следовало в
таком случае выходить из-за стола. Хотя сам он наверняка знает об этом,
так что вероятнее, что ему просто так удобнее.
Каждому человеку свойственно слово-заполнитель пауз в разговорной
речи, которое он часто вставляет не только в паузы, но и в самые
неожиданные места фраз. Наиболее употребимы слова "значит", "так сказать",
"кажется" и тому подобные. Иногда это звучит как "э-э..." или "мм-м".
Слово-заполнитель Холла было "как бы это".
- О, мистер Мак-Ги, после нашего телефонного разговора я
действительно... действительно хотел... как бы это... перехватить вас,
прежде чем вы станете утруждать себя приездом в мой офис. Мы теряем в
жизни слишком многое, поддаваясь первому порыву.
- Мистер Хейс хотел, чтобы я обсудил с вами условия паев в расходах.
Он беспокоится, что не сможет в достаточной степени контролировать
ситуацию.
- Боюсь, в этом пункте мой клиент слишком... как бы это...
педантичен. Сразу после вашего звонка я снесся с моими патронами насчет
возможной гибкости из изначальных условий, так что я теперь могу изложить
вам приемливые границы субсидий. Я, разумеется, уже имел предварительный
разговор с мистером Хейсом. Они... как бы это... скорее склонны пойти на
разумный компромисс, оставить, так сказать дверь открытой. Но в то же
время они полагают, что некоторые другие аспекты потребуют таких
неоправданных усилий и наблюдений, что, может быть, будет лучше... как бы
это... отложить финансирование до тех пор, пока не подвернется другое
дело, более для них подходящее. Они сожалеют и приносят извинения за все
неудобства, причиненные ими мистеру Хейсу или вам.
- Мистер Хейс будет весьма разочарован.
- Да неужели! Простите. А мне показалось, что его не заинтересовало
это предложение, во всяком случае, не слишком.
- Просто он очень осторожный человек.
- Что ж, этот мир и впрямь учит нас быть осторожнее, и что ни год,
все больше и больше.
- Мистер Холл, вы не могли бы мне сообщить, когда ваши клиенты
предполагают возобновить сотрудничество?
- Они мне не сказали. А излагать вам не более чем догадки было бы
невежливо.
- Ну, может быть вы все же могли бы определить по тону, каким это
было сказано, или по выражениям, когда приблизительно это может быть -
через два месяца, через два года...
- Ну, может быть, я и мог бы сообщить вам некие... как бы это...
полезные выводы, мистер Мак-Ги, если бы у меня была с ними прямая связь.
Но они действуют через представителя.
- Кто же это?
- Некто, кому они вполне доверяют и оставили твердые указания по всем
вопросам, я полагаю.
Он выражался, как человек, исполненный множества добродетелей. Если
вы уже общались с одним-двумя ему подобными, вы всегда сможите
впоследствии узнать эту породу. Они бесстрастны, постоянны, дружелюбны.
Профессиональные дельцы. Никто и никогда не способен вывести их из себя.
Они совершенно равнодушны к лести, подкупу, шантажу и угрозам. Они во всех
случаях сохраняют олимпийское спокойствие, свойственное в той же степени
только истиным мастерам покера. У них не бывает иного настроения, кроме
спокойной и дружелюбной готовности во всем соблюсти свои интересы. Они не
морщатся, не зевают и не чешутся. Они способны сидеть за своим столом
напротив вас и улыбаться в течение тридцати шести или сорока восьми часов,
изображая на лице внимание и озабоченность, пока наконец вы не озвереете
от этой пытки, проклянете все на свете и не согласитесь со всеми их
требованиями, изложенными вам, сэр, еще в самом начале.
Мне следовало просто поблагодарить его, подняться и уйти. Но, как
говорят англичане, и кошка может посмотреть на короля, не так ли?
- С другой стороны, мистер Хейс, пожалуй, вздохнет с некоторым
облегчением. - Я сделал паузу, но никаких замечаний не последовало. Он
просто сидел и смотрел на меня, не мигая, ожидая продолжения. - Его очень
беспокоила одна небольшая деталь. Он говорил мне, что весьма удивлен
желанием владельца документов иметь не более чем пятьдесят процентов в
общей сумме чистого дохода - в случае обнаружения клада. Это заставило его
думать, нет ли некоторых неувязок в законности и действительном праве на
эти документы у вашего патрона.
Он посмотрел на меня с уважением.
- Несколько... как бы это... деликатно сказать, сэр. Вопрос
собственности на документы, добытые путем разбора старинных летописей,
действительно весьма спорен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29