Более того, вы просто не сможете встать, а если вас
все-таки поднимут, не удержите равновесия ни секунды, если только не
будете семенить вперед, поддерживаемые кем-нибудь за шиворот. И знание или
незнание хитрых узлов здесь не причем. А связал я его за тридцать секунд,
если не считать тех двух минут, которые мне понадобилось на то, чтобы
разыскать в темноте веревку. Довершив эту работу, я начал искать
подходящее место. У меня было такое ощущение, что я видел какую-то дорогу
вдоль берега, расходящуюся вправо и влево сразу за мостом.
Все верно, дорога там была. Я медленно выехал на нее. Она оказалась
довольно-таки разбитой, но не только настолько, чтобы нельзя было проехать
- декабрь в этом году выдался на редкость сухой. Я свернул на восток,
параллельно хай-вею, который можно было угадать по цепочкам огней в миле
от меня. Я уже начал беспокоиться, разыщу ли здесь подходящее для моих
целей место, как передо мной вдруг выросла обветшая изгородь с остатками
ворот. Дорога перед ними расширялась ровно настолько, чтобы можно было
свободно развернуться. Я вышел из машины и огляделся, а потом отъехал еще
на две сотни ярдов.
Коллайра я выволок на край сиденья и, подставив плечо под его живот,
взвалил эту тушу на себя. По некоторым признакам я догадался, что он уже
давным давно пришел в себя и просто притворяется, расслабившись, не зная
еще, какую линию поведения избрать, поскольку его объемистый зад торчал
прямо над ухом, я пару раз, как бы ненароком, прихватил его за яйца,
притворяясь, что он сползает у меня с плеча. Полагаю, мы были в расчете.
Подсвечивая себе фонариком, я направился к видневшимся невдалеке
зарослям кустарника и остановился на небольшой полянке, вернее, маленьком
песчаном холме, поросшем травой. Может быть, его нанесло морское течение
еще в те давние времена, когда над Флоридой плескались волны, а все
человечьи безобразия предполагались в весьма отдаленном будущем.
Желая напустить на Коллайра страху побольше, я старался не пыхтеть и
не охать под ним, и вообще изобразить дело так, словно мне нипочем
протащить такого верзилу двести с лишним шагов и даже не запыхаться. Дойдя
до места, я просто кинул его с плеча, не утруждаясь аккуратной выгрузкой.
Этот симулянт сдавленно охнул, когда приземлился, но потом замер и затих,
выжидая, что будет дальше. Я только усмехнулся.
Коллайр остался лежать в темноте, а я вернулся к машине и вынул из
ящика с инструментами, во-первых, заступ со складной ручкой, а во-вторых,
пару трубок дневного света. Тех, которые работают на химии, а не на
электричестве. У меня всегда есть парочка на "Молнии" или в машине. После
того, как состав активизирован, вы имеете по меньшей мере три часа
великолепного ровного освещения, немного синеватого, как от гнилушки, но
пусть это беспокоит бедного Коллайра, а не меня.
Он уже лежал на боку и, держу пари, напряженно следил за мной. А я
зажег лампы и поставил их вертикально футах в десяти друг от друга. Между
ними я выдрал траву, чтобы наметить приблизительную территорию и принялся
копать. Это оказалось гораздо легче, чем я ожидал. Сняв верхний слой земли
с песком, я вошел в ритм и даже начал получать какое-то удовольствие от
работы. Время от времени взглядывая на Коллайра, я по крохотной искре
света, отражающегося в его глазах, знал, что он, не отрываясь, следит за
моими действиями.
У меня получалась довольно просторная прямоугольная яма - шесть футов
в длину и три в ширину. То есть я полагал, что Коллайру будет в ней
просторно. По части удобств за мной никогда не пропадет. Я уже начал
уставать, а ноющие ладони говорили мне, что наутро на них будут волдыри с
непривычки, но я не останавливался, пока не выкопал яму по пояс глубиной.
На самом деле, настоящей могиле должно бы быть и поглубже, но мое внимание
привлек тихий звук, то ли шорох, то ли плеск, прямо у меня под ногами. Я
осветил дно могилы фонариком и увидел, что сквозь песок начинает
просачиваться вода. Удачное я выбрал место. Кончив копать, я воткнул
заступ в землю, а сам сел рядом, над ямой, свесив ноги вниз и застирая
затекшие руки и плечи. Отдохнув, я пошел к Коллайру. Я подкатил его
поближе к свету - не только для того, чтобы было видно мне, но и для того,
чтобы было видно ему - и принялся изучать содержимое его карманов. Прежде
всего я извлек бумажник. Уютно усевшись по-турецки рядом с одной из ламп,
я разложил на коленях все, что мне удалось оттуда извлечь.
Сам бумажник тоже был весьма недурен: тисненой кожи, с золотыми
углами и инициалами. Но содержимое превзошло все мои ожидания.
Кредитная карточка Американ Экспресс. Куча визиток. Членский билет
Атлантик-Клуба и многих других, судя по названиям, аналогичных. Три
пятидесятки, четыре двадцатки, пара десяток и пара однодолларовых бумажек.
Я порылся еще и из потайного отделения извлек две пятисотенную и
стодолларовую банкноты. Ого! Тысяча триста семьдесят два доллара за не
слишком глубокую яму. Деньги я отложил, а его карточки и водительские
права - там были и они - засунул обратно в бумажник. Они послужат ему
утешением.
Итак, деньги я засунул себе в карман, а бумажник, изящно
развернувшись, небрежно кинул в могилу. Может быть, мне послышалось, но
упал он, кажется, уже в приличную лужу.
- Мак-Ги... - наконец-то подал он голос. Самый вкрадчивый и елейный
голос, какой только может выдавить из себя опытный адвокат, когда защищает
сам себя.
- Заткнись! - Ай-яй-яй, так не разговаривают прокуроры, когда хотят
дать понять, что апелляция принята быть не может.
- Я - адвокат, очень хороший адвокат. Вам могут понадобится мои
услуги.
- Ну уж нет. Я все продумал, обойдемся как-нибудь без адвоката.
- Ничего вы не продумали. Вы собираетесь закопать меня в этой яме? В
таком случае вы вообще не умеете думать. Я стою в тысячи раз больше, чем
вы добыли из того бумажника.
Я снова сел на край могилы, болтая ножками.
- На этот счет можете быть совершенно спокойны. Меня устраивает и
так. Вам будет очень славно в этой норе, и я вовсе не собираюсь хоронить
вас заживо. Я вовсе не из этой породы. Но вы просто обязаны там остаться.
Обещаю, что сначала прибью вас лопатой, уж это-то я для вас, так и быть,
сделаю.
- Но почему я обязан?
- Потому что они вас уже наверняка ищут. Они сообразят, что такому
человеку, как вы, удариться в бега - проще простого. Уж больно вы
пройдоха. А когда они доберутся до вас, то не замедлят добраться и до
меня.
- Вы уверены, что не сошли с ума? Я возглавляю солидную юридическую
фирму. Вам не кажется, что словечко "пройдоха" не совсем ко мне подходит?
- Я им намекну, обязательно намекну. Один раз позвонить будет,
наверное, маловато, но два или три - в самый раз. Из разных мест. Прямо
завтра же. Я смогу сказать, что об этом в газете, в утреннем выпуске.
- О чем? О том, что я сбежал?
- Нет, о том, что вы сбежали, они не узнают, пока не явятся к вам на
дом. Слушайте, вы что, ничего не понимаете? Я все рассчитал. Такой удачный
случай, надо же! Я всегда знаю, когда самое время заметать следы и рвать
когти. А вас я выбрал, потому что уж очень вы под это дело подходите.
- Под какое дело, Боже мой?
- Под такое. Под убийцу Лоутона Хиспа и его жены, которое состоялось
сегодня после полудня.
- Что-о?!
- Уй, мы с Лоутоном так славненько поговорили! Время от времени,
правда, приходилось его подталкивать. Ему очень не нравится выть от боли,
рассказчик из него был гораздо лучший. Ну, мы с ним и разобрались во всем,
а когда он мне отдал копии последних семи проектов Теда Левеллена - со
всеми картами, планами и прочими причиндалами - наша беседа была
закончена.
- Левеллена?
- Ну-ну, давай! Заливай мне баки! Ты что, считаешь меня полным
идиотом? Ладно, пора кончать с этой волокитой.
Тут я потянулся за заступом, торчавшим из кучи земли и песка.
- Нет, нет, я знаю, кто это, просто переспросил! Ну да. Профессор Тед
Левеллен. Я его душеприказчик. Так что же все-таки с мистером Хиспом?
Я положил заступ себе на колени - чтобы он был под рукой - и с
наслаждением потянулся.
- Глупейшая случайность. Можно сказать, просто не повезло. Вы-то
знаете, какой у него выпирающий кадык. Под конец он решил надуть меня и
удрать, я взялся его останавливать, да и врезал ребром ладони. Наверное,
сломал что-нибудь, потому что так неприятно хрустнуло... С ним сделался
припадок, пальцы скрючились, рожа покраснела. Потом он забил ногами по
ковру и умер. То есть уж так наверняка умер, что и слепому видно. Мы с его
бабой так оба и вытаращились. Я ее из-за этого чуть не упустил. Помчалась,
как заяц вспугнутый. Да я ее ухватил за волосы, намотал на руку. Другой
рукой схватил за горло да и макнул в одну из тех луж, которые у них по
всем крышам блещут. Какой-то был просто шейный день! Обоих за одно и то же
место. Она там так и осталась, когда перестала булькать, я не стал ее
вытаскивать. Я бы ее не тронул, но она видала, как я ее муженька угробил,
так что у меня, можно сказать, выхода не было.
- И вы приехали туда на этом своем дурацком "роллсе"?
- Нее-е. Я машину напрокат взял.
- А их дети? Их дома не было?
- Ни одного.
- Слушайте, у меня затекли руки и вывернуты плечи. Я не могу думать в
таком состоянии. Вы не могли бы развязать меня?
- Вот еще! Забудь об этом, судебная крыса.
- Ну, пусть... В котором часу это произошло?
- В два часа дня. Я не знаю, что у вас есть оригиналы. Я знаю, что
они оказались у вас в руках, потому что Тед внезапно умер, вы с Хиспом
мудрили, как бы их всавить в завещание, если он погибнет в ближайшей
экспедиции. О'кей. Я да Фрэнк Хейс только и остались в живых из тех, кто
был с Тедом в заливе Ла Паз. Мы там кое-что искали и уже взяли след, как у
нас сломалась помпа. И погода начала портиться. Мы бы нашли и все
остальное, да в тот год по побережью прошел ураган и все перемешал. Нам
даже неоткуда было начинать все заново.
- А этот Фрэнк Хейс - он случайно не Хейс из "Семи Морей", подводной
компании, которая базируется на острове Большой Кайман?
- Он самый. Мы оба собирались идти с Тедом в новое плаванье, которое
он планировал как раз тогда, когда его сбила машина. Оно обещало быть
легким и прибыльным. Фрэнк принес мне письмо от Менсфилда Холла, и мы оба
сошлись на том, что кто-то пустил в ход бумаги Теда. А они, между прочим,
принадлежат его дочери, и я точно знаю, что она их не получила, и вообще
никто их не видел с тех пор, как Тед умер.
Повисло молчание. Я наслаждался ночными звуками. В канале давали
концерт лягушки: две вели сложную сольную партию, а время от времени к ним
присоединился с припевом весь хор. Свет моих ламп привлек несколькмх
ночных бабочек. Они кружили вокруг, выписывали невиданные пируэты, время
от времени садясь на чуть теплое стекло, в кои-то веки не причиняя себе
вреда. Огромные тени от их маленьких крыльев плясали у меня на лице.
Я знал, что Коллайр лихорадочно ищет выход, что его мысль скользит и
не находит опоры, что он в отчаяньи. Я был доволен.
- Менсфилд Холл, - произнес он наконец. Это был не вопрос. Если бы
маленький поверенный услышал, как это было сказано, он бы не на шутку
испугался.
- Не-е-ет! - протянул я как мог презрительнее. - При чем тут он.
Он-то вас не называл. Да и я бы не догадался. Я подумал, что если кто и
начнет разыскивать сокровища через подставное лтцо, так это будет Хисп.
Это Хисп уж мне сказал, в чем тут дело. Нет, Коллайр, все заметано. Я
позвоню им и скажу, как это не смешно, чистейшую правду. Что вы обокрали
дочку Левеллена. Что это вы шантажом заставили Хиспа молчать. Я ведь знаю
все о том вашем дельце с векселями и подписями. Я скажу им, что вы решили
пустить Тедовы бумаги в дело и тайно, через подставное лицо, пытались
связаться с "Семью Морями". Я скажу, что вы на эту тему с Хиспом чуть не
передрались, потому что он тоже хотел урвать кусок. Так что все будет
против вас, Коллайр, и они тут же возьмутся вас искать. И они обыщут весь
свет, но забудут заглянуть в эту яму. Извини, приятель, у меня есть только
один шанс на то, чтобы не ждать к себе копов всю оставшуюся жизнь. Если
можешь придумать что-нибудь еще, придумай что-нибудь еще.
- Я непременно бы придумал, но эти веревки режут мне руки. Я не могу
думать в таком состоянии, мне больно! Не могли бы вы...
- Никоим образом. Думай так.
- Вы ошибаетесь, если считаете, что все в порядке. Вы ничего не
выиграете с моей смертью.
- Я выиграю собственную свободу.
- Нет, Мак-Ги, поверьте мне. Не найдя меня, они примутся выяснять,
где меня видели в последний раз и с кем меня в последний раз. Я могу
сделать вам предложение. Я поклянусь, что вызывал вас на свое ранчо. И что
вы приехали около часа. И я верну вам все бумаги Левеллена.
- А потом спустите на меня всех собак? Кому они поверят, Томасу Дж.
Коллайру или мне? Не смешите меня.
- Да с какой, скажите, стати мне это делать? Вы знаете, что я
воспользовался бумагами, доверенными мне клиенту. Вы знаете, что я
участвовал в не слишком честных банковских делах, а потом еще и подделал
документы. Вы в любой миг можете мне порушить не только карьеру, но и
обеспеченную жизнь. Как я могу, как вы выражаетесь, спустить на вас всех
собак, если вы немедленно и с полным обоснованием можете заявить, что это
я послал вас разделаться с Лоутоном Хиспом?
Я обдумал его слова. В покере есть такой момент, в который вы, даже
имея на руках самые превосходные карты, просто обязаны изобразить
нерешительность и осторожность. Большинство людей с грязными руками
предлагают пари слишком часто и улыбаются слишком елейно. Поэтому, прежде
чем протянуть им навстречу свою руку, делайте хотя бы вид, что
сомневаетесь.
Поэтому я встал, снова воткнул заступ в землю, подошел к нему и взял
за подмышки.
- Что вы...
Я молча тащил его к могиле.
- Послушайте! О, Боже!..
Подтащив его к краю, я хорошенько подтолкнул, и Коллайр скатился на
дно. Теперь он лежал на спине, в дюйме от лужи в которой уже плавал его
бумажник. Лужица потихоньку росла.
- Мак-Ги! - истошно заорал он.
А я преспокойно взялся за заступ, набрал его полный земли и сбросил
первую пригоршню прямо Коллайру на живот.
- Постойте! - орал он. Голос его сравался на визг. - Погодите!
Слова не шли ему на язык, да и к тому же, судя по моему молчанию и
следующей лопате, совершенно не действовали. Тогда он завыл. Томас Дж.
Коллайр был готов окончательно.
Мне было его почти не видно в темноте, и я взял одну из световых
трубок и бросил так, чтобы она упала рядом с его лицом. Он перестал выть и
посмотрел на меня.
- Я не понимаю, почему я должен тебе все это еще и растолковывать,
Коллайр. Ты всегда был прохвостом, прохвостом и останешься. Тебе нечем
подтвердить твои слова так, чтобы я им поверил. Ты всю жизнь продавал и
покупал всех и вся. У тебя наверняка есть друзья и в полиции. Меня
выпотрошат подчистую, а ты выйдешь сухим из воды. Нет уж. Кстати, я чуть
не забыл передать тебе привет от Нэнси. Она просила сказать тебе, что у
нее все просто великолепно - без тебя.
- Послушайте! Пожалуйста, послушайте! Ведь существуют же
доказательства. Пожалуйста, выпустите меня отсюда! О, Господи! Вы просто
сумасшедший. Я могу записать... могу признаться в ужасных вещах. Вы правы.
Конечно, никто не должен верить мне.
- Тед Левеллен тебе верил. И Гуля тебе верила. Как ты вообще
собирался утаить свои махинации с бумагами Левеллена? Гуля же знает все
названия судов, которык раскопал ее отец. Она бы отдала это на растерзание
журналистам, а те разорвали бы тебя в клочья.
- Выпустите меня отсюда!
- Никоим образом.
- Подождите! Что вы хотели знать? Насчет дочери? Но она была бы
отправлена в сумасшедший дом. Никто не обратил бы на ее слова никакого
внимания.
- Почему это в сумасшедший дом?
- Эмоциональные проблемы. Эта история с ее поисками стабильности... Я
сделал так, чтобы она была... доведена до нужного состояния. Ее муж...
словом, он все сделает.
- Ты столковался с Говардом Бриндлем?
- Помогите мне. Пожалуйста.
- Ты, чертов ублюдок, хочешь знать, сколько лопат надо на то, чтобы
заткнуть тебе рот?
- Да что же вы от меня хотите наконец?
- Говард не мог иметь с тобой никакого дела. Даже в могиле, даже в
собственной могиле ты бесстыдно врешь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29