Может быть, в аппарате.
Обычно так и случается. Остальные девять лежали в катушке и ничего не
ведали. В двух лентах я уверен, потому что эти два, по крайней мере,
выглядят идентично. А вот третий... С третьим что-то странное. На первый
взгляд он выглядит так, как будто его отпечатали с того последнего
негатива, но если как следует присмотреться к кадру и негативу, можно
увидеть, что на снимке часть крыши закрывает перила, а на негативе - нет.
Я бы сказал, что здесь кто-то фокусничал, причем фокусничал наспех. Даже
не подобрал аналогичные реактивы. Вот все, что я могу тебе сказать. И
похоже, что это не то, что ты хотел услышать.
- Нет. Я очень очень не хотел это услышать, особенно от тебя.
Он взглянул на пакет, надписанный от руки и прочел вслух:
- Пьер Жоликур, Рю де ла Тринитэ. Форт-де-Франс. Мартиника.
Фотография и обслуживание фотолюбителей. Какая муха тебя укусила, Макги?
- Может, она тебя сейчас тоже искусает. Мужчина и женщина совершают
круиз по островам, один на один на моторной яхте. В одном порту мужчина
подбирает на борт пассажирку. Не знаю, как он собирался хранить ее
пребывание в секрете. Может быть, просто не задумывался над этим.
Пассажирка вылезает на передний люк понежиться на солнышке. Жена видит ее
и снимает, чтобы иметь доказательства. Три снимка. Пассажирка застает ее
за съемкой третьего кадра. Она бежит вниз. Она рассказывает все мужчине.
Наверняка жена возьмет пленку из фотоаппарата и спрячет ее куда-нибудь в
укромное место. Когда она засыппыет, мужчина берет ее аппарат, вставляет
пленку и снимает ее целиком, двенадцать кадров на один люк, со всех
возможных позиций. В Форт-де-Франсе он следит за тем, куда она
отправилась, - а может быть, во всем городке было одно единственное место,
где проявляли и печатали "Кодак" - и отдает свою пленку в то же самое
место. Я думаю, он заплатил огромные деньги фотографу, чтобы тот
смонтировал из двух пленок одну. Может быть, он объяснил все невиннейшей
шуткой. Он вернулся в салон после проявки обеих пленок и отобрал
устроившие его снимки и негативы. Были вставлены съемки того же самого
места на яхте с тем же самым морем, но, разумеется, без девицы. Он
допустил, как видишь, несколько ошибок, отбирая парные снимкам негативы. А
потом оставил все это в салоне, пока жена не пришла и не забрала их.
- И все же я еще не вижу кусачей мухи.
- Сам посуди, первое, что он заявил своей жене, это то, что она
выдумала девушку на баке. Была сцена, и не одна. Он уверял ее, что на яхте
вообще не было никакой девушки.
- Ох, Господи, - вздохнула тихо Дорис.
- И он даже отплыл от яхты на шлюпке, предоставив жене обыскать
каждый дюйм, и, конечно, никакой девушки она не обнаружила. Девушка, с тех
пор, как ее засняли, исчезла, разумеется.
- Та-ак, уже что-то жужжит. Грязная работа, Трев.
- Ты знаешь, что я ни в коем случае не мистик, и я сказал им обоим об
этом. Потому что, когда она позвонила мне и вызвала на Гавайи, я взглянул
на эти снимки и уверил ее, что у нее было что-то вроде галлюцинации.
- Я бы на твоем месте спешно помчалась обратно, - заметила Дорис.
- Идея недурна. Но сейчас, знаешь ли, она где-то к юго-западу от
Гавайев на той самой восхитительной яхте, с тем же самым восхитительным
парнем!
- Ладонь Дорис тут же накрыла мою лапищу. Мне стало немного легче.
- Ох, Господи, - сказала она. - Как безжалостно и глупо. Может быть,
он сумасшедший?
- Куда они направляются, - поинтересовался Гейб.
- Паго-Паго. Должны быть там в четверг, десятого января. В пути уже
двенадцать дней. Она собирается развестись с ним. По крайней мере, она
объявила ему: что между ними все кончено. Она только помогает ему привести
яхту, у них нашелся покупатель.
- И эта девушка так дорога тебе?
Я попробовал улыбнуться, но боюсь, вышла гримаса.
- Она очень богата и недурно готовит. Она слишком молода для меня.
Хотя считает, что мы созданы друг для друга...
- Погоди-ка, - прервал меня Гейб. - Так они на яхте весь путь от
Мартиники до Гавайев? Вдвоем?
- Да.
- Почему же теперь они в большей опасности, чем тогда?
- Она была и тогда. - Я рассказал им о двух покушениях Говарда. - Я
пытался осмыслить все это, но у меня ничего не вышло. Так просто было
сказать: ребята, вы беситесь с жиру. Но Говард Бриндль знал, что убьет ее
еще когда брал в жены. Весь этот круиз был задуман именно для убийства.
Потому что, если они уплывут из Лодердейла на неделю-другую, а через три
дня он вернется и скажет: вы знаете, Гуля свалилась за борт и утонула, его
просто растерзают на месте. Он знал это. Эта история - одна сплошная
помойная яма.
- Говард Бриндль! - сказала Дорис. - До чего удивительно обычное имя.
- А как насчет его биографии? - поинтересовался Гейб.
- Не то, чтобы у меня были улики, но около него наличествует уже два
трупа, не считая той несчастной попутчицы.
- Из-за денег?
- Не думаю, что этому были вообще какие-то определенные причины.
Может быть, это мания, может быть озлобленность и желание противостоять
всему миру. Он хитрый, поворотливый и сильный. Не думаю, что он слишком
умен. Я хочу сказать, что умный человек изъял бы эти снимки у жены после
того, как нужный эффект был достигнут.
- В чем заключался эффект? Заставить ее поверить, что она сошла с
ума?
- Заставить ее сказать нескольким близким друзьям, что она сошла с
ума. Так, как она сказала мне. Так, чтобы он мог сказать, что он
беспокоится за нее. Может бють, он спланировал все с самого начала. К тому
моменту, как с ней наконец что-то произойдет, в его пользу будут играть и
месяцы, проведенные ими вдвоем в океане, и ее безумие. И найдутся друзья,
которые подтвердят: да, она стала какой-то очень странной, чудной
какой-то. Может быть, у него такое хобби - убивать станных людей. С ними
не будет ни одной серьезной улики. А тут еще солидный куш: около миллиона
долларов. Так что он будет очень осторожен. Мне кажется, у него нет
настоящих глубоких чувств. Он слишком легко плачет. Или в таком случае он
величайший актер в мире.
- Но ведь, можно связаться с ними по радио? - робко сказала Дорис. -
Выслать корабль. Вертолет, наконец.
- Славная ты у меня девочка, - улюбнулся Гейб. - Океан, знаешь ли,
большой. Несколько войн назад целая куча самолетов, кораблей, радарщиков и
прочей ерунды пытались засечь в океане флотилию, а не одну маленькую яхту.
Неделями пытались. Да, еще и подключили к поиску кучу субмарин. В конце
концов обнаружили - совершенно случайно. А флотилия, скажу я тебе,
занимает несколько квадратных миль в океане. Через Тихий может нестись
целая регата парусных судов, ты будешь об этом знать, но пролетишь мимо
раз десять, пока тебе посчастливится засечь хотя бы одну яхту. Вот если у
тебя есть прямая радиосвязь и ты знаешь до тонтостей маршрут судна, вот
тогда только ты сможешь по пеленгу обнаружить его. И то с поисковым
самолетом.
- Разумеется, ничего подобного на "Лана" нет, - сказал я.
Повысло молчание. Гейб прищурился в небо. Казалось, он что-то
обдумывает.
- Являться в порт одному было бы вопиющей глупостью, - сказал он. -
Если человек говорит, что его жена упала или спрыгнула за борт, первый
возникающий у всех вопрос будет: а не столкнул ли ты ее сам? При этом не
важно, сколько месяцев или лет они плавали вместе. Хоть трижды вокруг
света. А если еще и обнаружится - а это обнаружится тут же - что они
женаты меньше полутора лет, сразу станет ясно, что дело в ее деньгах. И
любой идиот сообразит, что в таком случае он должен был привести тело в
порт.
Я поинтересовался, будут ли законники чинить какие-либо препятстаия
вступлению во владение наследством, потому что, насколько я знал, у Гули
не было завещания. Все зависит от того, сколько будет длиться судебное
разбирательство, ответил Гейб. Но в любом случае они будут иметь право
отсудить в пользу государства до сорока пяти процентов. Я задумался над
этим и дошел до совершенной ерунды. Голос Гейба вернул меня к
действительности. Оставим завещание. Лучше подумаем, что Говард Бриндль
вероятнее всего сделает с моей девочкой. Да, его женой. Но моей девочкой.
Я могу назвать момент с точностью до дня, часа и минуты, с которой она
перестала быть его женой.
- Всегда хорошо быть жывым свидетелем, - пробормотал я.
- Не понимаю, - отозвалась Дорис.
- Кем-то, кто действительно знает, что то, что произошло, в самлм
деле произошло, - пояснил Гейб. - Такие особы всегда думают, что они
видели нечто, что кому-то важно было видеть и слышали нечто, что кому-то
важно было слышать. Самовнушение. Но я должен тебе напомнить, что мистер и
миссис Бриндль на своей яхте совершенно одни. Посреди Тихого океана. И без
каких бы то ни было свидетелей.
И все это потому, что я убедил себя и убедил ее, что Говард - очень
славный, немного глуповатый обычный парень, а у нее - мания преследования
на нервной почве! Но она решила его бросить, и теперь он знает, что больше
у него нет шансов не будет. Единственная вещь, которую я еще могу сделать
для нее - это быть В Паго-Паго в тот час, когда они туда прибудут.
- Она будет на яхте, - сказал Гейб. - Обязательно будет. Если он не
довезет ее до порта, ему будет не отделаться от подозрений или по крайней
мере сплетен. Он не захочет рисковать.
- Я не знаю даже, сможет ли он все это рассчитать. Я не знаю,
насколько хватит его благоразумия.
- Но если хватит, то тогда ты, вероятно, сможешь удержать его от
дальнейших действий. Хотя бы обвинением в одном из тех возможных убийств,
о которых ты говорил. Или той девушки - ее то он убил почти наверняка. -
Гейб вертел в руках пакет с фотографиями.
Я задумался. Я хорошо помнил рассказ Говарда, и хотя сомневался, что
мне удасться это доказать, но в этой истории все-таки было за что
уцериться.
- Две девушки путешествуют вместе, - задумчиво начал я. - Пытаясь на
попутных судах добраться до Санта-Круса до Плимута - того, который на
острове Монтсеррат, а не в Массачусетсе. Джой Хэррис И Сесил... Сесил?..
Селия. Да. Селия Какой-то-Зверь. Булл? Вулф?
- Может быть, Катц? - издевательски подсказал Гейб.
- Ну, конечно. Американская девушка с немецкой фамилией! Вспомнил:
Фокс! Селия Фокс, сестра которой выходила за муж за какого-то адвоката в
Плимуте. Может быть, это можно было бы выяснить по телефону сразу после
Нового Года, если Майер вспомнит фамилию того адвоката, с которым знаком в
Плимуте, и если Селия и ее сестра обе носили фамилию Фокс. Впрочем, мне
кажется, что парень должен быть англичанином, ну, может, только первого
поколения колонистов. Тогда его женитьба на американской девушке - более
чем достаточная информация, чтобы найти их обоих. Но что мы с этого будем
иметь? Предположим, я найду юную миссис Адвокатшу, наберу ее номер и сумею
убедить, что она просто обязана дать мне адрес Селии Фокс - если только он
у нее есть. Предположим, я разговорюсь с Селией, и она скажет, что да,
Джой Хэррис уехала на "Лани" с Санта-Круса, и с тех пор ее никто не видел
и никто о ней ничего не слышал. Предположим, я смогу созвониться с
родителями Джой Хэррис, и они, невероятно обеспокоенные, тоже скажут мне,
что ничего не слышали о своей девочке вот уже год. И что их этого? Девушки
хипповали на островах. Что в этом предосудительного с точки зрения закона?
Это я могу быть тысячу раз уверен, что очень скоро после того, как Джой
Хэррис рассказала Говарду о том, что Гуля сфотографировала ее, нежущуюся
на солнышке, Говард немедленно разработал свой "маленький розыгрыш", а
потом свернул Джой шею и скинул ее в море, вместе с ее шмотками,
веревочными сандалиями, драными джинсами и гитарой.
Дорис шевельнулась и издала ахающий звук.
- Пожалуйста, не надо больше. У меня хорошее воображение.
- Я больше не буду. Есть и другая вещь, которую хорошо бы все-таки
выяснить. Гуля сказала, что когда двигатель был включен, она как наяву
слышала голоса Говарда и Джой, болтающихся и смеющихся. В общем-то,
конечно не так уж сложно спрятать на яхте магнитофон с лентой, склеенной в
кольцо, подсоединить его к двигателю так, чтобы они включались и
выключались одновременно. Я точно знаю, что Говард мог это сделать. А
голоса и смех, которые слышатся в каком-то звуке - неважно, в ревущей воде
или в шуме работающего двигателя, - по утверждению медиков, одна из самых
распространенных галлюцинаций.
Я бы продолжил и дальше в том же духе, но тут на веранду ворвалась
стайка младших марчменовских девочек преремешку с собаками, кошками и
птицами, требуя позволения немедленно опробовать новый бассейн. Получив
его, вся ватага с визгом и писком кинулась в воду, произведя то
невообразимый детский кавардак, при котором ни о каких убийствах и прочих
гнусностях разговаривать было уже невозможно.
Дорис еще раз спросила меня, останусь ли я не барбекю. Я сказал, что
я был бы счастлив, но у меня сейчас для этого слишком пусто и холодно в
желудке. К тому же нынче я вряд ли подходящая компания для веселого
застолья. Когда она попыталась настаивать, Гейб вмешался, сказав, что
проводит меня до машины и поможет натянуть верх, потому что собирается
дождь.
Он в самом деле проводил меня до машины. Никакого дождя, разумеется,
не собиралось, и когда я уже сел за руль, он нагнулся ко мне и сказал:
- Что бы ты не собирался делать, тебе следует прежде всего явиться к
Майеру, сложить воедино все осколки мозаики и выдать в таком виде ему. А
потом выслушать, что, по его мнению, тебе лучше всего сделать.
- Надеюсь, он скажет мне то же самое, что я уже решил.
- Привези его к нам, когда все кончится.
- Обязательно, Гейб. Спасибо.
- И... прихватите с собой ту твою девчонку. Хотелось бы с ней
познакомиться.
Уезжая, я думал, а впадал ли Гейб когда-нибудь в истерику? Куда
девался несчастный, покалеченный, отчаявшийся человек, каким был бы любой
на его месте? А потом я сообразил, что никогда раньше не являлся к нему с
чем-то настолько прямо и глубоко меня касающимся. У Гейба хватало сил и
душевного тепла не только для себя, но и на всех друзей, которые в этом
нуждались.
В любом случае совет его был недурен. Подготовить и спланировать все
так, чтобы Говард без моего ведома не мог и пальцем пошевелить. И
запастись терпением.

12
Когда я явился в больницу, Майер сидел за столом в своей палате и
уплетал ужин. Усевшись на край кровати, я радосто сообщил ему, что он
теперь значительно меньше похож на фигуру, сбежавшую из музея мадам Тюссо.
- Еще бы, - отзвался он. - Я уже принял душ и уминаю, как видишь,
кусок бифштекса. Конечно, очень тощий и жесткий кусок бифштекса, но тем не
менее бифштекса. Сегодня ночью прекрасная Элла Мария будет сидеть у меня
последний раз. А во вторник в полдень ты можешь забрать меня домой. Если
не ошибаюсь, это будет как раз первый день Нового года. Если тебя не
устраивает такая переспектива, можно придумать что-то другое.
- Да, тебе и в самом деле лучше. Налицо обычный уровень вредности.
- Дай мне знать, когда твои счетчики зашкалит. Тогда я немного понижу
уровень своей вредности. Но если это является признаком здоровья, то они
здесь просто асы по этой части. Рецепт прост: берется бумага зеленого
цвета, проускается через центрифугу, полученная жвачка вымачивается в
эссенции говяжьего соуса, потом как следует прессуется, чтобы готовый
продукт выглядел похожим на хорошо разваренную фасоль. Это в качестве
гарнира. Для горячих блюд у них существует рецепт особой изощренности... -
Он оборвал свою проникновенную речь и положил вилку. - Извини. Я так
увлекся своим повышенным уровнем вредности, что не взглянул толком на
тебя. Что случилось, Тревис?
Я вкратце рассказал ему о сфабрикованной пленке и других своих
открытиях. Просто поразительно, как Майер умеет в критических ситуациях
менять точку зрения на полярную.
- Я должен был сразу сообразить, что что-то и в самом деле взяло тебя
за горло, Трев. Но знаешь, болезнь - штука чертовски эгоистичная, особенно
когда тебе становится немного лучше. Начинаешь самым примитивным образом
скандалить. Копаться в собственных ощущуниях. Пять минут назад тебе было
лучше, час назад - хуже... У тебя болит спина, потому что ты ее отлежал,
или это тоже связано с твоей болезнью? Или это вообще радикулит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29