Поначалу кажется, что чистых больше, чем нужно. Но приглядитесь к паре железнокрылых, которые дополняют ансамбль. Грудка у них белая, а все остальное тело - черное. Будто два диковинных цветка, они украшают всю стаю. Словом, голубиная стая подобрана мастерски. Вот почему Дофу, выпустив своих любимцев, в душе посмеивался над голубятниками-богачами, которым по карману держать сотню, а то и больше голубей. Каких только мастей нет в их стае! Однако досадно, что все у них как-то бестолково перемешано! Посмотришь на такую стаю и невольно на ум приходит давнее изречение: "Истинная ценность заключена не в количестве, но в утонченности!" Дофу не знал, кто из древних сказал эту фразу, однако проникся к своим познаниям еще большим уважением, потому что еще в старину говорили: "Ищи доказательство в стихе".
Однако, упиваясь радостью в минуты забавы, не следует забывать о бдительности. Надо все время сохранять осторожность. Хотя западный ветер [Осенний ветер] еще не выжелтил листьев на деревьях, Дофу отказался прикреплять к голубиным перьям свистульки. Он боялся, что пронзительные звуки услышит давний голубиный враг "вороний тигр" - ястреб, который осенью появляется в пекинском небе. Надо держать ухо востро! Вороний тигр мог прилететь на несколько дней раньше обычного. Тогда беда! Дофу внимательно следил за стаей. Если в ней появятся признаки беспокойства или смятения, значит, враг где-то поблизости. Надо немедленно звать голубей обратно - не испытывать судьбу. Сегодня голуби летают как будто спокойно, но Дофу не рискнул поднимать их слишком высоко в небо, потому что воздушный разбойник любит нападать в вышине. Дофу открыл клетку и выпустил несколько старых птиц - ветеранов, которые тут же сели на крышу. Летающие голуби, сложив крылья, устремились к земле. Сердце Дофу вместе с ними опустилось вниз и заняло место в груди.
Фухай стоял посредине двора и ждал. Он знал, что в минуты голубиной забавы Дофу ни на что больше не способен, потому что ничего не слышит и не видит. Он терпеть не может, когда кто-то мешает любимому делу. Но вот голуби сели на крышу, и теперь Фухай может с ним поговорить.
- Эй, Дофу! Здорово у тебя получается!
- А, Фухай! - Дофу только сейчас заметил гостя. Он хотел было извиниться, но, поскольку его мысли все еще витали вокруг голубей, забыл это сделать и с удовольствием ухватился за фразу, брошенную Фухаем.
- Что? Только "здорово"? Нет, это настоящее искусство! Ты видел, как я их посадил? А теперь внимательно к ним присмотрись! Каждым из них можно любоваться целый день. А ты говоришь здорово!
Дофу высыпал в клетку горсть гаоляна, и голуби слетели с крыши.
- Взгляни, где ты еще найдешь такого сизаря или вон того крапчатого? А вот этот - Фениксова голова! Обрати внимание, какой крупный! Великолепный экземпляр! А как взлетает, как садится! Одно слово прекрасно!.. Вот это и есть истинное удовольствие!
Фухай как следует не успел полюбоваться фениксом, а хозяин уже показывал ему других птиц: пару лиловых "тигров"-гривачей.
_ Эй, Фухай, посмотри-ка вот на эту пару! Ну разве не драгоценность? Взгляни, воротник у них спускается до самой грудки! А какие размеры! И обрати внимание: ни одного лишнего перышка! Откровенно тебе скажу, нигде больше таких птиц не найдешь! - Дофу вдруг понизил голос, будто испугался, что их кто-то может услышать: - Они из поместья князя Цинвана... Служит там некий Сю Цюань - мастер Сю, как его еще кличут. Так вот он умудрился стащить пару голубиных яиц. Перед тобой, можно сказать, княжеская игрушка! Не голуби - фениксы!
- Угу, красавцы! Видно, тебе пришлось хорошо заплатить этому Сю? Глядишь, лян, а может, и побольше?
- Ты что, рехнулся? Да на лян он даже не взглянул бы! Нет, Фухай, я выложил целых три ляна, да и то только по знакомству!.. А ты знаешь, сколько на самом деле стоят эти птицы? Целое состояние! Не веришь? Хочешь, выкладывай сейчас десять лянов!.. Только я еще подумаю, отдавать или нет!
- Нет, деньги я пока приберегу... Они мне понадобятся для свадьбы!
- Ну можно не все... - Дофу заговорил еще тише: - Ты помнишь Бо сына Бо Шэна? Так вот он умудрился обменять свою жену на пару синеголовых!
Дофу вдруг заметил в руках гостя узелок.
- Никак у вас финики созрели? Ах! До чего же я их люблю, эти ваши "лотосовые"! Косточки махонькие, кожица нежная, а мякоть какая-то необычная - кисло-сладкая! Вкуснотища! Спасибо тебе! - Он поклонился и взял узелок.
Фухай вошел в гостевую комнату и, поклонившись обоим старикам, проговорил:
- Вы уж извините, нечем вас особым попотчевать! Вот только немного фиников с нашего двора! - Он показал на гостинец.
Моя сестра принесла чай. Она что-то сказала (а может быть, всем это только показалось) и, встав в положенном ей месте, застыла, опустив руки.
Дофу не терпелось полакомиться плодами. Его рука старалась проникнуть в узелок, но под бдительным оком матери сделать это ему так и не удалось.
- Невестка! - послышался приказ свекрови. - Снеси фрукты ко мне и положи в коробку.
Сестра удалилась. Дофу сильно сконфузился. В присутствии свекрови Фухай не решался говорить о деле лавочника Вана, опасаясь, что старуха его непременно осадит. Дочь титулованного чиновника, она всегда напоминала о своем происхождении. Старая женщина на все имела свой собственный взгляд и знала, что надо делать в любых делах, даже в тех, в которых ничего не понимала. Стоило ей сказать: "Нечего в это дело встревать!", и ее супруг, господин Чжэнчэнь, ни за что не осмелился бы нарушить приказ. Это не означало, что Чжэньчэнь до смерти боялся жену, просто он придерживался в жизни одного правила: ни во что не вмешиваться! По его мнению, так жить гораздо спокойней. Фухай решил набраться терпения и ждать, когда старуха покинет комнату. Если надо, он будет ждать хоть целый день. О деле он, разумеется, не говорил, а болтал о всяких пустяках.
Вдруг откуда-то послышалось еле слышное покашливание сестры. Так кашлять умела только она, и в этом заключалось большое искусство. Для одних ее покашливание таило в себе особый смысл, другим оно ни о чем не говорило, но было приятно на слух. Словом, каждый понимал его по-своему. Услышав покашливание, свекровь встрепенулась, и глаза ее округлились. Заметив беспокойство старухи, Фухай улыбнулся.
- У вас есть какие-то дела? Пожалуйста! Пожалуйста!
Старуха с важным видом удалилась. Теперь Фухай мог изложить мужчинам свое дело. Дофу, толком не разобравшись, что к чему, пришел в страшное возбуждение. Как говорилось раньше: злость его поднялась из самого сердца, ярость заполнила печень!
- Что? - заорал он, - Какие еще иностранцы! Да что в них такого. Да я их!.. Им следует знать, что Дайцинская империя - великая держава и все заморские страны должны нести нам дань, как это положено вассалам! - У него тут же созрел план действий. - Фухай, ты сам не вмешивайся, а положись во всем на меня! У меня есть знакомые в войсках: наставники по борьбе и охранники складов. Не скажу чтобы их было очень много, но человек тридцать - сорок наберется. Пусть у этого Глазастого хоть тысяча глаз, как у Будды, выбьем их все до единого!
- Что, руки чешутся подраться? - Фухай засмеялся.
- Точно, будем драться! И положим их на обе лопатки, чтобы запросили пощады, а не попросят, забьем до смерти! - Дофу в сердцах сплюнул и, вскочив со своего места, принялся размахивать кулаками.
- Дофу! - Отец назвал сына не по имени, а по прозванию. Сразу видно, что культура знаменных людей стала очень высокой. - Сядь на место!
Когда сын сел, отец прокашлялся громко и размеренно. Вообще говоря, он кашлять не хотел, но сейчас такая необходимость возникла.
- А как относится к этому господин Дин Лу? - спросил он.
- Не знаю, я пока обратился только к вам!
- Мне кажется, что, если в чем-то нет уверенности, лучше этого не делать! - медленно проговорил он, показывая всем своим видом, что, прежде чем сказать эту фразу, он все трезво обдумал.
- Причем здесь уверенность? Вздуть его надо, а потом разговаривать! Дофу стоял на своем. - Я хоть сейчас могу позвать двух знакомых с желтым поясом. Проучим его хорошенько, и ничего не случится!
- Дофу! - Отец достал ассигнацию в четыре чоха. - Иди пройдись! Посмотри, не продают ли на улице белые груши! Купи несколько. Что-то у меня эти дни жжет в груди!
Дофу, взяв деньги, направился к выходу. Своей сыновьей почтительностью, которая сочеталась с решительностью, он напоминал Цзылу - ученика Конфуция.
- Фухай! - сказал он. - Ты пока посиди, а я схожу куплю батюшке фруктов! Что до драки, то ты только мне намекни!.. За мной дело не станет!
- Чжэнчэнь!.. Так вы...
- Фухай! - Голос хозяина дома звучал проникновенно. - В мутную воду лучше не залезать!
Надо сказать, что в подобных ситуациях Чжэнчэнь сильно отличался от моего дяди Юньтина. Тот, отказывая кому-то в поддержке, старался подчеркнуть свое положение, которое заставляло его воздерживаться от поспешных и опрометчивых действий. А вот любитель птиц и заядлый театрал Чжэнчэнь, отказывая в помощи, пытался соблюсти интересы обеих сторон, а потому тон его голоса отличался большой задушевностью.
- Фухай!... Мы с Дофу собрались послушать сказителей: Шуан Хоупина и Хэн Юнтуна... Оба рассказывают "Путешествие на Запад" [Известный средневековый роман о паломничестве тайского монаха Сюаньцзана и его учеников в Индию]. Заслушаешься! Пойдем с нами!
- Нет, не могу! Может быть, в другой раз схожу, а нынче... - Он улыбнулся, но улыбка получилась неестественной, потому что он расстроился, хотя и не показывал виду. Напыщенность и позерство Дофу ему не понравилось сразу. Наговорил невесть что, только все это одна, пустая болтовня. Сам знает, что не пошевелит и пальцем. А если на самом деле хотел подраться, значит, просто дурак! Неужели не понимает, что у знаменных уже нет прежней силы?.. А Чжэнчэнь - этот еще похлеще! Умыл руки, и все! Видите ли, ему надо послушать "Путешествие на Запад"!..
В комнату вошла старуха, а вслед за ней моя сестра. Сестра возвратила Фухаю тряпицу, в которой было что-то завернуто: по тогдашним правилам гость не должен уходить с пустыми руками. Вот почему свекровь и невестка так долго отсутствовали. Старая женщина, как известно, любила сладко поесть, поэтому в доме обычно ничего из съестного не хранилось. Женщинам пришлось все перерыть, прежде чем кто-то из них случайно не наткнулся на коробочку с абрикосовыми ядрышками. На коробке была надпись: "16-й год Гуаясюя" [1891 год].
- Сойдет! - успокоила старуху сестра. - Главное, чтобы в узелке что-то лежало.
Фухай поблагодарил женщин поклоном за редкий подарок и попрощался. Выйдя за ворота, он развернул узелок, и коробка с орешками тут же отправилась в кучу мусора. В те годы такие кучи возвышались на каждом шагу, что было весьма удобно.
10
Фухай - парень настойчивый и деятельный. Прослышав, например, что в лавке, скажем, в заведении "Небесная добродетель", вот уже несколько дней нет какого-то снадобья, он непременно пойдет туда сам, чтобы убедиться в этом собственными глазами, потому что слухам не верил. Вот и сейчас он решил действовать на свой страх и риск. Он не был уверен в том, что господин Дин Лу примет простого знаменного солдата, но почему бы ему не попытать счастья? Если примет - считай, что ему повезло, а если от ворот поворот - придется что-то придумать еще! Но прежде всего надо задобрить управляющего подарком, иначе об аудиенции и не мечтай. В лавке он купил две жареные курицы, но цель покупки от лавочника скрыл. К чему доставлять старику лишние беспокойства. Помогать так помогать! Свой подарок он положил в красный пакет, на который приклеил этикетку с черными иероглифами. Подарок выглядел нарядно. Фухай невольно в душе засмеялся, подумав: "И зачем только все это придумали?" Подношений, походивших на обычную взятку, он не терпел, считая такой обычай ненужным и докучливым, и все же порой находил в нем нечто забавное. К тому же он маньчжур, а потому вряд ли ему удастся вырваться из этого круга "куриных подношений". Выхода нет!
Вручая подарок управляющему, он сказал, что пришел по просьбе лавочника Вана. Дельце, мол, совсем ничтожное, ну прямо с булавочную головку; никаких трудностей оно для вашего господина не составит. Лавочник Ван очень надеется, что господин Дин Лу ему не откажет в поддержке. Сам он прийти не решился, поскольку он всего лишь мелкий торговец, поэтому и поручил свое дело ему, Фухаю. Молодой человек тонким намеком дал управляющему понять, что его отец не простой смертный, а цаньлин, имеющий чин третьей степени. Он сказал это с умыслом, так как знал, что сам господин Дин Лу, хотя и богат, но чиновничьего звания не имеет. Фухай также намекнул, что во время беседы с хозяином он ничего опрометчивого не скажет. Например, и словом не обмолвится о том, сколько сейчас медяков дают за лян серебра или почем продается жареная курица. Он уже смекнул, что деньгами здесь, как и всеми покупками, ведает управляющий. Поэтому, если господин Дин Лу вдруг поинтересуется насчет жареных курочек, Фухай ему ответит, что сейчас, мол, они очень сильно поднялись в цене. В конце концов, не на суде же ему все это объяснять!
Фухай говорил витиевато, сопровождая свою речь неожиданными поворотами, чтобы управляющий лишь уловил суть дела, после чего делал новый крюк в рассуждениях или возвращался к прежней теме. Он готов ждать хоть несколько дней! Куры остались лежать на столе, и управляющий его не выгнал. Это добрый знак! Но управляющему, как видно, в конце концов надоело слушать гостя. Лениво поднявшись с места, он проговорил:
- Ладно! Жди ответа здесь!
К счастью, хозяин дома находился в добром расположении духа, и юноше ждать почти не пришлось.
Господин Дин Лу принадлежал к числу просвещенных маньчжуров. Его дед и батюшка за долгие годы службы в далеких провинциях собрали несметные богатства, которых и сейчас оставалось довольно много. Господин Дин Лу охотно запускал в них руку, потому что нигде никогда не служил и к службе не рвался. В год реформы он немного сочувствовал реформаторам и этим, конечно, отличался от таких людей, как Юньтин или Чжэнчэнь, которые очень беспокоились, что в результате нововведений они потеряют свои знаменные привилегии. Господина Дин Лу эти мелочи нисколько не волновали, так как недалеко от его поместья проходила улица, на которой половина домов принадлежала ему. На аренду от этих построек он мог жить припеваючи чуть ли не до конца своих дней. Господин Дин Лу считал себя мужем возвышенным, потому иногда позволял себе думать, что когда-нибудь в будущем он, как герой Цзя Баоюй [Герой известного романа Цао Сюэциня "Сон в Красном тереме" (XVIII в.), который ушел из семьи, приняв постриг], примет постриг. Он свысока относился к деловому предпринимательству - "реальному делу", как тогда говорили, - и всякий раз, когда друзья просили его помочь деньгами, он отрицательно качал головой. Однако своего мнения о Ли Хунчжане и других чиновниках, которые ратовали за развитие делового предпринимательства, он старался не высказывать, поскольку сам не слишком хорошо понимал, что оно означало. Однако отвергать его он тоже не решался, так как эти слова сейчас звучали модно.
Да! Вокруг происходили бурные события. Они коснулись даже таких богачей, как Дин Лу. Не в состоянии отгородиться от жизни, они были вынуждены как-то изменить или подправить наиболее заскорузлые взгляды знаменных людей, хотя смысла происходящего толком не понимали. Из-за своих громадных богатств они порой даже не замечали, что творится у них перед глазами. Вот, скажем, сам Дин Лу. Иногда он вел себя как настоящий мальчишка, который бывает порой понятливым, а порой бестолковым и дурашливым.
Из многочисленных прожектов молодого Дин Лу, пожалуй, лишь один имел долю здравого смысла - план развития просвещения, чтобы с помощью знаний укрепить Дайцинскую империю. Как Дин себе это представлял? А вот как. По его мнению, чем больше в стране людей, способных понимать иероглифические письмена, тем утонченнее и изысканнее делается общество. Ах! Как было бы мило, если бы в праздники Лета и Середины осени или с наступлением дня Двух девяток все вокруг слагали бы стихи, вкушая желтое шаосинское вино! Тогда наверняка в Поднебесной воцарилось бы благоденствие! По правде говоря, господин Дин Лу мог без труда осуществить свои проекты, согласись он, к примеру, отдать под школу один из своих домов - не большой и не маленький, а самый что ни на есть обыкновенный. А если бы он еще продал одно строение, то на эти деньги можно было бы оборудовать школу всем необходимым имуществом. А если бы он принес такую небольшую жертву, то сразу же прославился бы как человек, готовый ради просвещения пойти на любые лишения.
Хозяин дома слушал рассказ Фухая с вниманием, о чем свидетельствовали многочисленные восклицания вроде "Ах!", "Хе-хе!", которые раздавались в подходящих местах. Фухай, поначалу чувствовавший некоторую скованность, обрадовался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20