Это противоречие выражается в двойственности. Не возможно перекинуть мост, соединяющий противоположные желания; если же создан какой-то мост, то это — сопротивление, являющееся согласованностью. Только в понимании того, что есть , существует свобода от того, что есть .
Странный факт, что последователям нравится, когда их бранят и ими руководят, мягко или грубо. Они думают, что грубое обращение является частью их обучения, тренировки на пути к духовному успеху. Желание, чтобы вам причиняли боль, грубо вас встряхивали — это часть наслаждения, которое человек может испытывать, причиняя боль другому; и эта взаимная деградация руководителя и его последователя есть результат жажды ощущений. Из-за желания все больших ощущений вы становитесь последователем, сами создаете руководителя, гуру , и ради этого нового удовольствия готовы жертвовать, мириться с дискомфортом, оскорблениями и обескураживанием. Все это есть часть взаимной эксплуатации, не имеет ничего общего с реальностью и никогда не приведет к счастью.
СТИМУЛЯЦИЯ
«Горы сделали меня безмолвной, — сказала она. — Я приехала в Энгадину, и красота ее повергла меня в состояние великого безмолвия; я не могла произнести ни слова при виде всех этих чудес. Это было что-то потрясающее. Мне хотелось бы удержать это живое, вибрирующее, движущееся безмолвие. Когда вы говорите о безмолвии, я думаю, что вы имеете в виду это необыкновенное переживание, которое было у меня. В самом деле, мне очень хотелось бы знать, имеете ли вы в виду безмолвие того же характера, которое я пережила. Воздействие этого безмолвия на меня продолжалось значительное время. Теперь я постоянно возвращаюсь к нему, стараюсь вновь ухватить его и жить в нем».
— Вас сделала безмолвной Энгадина, другого — прекрасные человеческие формы, третьего — учитель, книга или алкоголь. Благодаря внешней стимуляции вы можете ощущать то, что называется безмолвием и доставляет большое наслаждение. Воздействие красоты и величия сводится к тому, что они оттесняют на задний план повседневные проблемы и конфликты, а это создает какое-то чувство освобождения. Вследствие внешней стимуляции ум временно делается спокойным: он ожидает нового переживания, нового восторга, и уже в следующее мгновение, когда оно прошло, возвращается к этому переживанию, как к воспоминанию. Остаться навсегда в горах, очевидно, невозможно, так как вы вынуждены вернуться к обычному делу, но зато имеется возможность получить такое же состояние тишины с помощью другой формы стимуляции, например, благодаря алкоголю, человеку, идее; это как раз то, что делает большинство из нас. Эти различные формы стимуляции являются средствами, с помощью которых ум делается спокойным; таким образом, средства приобретают значение, становятся важными, и мы оказываемся привязанными к ним. Поскольку эти средства доставляют нам наслаждение безмолвия, они становятся доминантой в нашей жизни, представляют наш законный интерес, психологическую потребность, которую мы защищаем и ради которой, если необходимо, мы убиваем друг друга. Средства занимают место переживания, которое теперь — только память.
Формы стимуляции могут варьироваться в зависимости от обусловленности данного лица. Но есть нечто общее во всех стимуляторах: желание убежать от того, что есть , от нашей повседневной рутины, от наших отношений, которые уже перестали быть живыми, и от знания, которое постоянно утрачивает новизну. Вы избираете один способ бегства, я — другой, причем мой выбор всегда предполагается более правильным, чем ваш. Но всякое бегство, будет ли оно в форме идеала или кино или церкви, всегда приносит вред и ведет к иллюзии и страданию. Психологические способы бегства более пагубны, чем внешние, так как они имеют более тонкий и сложный характер, в связи с чем их труднее распознать. Безмолвие, которое приходит с помощью стимуляции или возникает благодаря дисциплине, самоконтролю, сопротивлению, позитивному или негативному, — это результат, следствие, и поэтому оно не является творческим; оно мертво.
Существует безмолвие, которое не является реакцией, результатом, следствием стимуляции, ощущения; безмолвие, которое не составлено, не получено путем умозаключений. Оно приходит, когда понят процесс мысли. Мысль — это ответ памяти, определенных умозаключений, сознательных или подсознательных; это память диктует действия в соответствии с тем, доставляют ли они удовольствие или страдание. Именно таким путем идеи контролируют действие, отсюда возникает конфликт между действием и идеей. Этот конфликт всегда сопутствует нам, и когда он резко усиливается, возникает потребность освободиться от него; но пока этот конфликт не понят и не разрешен, любая попытка освободиться от него есть бегство. Пока действие подчинено идее, конфликт неизбежен. Конфликт прекращается лишь тогда, когда действие становится свободным от идеи.
«Но как возможно, чтобы действие было свободно от идеи? Действие, очевидно, невозможно, если ему не предшествует мысль. Действие следует за идеей; я никак не могу представить себе действие, которое не являлось бы результатом идеи».
— Идея — результат памяти; идея — это выражение памяти в войнах; идея — неадекватная реакция на вызов, на жизнь. Адекватный ответ на жизнь есть действие, а не создание идеи. Мы отвечаем на толчки жизни с помощью мысли для того, чтобы обезопасить себя от действия. Идея ограничивает действие. Безопасность существует в поле идей, но не в поле действия; вот почему действие сделалось подвластным идее. Идея — это защищающий себя образец для действия. Во время глубокого кризиса имеет место непосредственное действие. Именно для того, чтобы обезопасить себя от этого спонтанного действия, ум подвергает себя дисциплине; а так как для большинства из нас ум имеет доминирующее значение, то идея проявляет себя как тормоз в отношении действия, и так возникает трение, дисгармония между действием и идеей.
«Я наблюдаю, как мой ум упорно возвращается к переживанию счастья в Энгадине. Является ли бегством повторное переживание этого опыта в памяти?»
— Несомненно. Настоящее — это ваша жизнь в данный момент; вот эта улица, переполненная людьми, ваша работа, ваши непосредственные отношения. Если бы они доставляли радость и удовлетворение, Энгадина поблекла бы; но так как настоящее полно хаоса и причиняет страдания, вы обращаетесь к переживанию, которое принадлежит прошлому и мертво. Вы можете вспоминать это переживание, но оно окончилось; вы его оживляете только благодаря памяти. Это вроде накачивания жизни в мертвую форму. Так как настоящее скучно, мелко, то мы обращаемся к прошлому или глядим в спроецированное нами будущее. Подобное бегство от настоящего неизбежно ведет к иллюзии. Видеть настоящее таким, каким оно есть в действительности, без осуждения или одобрения его, значит, понимать то, что есть ; лишь тогда возможно действие, которое трансформирует то, что есть .
ПРОБЛЕМЫ И БЕГСТВО
«У меня много серьезных проблем. Мне кажется, что пытаясь разрешить их, я делаю их еще более запутанными и мучительными. Я исчерпала все возможности и не знаю, как теперь быть. Вдобавок ко всему я глухая и должна пользоваться вот этой несносной вещью в помощь своему слуху. У меня несколько детей; был муж, который бросил меня. Я очень беспокоюсь о детях и хотела бы, чтобы они избежали всех тех горестей, через которые прошла сама».
— Как мы тревожимся о том, чтобы найти разрешение наших проблем! Мы так жаждем найти ответ, что не можем изучать проблему, не можем спокойно ее наблюдать. Проблема — вот что важно, а совсем не ответ. Если мы ищем ответ, то найдем его, но проблема останется, так как ответ не имеет отношения к проблеме. Мы ищем решение, чтобы убежать от проблемы, и это решение представляет собой средство чисто внешнего порядка, так что у нас нет понимания проблемы. Все проблемы исходят из одного источника; без понимания этого источника любая попытка решить проблему приведет лишь к дальнейшей путанице и страданию. Прежде всего надо отдать себе ясный отчет в том, что ваше желание понять проблему вполне серьезно, что вы сознаете необходимость освободиться вообще от всех проблем, так как лишь в этом случае возможно подойти вплотную к тому, кто создает проблемы. Без свободы от проблем не может быть никакого спокойствия; а спокойствие необходимо для счастья, хотя счастье само по себе не является целью. Подобно тому, как пруд полон тишины, когда прекратились ветры, так и ум спокоен, когда прекратились проблемы. Но ум нельзя сделать спокойным; если его успокоили, он мертв, как стоячая вода. Когда ум проясняется, можно наблюдать, кто создает проблемы. Наблюдение должно быть безмолвным, без какого-либо предварительного плана, без критерия удовольствия и страдания.
«Но вы требуете невозможного. С малых лет наш ум приучен различать, сравнивать, судить, выбирать. Чрезвычайно трудно не давать оценки тому, что мы наблюдаем. Возможно ли освободиться от этих условностей и наблюдать безмолвно?»
— Если вы видите, что безмолвное наблюдение, пассивное осознание совершенно необходимо для понимания, то истинность вашего видения освободит вас от заднего плана сознания. И только когда вы не видите непосредственной необходимости пассивного и ясного живого осознания, возникает вопрос «как», и начинается поиск средств для устранения этого заднего плана. Освобождение приносит истина, но не средства и не система. Необходимо постичь истину, что только безмолвное наблюдение дает понимание; лишь тогда вы можете освободиться от осуждения и оправдания. Когда вы стоите перед опасностью, вы не спрашиваете, что надо делать, чтобы уйти от нее. Только потому, что вы не видите необходимости в пассивном осознании, возникает вопрос «как». Но почему вы не видите этой необходимости?
«Я хотела бы видеть, но никогда до сих пор не думала в этом направлении. Все, что я могу сказать, это то, что хочу освободиться от своих проблем, так как они являются моей подлинной мукой. Я хочу быть счастливой, как и всякий другой человек».
— Сознательно или не сознательно мы отказываемся видеть важность пассивного осознания, потому что в действительности мы совсем не хотим уходить от наших проблем: чем мы тогда будем, без них? Мы скорее предпочитаем цепко держаться за то, что имеем, какие бы это ни доставляло нам муки, чем рисковать, устремляясь к неизвестному, которое может завести нас неведомо куда. С проблемами, во всяком случае, мы знакомы, но мысль о причине того, кто их создает, при полном неведении, куда это может привести, рождает в нас страх и тупость. Наш ум был бы полностью обескуражен, если бы не было тревог, связанных с проблемами.
Ум питается за счет проблем независимо от того, мировые они или кухонные, политические или личные, религиозные или идеологические. Так наши проблемы делают нас мелкими и ограниченными. Ум, сжигаемый мировыми проблемами, такой же неглубокий, как и ум, терзающийся по поводу своего собственного духовного прогресса. Проблемы отягощают ум страхом, так как они усиливают личность, «мое», «мне». Лишенное проблем, достижений и неудач «я» не существует.
«Но как же возможно вообще существовать без «я»? Оно ведь источник всех действий».
— Пока действие является результатом желания, памяти, страха, удовольствия и страдания, оно неизбежно должно питать конфликт, хаос и антагонизм. Наши действия — результат личной обусловленности, на каком бы это ни было уровне. Так как наши ответы на вызовы жизни неадекватны и неполны, они неизбежно порождают конфликт, который и есть проблема. Конфликт — вот подлинная структура личности. Вполне возможно жить без конфликта, например, без конфликта, вызываемого жадностью, страхом, успехом; но эта возможность будет чисто теоретической и не перейдет в действие, пока вы не раскроете это путем непосредственного переживания. Жить, не имея жадности, возможно лишь тогда, когда имеется понимание путей «я».
«Не думаете ли вы, что моя глухота есть результат страха и подавления? Врачи уверяют меня, что она не связана с органическими дефектами. В самом деле, имеется ли какая-то возможность восстановить слух? В течение всей моей жизни в той или иной форме я пребывала в состоянии, когда надо мною что-то довлеет; мне никогда не приходилось делать то, что действительно хотелось бы».
— Подавить что-либо внутри или вне себя, конечно, легче, чем понять. Понимание требует упорного труда, особенно для тех, кто с малых лет был тяжело обусловлен. Подавление, хотя оно и связано с усилиями, постепенно входит в привычку. Понимание же никогда не может стать привычкой, превратиться в рутину, оно требует постоянной бдительности, настороженности. Для того чтобы понимать, надо обладать гибкостью, сенситивностью, сердечностью, которые ничего общего не имеют с сентиментальностью. Для подавления же, в какой бы ни было форме, нет надобности стимулировать осознание. Подавление — самый легкий и наиболее глупый способ отвечать на толчки жизни. Подавление — это согласование с идеей, с образцом, оно создает внешнюю безопасность, респектабельность. Понимание несет освобождение, а подавление всегда ограничивает, замыкает в себе. Страх перед авторитетом, страх, порождаемый неудовлетворенностью, страх перед общественным мнением создает идеологическое убежище с его физическим отображением, к которому и обращается ум. Это убежище, на каком бы оно ни было уровне, всегда поддерживает страх. Страх же порождает подмену, сублимацию или дисциплину, причем все они — различные формы подавления. Подавление должно найти себе выход; это может быть физическое заболевание или какая-либо идеологическая иллюзия. Расплата зависит от темперамента и особенностей индивидуума.
«Я заметила, что всякий раз, когда приходится слушать что-либо неприятное, я ищу убежища с помощью вот этого инструмента; он облегчает мне уход в мой собственный мир. Но как возможно освободиться от подавления, которое культивировалось в течение многих лет? Не потребует ли это очень долгого времени?»
— Это не связано ни со временем, ни с погружением в прошлое, ни с тщательным анализом. Весь вопрос в том, чтобы усмотреть истину подавления. Если находиться в состоянии пассивного осознания всего процесса подавления, при этом без какого-либо выбора, то истину подавления можно тотчас же постичь. Но истина подавленная не может быть раскрыта, если мы мыслим понятиями вчерашнего или завтрашнего дня; истину нельзя постичь с помощью процесса времени. Истина — не то, чего можно достичь; она понята и не понята, ее невозможно постигать постепенно. Воля быть свободным от подавления является помехой для понимания этой истины; ибо воля — это желание, позитивное или негативное, а при наличии желания не может быть никакого пассивного осознания. Желание или страстное стремление вызвало подавление; и то же самое желание, хотя теперь называемое волей, никогда не может освободить себя от собственного порождения. И снова истина должна быть воспринята пассивным и живым осознанием. Тот, кто анализирует, хотя он может отделять себя от предмета анализа, является частью анализируемого; и, будучи обусловлен предметом, который он анализирует, оказывается неспособным освободить себя от него. Эта истина также должна быть понята, истина — но не воля и не усилие — несет освобождение.
ЧТО ЕСТЬ И ЧТО ДОЛЖНО БЫТЬ
«Я замужем, имею детей, — сказала она, — но мне кажется, что совсем лишилась любви. Я медленно сохну; хотя я и занята повседневными делами, это своего рода времяпрепровождение; я вижу их бессодержательность. Ничто не интересует меня по-настоящему. Не так давно, получив длительный отдых от семейной рутины и общественных дел, я пыталась рисовать, но душа моя не лежит к этому. Я чувствую себя совсем мертвой, лишенной творческого духа, подавленной и испытываю глубокое недовольство. Я еще молода, но будущее представляется мне таким мрачным. Я думала о самоубийстве, но как-то почувствовала полную бессмысленность этого. Смятение мое возрастает все более и более, а мое недовольство как будто не имеет конца».
— В чем причина вашего смятения? Не связано ли это с семейными отношениями?
«Нет. Я прошла через семейные трудности еще раньше и вышла из них не слишком разбитой. Но я нахожусь в смятении, и ничто, как мне кажется, не удовлетворяет меня».
— Есть ли у вас какая-то определенная проблема или вы чувствуете просто недовольство вообще? У вас глубоко внутри должно лежать какое-то беспокойство, какой-то страх, и вполне возможно, что вы не сознаете этого. Вы хотите узнать, что это такое?
«Да. Именно для этого я и приехала к вам. Я совершенно не могу продолжать дальше так жить. Мне кажется, что все потеряло для меня значение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Странный факт, что последователям нравится, когда их бранят и ими руководят, мягко или грубо. Они думают, что грубое обращение является частью их обучения, тренировки на пути к духовному успеху. Желание, чтобы вам причиняли боль, грубо вас встряхивали — это часть наслаждения, которое человек может испытывать, причиняя боль другому; и эта взаимная деградация руководителя и его последователя есть результат жажды ощущений. Из-за желания все больших ощущений вы становитесь последователем, сами создаете руководителя, гуру , и ради этого нового удовольствия готовы жертвовать, мириться с дискомфортом, оскорблениями и обескураживанием. Все это есть часть взаимной эксплуатации, не имеет ничего общего с реальностью и никогда не приведет к счастью.
СТИМУЛЯЦИЯ
«Горы сделали меня безмолвной, — сказала она. — Я приехала в Энгадину, и красота ее повергла меня в состояние великого безмолвия; я не могла произнести ни слова при виде всех этих чудес. Это было что-то потрясающее. Мне хотелось бы удержать это живое, вибрирующее, движущееся безмолвие. Когда вы говорите о безмолвии, я думаю, что вы имеете в виду это необыкновенное переживание, которое было у меня. В самом деле, мне очень хотелось бы знать, имеете ли вы в виду безмолвие того же характера, которое я пережила. Воздействие этого безмолвия на меня продолжалось значительное время. Теперь я постоянно возвращаюсь к нему, стараюсь вновь ухватить его и жить в нем».
— Вас сделала безмолвной Энгадина, другого — прекрасные человеческие формы, третьего — учитель, книга или алкоголь. Благодаря внешней стимуляции вы можете ощущать то, что называется безмолвием и доставляет большое наслаждение. Воздействие красоты и величия сводится к тому, что они оттесняют на задний план повседневные проблемы и конфликты, а это создает какое-то чувство освобождения. Вследствие внешней стимуляции ум временно делается спокойным: он ожидает нового переживания, нового восторга, и уже в следующее мгновение, когда оно прошло, возвращается к этому переживанию, как к воспоминанию. Остаться навсегда в горах, очевидно, невозможно, так как вы вынуждены вернуться к обычному делу, но зато имеется возможность получить такое же состояние тишины с помощью другой формы стимуляции, например, благодаря алкоголю, человеку, идее; это как раз то, что делает большинство из нас. Эти различные формы стимуляции являются средствами, с помощью которых ум делается спокойным; таким образом, средства приобретают значение, становятся важными, и мы оказываемся привязанными к ним. Поскольку эти средства доставляют нам наслаждение безмолвия, они становятся доминантой в нашей жизни, представляют наш законный интерес, психологическую потребность, которую мы защищаем и ради которой, если необходимо, мы убиваем друг друга. Средства занимают место переживания, которое теперь — только память.
Формы стимуляции могут варьироваться в зависимости от обусловленности данного лица. Но есть нечто общее во всех стимуляторах: желание убежать от того, что есть , от нашей повседневной рутины, от наших отношений, которые уже перестали быть живыми, и от знания, которое постоянно утрачивает новизну. Вы избираете один способ бегства, я — другой, причем мой выбор всегда предполагается более правильным, чем ваш. Но всякое бегство, будет ли оно в форме идеала или кино или церкви, всегда приносит вред и ведет к иллюзии и страданию. Психологические способы бегства более пагубны, чем внешние, так как они имеют более тонкий и сложный характер, в связи с чем их труднее распознать. Безмолвие, которое приходит с помощью стимуляции или возникает благодаря дисциплине, самоконтролю, сопротивлению, позитивному или негативному, — это результат, следствие, и поэтому оно не является творческим; оно мертво.
Существует безмолвие, которое не является реакцией, результатом, следствием стимуляции, ощущения; безмолвие, которое не составлено, не получено путем умозаключений. Оно приходит, когда понят процесс мысли. Мысль — это ответ памяти, определенных умозаключений, сознательных или подсознательных; это память диктует действия в соответствии с тем, доставляют ли они удовольствие или страдание. Именно таким путем идеи контролируют действие, отсюда возникает конфликт между действием и идеей. Этот конфликт всегда сопутствует нам, и когда он резко усиливается, возникает потребность освободиться от него; но пока этот конфликт не понят и не разрешен, любая попытка освободиться от него есть бегство. Пока действие подчинено идее, конфликт неизбежен. Конфликт прекращается лишь тогда, когда действие становится свободным от идеи.
«Но как возможно, чтобы действие было свободно от идеи? Действие, очевидно, невозможно, если ему не предшествует мысль. Действие следует за идеей; я никак не могу представить себе действие, которое не являлось бы результатом идеи».
— Идея — результат памяти; идея — это выражение памяти в войнах; идея — неадекватная реакция на вызов, на жизнь. Адекватный ответ на жизнь есть действие, а не создание идеи. Мы отвечаем на толчки жизни с помощью мысли для того, чтобы обезопасить себя от действия. Идея ограничивает действие. Безопасность существует в поле идей, но не в поле действия; вот почему действие сделалось подвластным идее. Идея — это защищающий себя образец для действия. Во время глубокого кризиса имеет место непосредственное действие. Именно для того, чтобы обезопасить себя от этого спонтанного действия, ум подвергает себя дисциплине; а так как для большинства из нас ум имеет доминирующее значение, то идея проявляет себя как тормоз в отношении действия, и так возникает трение, дисгармония между действием и идеей.
«Я наблюдаю, как мой ум упорно возвращается к переживанию счастья в Энгадине. Является ли бегством повторное переживание этого опыта в памяти?»
— Несомненно. Настоящее — это ваша жизнь в данный момент; вот эта улица, переполненная людьми, ваша работа, ваши непосредственные отношения. Если бы они доставляли радость и удовлетворение, Энгадина поблекла бы; но так как настоящее полно хаоса и причиняет страдания, вы обращаетесь к переживанию, которое принадлежит прошлому и мертво. Вы можете вспоминать это переживание, но оно окончилось; вы его оживляете только благодаря памяти. Это вроде накачивания жизни в мертвую форму. Так как настоящее скучно, мелко, то мы обращаемся к прошлому или глядим в спроецированное нами будущее. Подобное бегство от настоящего неизбежно ведет к иллюзии. Видеть настоящее таким, каким оно есть в действительности, без осуждения или одобрения его, значит, понимать то, что есть ; лишь тогда возможно действие, которое трансформирует то, что есть .
ПРОБЛЕМЫ И БЕГСТВО
«У меня много серьезных проблем. Мне кажется, что пытаясь разрешить их, я делаю их еще более запутанными и мучительными. Я исчерпала все возможности и не знаю, как теперь быть. Вдобавок ко всему я глухая и должна пользоваться вот этой несносной вещью в помощь своему слуху. У меня несколько детей; был муж, который бросил меня. Я очень беспокоюсь о детях и хотела бы, чтобы они избежали всех тех горестей, через которые прошла сама».
— Как мы тревожимся о том, чтобы найти разрешение наших проблем! Мы так жаждем найти ответ, что не можем изучать проблему, не можем спокойно ее наблюдать. Проблема — вот что важно, а совсем не ответ. Если мы ищем ответ, то найдем его, но проблема останется, так как ответ не имеет отношения к проблеме. Мы ищем решение, чтобы убежать от проблемы, и это решение представляет собой средство чисто внешнего порядка, так что у нас нет понимания проблемы. Все проблемы исходят из одного источника; без понимания этого источника любая попытка решить проблему приведет лишь к дальнейшей путанице и страданию. Прежде всего надо отдать себе ясный отчет в том, что ваше желание понять проблему вполне серьезно, что вы сознаете необходимость освободиться вообще от всех проблем, так как лишь в этом случае возможно подойти вплотную к тому, кто создает проблемы. Без свободы от проблем не может быть никакого спокойствия; а спокойствие необходимо для счастья, хотя счастье само по себе не является целью. Подобно тому, как пруд полон тишины, когда прекратились ветры, так и ум спокоен, когда прекратились проблемы. Но ум нельзя сделать спокойным; если его успокоили, он мертв, как стоячая вода. Когда ум проясняется, можно наблюдать, кто создает проблемы. Наблюдение должно быть безмолвным, без какого-либо предварительного плана, без критерия удовольствия и страдания.
«Но вы требуете невозможного. С малых лет наш ум приучен различать, сравнивать, судить, выбирать. Чрезвычайно трудно не давать оценки тому, что мы наблюдаем. Возможно ли освободиться от этих условностей и наблюдать безмолвно?»
— Если вы видите, что безмолвное наблюдение, пассивное осознание совершенно необходимо для понимания, то истинность вашего видения освободит вас от заднего плана сознания. И только когда вы не видите непосредственной необходимости пассивного и ясного живого осознания, возникает вопрос «как», и начинается поиск средств для устранения этого заднего плана. Освобождение приносит истина, но не средства и не система. Необходимо постичь истину, что только безмолвное наблюдение дает понимание; лишь тогда вы можете освободиться от осуждения и оправдания. Когда вы стоите перед опасностью, вы не спрашиваете, что надо делать, чтобы уйти от нее. Только потому, что вы не видите необходимости в пассивном осознании, возникает вопрос «как». Но почему вы не видите этой необходимости?
«Я хотела бы видеть, но никогда до сих пор не думала в этом направлении. Все, что я могу сказать, это то, что хочу освободиться от своих проблем, так как они являются моей подлинной мукой. Я хочу быть счастливой, как и всякий другой человек».
— Сознательно или не сознательно мы отказываемся видеть важность пассивного осознания, потому что в действительности мы совсем не хотим уходить от наших проблем: чем мы тогда будем, без них? Мы скорее предпочитаем цепко держаться за то, что имеем, какие бы это ни доставляло нам муки, чем рисковать, устремляясь к неизвестному, которое может завести нас неведомо куда. С проблемами, во всяком случае, мы знакомы, но мысль о причине того, кто их создает, при полном неведении, куда это может привести, рождает в нас страх и тупость. Наш ум был бы полностью обескуражен, если бы не было тревог, связанных с проблемами.
Ум питается за счет проблем независимо от того, мировые они или кухонные, политические или личные, религиозные или идеологические. Так наши проблемы делают нас мелкими и ограниченными. Ум, сжигаемый мировыми проблемами, такой же неглубокий, как и ум, терзающийся по поводу своего собственного духовного прогресса. Проблемы отягощают ум страхом, так как они усиливают личность, «мое», «мне». Лишенное проблем, достижений и неудач «я» не существует.
«Но как же возможно вообще существовать без «я»? Оно ведь источник всех действий».
— Пока действие является результатом желания, памяти, страха, удовольствия и страдания, оно неизбежно должно питать конфликт, хаос и антагонизм. Наши действия — результат личной обусловленности, на каком бы это ни было уровне. Так как наши ответы на вызовы жизни неадекватны и неполны, они неизбежно порождают конфликт, который и есть проблема. Конфликт — вот подлинная структура личности. Вполне возможно жить без конфликта, например, без конфликта, вызываемого жадностью, страхом, успехом; но эта возможность будет чисто теоретической и не перейдет в действие, пока вы не раскроете это путем непосредственного переживания. Жить, не имея жадности, возможно лишь тогда, когда имеется понимание путей «я».
«Не думаете ли вы, что моя глухота есть результат страха и подавления? Врачи уверяют меня, что она не связана с органическими дефектами. В самом деле, имеется ли какая-то возможность восстановить слух? В течение всей моей жизни в той или иной форме я пребывала в состоянии, когда надо мною что-то довлеет; мне никогда не приходилось делать то, что действительно хотелось бы».
— Подавить что-либо внутри или вне себя, конечно, легче, чем понять. Понимание требует упорного труда, особенно для тех, кто с малых лет был тяжело обусловлен. Подавление, хотя оно и связано с усилиями, постепенно входит в привычку. Понимание же никогда не может стать привычкой, превратиться в рутину, оно требует постоянной бдительности, настороженности. Для того чтобы понимать, надо обладать гибкостью, сенситивностью, сердечностью, которые ничего общего не имеют с сентиментальностью. Для подавления же, в какой бы ни было форме, нет надобности стимулировать осознание. Подавление — самый легкий и наиболее глупый способ отвечать на толчки жизни. Подавление — это согласование с идеей, с образцом, оно создает внешнюю безопасность, респектабельность. Понимание несет освобождение, а подавление всегда ограничивает, замыкает в себе. Страх перед авторитетом, страх, порождаемый неудовлетворенностью, страх перед общественным мнением создает идеологическое убежище с его физическим отображением, к которому и обращается ум. Это убежище, на каком бы оно ни было уровне, всегда поддерживает страх. Страх же порождает подмену, сублимацию или дисциплину, причем все они — различные формы подавления. Подавление должно найти себе выход; это может быть физическое заболевание или какая-либо идеологическая иллюзия. Расплата зависит от темперамента и особенностей индивидуума.
«Я заметила, что всякий раз, когда приходится слушать что-либо неприятное, я ищу убежища с помощью вот этого инструмента; он облегчает мне уход в мой собственный мир. Но как возможно освободиться от подавления, которое культивировалось в течение многих лет? Не потребует ли это очень долгого времени?»
— Это не связано ни со временем, ни с погружением в прошлое, ни с тщательным анализом. Весь вопрос в том, чтобы усмотреть истину подавления. Если находиться в состоянии пассивного осознания всего процесса подавления, при этом без какого-либо выбора, то истину подавления можно тотчас же постичь. Но истина подавленная не может быть раскрыта, если мы мыслим понятиями вчерашнего или завтрашнего дня; истину нельзя постичь с помощью процесса времени. Истина — не то, чего можно достичь; она понята и не понята, ее невозможно постигать постепенно. Воля быть свободным от подавления является помехой для понимания этой истины; ибо воля — это желание, позитивное или негативное, а при наличии желания не может быть никакого пассивного осознания. Желание или страстное стремление вызвало подавление; и то же самое желание, хотя теперь называемое волей, никогда не может освободить себя от собственного порождения. И снова истина должна быть воспринята пассивным и живым осознанием. Тот, кто анализирует, хотя он может отделять себя от предмета анализа, является частью анализируемого; и, будучи обусловлен предметом, который он анализирует, оказывается неспособным освободить себя от него. Эта истина также должна быть понята, истина — но не воля и не усилие — несет освобождение.
ЧТО ЕСТЬ И ЧТО ДОЛЖНО БЫТЬ
«Я замужем, имею детей, — сказала она, — но мне кажется, что совсем лишилась любви. Я медленно сохну; хотя я и занята повседневными делами, это своего рода времяпрепровождение; я вижу их бессодержательность. Ничто не интересует меня по-настоящему. Не так давно, получив длительный отдых от семейной рутины и общественных дел, я пыталась рисовать, но душа моя не лежит к этому. Я чувствую себя совсем мертвой, лишенной творческого духа, подавленной и испытываю глубокое недовольство. Я еще молода, но будущее представляется мне таким мрачным. Я думала о самоубийстве, но как-то почувствовала полную бессмысленность этого. Смятение мое возрастает все более и более, а мое недовольство как будто не имеет конца».
— В чем причина вашего смятения? Не связано ли это с семейными отношениями?
«Нет. Я прошла через семейные трудности еще раньше и вышла из них не слишком разбитой. Но я нахожусь в смятении, и ничто, как мне кажется, не удовлетворяет меня».
— Есть ли у вас какая-то определенная проблема или вы чувствуете просто недовольство вообще? У вас глубоко внутри должно лежать какое-то беспокойство, какой-то страх, и вполне возможно, что вы не сознаете этого. Вы хотите узнать, что это такое?
«Да. Именно для этого я и приехала к вам. Я совершенно не могу продолжать дальше так жить. Мне кажется, что все потеряло для меня значение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68