Каждый, кто перешёл на второй курс и не имел академической задолженности у Дюплесси, владел навыком разделять мыслительный процесс между полушариями своего мозга. Не был исключением и Алексей. В конкретном случае левое, логическое полушарие демонстративно решало элементарную транспортную задачу, в то время, как правое, отвечающее больше за эмоции и насущные филологические потребности, пыталось наметить тактику охмурения зеленоглазой красавицы Беаты Дышковяк, нынешней симпатии Суровцева.
Смешивая коктейль из мыслей, Алексей не переставил следить за выражением лица телепатки. Нельзя сказать, что она отреагировала на ментальную мешанину, парившую в мозгу курсанта, тем не менее один факт говорил за то, что какого-то эффекта Суровцев всё же добился. Время от времени тело силикарболауди начинало вибрировать, а некоторые места выше поясного ремня и вовсе странным образом поблескивать, словно «Принцессу» с момента введения курсантом пси-блокады подключили к высокому напряжению. Насколько подсказывала модифицированная память, ничего подобного с силикарболаудями в период их легального нахождения на Земле зафиксировано не было. Он не мог отказать себе в удовольствии съязвить:
— Ну что, дочерь-матерь, теперь мы на равных?
Дочерь-матерь окончательно втянула стебельки.
Алексей обратил внимание, что её глазки перестали блестеть. Напротив, они стали неподвижными и безжизненными, как у снулой трески.
Прошло ещё несколько секунд, прежде чем она ответила, и ответ этот оказался столь же ошарашивающим, как и всё, что она творила до сих пор.
— Эх, Алеша, Алеша, — произнесла девица-трёхножка с упреком, — я хотела тебе добра, как хотели мы этого всем людям, да видно не судьба!
— Минуточку! С чего бы это вы, прекрасная мадемуазель, вдруг заговорили без акцента?
— Лингвистическая адаптация, — не стала темнить мадемуазель. — Этап притирания к иной, нежели предыдущая этническая группа, с которой приходилось иметь дело дотоле, благополучно завершён. Согласись, ждать тебе пришлось не слишком долго.
Курсант кивнул.
— Допустим. А о каком добре для всех людей пеклись матери-дочери, пояснить не желаете?
«Принцесса» снова ожила.
— Желаю. Войдя в прямой ментальный контакт, я хотела добиться полного доверия с твоей стороны, но своими, мягко говоря, дурацкими шутками ты поставил контакт на грань срыва. Как это раньше произошло с людьми, собравшимися изменить Неизменное.
— Имеется в виду секретариат ООРАН?
Она грустно покачала головой:
— Нет, я имею в виду межзвёздииков со шприц-звездолёта за номером 276.
Суровцева как ледяной водой окатили: речь зашла об исчезновении корабля, с которого и начались трения между Федерацией и ИЯИ.
— А разве эти ребята хотели что-то изменить?
Ответ был лаконичен:
— Не что-то, а Неизменное.
Принцесса поменяла тон с панибратского па сугубо официальный. Алексей грешным делом подумал — уж не пропавшая ли «госпожа послица» перед ним:
— То, что я собираюсь изложить, чрезвычайно важно, господин Суровцев. Солнечная Федерация в опасности. Если не принять своевременно меры, Объединенным Человечествам грозит изоляция.
— Не понял, — сказал господин Суровцев (Высотник праведный, до чего же непривычно это звучит!). — Вы сказали — изоляция?
В голосе силикарболауди, выступающей в роли провидицы, зазвучал металл:
— Да, я сказала: изоляция. Причем, полная. Скоро люди останутся на крохотном пятачке, окруженные со всех сторон выжженными дотла терраморфами.
Суровцев ещё не решил, как относиться к ее заявлению, ибо лихорадочный просмотр модифицированной памяти по ключевым словам «полная изоляция», «крохотный пятачок», «выжженные дотла» не выявил ничего, даже близко похожего на эпитафию роду человеческому. А ведь заявление «Принцессы» действительно прозвучало устрашающе. И все это только за то, что отдельные представители человечества хотели изменить Неизменное. Прямо-таки одиннадцатая библейская заповедь: «Не изменяй Неизменное, иначе кранты! Аминь».
— А можно ли, уважаемая барышня, как-то помешать нарисованному вами апокалипсису?
В глубоко запавших глазах силикарболауди вспыхнули огоньки, словно она только и дожидалась такого вопроса.
— Именно потому я здесь. Чтобы через Избранника поставить Объединенные Человечества в известность о грядущих бедах.
— Это я, что ли, Избранник? — глупо ухмыльнулся курсант. Он никак не мог взять в толк, что волей обстоятельств оказался в самом эпицентре необъяснимых со здравой точки зрения событий.
Телепатка пожала плечиками:
— На вашем месте, господин Суровцев, запросто мог оказаться кто-то другой. Персона не есть ключевой признак, всё определило место. И время. В данном случае эта пещера, ибо я… в некотором роде… не свободна в своих перемещениях. Да и во времени тоже. У нас его почти не осталось. Итак, в самом ближайшем будущем вам, граждане Солнечной Федерации, предстоит столкнуться с чудовищными катаклизмами, объяснение которых лежит не только за гранью вашего, но и нашего разума, разума Дочерей-Матерей Священной Яйцеклетки! Избранник должен поверить моему предсказанию и доложить о том, что услышал, лицам, облеченным доверием общества. Если промедлить, любые усилия задним числом окажутся бесполезными. А теперь мне пора, Прощай, Избранник, и помни, от тебя зависит будущее Объединённых Человечеств!
Бесстрастное, пока она излагала, личико силикарболауди исказилось в немыслимой гримасе, затем покрылось жуткими светящимися пятнами, будто «принцессу» внезапно поразил приступ инфекционного люминодерматоза, и вдруг оно полыхнуло ослепительным светом, затмив поблескивание сталактитов и сталагмитов. В следующее мгновение тело ксенофренки заструилось, превращаясь в столб ярчайшего света, на который было больно смотреть и который в одно мгновение втянулся в воронку светохода на своде купола. В пещере заметно потемнело, а на сетчатке глаз ещё некоторое время плавали огненные амёбы.
Вот, значица, как поступают пророчицы от Большой Высоты. Сначала огорошивают как обухом по темечку, а потом делают ноги, а ты ломай голову: разыгранный только что спектакль — правда жизни или очередная заготовка Петра Аркадьевича, чтобы совсем затюкать бедного курсанта. Но в любом случае, похоже, что рейд закончен, и можно смело чапать на станцию. А почему, собственно говоря, на станцию?
Суровцев взглянул на таймер: четверть одиннадцатого. Не прошло и восьми часов из отведенных на задание суток, а дело сделано. Интересно, что поделывает милая Милана? Может быть, изождалась совсем и грезит о встрече с Лёхой Бурым, добрым молодцем. Или добротным молодцем?
Проверять правильность старинного выражения по глоссарию было лень — за время рейда ему уже столько раз приходилось лазать в модифицированную область памяти!
Он достал мобильник. Экранчик и клавиатура были заблокированы, но кнопка вызова пульсировала красным. Переключив её на зелёный, Алексей поднес трубку к уху.
— Я вас слушаю, Алексей Степанович! — мгновенно отозвалась Милана.
— Ну зачем же так официально, — интимно понизив голос, промурлыкал курсант, — для вас, Миланочка, я просто Алёша.
Вдогонку с языка чуть не сорвалось продолжение «Попович», но Суровцев вовремя спохватился.
— Хорошо, — согласилась девушка. — Итак, Алеша, у вас возникли проблемы?
Он хотел сказать «Какие проблемы?», но вместо этого неожиданно для себя произнес:
— Пожалуйста, свяжите меня с Аркадием Петрови… тьфу, Петром Аркадьевичем Линёвым.
И когда он услышал сухое покашливание куратора, всё сразу встало на свои места. И почему вместо воркования с милой Миланой он потребовал своего наставника, и почему ему внезапно понадобилась помощь старшего товарища, и почему на дне души ёрзал и никак не хотел угомониться червячок сомнения: а вдруг «Принцесса» говорила правду, и тогда Лёха Бурый не выдержал ноши Избранника.
— Алло, Алексей! Что случилось?
— Да, это я, Пётр Аркадьевич. Ничего не случилось, но может случиться в любую минуту.
— А почему у тебя такой голос, ты случайно не заболел?
— Разве вы не знаете любимое изречение доктора Чагина: «Звёздным патрульным болеть некогда, им нужно исполнять долг»? А насчет моего голоса… наверное, телефон искажает.
— Постой, постой, давай по порядку. Ты где?
— На Марсе. В туннельном лабиринте, проложенном вокруг Запрещённого моря. И похоже, только что завершилась операция «Освобождение „Принцессы“.
— И как всё прошло?
— Что именно?
— Освобождение «Принцессы». Освободил?
— Смотря как на это взглянуть. Если честно, то скорее уж она сама себя освободила!
— Что?! — полувзвизгнула-полухрюкнула трубка.
— А чего ожидать от силикарболауди? Вы извините за прямоту, но нашли кого называть «принцессой».
С того конца связи раздался звук, который и вовсе нельзя было отнести к членораздельной речи.
Суровцев подул в трубку, хотя прекрасно понимал, что мобильник работает безотказно.
— Я вас не понял, Пётр Аркадьевич.
Несколько секунд телефон молчал. Потом куратор произнес совершенно спокойно:
— Алексей, повтори, пожалуйста, что ты сказал про силикарболаудь?
И тут Суровцева прорвало. Ему потребовалось больше десяти минут, чтобы подробно изложить всё, что произошло в пещере. От непонятного появления ксенофренки до ещё более непонятного её превращения в световое излучение. Не забыл он передать и предупреждение объединённым человечествам. Слово в слово, благодаря документированной записи в МОП.
Некоторое время Пётр Аркадьевич молчал, наверное, переваривал информацию, и это было вполне логично, но Алексею показалось, что мобильник постепенно раскаляется, хотя кнопочка по-прежнему ровно светилась мирной зеленью.
— Вот что, Алеша, — наконец раздалось в трубке, — не суетись, а посиди спокойно на камушке. Я скоро буду.
— Но «Принцессы» больше нет, она испарилась!
Если Лёха Бурый считал, что на его долю сегодня уже выпали все возможные сюрпризы, то Пётр Аркадьевич это скоропалительное заключение опроверг:
— Упоминая в маршрутном задании «Принцессу», я имел в виду вовсе не силикарболаудь. Я вообще не понимаю, откуда она взялась.
3
Чтобы добраться до Марса, куратору второй группы Линёву требовалось повторить манипуляции своего ученика: спуститься в подвал главного корпуса Бирюзовской высшей школы, раздеться, забраться в пусковой контейнер и вколоть себе в вену пять кубиков изомера, извлеченного из лимфы распространенного на красной планете насекомого — паука-скорохода. На это уйдёт минут двадцать самое большее. А вот для того, чтобы после фантомизации оказаться в пещере, где его с нетерпением ждали, Петру Аркадьевичу придется преодолеть два туннеля и соединяющий их коридор. Пусть ему не нужно по дороге обезоруживать всякие штучки-дрючки, поскольку они уже обезврежены, но все равно лабиринт займет у него как минимум часа три, три с половиной.
В итоге у курсанта появилась прекрасная возможность провести минуток двести с максимальной пользой для организма. А именно соснуть, покемарить, дать храповицкого. Недаром среди межзвёздников ходит поговорка: «космос любит сильных, а сильные любят спать». А Алексея Суровцева даже человек, который видит его первый раз, безошибочно отнесёт к сильным. И дело даже не в росте и весе, однозначно внушающих уважение, а в присущей ему, как вице-чемпиону по боевому манипулированию уверенности, что он поступает правильно.
Кто-то может засомневаться, а как же быть со звонком куратору?
А что звонок? Главное, не в том, что сомневаешься, а в том, что нашёл мужество поделиться своими сомнениями. И, как оказывается, поступил правильно. То есть принял верное решение.
Успокоенный, Алексей расчистил от мелких камушков более или менее ровную площадку рядом с валуном, за которым прятался от гипотетических дротиков, подложил под голову ствол ЩБН и смежил очи. И плевать ему было в эту минуту на все мрачные предупреждения и неведомую опасность, грозящую роду человеческому. О подобных вещах пускай болит голова у куратора, а для Алексея главное — пожрать и поспать. И раз уж не удалось пообедать по-настоящему, начиная с борща, то хотя бы выспаться нужно как следует.
Уже через минуту ему снился отчий дом. Алексей мирно посапывал до той минуты, когда сработавшая охранная оболочка статусквоатуры не подсказала, что пора просыпаться.
В пещере по-прежнему стоял полумрак, но в глубине прохода, солнечным зайчиком прыгало пятнышко света.
Курсант скосил глаза на запястье и едва не присвистнул — с момента разговора с Петром Аркадьевичем не прошло и часа, а куратор уже тут. Наверное, еще на стадии разработки маршрута, он оставил в запасе резервные варианты его экспресс-прохождения.
Что ж, двести минуток отдохнуть не пришлось, но и за пятьдесят надо поблагодарить Высотника. Чувствуя себя заметно посвежевшим, Суровцев поднялся и закинул стоп-ракету за спину.
— Ну, Алексей, — Пётр Аркадьевич начал общение прямо с порога, — и заварил же ты кашу.
— Простите, Пётр Аркадьевич, но я тут ни при чём. Ведь сказала же «Принцесса» на прощание: «персона не есть ключевой признак, всё определило место».
Линёв скривился:
— Никакая она не «Принцесса». А насчёт места ты правильно подметил. Пока я добирался, немного покопался в справочной информации.
— У вас тоже модифицированы отдельные области мозга? — удивился курсант. — А я-то думал, что вы…
— …старик, — продолжил за него куратор. — Нет, мне всего шестьдесят девять независимых лет. Правда, модификацию я прошёл уже в достаточно зрелом возрасте, отработав на границах Дальнего Круга два полных срока. Когда вернулся в метрополию, очень хотелось ни в чем не уступать молодежи, которую начинают модифицировать чуть не с пелёнок. Между прочим, не думай, что будешь молодым всегда. Как ни банально это звучит, но можно прекрасно себя ощущать и в сорок пять, и в шестьдесят, и в сто двадцать…
Суровцев не удержался и хмыкнул.
Сто двадцать ему стукнет, если конечно стукнет, аж в следующем столетии, но до этого должно пройти ни много, ни мало, а девяносто восемь лет. Ужас!
Линёв сделал вид, что не заметил нетактичности ученика.
— Да, бог с ним, возрастом. Я говорил, что полез в справочники. И вот представь, нащупал я одно совпаденьице. Крохотное, но занимательное.
— Не томите, Пётр Аркадьевич, — взмолился Алексей. — Я весь извёлся, вас поджидаючи.
— Насколько я изучил твою натуру, дорогой мой, не похоже, чтобы ты изводился, а как минимум седьмой сон досматривал, — проницательно заметил куратор.
— Не седьмой, а первый, — насупился курсант.
— Хорошо, если так. А теперь, о совпадении. Я просмотрел время сегодняшнего прохождения Деймоса над пещерой и оно тютелька в тютельку совпадает с неожиданным появлением твоей силикарболауди. Мало того, ее исчезновение совпадает с уходом сего небесного тела из зоны прямой трансляции.
— Вы хотите сказать, что кто-то на Деймосе странслировал сюда видеостолб?
— Подобное заявление было бы скороспелым и не отвечающим на все вопросы. Во-первых, трансляция не объясняет, как твоя собеседница употребляла вполне реальную пищу, видеопризракам это не свойственно. Во-вторых, на Деймосе процветает колония новояпонцев, обосновавшаяся во времена пресловутого Жёлтого Прилива. И в-третьих, там же, на Деймосе, размещается крупнейший музей иноземных достижений, так называемая Ксенотехнологичка. Это тебе о чём-нибудь говорит?
В мозгу Суровцева словно проскочила искра. Нет, совсем не зря современных детей, как заметил уважаемый Пётр Аркадьевич, «усовершенствуют чуть ли не с пелёнок». Сопоставление внешне не связанных между собой фактов у людей с модифицированной памятью проходит намного эффективнее, нежели у людей немодифицированных. Наверное, этим и объясняется легкость, с которой курсант проанализировал намек куратора:
— Интернированную летающую кеглю Топи» перевели именно сюда, на Деймос? И она до сих пор является музейным экспонатом?
— Высший балл за умение делать верные выводы, — подытожил куратор. — Я всегда был уверен, что однажды курсант Суровцев проявит себя не только на бойцовском ринге!
— Спасибо, Пётр Аркадьевич, — курсант Суровцев расцвел как ямайская роза. — Надеюсь, рейд-маршрут мне тоже зачтён в качестве выпускного экзамена, и я с полным основанием могу облачиться в парадный мундир Звёздного патрульного?
Линёв покачал головой:
— Не хотелось бы огорчать в столь радостный день, но увы… Я же сказал, что силикарболаудь не имеет никакого отношения к операции «Освобождение „Принцессы“. Собственно говоря, и „Принцессой“-то назвал её ты, Алексей, но никак не я.
— Стало быть, я не добрался до финала?
— Нет, до финала ты как раз добрался, просто операцию не успел завершить. Видимо, появление ксенофренки настолько вывело тебя из равновесия, что ты ухватился за первую же версию, связав название операции с тем, что не имело ни к «освобождению», ни к «Принцессе» никакого отношения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32