Так что ничего для него нового.
В общем, я как-то успокоилась и решила – пусть я и обезьяна с гранатой на дороге, а теперь я буду ездить на машине всегда и везде. Пусть я ее убью вообще. Лишь бы научиться. Лишь бы она на меня работала, а я перестала бояться дороги. Я стала выезжать из дому на час раньше, но каждый день садилась и ехала до работы на автомобиле. Самое интересное, что ни в какую крупную аварию я не попала, так как в итоге оказалось, что езжу я очень аккуратно, боюсь всего на свете и разбираюсь в дорожных знаках (спасибо нашему Малюте Скуратову из автошколы). Вот так я и стала водителем, через почти год после того, как начала учиться этому искусству. А неважно – быстро или нет. Важен результат. Когда я в районе сентября впервые в жизни подрезала ИЖ-каблук, чтобы перестроиться в левый ряд, то поняла – дело сделано.
В сентябре наметились существенные перемены в моем положении на работе. А до этого весь август Алина Текова водила меня показывать руководству, как медведя на рождественской ярмарке. Сначала она повезла меня в головной офис показать начальнику департамента развития, железной женщине по фамилии Молотова.
– Так это вы разрабатываете техническое обеспечение идеи нашей Алиночки, – ласково спросила она, перебирая тонкими пальцами мой, уже довольно толстый фолиант.
– Да. И на сегодня мы уже закончили статистическое исследование проекта, – мямлила я.
– Да, Алина говорила. Она показывала свои раскладки, – еще бы, если эти раскладки я ей лично позавчера вложила в руки.
– Эффект может ожидаться такой, что обеспечит работой около двадцати маклеров.
– Неплохо. Но у вас пока хромает информационно – технологическая проработка.
– В смысле, – удивилась я. Вроде, уже все проработано за лето, уже наизусть я знаю любую технологическую часть.
– Ну, вы здесь с Алиной только визуально раскрываете, как должны выглядеть изменения на сайте. А где реальные разработки программистов?
– Так мы за этим и пришли, Ника. – Влезла Телкова. – Нам нужен допуск к программистам, чтобы составить… – она умоляюще посмотрела на меня. А, страшила, не можешь без меня, язык отнимается!
– Чтобы написать программы под конкретные окна сайта. – отчеканила я. Молотова посмотрела на меня с интересом.
– Хорошо. Я дам им указания относительно вас. Можете им позвонить и договориться уже сегодня, – да, Молотова действительно была женщиной умной. И сразу же начала действовать. Через неделю были готовы примерные версии сайта, хотя ради этого мне пришлось практически изнасиловать программистов. Эти худосочные ленивые парни, сидящие на зарплате, очень отрицательно относились к работе как к таковой. А уж к неплановой работе еще хуже. И только мои угрозы настучать Молотовой, которую боялись все, и мои понукания возымели успех. Я стояла у них над душей всю неделю и к концу августа, после еще пары согласований у Молотовой и пары совещаний у нас в отделении мы с Телковой были допущены к императору. Генеральный директор уделил нам ровно пятнадцать минут, к которым я была полностью готова. Я устроила целое представление, я поставила на демонстрационный компьютер диск и красноречиво, с огоньком рассказала, как вся моя (пардон, наша) система будет работать. На красочных таблицах я продемонстрировала расчеты, подтверждающие однозначный успех этого дела. Я была убедительна, как никогда. Директор, невзрачного вида мужчина моих лет, выслушал меня и сказал, что подумает. Ни особого интереса, ни желания что-то понять в его глазах я не увидела. После этого разговора у меня в душе осталась какая-то пустота. Я автоматически приходила в офис, автоматически работала с клиентами, автоматически проводила сделки. Но на самом деле я ждала одного – реакции. Три месяца каторжного труда, и что, вот это тишина в ответ? Если им не нравится, пусть хотя бы объяснят – почему?
– Присядь, Оля. – Вызвала меня к себе Телкова в конце сентября.
– Что случилось? Есть новости? – взволновалась я.
– Есть. Пока в том виде, в каком есть наше предложение не принято.
– Почему? – невероятно! Невозможно!
– Ну, трудно сказать. Все-таки оно еще сыровато. Над ним еще надо поработать, привести его в соответствие с глобальным стратегическим планом развития Корпорации.
– Я готова работать. С радостью.
– Нет. Все, что могла, ты уже сделала. Теперь этим вопросом будут заниматься профессионалы.
– Кто-кто? – задохнулась от возмущения я.
– Не надо думать, что все так просто. Ты сразу же решилась претендовать на слишком ответственный пост. Разве может человек без специального образования и опыта развить большое, неосвоенное направление. И потом, на это нужно время.
– Но вообще направление разрабатываться будет? – хваталась за призрачные шансы я.
– Наверное, будет. Теоретически, наверху все одобрили. Но, конечно форма и исполнение будут другими. Профессиональными и стратегически обоснованными.
– А что же мне делать?
– В смысле?
– Ну я же жила этим проектом, я на него надеялась. И теперь все это ляжет под сукно?
– Да нет же. Как только все приведут в соответствие, то тебя безусловно привлекут к практической стороне дела.
– А когда? – не отставала я.
– Я не знаю. Извини, Оля, у меня еще очень много дел, – непрозрачно намекнула она и я удалилась. Ну вот, еще один облом. А ведь я не сомневалась, что проект пойдет. И Сенокосов тоже. Вон он бежит, хочет узнать, что она мне сказала.
– Мне отказали, Паш. Сказали, что материал сырой и требует профессиональной доработки.
– Сочувствую, – он действительно сочувствовал, хотя для него это было только благом.
– Значит, я буду работать в твоем отделе еще неведомо сколько времени.
– Это плюс, – улыбнулся он и повел меня утешаться. К вечеру, когда мы наутешались коньяком, он вдруг разоткровенничался и решил поучить меня жизни.
– Ты, Оль, отличный специалист, но ни хрена не дипломат.
– Это почему, – пьяно возмутилась я.
– А потому. Я думаю, что твою идею зарубили, потому что она была слишком хорошая.
– Не поняла?
– У нас в верхах царит кумовство и коррупция. И никогда наверх никто не пустит чужого человека. У них там круговая порука. А ты слишком хороша, и можешь со временем затмить тех, кто там сейчас вершит судьбы
– Но ведь они заинтересованы же в процветании Корпорации?
– Они заинтересованы только в набивании собственных карманов. А поскольку лично им от возвышения тебя ни холодно ни жарко, то они решили на всякий случай зарубить и тебя, и идею.
– Это же саботаж. Как же это допускает наш умнейший директор?
– Директор что может видеть? Только то, что ему покажут его приближенные. А у него самая приближенная – Молотова. Он на мир смотрит ее глазами. Значит – она ему сказала, что твоя идея не перспективна.
– Но мне она говорила, что проект отличный.
– В этом и заключается искусство дипломатии. Тебе говорить одно, ему – другое, а делать третье.
– То есть, шансов выдвинуться у меня практически нет.
– Ну почему? Я говорил о тебе с Алиной. Ей-то ты очень понравилась. Она через тебя подтвердила, что она прекрасный руководитель, фанат Корпорации. И что не зря получает свою зарплату. Так что она готова предложить тебе место начальника отдела вторичного жилья, когда оно появится.
– И то хлеб, – успокоилась я. В конце концов, я имею хорошую работу, и за этот квартал получу свои две тысячи, то есть больше, чем за прошлый. Возможно что в будущем меня все-таки продвинут вверх. Кто-нибудь. Все же я не вижу поводов унывать.
Глава 6
Убеждающая, что поводы унывать есть
Определенно, конец года для меня – традиционно период возникновения трудностей и проблем. Как так, еще летом все было так хорошо, я мечтала о хорошей должности, о романе с роскошным мужчиной, о деньгах и уважении родственников, а теперь сижу в тоске и скуке, и не знаю куда себя деть. Куда спрятаться от чувства, что я дура набитая, которая ни на что не способна, никому не нужна и ничего не может. Машина у меня плохая, только и делает, что жрет деньги. Не прошло и полгода, как она снова начала выдавать мне сюрпризы. Да какие там на фиг полгода? Десятого октября машина наотрез отказалась заводиться. Я перегородила полосу на светофоре около склифа и битый час слушала ругань издерганных пробкой водил.
– Что растопырилась, коза?
– Вали отсюда.
– Накупят себе помоек, потом мешают людям ездить. – Я не обращала внимания. Ругаться могут все, а вот взять и отбуксировать меня до сервиса рискнул только один. И тот за триста рублей, хотя ехали мы от силы пятнадцать минут. Оказалось, что в машине поврежден датчик впрыска топлива, поэтому она переливает бензин и глохнет. Полдня я искала по магазинам хренулечку размером с булавку, а стоимостью с брильянт.
– Вам, девушка, надо бы и масло поменять.
– Зачем?
– Стучит движок.
– Он же новый!
– А если на таких свечах ездить, то и новый застучит. – Утешил он меня. Нет, чудеса отечественного автопрома не для меня. Что делать, я уже привыкла ездить на рынок на колесах, но по хорошему от такого помощника надо было избавляться, и чем быстрее, тем лучше.
В конце октября в офисе нам объявили радостную новость.
– В связи с изменением рыночной ситуации и расширением клиентской базы руководство приняло решение увеличить минимальный план маклера в отделах вторичного жилья. С отметки в пять тысяч за квартал до отметки в семь. – Вот это был удар. Наше общество единоличников забурлило, сплотилось и попыталось бастовать, так как и план в пять штук тянули далеко не все. А вытянуть из москвичей, жаждущих жилищных перемен, семь тысяч могли вообще единицы. Я оставалась в стороне, так как в последнем квартале била все возможные рекорды. К моей обычной норме в шесть-семь тысяч к Новому Году добавлялся договор о расселении большой коммунальной квартиры. Если все сложится, а на благополучный исход указывали и наличие покупателя, и наличие квартир для переезда коммунальщиков, и наличие огромного всепобеждающего желания с их стороны больше никогда не видеть осточертевшие лица друг друга. К тому же все они меня любили, поили чаем и уговаривали не тянуть, а дать им квартиры попроще. В таких условиях было бы странно не завершить дело победой. А в этом случае мой план взлетит до суммы чуть ли не в пятнадцать тысяч, ведь комиссия за расселение составляла около десяти тысяч.
– Хорошо тебе, Олька. Такие бабары срубишь, – страдали сослуживцы и молили милосердного Бога обломать мне рога и развалить договор.
– Хорошо, – соглашалась я, но про себя повторяла:
– Чур меня, чур. От кого пришло, на того ушло. – Так что повышение плана меня лично не обломало, но в целом рабочая атмосфера затянулась туманом уныния и неверия в себя. Многие начали подумывать о другой работе.
– Зачем они так делают? Ведь поувольняется народ!
– Ну и что? Как будто это кого-нибудь трогает. Наберут других и все у них будет пучком.
– Да они же ни бельмеса не понимают! Новичков же надо учить потом год.
– И что? Зато им не надо будет много платить.
– Вы тут все трепыхаетесь, кудахчете, а дело в том, что САИНу выгодно именно, чтобы вы план завалили. – Брякнула я. И что меня вечно за язык дергает?
– Почему? У них же доход падает? – удивился и уставился на меня народ.
– Это у тебя, Костик, все падает от работы, а у них только растет. Посуди сам. Вот ты выполнил план и агентство вынуждено тебя любить и наблюдать, как ты на их денежки будешь девушек по ресторанам водить, а потом пялить их в домах культурного отдыха Подмосковья.
– Але, ты что, перегрелась? – обиделся на мое вульгарное заявление Костик Бакунин, маклер параллельного отдела, известный, на самом деле, бабник.
– И вот они план повышают. Что делаешь ты?
– Увольняюсь?
– В большинстве случаев напряженно работаешь, чтобы этот новый план выполнить. Но, опять же в большинстве случаев, не выполняешь. И тогда за ту же хорошую работу тебе заплатят вдвое меньше.
– А если все напрягутся?
– Тогда туалеты сломаются, если все. А на самом деле есть объективная реальность, и она такова, что восемьдесят процентов агентов способны принести только пятитысячный план. Но они получают тридцать процентов. И Наша Великая Корпорация делает ход конем и увеличивает доход фирмы на огромные цифры путем снижения зарплаты вдвое всем восьмидесяти процентам сотрудников.
– Нас просто используют как мусор.
– Козлы, – подвел кто-то итог моей подрывной речи. Воцарилась тишина. А в самом деле, не свинство ли? Но для меня лично все свинство было только впереди. Как-то в ноябре, отдыхая от непрекращающихся бесед с моими коммунальщиками, я ковырялась в Интернете. Ничего серьезного, читала новости, сплетни о знаменитостях и всякую прочую муру. Как вдруг в мерцающей глубине рекламного баннера, появившегося на странице с новостями из мира новостроек Москвы, на меня упали слова:
– Только в Агентстве Недвижимости САИН вы сможете получить консультацию по любому вопросу из мира недвижимости не отходя от монитора. Живые люди по ту сторону сети ждут ваших вопросов в режиме он-лайн, – это был мой текст. Я лично забивала его именно в этот баннер, когда работала с САИНовскими программистами. И дизайн этого мерцающего прямоугольника придумала я. Двигая мышкой скорее автоматически, нежели сознательно, я нажала на рекламную страничку. И дальше, словно в фильме про дежавю, я попала на наш сайт, на сайт САИНа, только страницы были мои, мною от начала до конца сделанные, продуманные, высчитанные. И по этим моим страницам, судя по счетчику посетителей, бродили люди, толпы людей. Сверху страницы сыпались в открытом доступе вопросы и ответы, кто-то из САИНа сидел и отвечал моим клиентам, тем, кто должен был быть моим клиентом. Мой проект запустили в работу, причем никаких изменений в него не внесли, скоты. Никто не собирался их вносить.
– Да что я в самом деле? Проект был отличный и у меня его просто-напросто украли! – воскликнула я.
– Сволочи, а меня кормили сказками о сыром материале. Меня кинули! – бурлил мой разум возмущенный. И я пошла на смертный бой. К Телковой.
– Где Телкова, – громко и по-хамски распахнув дверь, потребовала я ее к барьеру. На мое счастье, ее не было на месте и меня не уволили в ту же секунду. Конечно, секретарша все ей передала, и то, как Пашка Сенокосов за руки уводил меня из зоны дирекции, а я брыкалась и упиралась.
– Что ты вцепился? Уходи, придурок. Я не позволю об себя ноги вытирать! – кричала я.
– Тише, успокойся и потихонечку отползай, – тянул он меня к выходу, оглядываясь по сторонам и фиксируя лица наблюдающих.
– Что за сцена? – шипела секретарша.
– А ты чего сидишь и молчишь? Тут всех кидают, каждого по своему, а вы все терпите. Отцепись, ты мне рукав порвешь!
– Лучше я тебе рукав порву, чем оставлю здесь, – прохрипел, задыхающийся от натуги Сенокосов и таки вытащил меня наружу. Потом он заставил меня спуститься в кафе внизу и там, наконец, позволил мне биться в истерике.
– Как они могли? Это же прямая кража! Они что, не могли все сделать по-человечески?
– Я все узнаю. Может быть, это какая-то ошибка. – Но это не было ошибкой. На следующий день Сенокосов подошел ко мне и, умоляя не орать и не бить стекла, сказал.
– Да, ты права. Тебя именно кинули. Они сказали, что никто никогда не докажет, что это твоя идея. Да и идея не та, чтобы ты в суд отправилась. А доверять руководство таким амбициозным карьеристкам, как ты, они точно не собираются.
– Великолепно, – обалдела я от такой откровенной прозы жизни.
– И еще. Они действительно делают все в точности так, как ты написала. Набирают отдел и организуют круглосуточные он-лайн дежурства по Интернету. Начальником отдела интернет-продаж назначили Иру Спиридонову из отдела Шуковской. Ты ее знаешь.
– Да. Она же дура.
– Вот и именно. Именно…
– А я не дура.
– Я не знаю, что еще тебе сказать. Это просто свинство.
– Я жалею, что я им так просто отдала все.
– У тебя не было выбора.
– Паш, а ты не хочешь отсюда уволиться?
– Ты что, уйдешь?
– Я закончу квартал и уйду. Мир агентств большой. Пойду в БЕСТ, говорят, там очень хорошо. Пойдем со мной. И вообще, откроем собственное агентство? Я не верю больше, что где-то будет хорошо кому-то кроме владельцев.
– Я не пойду… – Сказал он и замолчал. Я и не сомневалась. Он все-таки размазня, хоть и хороший парень. Но именно поэтому у него в САИНе много, очень много шансов, в отличие от меня. Но я тоже не дура, и себя в обиду больше не дам. Я выпрямила плечи, аккуратно уложила косу и пошла в отдел. Хрен бы с ним, мне надо окончить то, что начала. Пусть все думают, что я смирилась. У меня в руках еще есть один козырь. И теперь я его разыграю, ничего мне моя совесть не скажет.
Итак, конец квартала, конец года. Подведем итог. Промежуточный, так сказать. Удачный ли был год? Смотря чем измерять удачу. Я решила составить некий список того, что получилось и того, что нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27