Многое в мире оценивается лишь на первый взгляд. Да что там греха таить, почти все. Бросив лишь один мимолетный взгляд, кто-то записывается в ничтожество (только ничтожество может носить такие отстойные свитера), а кто-то взлетает на пьедестал. Я сама столько раз накалывалась в жизни с этим самым первым взглядом, что стала задумываться, не погодить ли с выводами до второго. Хотя бы. Но не всегда успеваешь. На таком бегу, которым мы бежим, и первый-то получается вскользь, исподлобья. Нет времени ни к чему приглядеться. Что же делать? Приходится решать обо всем на лету. Верить на слово компетентным людям. Или источникам.
– Это потрясающий товарищ! – из уст Тани Дроновой будет сразу приравнено к истине. А вот из уст моей мамы (если допустить, что моя мама так выразится) это будет почти приговор. Знакомиться с кем-то, кого она одобряет подобно добровольному падению в шахту лифта.
– Покупайте этот йогурт и будет вам счастье! – говорит рекламная красавица и мы верим. И едим йогурт. Не задумываемся, что он такое на самом деле. Полезен он или набит консервантами и красителями. Нам это не требуется. Правда – недостижимый маячок в тумане, а мы руководствуемся сложившимся впечатлением. Такое впечатление, что этот йогурт полезен. Будем его кушать. Ням-ням!
– В Америке поселилось счастье. Это рай земной и его окрестности! – кричат в полный рост все доступные нам кинофильмы. Нет бы сесть и подумать, отчего бы голливудским фильмам кричать другое. Да у них политзадание такое – создать образ сытой теплой Америки, где каждому по коттеджу, от каждого по банковскому счету. И в СССР все дети знали, что нет Бога кроме Ленина и Сталин – пророк его на земле, а докторская колбаса – источник наслаждения и ответ на все вопросы Чемберлена. Теперь мы предпочитаем верить на слово Спилбергу и братьям Цукерам.
– В Америке рай.
– Однозначно.
– Во всяком случае, складывается такое ВПЕЧАТЛЕНИЕ, – говорят все вокруг. И оно не просто складывается. Оно пропитывает нас, также как сироп пропитывает торт. До основанья, а затем… затем мы готовы уничтожить любого, кто попробует заявить, что у нас сложилось неверное впечатление. Вот нечто подобное случилось и со мной. Я была не просто Катей, пригласившей девок в кабак. Я была впечатлением. Впечатлением от Америки. И против воли все проникались голливудской сказкой. Кроме меня.
– Катька, вау! Йес! Привет! Как поживаешь? – защебетали девчонки, увидев меня. Я сидела в глубине ресторана и ждала их.
– Пока даже и не знаю! – засмеялась я.
– Рада тебя видеть, – отрапортовала Римка, строгая, деловая и собранная. Вся из себя «женщина с опытом». Куда деваться!
– Римка, привет! Как же я без тебя скучала. Почти пропала! – верещала я. Слезы умиления пробивались из-под туши.
– Катюха! Дай поцелую, – сжала меня в объятиях Таня Дронова. – Ну ты и крутейка! Похудела, постройнела! Вот что Америка с людями делает.
– Танюша, да ты сама потрясающе выглядишь! – я готова была выражать восторг с повышенным КПД.
– Да что ты! У тебя даже цвет лица стал другой. А у нас здесь все по-прежнему, – зарделась Анечка, всем своим видом показывая, что по-прежнему – это значит тоскливо и без перемен к лучшему, к американскому счастью.
– Это просто тональный крем, – попыталась утешить девушку я.
– Всегда знала, что у нас не умеют делать косметику, – кивнула Аня, глядя на меня снизу вверх. В ее глазах сквозило восхищение. С чего бы это?
– Ерунда. Фирмы-то одни и те же. Что там, что здесь – сплошной Avon, – рассмеялась я. Но Аня смотрела мне в лицо без сочувствия.
– Они нам экспортируют только просроченные некачественные остатки, – победно добила меня она.
– А ты просто отлично смотришься в этом платье, – перевела тему я. Господи, как же я соскучилась по этому бабьему трепу ни о чем. Тряпки, мода, комплименты друг другу. Бесконечные поиски себя. Гороскопы. Кстати, завтра же поеду к Полинке и буду гадать до самой ночи на ее картах Таро. И прочитаю гороскоп на весь год вперед.
– Да брось ты! Вот у тебя платье – это да. Все-таки умеют они жить, буржуи! – с тонким ароматом зависти отмахнулась Анечка. Я удивилась. Вот уж кому-кому, а уж завидовать мне попросту глупо. Хорошо, Америка – спорный момент, но уж моя судьба никому не должна грезиться во снах.
– Господи, да эта тряпка стоит там на распродаже десять долларов. Копейки. Откуда бы у меня деньги на нормальные тряпки. Да и потом, в Америке совершенно дикие расходы на медицину и налоги. Они там помешаны на экономии, – частила я. На меня смотрели совершенно недоверчивые глаза. Еще бы, у них же было свое ВПЕЧАТЛЕНИЕ. Я не могла его поколебать так просто.
– Ты хоть не выделывайся, – подмигнула мне Лиля и пошла вперед. – Только не рассказывай, в России сказка, а в Вашингтоне суровые будни.
– Я совершенно серьезно! – напрягалась от очевидного идиотизма я. – Ничего там хорошего нет. Совершенно. То же, что и у нас, только хуже!
– Пойдемте к столу, – махнула рукой Римма. Мол, что ты нам заливаешь. Сами не маленькие. А то, что ты – дуреха, вернулась, так мы всегда говорили, что ты – дуреха. Я вздохнула и решила плюнуть на все. Не мне поднимать национальный рейтинг. В конце концов. Пусть каждый думает, что хочет.
– Прошу вот туда, – кивнула в сторону отгороженного кабинетика. Я заполучила удивительный столик, который был и не столик вовсе, а аквариум с рыбами, которые плавали прямо под тарелками. Феерично!
– Дай-ка посмотреть, – прищурилась Лиля. Не знаю, что у нее там вышло, но впечатление она уже составила. И приглашение в крутой ресторан за крутой стол только подтвердил его. Я сбежала из рая, в котором меня осыпали розами, мимозами и сахарной пудрой. Иначе откуда бабки на такой кабак?
– Это так, фигня. Чтобы хоть как-то отплатить вам за все, – попыталась отвертеться я.
– И как это ты похудела? Хоть поделись секретом, – возмутилась Лиля. – Что ни говори, а у них там экология совершенно другая. Вот что с людьми делает.
– Да при чем тут экология? – нервно рассмеялась я. Кажется, Римма не имела повода думать, что я там развлекалась и оздоровлялась.
– Как причем? В России ты похудеть никак не могла. Помнишь, сколько мы диет перепробовали? – с обидой выдавила из себя Анечка. Меня передернуло. Диеты? О чем они?
– Аня, я ни дня не худела, – серьезно проговорила я. Впечатление впечатлением, а не надо думать, что в Америке сразу по прилете худеешь на ходу.
– Интересно, что на вид ты даже очень сдулась, – хихикнула Таня. Я озадаченно замолчала. Может, Римма не рассказывала никому, что со мной там произошло? Это странно, конечно и совершенно на нее не похоже, но другого объяснения у меня нет.
– Я не худела. Это все от тяжелой жизни, – попыталась перевести все в шуточку я.
– Ну хоть не выдуривайся. Ты тянешь на пятьдесят кило! – презрительно надула губки Таня Дронова. Я обалдела. Все без исключения смотрели на меня с затаенной завистью. Господи, что ж это такое?
– Пятьдесят пять. И думаю, что это не надолго. Давайте кушать? – схватилась за спасительную соломинку я. Тяжелые минуты молчания, до того, как принесли поднос с кучей эстетичных суши и роллов, мы заполняли, тыкая в рыб под стеклом столешницы. Я была в полном недоумении. Неужели это и есть акклиматизация? Я что, совсем отвыкла от общения с нормальными живыми людьми?
– Ты к нам надолго? – вдруг вывалила на меня вопрос Лиля. Я поперхнулась куском креветки и стала долго и без особого эффекта откашливаться. Вопрос меня привел в полный раздрай. Надолго ли? О чем она?
– Я же уехала навсегда, – выдавила я сквозь кашель. Лица подружек перекосило.
– Как навсегда? – удивленно спросила Таня Дронова. Она единственная вела себя более менее адекватно и не отводила глаза в сторону. Римма методично употребляла рисовые изделия и старалась на меня не смотреть. Анечка краснела и пила саке.
– Так, – растерянно развела руками я. – Вы же это и так знали.
– Мы? – с сомнением осмотрела меня заново Лиля. – Мы только и знали, что ты собираешься прилететь. Когда-нибудь.
– Что за маразм, – вырвалось у меня. – Я же звонила. Римма? Ты что, молчала как глухонемая рыба?
– А что я должна была рассказывать? – вдруг с вызовом клюнула меня она. Что это она все время клюется?
– Ну, о том, что мне там было плохо. Что я собирала деньги на перелет. Как я тебе по чужой карте звонила.
– Ты не выглядишь женщиной, которая собирала деньги на перелет. И вообще, из Америки никто по доброй воле не улетает. Тебя что, депортировали? – неожиданно зло спросила меня Лиля. Я чуть не зарыдала.
– Да о чем вы? Америка – самый жуткий кошмар, особенно Лайон. Вы же сами дали мне денег на билет! Вам что, Зотова вообще ничего не сказала? – попыталась объясниться я. К моему уже совершенно непередаваемому удивлению, лица подруг так и не отразили понимания. Они смотрели на меня, как на сумасшедшую.
– Кто? – спросила Римма, старательно пережевывая морской гребешок. Он каучуком застревал у нее между зубами. Я сидела парализованная по полной программе.
– Зотова. Елена. Адвокат. Деньги. Я вам их отдам, – лепетала я.
– Деньги? Отдавай, если не жалко. Мы их берем всегда, – одобрила инициативу Таня Дронова. Но остальные тяжко молчали и маялись. Наконец я собралась с силами и спросила:
– Вы присылали мне деньги на самолет? Собирали их?
– Не-а, – помотала головой Аня. – Мы вообще не знали, что ты прилетишь!
– Вот это да! – ахнула я и запихнула в рот намазанного васаби угря. – А откуда же они взялись?
– Неизвестно, – хихикнула Таня Дронова. – Но зато, как я понимаю, их теперь не надо отдавать. А много денег?
– Я даже и не знаю теперь. Тысячи две-две с половиной. Кому же их… ? – заторможено кивнула я. Логика отмирала, как клетки мозга без кислорода. Откуда же тогда взялась Зотова со своим компьютером и папкой. Она что, меня обманула? Нет, это бред. Обманом всучила мне билет и решила все мои проблемы. А может, она была современным Мефистофелем? Купила мою душу за билет до Москвы? Но я ничего не подписывала кровью!
– А чего ты вернулась? – продолжила пытать меня Анечка. – Муж тебя выгнал?
– Что? – снова вытаращилась я. – Римма, я не понимаю? Я же тебе звонила! Что ты молчишь? Поясни мне хоть что-то!
– Что пояснить? – возмущенно посмотрела на меня Римма. Я не поняла, отчего она так краснеет и напрягается, но, с другой стороны, я не понимала вообще ничего. – Да. Ты звонила. Наплела какой-то чуши и исчезла. А я – то тут причем?
– То есть как? – почувствовала, как кровь приливает к щекам, я. – Я же у тебя помощи просила. Что значит – наплела чуши?
– А то, – громко затараторила Римма. Она была напугана и раздражена. – Ты звонишь и требуешь собрать неимоверные деньги. Как будто у меня в собственности банк! Я их не печатаю! Я даже не поняла, что ты хочешь. Чего тебе не сиделось в Вашингтоне? Что-то по тебе незаметно, чтобы ты сильно страдала.
– Слушай, я выпадаю, – устало выдохнула я. – То есть, если я правильно поняла, ты денег никаких не собирала и никак не пыталась мне помочь.
– Нет. И не собиралась. Я уж знаю, как ты способна напридумывать себе всякой ерунды. И что, мне каждый раз бежать и собирать для тебя деньги? Да если бы не я, ты и замуж-то не вышла бы никогда. В облаках витаешь! – визжала Римма. Мне вдруг стало смешно. Она не подумала, что я звоню всерьез! С ума сойти. Никто не принимает меня всерьез. Дожила. Тридцать один год, а вокруг все только и спешат, что поучить меня жить.
– Замуж без тебя я бы точно не вышла, – подтвердила я ее слова, придав им свой, понятный лишь мне одной смысл. И опрокинула в себя стакан саке. – Официант! Водки. Сегодня не тот день, чтобы пить эту бурду!
– Ты что? – испугалась Анечка. Я подумала, что после таких новостей сам Бог велел напиться. Пусть только попробует кто-то мне возразить.
– Я? Я хочу выпить за счастливое возвращение в Россию. Это был интересный опыт, включая твое, Римма, забавное понимание смысла слова «Помогите». Я, наверное, за всю жизнь не пережила столько, сколько за этот год.
– Вот и не надо было уезжать! – быстренько вклинилась Римма. Я свела брови на переносице.
– Я сама знаю, что мне надо, а чего не надо. Больше никогда мне не указывай! – неожиданно хлопнула кулаком по столу я. Неожиданно даже для себя. – Только так я готова делать вид, что забыла, как ты не стала собирать деньги на билет. Даже не пыталась собирать. Хотя мне было бы легче услышать, что ты их просто не набрала.
– Я не знала, что все так плохо, – вдруг наконец-то по-человечески прослезилась Римма. Вот черт, странная мадам.
– Не знала? А как же насчет того, что я тебе это сказала прямым текстом? – возмутилась я. – Римма, мне плохо! Одна надежда на тебя! Кажется, я так тебе сказала. Или нет? Что именно ты не поняла?
– Чего теперь поделаешь? Главное, все кончилось хорошо, – принялась мирить нас умная Лиля. Я выпила водки, а Римма начала ожесточенно хлебать мисо-суп. Кажется, я начала успокаиваться.
– Ты только не подумай, что я из злобы или зависти не стала этого делать, – зачастила Римма. Я усмехнулась. Надо же, ей хочется, чтобы я знала, из каких чувств она послала меня подальше. Как будто это может быть важно!
– Выбрось из головы. Это даже забавно. Значит, ты помогаешь друзьям только тогда, когда тебе самой это нравится. Буду иметь в виду. Я-то всю жизнь вкладывала другое понимание в слова «дружеская поддержка».
– Ты все не так поняла! – красная как рак, пыжилась Римма. Я отвернулась.
– А откуда же тогда взялись эти деньги? Ведь больше-то я никому не звонила. Никто не знал, – развеселилась я. Римма понапрягалась еще некоторое время, но водка делает с людьми чудеса. Через час мы все дружно обсасывали подробности моего пребывания в Вашингтоне. Со всеми интимными подробностями беспредела.
– Этот Лайон – просто подонок! – восклицала Лиля. – Правильно ты сбежала!
– Его надо было сразу сдавать полиции, – поучительно махала затухшей сигаретой Римма. Я с пониманием кивала. Мне стало так хорошо, что я была готова разделять любое мнение Риммы. И кто, в конце концов, сказал, что дружить надо только с идеальными людьми. Она меня бросила на произвол судьбы? Ну и что? Зато Бог не бросил.
– Наливай! – гостеприимно командовала я. Официанты шуршали. Русский колорит накрывал меня с головой, пока мне перед глазами не положили счет. Последним усилием воли я достала из сумки кредитку (Вау! Круто!) и оплатила весь этот банкет.
– Скоко-скоко?! – возмутилась было Римма, разглядев количество нулей.
– Мы в доле! – грустно вызвались Таня Дронова и Лиля. Римма тоже было потянулась за кошельком.
– Я сама, – пьяно затрясла указательным пальцем я. – Раз уж мне не надо отдавать вам денежки, что не может не радовать, почему бы их не пропить? Ну, в самом деле? Святое дело!
– Действительно! – одобрили мой порыв все. Мы поехали ко мне, где все-таки случился неизбежный коньяк «Московский» и шоколадки «Вдохновенье». Мы колбасились и стояли на головах до самого утра. Ну, может не до утра и не на голове, а до часа-двух ночи и на четвереньках. Главное, погуляли прекрасно. Как я и мечтала, когда представляла себе этот вечер, сидя на ступеньках лестницы в таунхаусе.
Наутро болела голова. Интересно, что за весь этот год я не напивалась ни разу до состояния, когда наутро болит голова. Девки разбрелись кто куда еще под утро, им, в отличие от меня, надо было дотащить свое тело до работы.
– Как все прошло? – любезно спросил у меня брат, вернувшийся с какой-то тусовки как раз в тот момент, когда я допивала из носика чайника остатки кипяченой воды. – Хотя я и сам вижу! Неплохо.
– Отвали, – вяло просипела я. Н-да, Россия как-то сразу потрясла меня больше, чем был готов мой неадаптированный организм. Сначала придурок – водитель, потом крутая пьянка с подругами, которая, при небольшом усилии вполне может перерасти в запой. А теперь еще и это. Откуда, позвольте вас спросить, взялась в моей жизни Елена Зотова и как мне все это прикажете понимать? Может, уже пора начинать думать, что она перепутала меня с какой-нибудь другой клиенткой смежной проблематики? Вдруг весь Вашингтон усыпан русскими девчонками, которым не на что улететь домой?
– Она назвала тебя Екатериной Виллер! Такое совпадение было бы слишком крутым, не считаешь? – зафонил внутренний голос.
– Тогда я буду считать, что это был ангел, который спустился на землю и пришел мне на помощь! – разозлилась я.
– Почему бы тебе не спросить у нее самой? – предложил голос. Впервые я подумала, что червяк-то дело говорит. Немедленно набрала номер Елены. Плевать, сколько у нее сейчас времени.
– Елена?
– Кто это? – сонно пробубнила она.
– Это Катя Виллер. Мне срочно надо узнать, кто вас нанял. Скажите мне имя, – приказным тоном потребовала я.
– Что? – замолчала Елена. Молчала около пяти минут. Я уж было испугалась, что она уснула обратно.
– Елена?
– Я здесь, – изменившимся голосом отозвалась она. – А зачем вам это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Это потрясающий товарищ! – из уст Тани Дроновой будет сразу приравнено к истине. А вот из уст моей мамы (если допустить, что моя мама так выразится) это будет почти приговор. Знакомиться с кем-то, кого она одобряет подобно добровольному падению в шахту лифта.
– Покупайте этот йогурт и будет вам счастье! – говорит рекламная красавица и мы верим. И едим йогурт. Не задумываемся, что он такое на самом деле. Полезен он или набит консервантами и красителями. Нам это не требуется. Правда – недостижимый маячок в тумане, а мы руководствуемся сложившимся впечатлением. Такое впечатление, что этот йогурт полезен. Будем его кушать. Ням-ням!
– В Америке поселилось счастье. Это рай земной и его окрестности! – кричат в полный рост все доступные нам кинофильмы. Нет бы сесть и подумать, отчего бы голливудским фильмам кричать другое. Да у них политзадание такое – создать образ сытой теплой Америки, где каждому по коттеджу, от каждого по банковскому счету. И в СССР все дети знали, что нет Бога кроме Ленина и Сталин – пророк его на земле, а докторская колбаса – источник наслаждения и ответ на все вопросы Чемберлена. Теперь мы предпочитаем верить на слово Спилбергу и братьям Цукерам.
– В Америке рай.
– Однозначно.
– Во всяком случае, складывается такое ВПЕЧАТЛЕНИЕ, – говорят все вокруг. И оно не просто складывается. Оно пропитывает нас, также как сироп пропитывает торт. До основанья, а затем… затем мы готовы уничтожить любого, кто попробует заявить, что у нас сложилось неверное впечатление. Вот нечто подобное случилось и со мной. Я была не просто Катей, пригласившей девок в кабак. Я была впечатлением. Впечатлением от Америки. И против воли все проникались голливудской сказкой. Кроме меня.
– Катька, вау! Йес! Привет! Как поживаешь? – защебетали девчонки, увидев меня. Я сидела в глубине ресторана и ждала их.
– Пока даже и не знаю! – засмеялась я.
– Рада тебя видеть, – отрапортовала Римка, строгая, деловая и собранная. Вся из себя «женщина с опытом». Куда деваться!
– Римка, привет! Как же я без тебя скучала. Почти пропала! – верещала я. Слезы умиления пробивались из-под туши.
– Катюха! Дай поцелую, – сжала меня в объятиях Таня Дронова. – Ну ты и крутейка! Похудела, постройнела! Вот что Америка с людями делает.
– Танюша, да ты сама потрясающе выглядишь! – я готова была выражать восторг с повышенным КПД.
– Да что ты! У тебя даже цвет лица стал другой. А у нас здесь все по-прежнему, – зарделась Анечка, всем своим видом показывая, что по-прежнему – это значит тоскливо и без перемен к лучшему, к американскому счастью.
– Это просто тональный крем, – попыталась утешить девушку я.
– Всегда знала, что у нас не умеют делать косметику, – кивнула Аня, глядя на меня снизу вверх. В ее глазах сквозило восхищение. С чего бы это?
– Ерунда. Фирмы-то одни и те же. Что там, что здесь – сплошной Avon, – рассмеялась я. Но Аня смотрела мне в лицо без сочувствия.
– Они нам экспортируют только просроченные некачественные остатки, – победно добила меня она.
– А ты просто отлично смотришься в этом платье, – перевела тему я. Господи, как же я соскучилась по этому бабьему трепу ни о чем. Тряпки, мода, комплименты друг другу. Бесконечные поиски себя. Гороскопы. Кстати, завтра же поеду к Полинке и буду гадать до самой ночи на ее картах Таро. И прочитаю гороскоп на весь год вперед.
– Да брось ты! Вот у тебя платье – это да. Все-таки умеют они жить, буржуи! – с тонким ароматом зависти отмахнулась Анечка. Я удивилась. Вот уж кому-кому, а уж завидовать мне попросту глупо. Хорошо, Америка – спорный момент, но уж моя судьба никому не должна грезиться во снах.
– Господи, да эта тряпка стоит там на распродаже десять долларов. Копейки. Откуда бы у меня деньги на нормальные тряпки. Да и потом, в Америке совершенно дикие расходы на медицину и налоги. Они там помешаны на экономии, – частила я. На меня смотрели совершенно недоверчивые глаза. Еще бы, у них же было свое ВПЕЧАТЛЕНИЕ. Я не могла его поколебать так просто.
– Ты хоть не выделывайся, – подмигнула мне Лиля и пошла вперед. – Только не рассказывай, в России сказка, а в Вашингтоне суровые будни.
– Я совершенно серьезно! – напрягалась от очевидного идиотизма я. – Ничего там хорошего нет. Совершенно. То же, что и у нас, только хуже!
– Пойдемте к столу, – махнула рукой Римма. Мол, что ты нам заливаешь. Сами не маленькие. А то, что ты – дуреха, вернулась, так мы всегда говорили, что ты – дуреха. Я вздохнула и решила плюнуть на все. Не мне поднимать национальный рейтинг. В конце концов. Пусть каждый думает, что хочет.
– Прошу вот туда, – кивнула в сторону отгороженного кабинетика. Я заполучила удивительный столик, который был и не столик вовсе, а аквариум с рыбами, которые плавали прямо под тарелками. Феерично!
– Дай-ка посмотреть, – прищурилась Лиля. Не знаю, что у нее там вышло, но впечатление она уже составила. И приглашение в крутой ресторан за крутой стол только подтвердил его. Я сбежала из рая, в котором меня осыпали розами, мимозами и сахарной пудрой. Иначе откуда бабки на такой кабак?
– Это так, фигня. Чтобы хоть как-то отплатить вам за все, – попыталась отвертеться я.
– И как это ты похудела? Хоть поделись секретом, – возмутилась Лиля. – Что ни говори, а у них там экология совершенно другая. Вот что с людьми делает.
– Да при чем тут экология? – нервно рассмеялась я. Кажется, Римма не имела повода думать, что я там развлекалась и оздоровлялась.
– Как причем? В России ты похудеть никак не могла. Помнишь, сколько мы диет перепробовали? – с обидой выдавила из себя Анечка. Меня передернуло. Диеты? О чем они?
– Аня, я ни дня не худела, – серьезно проговорила я. Впечатление впечатлением, а не надо думать, что в Америке сразу по прилете худеешь на ходу.
– Интересно, что на вид ты даже очень сдулась, – хихикнула Таня. Я озадаченно замолчала. Может, Римма не рассказывала никому, что со мной там произошло? Это странно, конечно и совершенно на нее не похоже, но другого объяснения у меня нет.
– Я не худела. Это все от тяжелой жизни, – попыталась перевести все в шуточку я.
– Ну хоть не выдуривайся. Ты тянешь на пятьдесят кило! – презрительно надула губки Таня Дронова. Я обалдела. Все без исключения смотрели на меня с затаенной завистью. Господи, что ж это такое?
– Пятьдесят пять. И думаю, что это не надолго. Давайте кушать? – схватилась за спасительную соломинку я. Тяжелые минуты молчания, до того, как принесли поднос с кучей эстетичных суши и роллов, мы заполняли, тыкая в рыб под стеклом столешницы. Я была в полном недоумении. Неужели это и есть акклиматизация? Я что, совсем отвыкла от общения с нормальными живыми людьми?
– Ты к нам надолго? – вдруг вывалила на меня вопрос Лиля. Я поперхнулась куском креветки и стала долго и без особого эффекта откашливаться. Вопрос меня привел в полный раздрай. Надолго ли? О чем она?
– Я же уехала навсегда, – выдавила я сквозь кашель. Лица подружек перекосило.
– Как навсегда? – удивленно спросила Таня Дронова. Она единственная вела себя более менее адекватно и не отводила глаза в сторону. Римма методично употребляла рисовые изделия и старалась на меня не смотреть. Анечка краснела и пила саке.
– Так, – растерянно развела руками я. – Вы же это и так знали.
– Мы? – с сомнением осмотрела меня заново Лиля. – Мы только и знали, что ты собираешься прилететь. Когда-нибудь.
– Что за маразм, – вырвалось у меня. – Я же звонила. Римма? Ты что, молчала как глухонемая рыба?
– А что я должна была рассказывать? – вдруг с вызовом клюнула меня она. Что это она все время клюется?
– Ну, о том, что мне там было плохо. Что я собирала деньги на перелет. Как я тебе по чужой карте звонила.
– Ты не выглядишь женщиной, которая собирала деньги на перелет. И вообще, из Америки никто по доброй воле не улетает. Тебя что, депортировали? – неожиданно зло спросила меня Лиля. Я чуть не зарыдала.
– Да о чем вы? Америка – самый жуткий кошмар, особенно Лайон. Вы же сами дали мне денег на билет! Вам что, Зотова вообще ничего не сказала? – попыталась объясниться я. К моему уже совершенно непередаваемому удивлению, лица подруг так и не отразили понимания. Они смотрели на меня, как на сумасшедшую.
– Кто? – спросила Римма, старательно пережевывая морской гребешок. Он каучуком застревал у нее между зубами. Я сидела парализованная по полной программе.
– Зотова. Елена. Адвокат. Деньги. Я вам их отдам, – лепетала я.
– Деньги? Отдавай, если не жалко. Мы их берем всегда, – одобрила инициативу Таня Дронова. Но остальные тяжко молчали и маялись. Наконец я собралась с силами и спросила:
– Вы присылали мне деньги на самолет? Собирали их?
– Не-а, – помотала головой Аня. – Мы вообще не знали, что ты прилетишь!
– Вот это да! – ахнула я и запихнула в рот намазанного васаби угря. – А откуда же они взялись?
– Неизвестно, – хихикнула Таня Дронова. – Но зато, как я понимаю, их теперь не надо отдавать. А много денег?
– Я даже и не знаю теперь. Тысячи две-две с половиной. Кому же их… ? – заторможено кивнула я. Логика отмирала, как клетки мозга без кислорода. Откуда же тогда взялась Зотова со своим компьютером и папкой. Она что, меня обманула? Нет, это бред. Обманом всучила мне билет и решила все мои проблемы. А может, она была современным Мефистофелем? Купила мою душу за билет до Москвы? Но я ничего не подписывала кровью!
– А чего ты вернулась? – продолжила пытать меня Анечка. – Муж тебя выгнал?
– Что? – снова вытаращилась я. – Римма, я не понимаю? Я же тебе звонила! Что ты молчишь? Поясни мне хоть что-то!
– Что пояснить? – возмущенно посмотрела на меня Римма. Я не поняла, отчего она так краснеет и напрягается, но, с другой стороны, я не понимала вообще ничего. – Да. Ты звонила. Наплела какой-то чуши и исчезла. А я – то тут причем?
– То есть как? – почувствовала, как кровь приливает к щекам, я. – Я же у тебя помощи просила. Что значит – наплела чуши?
– А то, – громко затараторила Римма. Она была напугана и раздражена. – Ты звонишь и требуешь собрать неимоверные деньги. Как будто у меня в собственности банк! Я их не печатаю! Я даже не поняла, что ты хочешь. Чего тебе не сиделось в Вашингтоне? Что-то по тебе незаметно, чтобы ты сильно страдала.
– Слушай, я выпадаю, – устало выдохнула я. – То есть, если я правильно поняла, ты денег никаких не собирала и никак не пыталась мне помочь.
– Нет. И не собиралась. Я уж знаю, как ты способна напридумывать себе всякой ерунды. И что, мне каждый раз бежать и собирать для тебя деньги? Да если бы не я, ты и замуж-то не вышла бы никогда. В облаках витаешь! – визжала Римма. Мне вдруг стало смешно. Она не подумала, что я звоню всерьез! С ума сойти. Никто не принимает меня всерьез. Дожила. Тридцать один год, а вокруг все только и спешат, что поучить меня жить.
– Замуж без тебя я бы точно не вышла, – подтвердила я ее слова, придав им свой, понятный лишь мне одной смысл. И опрокинула в себя стакан саке. – Официант! Водки. Сегодня не тот день, чтобы пить эту бурду!
– Ты что? – испугалась Анечка. Я подумала, что после таких новостей сам Бог велел напиться. Пусть только попробует кто-то мне возразить.
– Я? Я хочу выпить за счастливое возвращение в Россию. Это был интересный опыт, включая твое, Римма, забавное понимание смысла слова «Помогите». Я, наверное, за всю жизнь не пережила столько, сколько за этот год.
– Вот и не надо было уезжать! – быстренько вклинилась Римма. Я свела брови на переносице.
– Я сама знаю, что мне надо, а чего не надо. Больше никогда мне не указывай! – неожиданно хлопнула кулаком по столу я. Неожиданно даже для себя. – Только так я готова делать вид, что забыла, как ты не стала собирать деньги на билет. Даже не пыталась собирать. Хотя мне было бы легче услышать, что ты их просто не набрала.
– Я не знала, что все так плохо, – вдруг наконец-то по-человечески прослезилась Римма. Вот черт, странная мадам.
– Не знала? А как же насчет того, что я тебе это сказала прямым текстом? – возмутилась я. – Римма, мне плохо! Одна надежда на тебя! Кажется, я так тебе сказала. Или нет? Что именно ты не поняла?
– Чего теперь поделаешь? Главное, все кончилось хорошо, – принялась мирить нас умная Лиля. Я выпила водки, а Римма начала ожесточенно хлебать мисо-суп. Кажется, я начала успокаиваться.
– Ты только не подумай, что я из злобы или зависти не стала этого делать, – зачастила Римма. Я усмехнулась. Надо же, ей хочется, чтобы я знала, из каких чувств она послала меня подальше. Как будто это может быть важно!
– Выбрось из головы. Это даже забавно. Значит, ты помогаешь друзьям только тогда, когда тебе самой это нравится. Буду иметь в виду. Я-то всю жизнь вкладывала другое понимание в слова «дружеская поддержка».
– Ты все не так поняла! – красная как рак, пыжилась Римма. Я отвернулась.
– А откуда же тогда взялись эти деньги? Ведь больше-то я никому не звонила. Никто не знал, – развеселилась я. Римма понапрягалась еще некоторое время, но водка делает с людьми чудеса. Через час мы все дружно обсасывали подробности моего пребывания в Вашингтоне. Со всеми интимными подробностями беспредела.
– Этот Лайон – просто подонок! – восклицала Лиля. – Правильно ты сбежала!
– Его надо было сразу сдавать полиции, – поучительно махала затухшей сигаретой Римма. Я с пониманием кивала. Мне стало так хорошо, что я была готова разделять любое мнение Риммы. И кто, в конце концов, сказал, что дружить надо только с идеальными людьми. Она меня бросила на произвол судьбы? Ну и что? Зато Бог не бросил.
– Наливай! – гостеприимно командовала я. Официанты шуршали. Русский колорит накрывал меня с головой, пока мне перед глазами не положили счет. Последним усилием воли я достала из сумки кредитку (Вау! Круто!) и оплатила весь этот банкет.
– Скоко-скоко?! – возмутилась было Римма, разглядев количество нулей.
– Мы в доле! – грустно вызвались Таня Дронова и Лиля. Римма тоже было потянулась за кошельком.
– Я сама, – пьяно затрясла указательным пальцем я. – Раз уж мне не надо отдавать вам денежки, что не может не радовать, почему бы их не пропить? Ну, в самом деле? Святое дело!
– Действительно! – одобрили мой порыв все. Мы поехали ко мне, где все-таки случился неизбежный коньяк «Московский» и шоколадки «Вдохновенье». Мы колбасились и стояли на головах до самого утра. Ну, может не до утра и не на голове, а до часа-двух ночи и на четвереньках. Главное, погуляли прекрасно. Как я и мечтала, когда представляла себе этот вечер, сидя на ступеньках лестницы в таунхаусе.
Наутро болела голова. Интересно, что за весь этот год я не напивалась ни разу до состояния, когда наутро болит голова. Девки разбрелись кто куда еще под утро, им, в отличие от меня, надо было дотащить свое тело до работы.
– Как все прошло? – любезно спросил у меня брат, вернувшийся с какой-то тусовки как раз в тот момент, когда я допивала из носика чайника остатки кипяченой воды. – Хотя я и сам вижу! Неплохо.
– Отвали, – вяло просипела я. Н-да, Россия как-то сразу потрясла меня больше, чем был готов мой неадаптированный организм. Сначала придурок – водитель, потом крутая пьянка с подругами, которая, при небольшом усилии вполне может перерасти в запой. А теперь еще и это. Откуда, позвольте вас спросить, взялась в моей жизни Елена Зотова и как мне все это прикажете понимать? Может, уже пора начинать думать, что она перепутала меня с какой-нибудь другой клиенткой смежной проблематики? Вдруг весь Вашингтон усыпан русскими девчонками, которым не на что улететь домой?
– Она назвала тебя Екатериной Виллер! Такое совпадение было бы слишком крутым, не считаешь? – зафонил внутренний голос.
– Тогда я буду считать, что это был ангел, который спустился на землю и пришел мне на помощь! – разозлилась я.
– Почему бы тебе не спросить у нее самой? – предложил голос. Впервые я подумала, что червяк-то дело говорит. Немедленно набрала номер Елены. Плевать, сколько у нее сейчас времени.
– Елена?
– Кто это? – сонно пробубнила она.
– Это Катя Виллер. Мне срочно надо узнать, кто вас нанял. Скажите мне имя, – приказным тоном потребовала я.
– Что? – замолчала Елена. Молчала около пяти минут. Я уж было испугалась, что она уснула обратно.
– Елена?
– Я здесь, – изменившимся голосом отозвалась она. – А зачем вам это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31