» – подумала Гликерия и ласково взяла приятельницу под руку.
«Уж ты бы, милочка, лучше и не рассуждала бы про столичных женихов, с твоим-то вкусом! Как можно думать о столице в такой нелепой шляпке, точно гнездо на голове!»
И Калерия сдула пушинку, случайно прилипшую к рукаву платья собеседницы.
Несмотря на мрачные прогнозы госпожи Вешняковой, приглашение посетить дом Толкушиных в столице повторялось для Софьи снова и снова, но всякий раз результат был тем же. Эн-ское общество совершенно разочаровалось в девице Алтуховой и отнесло ее к совершенно бездарным и непутевым барышням, которые не умеют использовать шанс и ловить удачу. Мыслимое ли дело, десять лет подряд два раза в год ездить в Петербург и не выйти там замуж?
Единственный человек, кого радовала неудача Софьи, был Мелентий Мстиславович Горшечников. В первый отъезд девушки он закручинился и уж было решил отныне ухаживать за Гликерией Зенцовой. Но когда Софья вернулась и потом возвращалась так несколько лет подряд, он воспрял духом и решил, что уж если в столице не нашлось для переборчивой Софьи жениха, то кто, как не он, Мелентий Горшечников, имеет все шансы. Как-никак годы идут, красоты и молодости не прибавляют. Покрутится, покрутится и поймет, что и в провинции порядочные женихи имеются. Вот он, например. Все эти годы рядом, всегда галантен, всегда с улыбочкой, с подарочком, цветочком. Первый жених в гимназии и не последний в городе. Вот еще прибавка к жалованью будет, можно и квартиру побольше нанять, и кухарку с горничной. Он теперь живет хорошо, теперь можно и жену содержать. Словом, надо свататься.
В один прекрасный день, а день за окном и впрямь стоял чудесный, Горшечников вдруг решил, что его час настал. Он критически оглядел себя в зеркале, оправил сюртук и крякнул от удовольствия. Мелентий решительно двинулся к дому Алтуховой, по дороге завернув в цветочную лавку.
– Левкои, как обычно, или розочки завернуть? – поинтересовался приказчик, который уже знал вкусы своего постоянного покупателя.
– Нет, братец, нынче мне надо особенный букет, такой, знаешь ли…
– Со значеньицем? – подсказал приказчик. – Извольте подождать, сударь, будет прекраснейший букет, с самым что ни на есть важным значением! – и приказчик выразительно посмотрел на Мелентия. – Ленточками прикажете перевязать? Бантик приколоть?
Через полчаса молодой человек уже стучал в дом Алтуховой.
Глава одиннадцатая
Яркие, сверкающие глаза Феликса Нелидова недаром запали в душу юной девушки. Их особая выразительность редко кого оставляла равнодушным.
– У тебя на лице одни глаза, – часто говорила ему мать в детстве.
– У нашего Феликса глазищи, точно блюдца, – смеялись товарищи в училище правоведения, куда его определила мать.
Она хотела видеть своего сына преуспевающим адвокатом, но римское право и прочие юридические премудрости совершенно не трогали юношу. Его душа жаждала другого. Его манил мир таинственный, загадочный, мир слов, образов, мир грез. Он взахлеб читал, сам пробовал сочинять. Но, боясь насмешек, никому не показывал своих опусов. Единственным человеком, который сочувствовал увлечению юноши, был его друг Леонтий Рандлевский. Тот тоже оказался в училище исключительно по желанию семьи. Сам же Леонтий грезил театром и с успехом выступал в ученических спектаклях.
Юноши частенько убегали от товарищей и в уединении мечтали, как каждый из них прославится. Один станет великим литератором. Другой потрясет театральные подмостки. Постепенно они стали совершенно неразлучны, что вызывало насмешки и разнотолки среди сверстников.
Особенно страдал Леонтий, когда мать забирала Феликса на каникулы и даже увозила из Петербурга погостить в дом дяди. А когда Феликс вдруг увлекся сестрой однокурсника, с Леонтием случилась горячка от ревности. Между товарищами произошла ссора, которая, правда, быстро завершилась примирением, но оставила в душах первую глубокую рану, и молодые люди поняли, что самые тяжелые душевные страдания иногда доставляют именно близкие люди, а вовсе не лютые враги.
Однако судьба продолжала испытывать Феликса, уготовив настоящее мучение для юной души. Он осиротел, лишился матушки, и опекуном над молодым человеком стал его дядя, брат матери. Дядюшка не имел семьи, жил одиноко в свое удовольствие, не обременяя себя заботами о жене и детях. Его семьей были книги. Он много путешествовал, многое видел и знал. Для юного Феликса этот человек имел особую притягательность. Посещение дядюшкиного дома всегда ожидалось с величайшим нетерпением и приносило обоюдную радость. Племянник, особенно если его видеть редко, не воспитывать каждый день и не расстраиваться из-за его успехов в учении и шалостей, казался дяде просто ангелом. И он баловал его, журил сестру, что слишком строга к мальчику. И вот теперь он мог сам влиять на судьбу единственного родственника и наследника.
Оставшись без матери, Феликс тотчас же покинул стены ненавистного храма правоведения и поступил в университет. Наконец он смог со всей страстностью своей души окунуться в любимый мир литературы. Дядя весьма либерально отнесся к этому проявлению юношеского своеволия. Пускай занимается, чем душа пожелает. Теперь Феликс все чаще бывал в доме дяди. Поместье Грушовка находилось в ужасной глуши. Приходилось ехать три дня из Петербурга, сначала на поезде, а потом от станции на лошадях. Безлюдное место, неподалеку небольшая деревенька да убогий городишко, как бишь его, Эн-ск. Сам же дом, просторный, старый, заполненный книгами, рукописями, альбомами, казался юноше таинственной кладовой с несметными сокровищами. И он проводил в Грушовке неделю за неделей, что повергало нервного и чувствительного Леонтия в величайшее уныние и беспокойство. Однажды по возвращении Феликса в Петербург между товарищами снова вспыхнула ссора, и теперь они уж расстались надолго. Когда Феликс вернулся к дяде, тому бросилась в глаза грусть племянника. Пришлось пожаловаться.
– Вот что, мой милый. Все это крайне неприятно, да и ни к чему тебе. Ты вон даже с лица спал. Сдается мне, что надо тебе переменить обстановку. Поезжай-ка ты в Германию. Я дам рекомендательные письма к моим тамошним приятелям, профессорам из университета. Поучишься, познакомишься со страной. Глядишь, и литературой займешься уже основательно. Езжай, мой мальчик!
Так Нелидов по воле дяди и на его деньги оказался в Германии. Теперь его домом стали университетские библиотеки, в которых он проводил целые дни. Гуляя по старинным улицам, он неизменно сворачивал в книжные лавки, где рылся часами. Именно в это время ему неожиданно открылся незнакомый мир европейской сказки, народной мудрости и поэзии. Все его сознание заполонили неведомые существа и образы. Феликс принялся с жадностью голодного изучать немецкие, французские, скандинавские сказки, и реальный мир совершенно перестал для него существовать. Вернее, это Феликс перестал его замечать, а все вокруг не могли не обращать внимания на славного молодого человека с огромными блестящими глазами и ясной улыбкой. Именно таким видела его дочь квартирных хозяев Грета. Нелидов снимал скромную комнату на втором этаже небольшого старинного домика. Бюргер-ское семейство, которое сдало ему жилище, было очень довольно своим скромным, аккуратным и непьющим русским постояльцем. Вежливый молодой человек всегда вовремя вносил квартирную плату. Никогда не буянил по ночам, всегда неизменно любезно беседовал с хозяевами, насколько ему позволял пока еще несовершенный немецкий язык. Хозяйская дочь, маленькая, тоненькая, как тростиночка, веселенькая, как котеночек, с кудряшечками, вызвалась помочь постояльцу в совершенствовании языка. И каков итог? Конечно, говорить Феликс стал намного свободнее, но несвободна оказалась его душа. Там поселилась любовь, там теперь царила малышка Грета. И тут произошло еще одно чудо. Вдохновляемый любовью, Феликс вдруг ясно понял, как ему надо писать. Один за другим стали появляться рассказы, а затем он приступил и к пьесе. Сказки, которые будоражили его воображение, порождали у него мистические и ужасные образы, реальность в его произведениях переплеталась с вымыслом. Творчество и любовь совершенно овладели существом молодого человека. Он не ходил, а летал, парил на землей, и жизнь казалась воплощением райской мечты.
Родители Греты не были слепы и через некоторое время стали справедливо ожидать счастливых перемен в семье. Феликс действительно решил, что Грета, милая, нежная девочка, должна стать его возлюбленной женой. Он написал дяде письмо, прося разрешения на брак с лютеранкой. Дядюшка и тут не отступил от своих либеральных воззрений. Женись, коли любишь. А лютеранка или православная, какая разница! Красивая женщина может и негритянской язычницей быть, от этого ее женская сущность не меняется!
Тем не менее невеста решила принять православную веру, так как все равно через некоторое время молодые так или иначе должны были вернуться на родину мужа. Сыграли скромную свадьбу, и жизнь потекла дальше своим чередом. Феликс по-прежнему проводил много времени над книгами и еще больше – за письменным столом.
Грета читала произведения мужа, они пугали ее своей непонятностью, а некоторые сказки просто наводили на нее ужас. Но она не осмеливалась высказать вслух свои страхи и только хлопала глазами и ахала. Ничто не омрачало счастья молодых, а тут еще стало известно о скором прибавлении в семействе. Феликс упивался радостью жизни.
И надо же было такому случиться, что именно теперь вдруг перед его взором, вернее перед калиткой их дома, появился высокий молодой человек в изящном светлом костюме. Одного взгляда из окошка было достаточно, чтобы узнать любезного друга Леонтия Рандлевского. Феликс находился в таком приподнятом настроении, что приезд друга юности он воспринял как еще один подарок судьбы. Забыты были прежние ссоры и детские обиды. Молодые люди говорили всю ночь и не могли наговориться. Рандлевский кое-как доучился в училище, но не пошел по стезе адвоката, а принялся осуществлять свою мечту. Семья воспротивилась его выбору и отринула непокорного сына. Он бедствовал, но от сцены не отказался. Театральные мытарства никоим образом не убили в нем дух творчества, но он понял, что призвание его скорее не в лицедействе, а в искусстве режиссера. И эта идея стала смыслом его жизни.
И Грета, и ее родители оказались совершенно околдованы новым знакомым. Рандлевский имел особое очарование, его неторопливые движения, ласковый голос окутывали собеседника, словно благовонные курения. Грета уже на второй день знакомства не чаяла в нем души. А поскольку Феликс по-прежнему много времени проводил за письменным столом, боясь потерять образ или сюжет, то Леонтий взялся каждый день совершать прогулки с женой товарища, так полезные в ее положении. Однако Грета чувствовала себя неважно, и даже свежий воздух и интересное общение не улучшали ее состояния.
Доктор озабоченно качал головой и всякий раз настоятельно рекомендовал пациентке есть побольше мяса, колбас, масла, творога и пить молоко. Но в том-то и дело, что бедняжку мутило даже при одном упоминании этой провизии. Частенько она убегала из-за стола, мучимая приступами рвоты. Постепенно Грета стала совсем плохо есть, побледнела и ослабла. Прогулки прекратились.
– Ваша супруга очень худенькая и слабенькая, – сердился доктор. – Кормите ее хоть насильно. Иначе я не берусь предсказать исход.
Мать Греты с ног сбилась, пытаясь готовить повкусней для своей бедной девочки, но ничего не помогало. Грета не могла есть.
Между тем Леонтий засобирался в Петербург. Он получил письмо от одного богатого человека, на которого возлагал большие надежды, и, окрыленный, уехал, оставив семью товарища в смутном ожидании беды. Доктор, к несчастью, оказался прав. Бедная Грета не перенесла родов и скончалась в ужасных мучениях. Ребенку не суждено было появиться на свет.
Если бы небо упало на голову Феликса, это потрясло бы его в меньшей степени. Смерть Греты на некоторое время совершенно затмила его разум. Он сутками не выходил из своей комнаты. Не прикасался к книгам и рукописям.
Прошло много дней, когда Феликс наконец вышел из дома и побрел куда глаза глядят. Вдруг он остановился как вкопанный. Словно увидел нечто, резко развернулся и побежал обратно, распугивая своим безумным видом степенных бюргеров. Он ворвался к себе в комнату, бросился к письменному столу и принялся писать. Он не вставал день и ночь. Под утро рука онемела. Сердце колотилось, перед глазами стоял туман. Нелидов хотел встать и потерял сознание. Его нашла теща, вместе с мужем они перетащили его на кровать. Когда он пришел в себя и перечитал написанное, забытое чувство восторга охватило его. Он написал настоящую пьесу. Да, смерть любимого существа стала центром произведения, но это не грех, ведь тем самым он воспел свою любовь к ней и сделал Грету бессмертной.
Из Петербурга пришло письмо обеспокоенного Рандлевского. Вместо жалобного повествования с описанием трагического события Феликс послал другу свое произведение. Ответ последовал незамедлительно. Леонтий прочитал пьесу за сутки, рыдал над нею не переставая и просил до-зволения ставить ее на сцене. Так родился Феликс Нелидов, литератор.
Глава двенадцатая
Прошло больше года после смерти Греты, а Феликс по-прежнему жил в доме ее родителей. Раньше они были счастливы все вместе. Теперь их сближало общее горе, общие воспоминания о бедной девочке. Старики относились к зятю как к родному сыну. Оставшись без дочери и не дождавшись внука, они на него перенесли всю свою любовь и заботу. Нелидов понимал, что он не может вечно оставаться в этом доме, но мысли о переезде всякий раз гнал прочь.
В наследство от покойной жены ему остались не только ее милые безделушки и платья, но также и подруги. Они по-прежнему приходили в дом Греты, и чаще других навещала осиротевших стариков и вдовца девушка по имени Фрида. Высокая, крепкая, живая и жизнерадостная, она и при жизни Греты составляла полную ее противоположность. Теперь же всякий раз ее появление приносило немного оживления, чуть-чуть радости, хотя она приходила, так же как и прочие, вспоминать и скорбеть о любимой подруге. Именно Фриду чаще всего встречал Феликс по пути на кладбище и у могилы. Выполнив печальную миссию и возвращаясь в город вместе, молодые люди все чаще теперь говорили не только о покойной. Однажды Фрида позвала Феликса на прогулку за город на велосипедах. И он с изумлением обнаружил, что не сразу смог догнать девушку, она так резво крутила педали! Фрида часто и заразительно смеялась, и Феликс не мог оставаться угрюмым и равнодушным рядом с нею. Ее жизнелюбие, живительная энергия переливались через край. И она щедро одаривала ими окружающих. Нелидов не мог не понимать, что Фрида неспроста частенько появляется на его пути. Однажды он подумал, что это, наверное, и к лучшему. Как-то раз отец Греты после обеда сказал:
– Фрида славная девушка, герр Феликс. Вы молодой человек, вы не можете всю жизнь оплакивать нашу бедную Грету. Мы не будем чинить вам препятствий и только порадуемся за вас обоих.
Вскорости Нелидов нанял новую квартиру, покинул уютный и ставший уже родным домик и через месяц женился на Фриде. Конечно, предварительно он написал дяде, и тот, не изменяя себе, благословил племянника на вторичный брак. Молодому человеку нельзя оставаться вдовцом и длительное время предаваться унынию и меланхолии. Новая женитьба – самое верное средство от дурного состояния души и тела, рассуждал старый холостяк.
Нелидов написал письмо и Рандлевскому, который до этого бомбардировал друга призывами поскорее вернуться в Петербург и заняться постановкой пьесы. Нелидов писал о творческих планах, о новых замыслах. Касаемо пьесы он целиком и полностью полагается на талант и энергию своего верного друга. В конце письма, чуть ли не вскользь, мимоходом, он упомянул о своей женитьбе. Ответа не последовало, что Феликса на сей раз не особенно и огорчило.
Жизнь с Фридой оказалась еще более сказочной, чем с первой женой. До этого Феликс не представлял, что женщина может приносить столько телесных радостей. Он, бывало, не мог разомкнуть объятий, оторваться от пышного тела жены, чувствуя себя совершенно ненасытным. К этим радостям прибавлялись и прочие плот-ские утехи. Фрида оказалась славной хозяйкой и большой любительницей вкусной еды. Нелидов и не заметил, как прежний сюртук перестал на нем сходиться, а брюки стало распирать образовавшееся брюшко.
При всем этом размеренное домашнее существование совершено не отвратило Феликса от писательского труда. Наоборот, Фрида вдохнула в него новую жизнь. В его произведениях зазвучала не только душа, но и тело, с его страстями и желаниями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
«Уж ты бы, милочка, лучше и не рассуждала бы про столичных женихов, с твоим-то вкусом! Как можно думать о столице в такой нелепой шляпке, точно гнездо на голове!»
И Калерия сдула пушинку, случайно прилипшую к рукаву платья собеседницы.
Несмотря на мрачные прогнозы госпожи Вешняковой, приглашение посетить дом Толкушиных в столице повторялось для Софьи снова и снова, но всякий раз результат был тем же. Эн-ское общество совершенно разочаровалось в девице Алтуховой и отнесло ее к совершенно бездарным и непутевым барышням, которые не умеют использовать шанс и ловить удачу. Мыслимое ли дело, десять лет подряд два раза в год ездить в Петербург и не выйти там замуж?
Единственный человек, кого радовала неудача Софьи, был Мелентий Мстиславович Горшечников. В первый отъезд девушки он закручинился и уж было решил отныне ухаживать за Гликерией Зенцовой. Но когда Софья вернулась и потом возвращалась так несколько лет подряд, он воспрял духом и решил, что уж если в столице не нашлось для переборчивой Софьи жениха, то кто, как не он, Мелентий Горшечников, имеет все шансы. Как-никак годы идут, красоты и молодости не прибавляют. Покрутится, покрутится и поймет, что и в провинции порядочные женихи имеются. Вот он, например. Все эти годы рядом, всегда галантен, всегда с улыбочкой, с подарочком, цветочком. Первый жених в гимназии и не последний в городе. Вот еще прибавка к жалованью будет, можно и квартиру побольше нанять, и кухарку с горничной. Он теперь живет хорошо, теперь можно и жену содержать. Словом, надо свататься.
В один прекрасный день, а день за окном и впрямь стоял чудесный, Горшечников вдруг решил, что его час настал. Он критически оглядел себя в зеркале, оправил сюртук и крякнул от удовольствия. Мелентий решительно двинулся к дому Алтуховой, по дороге завернув в цветочную лавку.
– Левкои, как обычно, или розочки завернуть? – поинтересовался приказчик, который уже знал вкусы своего постоянного покупателя.
– Нет, братец, нынче мне надо особенный букет, такой, знаешь ли…
– Со значеньицем? – подсказал приказчик. – Извольте подождать, сударь, будет прекраснейший букет, с самым что ни на есть важным значением! – и приказчик выразительно посмотрел на Мелентия. – Ленточками прикажете перевязать? Бантик приколоть?
Через полчаса молодой человек уже стучал в дом Алтуховой.
Глава одиннадцатая
Яркие, сверкающие глаза Феликса Нелидова недаром запали в душу юной девушки. Их особая выразительность редко кого оставляла равнодушным.
– У тебя на лице одни глаза, – часто говорила ему мать в детстве.
– У нашего Феликса глазищи, точно блюдца, – смеялись товарищи в училище правоведения, куда его определила мать.
Она хотела видеть своего сына преуспевающим адвокатом, но римское право и прочие юридические премудрости совершенно не трогали юношу. Его душа жаждала другого. Его манил мир таинственный, загадочный, мир слов, образов, мир грез. Он взахлеб читал, сам пробовал сочинять. Но, боясь насмешек, никому не показывал своих опусов. Единственным человеком, который сочувствовал увлечению юноши, был его друг Леонтий Рандлевский. Тот тоже оказался в училище исключительно по желанию семьи. Сам же Леонтий грезил театром и с успехом выступал в ученических спектаклях.
Юноши частенько убегали от товарищей и в уединении мечтали, как каждый из них прославится. Один станет великим литератором. Другой потрясет театральные подмостки. Постепенно они стали совершенно неразлучны, что вызывало насмешки и разнотолки среди сверстников.
Особенно страдал Леонтий, когда мать забирала Феликса на каникулы и даже увозила из Петербурга погостить в дом дяди. А когда Феликс вдруг увлекся сестрой однокурсника, с Леонтием случилась горячка от ревности. Между товарищами произошла ссора, которая, правда, быстро завершилась примирением, но оставила в душах первую глубокую рану, и молодые люди поняли, что самые тяжелые душевные страдания иногда доставляют именно близкие люди, а вовсе не лютые враги.
Однако судьба продолжала испытывать Феликса, уготовив настоящее мучение для юной души. Он осиротел, лишился матушки, и опекуном над молодым человеком стал его дядя, брат матери. Дядюшка не имел семьи, жил одиноко в свое удовольствие, не обременяя себя заботами о жене и детях. Его семьей были книги. Он много путешествовал, многое видел и знал. Для юного Феликса этот человек имел особую притягательность. Посещение дядюшкиного дома всегда ожидалось с величайшим нетерпением и приносило обоюдную радость. Племянник, особенно если его видеть редко, не воспитывать каждый день и не расстраиваться из-за его успехов в учении и шалостей, казался дяде просто ангелом. И он баловал его, журил сестру, что слишком строга к мальчику. И вот теперь он мог сам влиять на судьбу единственного родственника и наследника.
Оставшись без матери, Феликс тотчас же покинул стены ненавистного храма правоведения и поступил в университет. Наконец он смог со всей страстностью своей души окунуться в любимый мир литературы. Дядя весьма либерально отнесся к этому проявлению юношеского своеволия. Пускай занимается, чем душа пожелает. Теперь Феликс все чаще бывал в доме дяди. Поместье Грушовка находилось в ужасной глуши. Приходилось ехать три дня из Петербурга, сначала на поезде, а потом от станции на лошадях. Безлюдное место, неподалеку небольшая деревенька да убогий городишко, как бишь его, Эн-ск. Сам же дом, просторный, старый, заполненный книгами, рукописями, альбомами, казался юноше таинственной кладовой с несметными сокровищами. И он проводил в Грушовке неделю за неделей, что повергало нервного и чувствительного Леонтия в величайшее уныние и беспокойство. Однажды по возвращении Феликса в Петербург между товарищами снова вспыхнула ссора, и теперь они уж расстались надолго. Когда Феликс вернулся к дяде, тому бросилась в глаза грусть племянника. Пришлось пожаловаться.
– Вот что, мой милый. Все это крайне неприятно, да и ни к чему тебе. Ты вон даже с лица спал. Сдается мне, что надо тебе переменить обстановку. Поезжай-ка ты в Германию. Я дам рекомендательные письма к моим тамошним приятелям, профессорам из университета. Поучишься, познакомишься со страной. Глядишь, и литературой займешься уже основательно. Езжай, мой мальчик!
Так Нелидов по воле дяди и на его деньги оказался в Германии. Теперь его домом стали университетские библиотеки, в которых он проводил целые дни. Гуляя по старинным улицам, он неизменно сворачивал в книжные лавки, где рылся часами. Именно в это время ему неожиданно открылся незнакомый мир европейской сказки, народной мудрости и поэзии. Все его сознание заполонили неведомые существа и образы. Феликс принялся с жадностью голодного изучать немецкие, французские, скандинавские сказки, и реальный мир совершенно перестал для него существовать. Вернее, это Феликс перестал его замечать, а все вокруг не могли не обращать внимания на славного молодого человека с огромными блестящими глазами и ясной улыбкой. Именно таким видела его дочь квартирных хозяев Грета. Нелидов снимал скромную комнату на втором этаже небольшого старинного домика. Бюргер-ское семейство, которое сдало ему жилище, было очень довольно своим скромным, аккуратным и непьющим русским постояльцем. Вежливый молодой человек всегда вовремя вносил квартирную плату. Никогда не буянил по ночам, всегда неизменно любезно беседовал с хозяевами, насколько ему позволял пока еще несовершенный немецкий язык. Хозяйская дочь, маленькая, тоненькая, как тростиночка, веселенькая, как котеночек, с кудряшечками, вызвалась помочь постояльцу в совершенствовании языка. И каков итог? Конечно, говорить Феликс стал намного свободнее, но несвободна оказалась его душа. Там поселилась любовь, там теперь царила малышка Грета. И тут произошло еще одно чудо. Вдохновляемый любовью, Феликс вдруг ясно понял, как ему надо писать. Один за другим стали появляться рассказы, а затем он приступил и к пьесе. Сказки, которые будоражили его воображение, порождали у него мистические и ужасные образы, реальность в его произведениях переплеталась с вымыслом. Творчество и любовь совершенно овладели существом молодого человека. Он не ходил, а летал, парил на землей, и жизнь казалась воплощением райской мечты.
Родители Греты не были слепы и через некоторое время стали справедливо ожидать счастливых перемен в семье. Феликс действительно решил, что Грета, милая, нежная девочка, должна стать его возлюбленной женой. Он написал дяде письмо, прося разрешения на брак с лютеранкой. Дядюшка и тут не отступил от своих либеральных воззрений. Женись, коли любишь. А лютеранка или православная, какая разница! Красивая женщина может и негритянской язычницей быть, от этого ее женская сущность не меняется!
Тем не менее невеста решила принять православную веру, так как все равно через некоторое время молодые так или иначе должны были вернуться на родину мужа. Сыграли скромную свадьбу, и жизнь потекла дальше своим чередом. Феликс по-прежнему проводил много времени над книгами и еще больше – за письменным столом.
Грета читала произведения мужа, они пугали ее своей непонятностью, а некоторые сказки просто наводили на нее ужас. Но она не осмеливалась высказать вслух свои страхи и только хлопала глазами и ахала. Ничто не омрачало счастья молодых, а тут еще стало известно о скором прибавлении в семействе. Феликс упивался радостью жизни.
И надо же было такому случиться, что именно теперь вдруг перед его взором, вернее перед калиткой их дома, появился высокий молодой человек в изящном светлом костюме. Одного взгляда из окошка было достаточно, чтобы узнать любезного друга Леонтия Рандлевского. Феликс находился в таком приподнятом настроении, что приезд друга юности он воспринял как еще один подарок судьбы. Забыты были прежние ссоры и детские обиды. Молодые люди говорили всю ночь и не могли наговориться. Рандлевский кое-как доучился в училище, но не пошел по стезе адвоката, а принялся осуществлять свою мечту. Семья воспротивилась его выбору и отринула непокорного сына. Он бедствовал, но от сцены не отказался. Театральные мытарства никоим образом не убили в нем дух творчества, но он понял, что призвание его скорее не в лицедействе, а в искусстве режиссера. И эта идея стала смыслом его жизни.
И Грета, и ее родители оказались совершенно околдованы новым знакомым. Рандлевский имел особое очарование, его неторопливые движения, ласковый голос окутывали собеседника, словно благовонные курения. Грета уже на второй день знакомства не чаяла в нем души. А поскольку Феликс по-прежнему много времени проводил за письменным столом, боясь потерять образ или сюжет, то Леонтий взялся каждый день совершать прогулки с женой товарища, так полезные в ее положении. Однако Грета чувствовала себя неважно, и даже свежий воздух и интересное общение не улучшали ее состояния.
Доктор озабоченно качал головой и всякий раз настоятельно рекомендовал пациентке есть побольше мяса, колбас, масла, творога и пить молоко. Но в том-то и дело, что бедняжку мутило даже при одном упоминании этой провизии. Частенько она убегала из-за стола, мучимая приступами рвоты. Постепенно Грета стала совсем плохо есть, побледнела и ослабла. Прогулки прекратились.
– Ваша супруга очень худенькая и слабенькая, – сердился доктор. – Кормите ее хоть насильно. Иначе я не берусь предсказать исход.
Мать Греты с ног сбилась, пытаясь готовить повкусней для своей бедной девочки, но ничего не помогало. Грета не могла есть.
Между тем Леонтий засобирался в Петербург. Он получил письмо от одного богатого человека, на которого возлагал большие надежды, и, окрыленный, уехал, оставив семью товарища в смутном ожидании беды. Доктор, к несчастью, оказался прав. Бедная Грета не перенесла родов и скончалась в ужасных мучениях. Ребенку не суждено было появиться на свет.
Если бы небо упало на голову Феликса, это потрясло бы его в меньшей степени. Смерть Греты на некоторое время совершенно затмила его разум. Он сутками не выходил из своей комнаты. Не прикасался к книгам и рукописям.
Прошло много дней, когда Феликс наконец вышел из дома и побрел куда глаза глядят. Вдруг он остановился как вкопанный. Словно увидел нечто, резко развернулся и побежал обратно, распугивая своим безумным видом степенных бюргеров. Он ворвался к себе в комнату, бросился к письменному столу и принялся писать. Он не вставал день и ночь. Под утро рука онемела. Сердце колотилось, перед глазами стоял туман. Нелидов хотел встать и потерял сознание. Его нашла теща, вместе с мужем они перетащили его на кровать. Когда он пришел в себя и перечитал написанное, забытое чувство восторга охватило его. Он написал настоящую пьесу. Да, смерть любимого существа стала центром произведения, но это не грех, ведь тем самым он воспел свою любовь к ней и сделал Грету бессмертной.
Из Петербурга пришло письмо обеспокоенного Рандлевского. Вместо жалобного повествования с описанием трагического события Феликс послал другу свое произведение. Ответ последовал незамедлительно. Леонтий прочитал пьесу за сутки, рыдал над нею не переставая и просил до-зволения ставить ее на сцене. Так родился Феликс Нелидов, литератор.
Глава двенадцатая
Прошло больше года после смерти Греты, а Феликс по-прежнему жил в доме ее родителей. Раньше они были счастливы все вместе. Теперь их сближало общее горе, общие воспоминания о бедной девочке. Старики относились к зятю как к родному сыну. Оставшись без дочери и не дождавшись внука, они на него перенесли всю свою любовь и заботу. Нелидов понимал, что он не может вечно оставаться в этом доме, но мысли о переезде всякий раз гнал прочь.
В наследство от покойной жены ему остались не только ее милые безделушки и платья, но также и подруги. Они по-прежнему приходили в дом Греты, и чаще других навещала осиротевших стариков и вдовца девушка по имени Фрида. Высокая, крепкая, живая и жизнерадостная, она и при жизни Греты составляла полную ее противоположность. Теперь же всякий раз ее появление приносило немного оживления, чуть-чуть радости, хотя она приходила, так же как и прочие, вспоминать и скорбеть о любимой подруге. Именно Фриду чаще всего встречал Феликс по пути на кладбище и у могилы. Выполнив печальную миссию и возвращаясь в город вместе, молодые люди все чаще теперь говорили не только о покойной. Однажды Фрида позвала Феликса на прогулку за город на велосипедах. И он с изумлением обнаружил, что не сразу смог догнать девушку, она так резво крутила педали! Фрида часто и заразительно смеялась, и Феликс не мог оставаться угрюмым и равнодушным рядом с нею. Ее жизнелюбие, живительная энергия переливались через край. И она щедро одаривала ими окружающих. Нелидов не мог не понимать, что Фрида неспроста частенько появляется на его пути. Однажды он подумал, что это, наверное, и к лучшему. Как-то раз отец Греты после обеда сказал:
– Фрида славная девушка, герр Феликс. Вы молодой человек, вы не можете всю жизнь оплакивать нашу бедную Грету. Мы не будем чинить вам препятствий и только порадуемся за вас обоих.
Вскорости Нелидов нанял новую квартиру, покинул уютный и ставший уже родным домик и через месяц женился на Фриде. Конечно, предварительно он написал дяде, и тот, не изменяя себе, благословил племянника на вторичный брак. Молодому человеку нельзя оставаться вдовцом и длительное время предаваться унынию и меланхолии. Новая женитьба – самое верное средство от дурного состояния души и тела, рассуждал старый холостяк.
Нелидов написал письмо и Рандлевскому, который до этого бомбардировал друга призывами поскорее вернуться в Петербург и заняться постановкой пьесы. Нелидов писал о творческих планах, о новых замыслах. Касаемо пьесы он целиком и полностью полагается на талант и энергию своего верного друга. В конце письма, чуть ли не вскользь, мимоходом, он упомянул о своей женитьбе. Ответа не последовало, что Феликса на сей раз не особенно и огорчило.
Жизнь с Фридой оказалась еще более сказочной, чем с первой женой. До этого Феликс не представлял, что женщина может приносить столько телесных радостей. Он, бывало, не мог разомкнуть объятий, оторваться от пышного тела жены, чувствуя себя совершенно ненасытным. К этим радостям прибавлялись и прочие плот-ские утехи. Фрида оказалась славной хозяйкой и большой любительницей вкусной еды. Нелидов и не заметил, как прежний сюртук перестал на нем сходиться, а брюки стало распирать образовавшееся брюшко.
При всем этом размеренное домашнее существование совершено не отвратило Феликса от писательского труда. Наоборот, Фрида вдохнула в него новую жизнь. В его произведениях зазвучала не только душа, но и тело, с его страстями и желаниями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26