Даже если она безмерно им восхища
лась, то вела себя сдержанно и ничего не добивалась.
За воротами смирно стояла чалая кобыла. Миаль не садился верхом уже мног
о месяцев, даже лет, но у кобылки была такая милая морда! Она понравилась е
му в первого взгляда, и он с радостью поделился с ней яблоком.
Когда менестрель уже сидел в седле, как всегда, с инструментом за спиной, С
иннабар указала на седельную сумку с провизией.
Ч Это можешь оставить себе. Но лошадь верни назад.
Ч Обязательно, Ч заверил он ее очень искренне.
Синнабар взяла его руку и вложила в нее изумительную глиняную собачку. П
есик был совсем как живой, и Миаль рассмеялся. Фигурка еще хранила тепло п
осле обжига. Менестрель посмотрел на Синнабар и сглотнул подступившие к
горлу слезы умиления. Каждый раз, когда ему делали подарок Ч настоящий, б
ескорыстный подарок Ч он бывал тронут до боли, до глубины души.
Ч Езжай, Ч сказала женщина. По щекам у нее текли слезы, но она улыбалась м
енестрелю. Он тоже прослезился и глупо ухмыльнулся ей, несколько раз кив
нул и тронул лошадь.
Кобылка с места взяла в бодрый галоп, чем едва не вытряхнула из седла и нем
ало удивила Миаля.
* * *
Лишь когда лошадь унесла его далеко от деревни своим бодрым галопом, мен
естрель спохватился, что Синнабар так ничего и не сказала ему про дорогу.
То, что ему удалось отыскать Дро в прошлый раз, говорило о блестящих спосо
бностях Миаля размышлять и делать выводы. Но теперь он скакал вслепую, то
чнее, скакала кобыла. Тут он вспомнил, как Синнабар говорила ему, что лошад
ь знает дорогу. Немного подумав, он решил, что движется в правильном напра
влении, ибо они неслись как раз навстречу восходящему солнцу.
Сперва они двигались по тропкам, вьющимся вдоль изгибов реки, потом свер
нули. Слева поднялись пологие холмы. По правую руку без конца и края прост
иралась долина реки, чистые и прозрачные воды ее, чуть подернутые дымкой,
блестели в лучах низкого утреннего солнца.
Потом над всадником и лошадью сомкнулись своды леса. Река, холмы и тропки
остались позади. Шелестели кроны. Птицы порхали перед самым лицом менест
реля. Лошадь умерила свой бег и перешла на ровную рысь.
Миаль вообразил, как выглядит со стороны, и пришел в восторг.
Он пристроил инструмент так, чтобы он висел не за спиной, а спереди. Грубая
перевязь, небрежная роспись деревянного корпуса и неровные вкрапления
слоновой кости вселили в него спокойное уверенное вдохновение. От жестк
ого прикосновения струн к старым мозолям на пальцах менестреля захлест
нула волна чистейшего умиротворения. Не прикасаясь к дудочке, он принялс
я наигрывать на одних струнах, импровизируя танец для лошади.
Порой, когда ему случалось задуматься о сложности инструмента, он только
диву давался. Для Миаля он был прост и понятен, но многие ли еще в этом мире
смогли бы играть на нем? Лично он знал только двоих Ч покойного изобрета
теля и своего папашу, который управлялся с ремнем куда более мастерски, ч
ем с инструментом. Миаль с любопытством смотрел на свои пальцы. Секрет кр
ылся в мистическом сочетании предвидения, внутреннего слуха и действия.
Каждое касание рождало не только звук данной струны, но и давление, котор
ое заставляло отозваться струну на противоположном грифе, а тот звук, в с
вой черед, влиял на первую ноту. Если играть не только на струнах, но и на ду
дочке, пальцы закрывали клапаны, которые опять-таки заставляли звучать
дополнительные ноты. Но как один человек мог управляться с двумя или тре
мя разными, но тесно связанными и зависящими друг от друга гармониями, ка
к разом удержать все это в голове? На самом деле, когда Миаль использовал в
се возможности инструмента, то мог выводить семь или даже восемь мелодий
одновременно: аккорды, переплетающиеся темы или фуги, построенные на ко
нтрапунктах.
Так или иначе, но кобылке музыка нравилась.
Солнечный свет лился сквозь кроны. Миаль оставался в седле, пока они не вы
брались из лесу и не оказались высоко на скалистом склоне.
Внизу и впереди, насколько хватало глаз, расстилался незнакомый край. С в
ысоты открывался странный пейзаж, похожий на доску для настольной игры:
тут и там его пересекали дымчатые полосы деревьев, ленты ручьев, впадины
долин. Река, теперь такая далекая, что казалась узкой, как след от слезы на
щеке, несла свои воды на юг. И нигде не было видно ничего, что можно было бы н
азвать дорогой. Миаль спешился, взял лошадь под уздцы и долго стоял, обозр
евая окрестности.
Ч Не знаешь, куда нам дальше? Ч спросил он кобылку. Вместо ответа она пот
янула его вперед.
Спустившись, они очутились в высохшем русле небольшой реки, и пошли по га
льке и мху, выстилающим его дно. Вскоре после полудня русло вывело их на ра
внину, чем-то напоминающую парк, с живописными группами деревьев тут и та
м. Миаль обследовал сумку с едой и перекусил. Лошадь аккуратно пощипала т
равку.
Не быстро и не медленно они продвигались по плоской равнине, которая едв
а заметно понижалась к востоку. С севера и юга поднимались скалы, но до них
было много миль. Над головой проплывали облака, словно днища исполински
х небесных кораблей. День разгорелся в полную силу и стал понемногу гасн
уть.
Миаль заметил Дро еще издали Ч крошечный черный силуэт, сперва просто т
емная точка на горизонте, потом букашка.
Менестрель тут же испуганно натянул поводья. Кобыла остановилась. По спи
не Миаля бегали мурашки, в животе что-то шевелилось, и все это приводило е
го в бешенство. Он пустил лошадь в стремительный галоп.
Если Дро услышал его приближение Ч а вряд ли он мог его не слышать Ч то н
е потрудился не только обернуться и посмотреть, кто пожаловал, но даже уй
ти с дороги.
Миаль промчался мимо него на полном скаку, только комья из-под копыт лете
ли. Он развернул кобылу, остановил ее поперек пути Дро и вытаращил глаза в
притворном удивлении:
Ч Вот это да! Чертовски забавно встретить тебя здесь!
Глава 7
Ч Где ты украл лошадь? Ч Дро остался совершенно равнодушен к появлению
Миаля, и голос его был безучастным.
Менестреля охватила тоска.
Ч Ничего я не крал. Мне одолжила ее твоя подружка.
Охотник не ответил. Миаль вдруг почувствовал себя слабым и измотанным. О
н вспомнил, что еще пару дней назад лежал в лихорадке, не имея сил встать, и
его накрыла волна жалости к себе.
Ч Я не сам решил ехать за тобой, Ч сказал он. Ч Это твоя рыжая направила
меня. Она, кажется, вбила себе в голову, что я могу тебе пригодиться.
Дро рассмеялся, резко и коротко.
Ч Угу, Ч уныло согласился Миаль. Ч Очень смешно, живот надорвешь.
Он слез с лошади и грустно погладил ее. Кобылка опустила голову и стала щи
пать траву. Воздух здесь был густой, ветер приносил благоухание то ли кле
вера, то ли деревьев. Неотвратимо наползающий вечер заставлял Миаля наст
ойчиво искать человеческого общества. Он посмотрел на Дро.
Ч Я должен отослать лошадь обратно в поселок.
Ч Почему бы тебе самому не вернуться вместе с ней?
Ч Я же говорил тебе Ч я иду в Гисте Мортуа. Как и ты.
Дро сделал широкий театральный жест, словно приглашая Миаля на несущест
вующую дорогу, ведущую на восток:
Ч Прошу.
Ч Давай так, Ч в отчаянии сказал менестрель. Ч Я должен тебе деньги. Не
люблю быть в долгу.
Он оборвал себя, не понимая, откуда взялось это отчаяние. Наверное, это был
просто страх ночевать одному в этих чужих краях, без единого следа людей
вокруг, если не считать их двоих.
Ч Я прощаю тебе долг, Ч сказал Дро. Он обошел менестреля и двинулся даль
ше на восток.
Миаль остался стоять и смотреть ему вслед, безнадежно пытаясь придумать
, что возразить и как побороть глупый детский страх. Черный силуэт снова с
тановился все меньше и меньше, небо окрасилось алым. Менестрель взглянул
на запад. Солнце садилось в живописную рощицу. Деревья пылали, но не сгора
ли, а светило дюйм за дюймом погружалось в переплетение их крон.
Дро был уже в паре сотен ярдов.
Кобыла, пощипывая траву, убрела в сторону. Миаль позвал ее Ч лошадка подн
яла голову и посмотрела на него большими умными глазами. В медных лучах з
аката она тоже казалась медной. Когда музыкант снова окликнул ее и подош
ел на шаг, она вскинула голову, взбрыкнула и поскакала прочь, туда, откуда
они прибыли. Спустя полминуты ее уже не было видно за деревьями. Может быт
ь, она поняла возглас Миаля как разрешение вернуться домой, но на его взгл
яд, это был просто упрямый норов. Сумка с едой так и осталась притороченно
й к седлу. Миаль повернулся и посмотрел вслед Дро Ч тот уже опять казался
черной букашкой вдалеке. Менестрель побежал за ним на затекших и нетверд
ых после долгой верховой езды ногах. Голова гудела. Когда силуэт Дро выро
с до размера ладони, музыкант перешел на торопливый шаг.
Дро время от времени оглядывался через плечо Ч оглядывался, но продолжа
л идти. Миаль снова перешел на бег. Инструмент хлопал его по спине, будто п
одгоняя. А потом то ли Дро сбавил шаг, то ли Миаль разогнался сильнее, чем с
ам от себя ожидал, но неожиданно они с охотником поравнялись и пошли рядо
м.
Ч Нечего на меня смотреть, Ч беспечно заявил менестрель. Ч Просто так
уж вышло, что нам по дороге.
Ч Вижу.
Ч Проклятая кобыла сбежала. А проклятая еда осталась в проклятой сумке,
привязанной к ее проклятому седлу. И без того все мерзко, а тут еще и это.
Дро шагал молча. Миаль смотрел то на него, то по сторонам.
Ч По-моему, очень славное местечко, чтобы остановиться на ночлег.
Ч Так останавливайся.
Ч А ты не думаешь, что нам надо держаться вместе? В таких местах вполне мо
жет оказаться прорва зверья, которое охотится после заката. Вдвоем у нас
было бы больше шансов... ну, отбиться от него...
Дро все так же шагал. Миаль сосредоточился на том, чтобы просто не отстава
ть. Неровный шаг хромого и ему задавал сбивчивый ритм.
Так, бок о бок, они шли по дикому лесу-парку, и вскоре на землю опустилась но
чь Ч словно дверь за спиной захлопнулась.
В рощах, в кронах деревьев, в лощинах клубилась тьма. Гладкий темно-лиловы
й шелк неба прокололи тысячи звездных иголок.
Неожиданно местность вокруг изменилась. За шеренгой замерших в тиши топ
олей земля расступалась, образуя еще одну лощину, на этот раз очень мелку
ю, всего каких-то семь ярдов глубиной и около пяти футов в ширину. Ночь уже
затопила ее до краев. А дальше, там, где кончалась лощина, виднелась округл
ая голая макушка холма, и над нею возвышался одинокий раскидистый дуб.
Еле слышно журчала вода Ч не на дне лощины, а чуть в стороне. Родник бил из
скалы, и вода собиралась во впадине.
Дро подошел к роднику и склонился над ним Ч наверное, пил или наполнял фл
яжку, в сгущающейся тьме трудно было разглядеть. Когда он отошел и стал ра
зводить костер меж тополей, Миаль тоже шагнул к роднику и напился. Потом п
одошел, чтобы посмотреть, чем занят Дро.
Костер был сложен с умом. Охотник использовал подвернувшуюся ямку в земл
е и несколько камней, чтобы не терять попусту тепло. В основании костра ле
жал сухой хворост, а тот, что был не настолько сухим, был сложен поблизости
, чтобы лишайник и влага высохли прежде, чем топливо пойдет в огонь.
Ч А ты молодец! Ч с восхищением сказал Миаль.
Дро разжег костер и сел, прислонившись спиной к стволу тополя и откинув к
апюшон. Лик Короля Мечей, позолоченный пламенем, напугал Миаля. Менестре
ль неловко топтался возле костра, словно ждал приглашения присесть. Неож
иданно взгляд мерцающих черных глаз охотника остановился на нем Ч глуб
окий, гипнотизирующий, безжалостный и недружелюбный. Менестрель скорчи
лся под ним и сломался, как сухой хворост.
Ч Значит, вот и конец нашей прекрасной дружбе, да? Ты в самом деле думаешь,
что от меня никакого толку, один убыток?
Дро не отвел взгляда, даже не моргнул, лишь произнес одними губами:
Ч Я в самом деле так думаю.
Ч Раз так, я удаляюсь, Ч с горькой иронией сказал Миаль. Ч Я всегда пони
маю, когда мне не рады.
Ч Смею думать, ты всю жизнь только и делаешь, что удаляешься.
Кипя от бессильной злости, Миаль развернулся на пятках, шагнул прочь Ч и
с размаху врезался в дерево.
Потирая ушибленное место, он шел вдоль края лощины, пока не оказался дост
аточно далеко, чтобы Дро не мог его видеть. Менестрель опустился на землю
около большого валуна, создававшего немного укрытия и придававшего нем
ного уверенности. Он обнял свой загадочный инструмент и свернулся калач
иком. Земля становилась все более холодной и такой безмолвной, что это да
же завораживало.
Так он лежал, маленький и одинокий в бескрайней ночи, придумывая, какую ре
зкость сказать в ответ Парлу Дро, и ругал себя и свою стезю за все беды, что
обрушивала на него жизнь.
Когда он уснул, ему приснилось, что глиняный пес, подарок Синнабар, выбрал
ся из его кармана и принялся лаять и резвиться на лугу. Песик бегал и прыга
л, пока случайно не наскочил на камень. Красная кровь потекла из глиняног
о тельца, и Миаль разрыдался во сне. В поисках утешения его руки нащупали с
труны и стали наигрывать мелодию. Это была та самая песня, которую он сочи
нил для Сидди Собан.
Если бы Парла Дро мучила совесть, он мог бы утешаться тем, что безумный мен
естрель, скорее всего, не ушел дальше, чем на сотню футов. Но Дро был не из те
х, кто склонен испытывать угрызения совести. С тринадцати до пятнадцати
лет он ходил по самым разным краям и дорогам, нанимаясь то пастухом, то бат
раком на ферму, то носильщиком, то охранником каравана, и выработал свои с
обственные способы выживания. У Миаля Лемьяля, судя по всему, жизнь была н
е менее тяжелая, опасная и саморазрушительная. Его способы оставаться жи
вым отличались от тех, которыми пользовался Парл Дро, однако работали. Др
о относился к способностям Миаля с куда большим уважением, чем мог предп
оложить музыкант. А времени у него оставалось куда меньше, чем в самых стр
ашных подозрениях Миаля. Не то чтобы он настолько не мог терпеть менестр
еля, но у Дро давно вошло в привычку держаться подальше от людей. Порой он
изменял этой привычке Ч на день или на ночь, время от времени. Но путешест
вовать он привык в одиночестве. Привык, что никто не смотрит на него, тольк
о он сам Ч безжалостно и непримиримо.
В пятнадцать лет, когда он еще не вполне потерял способность некоторое в
ремя поддерживать компанию и непомерно напиваться, Парл Дро поспорил на
фунт серебра, что проведет ночь в амбаре, где водился призрак. Временами о
н делал подобные вещи ради денег, хотя и без взращенного позже презрения.
Все эти два года нечто в его душе отчаянно не хотело признавать, что ночь,
когда Шелковинка вернулась к нему под обугленной яблоней, была на самом
деле. В свои пятнадцать лет он не верил в призраков.
Парл разлегся на соломе, время от времени прикладываясь к бурдюку, котор
ым снабдили его спорщики, в слабом свете масляной лампы Ч им не удалось п
одбить его сидеть всю ночь в темноте. Перед самым закатом хозяева показа
ли ему место, где призрак возникал из ниоткуда. И еще они показали Парлу об
угленную перчатку, прибитую к полу. Обнаружив некоторые познания, они ты
кали пальцами в перчатку и говорили: «Вот почему оно приходит». Кто-то рас
сказал, как однажды некий человек пытался уничтожить перчатку, бросив ее
в костер. Но как только пламя опалило ее большой палец, тому человеку стал
о смертельно плохо, и он вытащил перчатку из огня, прежде чем сам понял, чт
о делает. Теперь они хвастались, что у них в амбаре обитает неупокоенный. П
оследний человек, согласившийся на этот спор, уверяли они Парла, наутро в
ышел отсюда совершенно безумным. Парл кивал и улыбался. Он думал, что его р
азыграют, но не ждал ничего сверхъестественного. Валяясь на соломе, он ду
мал о мешке серебра, который, как он себя убедил, очень ему пригодится, и не
обращал внимания на запах страха, пропитавший весь амбар. А в полночь яви
лся призрак.
В нем не осталось ничего человеческого, хотя он уже был объемным и не прох
одил сквозь предметы. Его тело было таким, каким сделала его смерть, что бы
ло необычно, а в данном случае еще и на редкость отвратительно, потому что
убийцы разрубили его на куски. Он явился из воздуха, визжа от боли, Ч кожа
свисает клочьями, глаза выколоты.
Первым побуждением Парла, как всякого человека на его месте, было Ч бежа
ть сломя голову. Но что-то его не пустило. Он обнаружил что бредет, шатаясь,
к тому месту, где лежала перчатка. Ужасное, визжащее, безглазое создание в
слепую двинулось за ним. Но за миг до того, как призрак на него наткнулся, П
арл швырнул бурдюк, который все это время держал в руках, в свисающую с гво
здя лампу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
лась, то вела себя сдержанно и ничего не добивалась.
За воротами смирно стояла чалая кобыла. Миаль не садился верхом уже мног
о месяцев, даже лет, но у кобылки была такая милая морда! Она понравилась е
му в первого взгляда, и он с радостью поделился с ней яблоком.
Когда менестрель уже сидел в седле, как всегда, с инструментом за спиной, С
иннабар указала на седельную сумку с провизией.
Ч Это можешь оставить себе. Но лошадь верни назад.
Ч Обязательно, Ч заверил он ее очень искренне.
Синнабар взяла его руку и вложила в нее изумительную глиняную собачку. П
есик был совсем как живой, и Миаль рассмеялся. Фигурка еще хранила тепло п
осле обжига. Менестрель посмотрел на Синнабар и сглотнул подступившие к
горлу слезы умиления. Каждый раз, когда ему делали подарок Ч настоящий, б
ескорыстный подарок Ч он бывал тронут до боли, до глубины души.
Ч Езжай, Ч сказала женщина. По щекам у нее текли слезы, но она улыбалась м
енестрелю. Он тоже прослезился и глупо ухмыльнулся ей, несколько раз кив
нул и тронул лошадь.
Кобылка с места взяла в бодрый галоп, чем едва не вытряхнула из седла и нем
ало удивила Миаля.
* * *
Лишь когда лошадь унесла его далеко от деревни своим бодрым галопом, мен
естрель спохватился, что Синнабар так ничего и не сказала ему про дорогу.
То, что ему удалось отыскать Дро в прошлый раз, говорило о блестящих спосо
бностях Миаля размышлять и делать выводы. Но теперь он скакал вслепую, то
чнее, скакала кобыла. Тут он вспомнил, как Синнабар говорила ему, что лошад
ь знает дорогу. Немного подумав, он решил, что движется в правильном напра
влении, ибо они неслись как раз навстречу восходящему солнцу.
Сперва они двигались по тропкам, вьющимся вдоль изгибов реки, потом свер
нули. Слева поднялись пологие холмы. По правую руку без конца и края прост
иралась долина реки, чистые и прозрачные воды ее, чуть подернутые дымкой,
блестели в лучах низкого утреннего солнца.
Потом над всадником и лошадью сомкнулись своды леса. Река, холмы и тропки
остались позади. Шелестели кроны. Птицы порхали перед самым лицом менест
реля. Лошадь умерила свой бег и перешла на ровную рысь.
Миаль вообразил, как выглядит со стороны, и пришел в восторг.
Он пристроил инструмент так, чтобы он висел не за спиной, а спереди. Грубая
перевязь, небрежная роспись деревянного корпуса и неровные вкрапления
слоновой кости вселили в него спокойное уверенное вдохновение. От жестк
ого прикосновения струн к старым мозолям на пальцах менестреля захлест
нула волна чистейшего умиротворения. Не прикасаясь к дудочке, он принялс
я наигрывать на одних струнах, импровизируя танец для лошади.
Порой, когда ему случалось задуматься о сложности инструмента, он только
диву давался. Для Миаля он был прост и понятен, но многие ли еще в этом мире
смогли бы играть на нем? Лично он знал только двоих Ч покойного изобрета
теля и своего папашу, который управлялся с ремнем куда более мастерски, ч
ем с инструментом. Миаль с любопытством смотрел на свои пальцы. Секрет кр
ылся в мистическом сочетании предвидения, внутреннего слуха и действия.
Каждое касание рождало не только звук данной струны, но и давление, котор
ое заставляло отозваться струну на противоположном грифе, а тот звук, в с
вой черед, влиял на первую ноту. Если играть не только на струнах, но и на ду
дочке, пальцы закрывали клапаны, которые опять-таки заставляли звучать
дополнительные ноты. Но как один человек мог управляться с двумя или тре
мя разными, но тесно связанными и зависящими друг от друга гармониями, ка
к разом удержать все это в голове? На самом деле, когда Миаль использовал в
се возможности инструмента, то мог выводить семь или даже восемь мелодий
одновременно: аккорды, переплетающиеся темы или фуги, построенные на ко
нтрапунктах.
Так или иначе, но кобылке музыка нравилась.
Солнечный свет лился сквозь кроны. Миаль оставался в седле, пока они не вы
брались из лесу и не оказались высоко на скалистом склоне.
Внизу и впереди, насколько хватало глаз, расстилался незнакомый край. С в
ысоты открывался странный пейзаж, похожий на доску для настольной игры:
тут и там его пересекали дымчатые полосы деревьев, ленты ручьев, впадины
долин. Река, теперь такая далекая, что казалась узкой, как след от слезы на
щеке, несла свои воды на юг. И нигде не было видно ничего, что можно было бы н
азвать дорогой. Миаль спешился, взял лошадь под уздцы и долго стоял, обозр
евая окрестности.
Ч Не знаешь, куда нам дальше? Ч спросил он кобылку. Вместо ответа она пот
янула его вперед.
Спустившись, они очутились в высохшем русле небольшой реки, и пошли по га
льке и мху, выстилающим его дно. Вскоре после полудня русло вывело их на ра
внину, чем-то напоминающую парк, с живописными группами деревьев тут и та
м. Миаль обследовал сумку с едой и перекусил. Лошадь аккуратно пощипала т
равку.
Не быстро и не медленно они продвигались по плоской равнине, которая едв
а заметно понижалась к востоку. С севера и юга поднимались скалы, но до них
было много миль. Над головой проплывали облака, словно днища исполински
х небесных кораблей. День разгорелся в полную силу и стал понемногу гасн
уть.
Миаль заметил Дро еще издали Ч крошечный черный силуэт, сперва просто т
емная точка на горизонте, потом букашка.
Менестрель тут же испуганно натянул поводья. Кобыла остановилась. По спи
не Миаля бегали мурашки, в животе что-то шевелилось, и все это приводило е
го в бешенство. Он пустил лошадь в стремительный галоп.
Если Дро услышал его приближение Ч а вряд ли он мог его не слышать Ч то н
е потрудился не только обернуться и посмотреть, кто пожаловал, но даже уй
ти с дороги.
Миаль промчался мимо него на полном скаку, только комья из-под копыт лете
ли. Он развернул кобылу, остановил ее поперек пути Дро и вытаращил глаза в
притворном удивлении:
Ч Вот это да! Чертовски забавно встретить тебя здесь!
Глава 7
Ч Где ты украл лошадь? Ч Дро остался совершенно равнодушен к появлению
Миаля, и голос его был безучастным.
Менестреля охватила тоска.
Ч Ничего я не крал. Мне одолжила ее твоя подружка.
Охотник не ответил. Миаль вдруг почувствовал себя слабым и измотанным. О
н вспомнил, что еще пару дней назад лежал в лихорадке, не имея сил встать, и
его накрыла волна жалости к себе.
Ч Я не сам решил ехать за тобой, Ч сказал он. Ч Это твоя рыжая направила
меня. Она, кажется, вбила себе в голову, что я могу тебе пригодиться.
Дро рассмеялся, резко и коротко.
Ч Угу, Ч уныло согласился Миаль. Ч Очень смешно, живот надорвешь.
Он слез с лошади и грустно погладил ее. Кобылка опустила голову и стала щи
пать траву. Воздух здесь был густой, ветер приносил благоухание то ли кле
вера, то ли деревьев. Неотвратимо наползающий вечер заставлял Миаля наст
ойчиво искать человеческого общества. Он посмотрел на Дро.
Ч Я должен отослать лошадь обратно в поселок.
Ч Почему бы тебе самому не вернуться вместе с ней?
Ч Я же говорил тебе Ч я иду в Гисте Мортуа. Как и ты.
Дро сделал широкий театральный жест, словно приглашая Миаля на несущест
вующую дорогу, ведущую на восток:
Ч Прошу.
Ч Давай так, Ч в отчаянии сказал менестрель. Ч Я должен тебе деньги. Не
люблю быть в долгу.
Он оборвал себя, не понимая, откуда взялось это отчаяние. Наверное, это был
просто страх ночевать одному в этих чужих краях, без единого следа людей
вокруг, если не считать их двоих.
Ч Я прощаю тебе долг, Ч сказал Дро. Он обошел менестреля и двинулся даль
ше на восток.
Миаль остался стоять и смотреть ему вслед, безнадежно пытаясь придумать
, что возразить и как побороть глупый детский страх. Черный силуэт снова с
тановился все меньше и меньше, небо окрасилось алым. Менестрель взглянул
на запад. Солнце садилось в живописную рощицу. Деревья пылали, но не сгора
ли, а светило дюйм за дюймом погружалось в переплетение их крон.
Дро был уже в паре сотен ярдов.
Кобыла, пощипывая траву, убрела в сторону. Миаль позвал ее Ч лошадка подн
яла голову и посмотрела на него большими умными глазами. В медных лучах з
аката она тоже казалась медной. Когда музыкант снова окликнул ее и подош
ел на шаг, она вскинула голову, взбрыкнула и поскакала прочь, туда, откуда
они прибыли. Спустя полминуты ее уже не было видно за деревьями. Может быт
ь, она поняла возглас Миаля как разрешение вернуться домой, но на его взгл
яд, это был просто упрямый норов. Сумка с едой так и осталась притороченно
й к седлу. Миаль повернулся и посмотрел вслед Дро Ч тот уже опять казался
черной букашкой вдалеке. Менестрель побежал за ним на затекших и нетверд
ых после долгой верховой езды ногах. Голова гудела. Когда силуэт Дро выро
с до размера ладони, музыкант перешел на торопливый шаг.
Дро время от времени оглядывался через плечо Ч оглядывался, но продолжа
л идти. Миаль снова перешел на бег. Инструмент хлопал его по спине, будто п
одгоняя. А потом то ли Дро сбавил шаг, то ли Миаль разогнался сильнее, чем с
ам от себя ожидал, но неожиданно они с охотником поравнялись и пошли рядо
м.
Ч Нечего на меня смотреть, Ч беспечно заявил менестрель. Ч Просто так
уж вышло, что нам по дороге.
Ч Вижу.
Ч Проклятая кобыла сбежала. А проклятая еда осталась в проклятой сумке,
привязанной к ее проклятому седлу. И без того все мерзко, а тут еще и это.
Дро шагал молча. Миаль смотрел то на него, то по сторонам.
Ч По-моему, очень славное местечко, чтобы остановиться на ночлег.
Ч Так останавливайся.
Ч А ты не думаешь, что нам надо держаться вместе? В таких местах вполне мо
жет оказаться прорва зверья, которое охотится после заката. Вдвоем у нас
было бы больше шансов... ну, отбиться от него...
Дро все так же шагал. Миаль сосредоточился на том, чтобы просто не отстава
ть. Неровный шаг хромого и ему задавал сбивчивый ритм.
Так, бок о бок, они шли по дикому лесу-парку, и вскоре на землю опустилась но
чь Ч словно дверь за спиной захлопнулась.
В рощах, в кронах деревьев, в лощинах клубилась тьма. Гладкий темно-лиловы
й шелк неба прокололи тысячи звездных иголок.
Неожиданно местность вокруг изменилась. За шеренгой замерших в тиши топ
олей земля расступалась, образуя еще одну лощину, на этот раз очень мелку
ю, всего каких-то семь ярдов глубиной и около пяти футов в ширину. Ночь уже
затопила ее до краев. А дальше, там, где кончалась лощина, виднелась округл
ая голая макушка холма, и над нею возвышался одинокий раскидистый дуб.
Еле слышно журчала вода Ч не на дне лощины, а чуть в стороне. Родник бил из
скалы, и вода собиралась во впадине.
Дро подошел к роднику и склонился над ним Ч наверное, пил или наполнял фл
яжку, в сгущающейся тьме трудно было разглядеть. Когда он отошел и стал ра
зводить костер меж тополей, Миаль тоже шагнул к роднику и напился. Потом п
одошел, чтобы посмотреть, чем занят Дро.
Костер был сложен с умом. Охотник использовал подвернувшуюся ямку в земл
е и несколько камней, чтобы не терять попусту тепло. В основании костра ле
жал сухой хворост, а тот, что был не настолько сухим, был сложен поблизости
, чтобы лишайник и влага высохли прежде, чем топливо пойдет в огонь.
Ч А ты молодец! Ч с восхищением сказал Миаль.
Дро разжег костер и сел, прислонившись спиной к стволу тополя и откинув к
апюшон. Лик Короля Мечей, позолоченный пламенем, напугал Миаля. Менестре
ль неловко топтался возле костра, словно ждал приглашения присесть. Неож
иданно взгляд мерцающих черных глаз охотника остановился на нем Ч глуб
окий, гипнотизирующий, безжалостный и недружелюбный. Менестрель скорчи
лся под ним и сломался, как сухой хворост.
Ч Значит, вот и конец нашей прекрасной дружбе, да? Ты в самом деле думаешь,
что от меня никакого толку, один убыток?
Дро не отвел взгляда, даже не моргнул, лишь произнес одними губами:
Ч Я в самом деле так думаю.
Ч Раз так, я удаляюсь, Ч с горькой иронией сказал Миаль. Ч Я всегда пони
маю, когда мне не рады.
Ч Смею думать, ты всю жизнь только и делаешь, что удаляешься.
Кипя от бессильной злости, Миаль развернулся на пятках, шагнул прочь Ч и
с размаху врезался в дерево.
Потирая ушибленное место, он шел вдоль края лощины, пока не оказался дост
аточно далеко, чтобы Дро не мог его видеть. Менестрель опустился на землю
около большого валуна, создававшего немного укрытия и придававшего нем
ного уверенности. Он обнял свой загадочный инструмент и свернулся калач
иком. Земля становилась все более холодной и такой безмолвной, что это да
же завораживало.
Так он лежал, маленький и одинокий в бескрайней ночи, придумывая, какую ре
зкость сказать в ответ Парлу Дро, и ругал себя и свою стезю за все беды, что
обрушивала на него жизнь.
Когда он уснул, ему приснилось, что глиняный пес, подарок Синнабар, выбрал
ся из его кармана и принялся лаять и резвиться на лугу. Песик бегал и прыга
л, пока случайно не наскочил на камень. Красная кровь потекла из глиняног
о тельца, и Миаль разрыдался во сне. В поисках утешения его руки нащупали с
труны и стали наигрывать мелодию. Это была та самая песня, которую он сочи
нил для Сидди Собан.
Если бы Парла Дро мучила совесть, он мог бы утешаться тем, что безумный мен
естрель, скорее всего, не ушел дальше, чем на сотню футов. Но Дро был не из те
х, кто склонен испытывать угрызения совести. С тринадцати до пятнадцати
лет он ходил по самым разным краям и дорогам, нанимаясь то пастухом, то бат
раком на ферму, то носильщиком, то охранником каравана, и выработал свои с
обственные способы выживания. У Миаля Лемьяля, судя по всему, жизнь была н
е менее тяжелая, опасная и саморазрушительная. Его способы оставаться жи
вым отличались от тех, которыми пользовался Парл Дро, однако работали. Др
о относился к способностям Миаля с куда большим уважением, чем мог предп
оложить музыкант. А времени у него оставалось куда меньше, чем в самых стр
ашных подозрениях Миаля. Не то чтобы он настолько не мог терпеть менестр
еля, но у Дро давно вошло в привычку держаться подальше от людей. Порой он
изменял этой привычке Ч на день или на ночь, время от времени. Но путешест
вовать он привык в одиночестве. Привык, что никто не смотрит на него, тольк
о он сам Ч безжалостно и непримиримо.
В пятнадцать лет, когда он еще не вполне потерял способность некоторое в
ремя поддерживать компанию и непомерно напиваться, Парл Дро поспорил на
фунт серебра, что проведет ночь в амбаре, где водился призрак. Временами о
н делал подобные вещи ради денег, хотя и без взращенного позже презрения.
Все эти два года нечто в его душе отчаянно не хотело признавать, что ночь,
когда Шелковинка вернулась к нему под обугленной яблоней, была на самом
деле. В свои пятнадцать лет он не верил в призраков.
Парл разлегся на соломе, время от времени прикладываясь к бурдюку, котор
ым снабдили его спорщики, в слабом свете масляной лампы Ч им не удалось п
одбить его сидеть всю ночь в темноте. Перед самым закатом хозяева показа
ли ему место, где призрак возникал из ниоткуда. И еще они показали Парлу об
угленную перчатку, прибитую к полу. Обнаружив некоторые познания, они ты
кали пальцами в перчатку и говорили: «Вот почему оно приходит». Кто-то рас
сказал, как однажды некий человек пытался уничтожить перчатку, бросив ее
в костер. Но как только пламя опалило ее большой палец, тому человеку стал
о смертельно плохо, и он вытащил перчатку из огня, прежде чем сам понял, чт
о делает. Теперь они хвастались, что у них в амбаре обитает неупокоенный. П
оследний человек, согласившийся на этот спор, уверяли они Парла, наутро в
ышел отсюда совершенно безумным. Парл кивал и улыбался. Он думал, что его р
азыграют, но не ждал ничего сверхъестественного. Валяясь на соломе, он ду
мал о мешке серебра, который, как он себя убедил, очень ему пригодится, и не
обращал внимания на запах страха, пропитавший весь амбар. А в полночь яви
лся призрак.
В нем не осталось ничего человеческого, хотя он уже был объемным и не прох
одил сквозь предметы. Его тело было таким, каким сделала его смерть, что бы
ло необычно, а в данном случае еще и на редкость отвратительно, потому что
убийцы разрубили его на куски. Он явился из воздуха, визжа от боли, Ч кожа
свисает клочьями, глаза выколоты.
Первым побуждением Парла, как всякого человека на его месте, было Ч бежа
ть сломя голову. Но что-то его не пустило. Он обнаружил что бредет, шатаясь,
к тому месту, где лежала перчатка. Ужасное, визжащее, безглазое создание в
слепую двинулось за ним. Но за миг до того, как призрак на него наткнулся, П
арл швырнул бурдюк, который все это время держал в руках, в свисающую с гво
здя лампу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22