Космонавт почувствовал облегчение, когда существо исчезло, но
одновременно был зол на самого себя за то, что страх и робость удержали
его от расспросов: теперь он жалел, что этот тигр ушел.
Радость и грусть по поводу ухода этого существа были только двумя из
многих смешанных чувств, которые охватили его сейчас. Он очень устал и в
то же время был чрезвычайно возбужден. Чувствуя себя в безопасности и
одновременно в окружении чужого, возможно, недружелюбного мира, он хотел
дать волю воображению и сохранить при этом ясность мыслей, хотел
посмотреть правде в глаза и одновременно убежать в мир иллюзий.
Эта комната могла быть изолятором в больнице столь же успешно, как и
каютой на большом трансатлантическом корабле. Но разве планета не является
своего рода кораблем, плывущим по океану космоса?! Во всяком случае, эта
планета с ее бесчисленным количеством палуб...
Усталость взяла верх, и мгновенно огни, освещающие комнату, погасли.
Дон вытянулся на постели, но разум его стал на удивление активным. У него
создалось впечатление, что он начал бредить, но этот бред не был почему-то
хаотичным!
В сумме ощущения были вполне приятными и он чувствовал себя так,
словно находился под действием наркоза. По крайней мере, исчезли все мысли
о боли и страхе.
Дону показалось, что "они" врываются в его мозг, изучают его, но
сейчас это было ему совершенно безразлично.
Зачарованный, он наблюдал, как его мысли, знания и воспоминания
выстраиваются в шеренги, словно на военном смотре, и маршируют перед
трибуной для почетных гостей.
Наконец, образы стали мелькать слишком быстро, чтобы за ними можно
было уследить, но даже это ему не мешало, поскольку тот затягивающий
рассудок водоворот, который они образовывали, были теплой, нежной,
трогательной и усыпляющей мгло-о-ой...

25
Бесчисленные огромные волны, вызванные Странником, бушевали по всей
Земле.
Течения в проливах Довер, Флорида, Малакка и Ян де Фуко были так
сильны, что там не могли курсировать суда. Вода засасывала меленькие суда,
как мельничное колесо - кусочки мусора.
Высокие мосты, которые до сих пор подвергались только воздействию
ветра, теперь испытывались на прочность водой. Они стали барьерами на пути
разбушевавшейся стихии и очень многие из них были разрушены.
Пришвартованные суда повреждали доки, или же, оборвав швартовы,
неслись по улицам портовых городов, разбиваясь о стены высотных домов.
Вода срывала с мощных цепей плавучие маяки, и это грозило многим
кораблям гибелью. Затопило и прибрежные маяки. Эддистоунский маяк в
течении часа светил глубоко под водой.
Соленая вода подмыла и растопила вечную мерзлоту у побережья Сибири и
Аляски. И в Америке и в России вода залила пусковые установки
межконтинентальных ракет. (Одна из газет, еще выходивших в глубине суши,
предлагала отбиться от воды атомными бомбами.) Линии высокого напряжения,
в которых произошли короткие замыкания, вынырнули через шесть часов
покрытые толстым слоем грязи.
Поднявшиеся на Средиземном море волны нанесли низко расположенным
океаническим портам такой ущерб, какой редко вызывали ураганы и мощные
лунные приливы.
Вода из Миссисипи тонким слоем покрыла соленый прилив из
Мексиканского залива, который ворвался в дельту реки и залил улицы Нового
Орлеана.
С подобным явлением столкнулись братья Арайза и Дон Гильермо Уолкер
на реке Сан Хуан. В послеполуденное время река потекла вспять и, выйдя из
берегов затопила джунгли по обоим берегам. Мужчины увидели различные
обломки, плывущие вверх против течения реки. В изумлении они выругались
(латиноамериканцы с определенным почтением, а Дон Гильермо театрально,
пользуясь цитатами из "Короля Лира") и повернули лодку в сторону озера
Никарагуа.
Жители портовых городов искали убежища на возвышенностях, подальше от
берега, а некоторые спасались, оккупировав верхние этажи высотных зданий,
отстаивая каждый клочок свободного пространства. Вертолеты вели
спасательную работу, подбирая всех, кому удалось уцелеть. Некоторые герои,
или упрямцы, или же просто скептики, оставались на своих постах. Один из
них, Фриц Шер, всю ночь не покидал Института Исследований Приливов. Ганс
Опфель, несмотря на наводнение на улицах Гамбурга отправился на ужин,
утверждая, что вернется с колбасой и двумя бутылками пива, но или его
накрыли стихийные воды, или сработал инстинкт самосохранения, но он больше
не вернулся.
Так что Фрицу было над чем смеяться, когда под вечер прилив начал
спадать. А позже, около полуночи, у него осталось только устройство,
прогнозирующее приливы, которому он мог объяснять, почему, согласно тому,
что передают по радио, вода опускается так низко.
Но это ему даже нравилось, поскольку его его чувство к прекрасной по
форме машине становилось все более пылким. Фриц стол поближе к машине,
чтобы можно было все время ее касаться, Время от времени он подходил к
окну и выглядывал на улицу, но небо закрывали темные тучи, так что он был
уверен, что Странник еще существует.
Многие люди, спасавшиеся от волн, столкнулись с другими
препятствиями, заставившими их забыть об опасности, грозящей со стороны
прилива. В полдень по местному времени школьный автобус и фургончик,
которыми ехали члены симпозиума, вели гонки с огнем. Пассажиры видели
перед собой пламя, взбирающееся по горному хребту и быстро стремящееся к
точке, в которой шоссе пересекает хребет.

В то время, когда Бенджи упрямо вел автомобиль с раздражающей
монотонностью пятьдесят миль в час, Барбара наблюдала за небольшой волной,
которая разбегалась из-под левого переднего колеса роллс-ройса,
разливалась по шоссе и исчезала в высоких камышах, росших вдоль обочины.
Как капитан экспедиции (по крайней мере, в собственном ощущении), Барбара
чувствовала, что должна была сесть спереди, но посчитала, что более важным
сейчас является забота о миллионере, поэтому она села сзади, за Бенджи,
рядом со старым Кеттерингом, а Хелен - спереди, вместе с Бенджи и кучей
чемоданов.
Они мчались на запад через болотистую местность, столь характерную
для Флориды. Солнце стояло высоко. Все окна со стороны Барбары были
закрыты, и в автомобиле царила страшная жара. Барбара знала, что где-то
правее и немного дальше на север должно быть озеро Окитоби, но пока всюду
тянулись только бесконечные зеленые камыши, и их монотонность местами
разнообразилась рощицами темных, мрачных кипарисов и узкой зеркальной
поверхностью воды, покрывающей прямую гладкую дорогу - в самых мелких
местах вода достигала двух сантиметров, а в самых глубоких - десяти.
- Вы были правы с этим приливом, мисс Барбара! - весело крикнул
Бенджи. - Все залито. Я не помню, чтобы прилив был таким высоким.
- Тихо! - прервала его Эстер. - Господин Кеттеринг еще спит.
Однако Барбара не разделяла того доверия... которое питал к ней негр.
Она проверила время по двум часам Кеттеринга, которые находились на ее
левой руке: было десять минут третьего, а согласно сведениям, которые она
почерпнула из календаря, второй прилив должен был произойти в Палм Бич в
тринадцать сорок пять. Но ведь прилив должен залить сушу позднее, чем
побережье! Она помнила, что в реках происходит именно так, но потом пришла
к выводу, что ее знаний в этой области решительно не достаточно.
Автомобиль с опущенной крышей, который мчался в два раза быстрей, чем
они, проехал мимо, окатив водой роллс-ройс. Он быстро мчался вперед,
разбрызгивая и будоража гладкую поверхность воды. В автомобиле сидело
четверо мужчин.
- Дорожные пираты! - закричала Эстер.
- О боже, нам еще повезло, что наш роллс не разваливается от воды! -
пошутил Бенджи. - А все потому, что я обильно смазал его маслом.
Хелен захихикала.
Этот разговор разбудил ККК. Старик посмотрел на Барбару покрасневшими
глазами, которые окружала сеточка морщин. Он производил такое впечатление,
словно проспал все, что было до сих пор. Правда, он принимал участие в
приготовлении к отъезду, но находился в состоянии прострации. Это нагнало
страху на Барбару, но Эстер поспешила ее успокоить.
- Он еще не выспался! Ничего страшного, не волнуйтесь, - объяснила
она Барбаре.
Теперь Кеттеринг бодро приказал:
- Мисс Кац, прошу вас позвонить в аэропорт и заказать два билета на
ближайший рейс в Денвер. И прошу им сказать, что я плачу тройную премию
дежурным пилоту и авиадиспетчерам. Денвер находится в пятистах метрах над
уровнем моря, а следовательно - вне зоны прилива, и у меня там есть
друзья.
Барбара с испугом посмотрела на него и движением руки показала, где
они находятся.
- Ах, да! Я начинаю вспоминать, - мрачно произнес Кеттеринг. - Почему
вы не подумали о самолете? - с укором спросил он, смотря на черную сумку
Блэкболл Джетлайнз, лежащую на коленях у Барбары.
- Я заняла ее у подруги, - призналась Барбара. - И всю дорогу ехала
автостопом. Я редко летаю самолетом.
Она так отважно бросилась спасать своего миллионера, но ошеломленная
всеми этими роллс-ройсами, не подумала даже о том, что есть гораздо лучший
способ бегства. И тем самым, быть может, приговорила их всех к гибели.
Почему она не думала категориями миллионеров?
Неожиданно она озадачилась, не обмолвился ли старый ККК, говоря о
двух билетах. Наверняка, он должен был иметь в виду пять! Ведь он
относится к Эстер, Хелен Эстер и Бенджи, как к собственным детям.
- По крайней мере, мы взяли с собой достаточно денег? - кисло
поинтересовался Кеттеринг.
- Да, сэр, мы взяли с собой все деньги из стенных сейфов, - заверила
его Барбара, черпая определенные утешения в мыслях о толстых-толстых
пачках банкнот, которые можно было прощупать через материал сумки.
Роллс-ройс замедлил ход. Автомобиль, который недавно обогнал их,
стоял в камышах с наполовину погруженным в воду капотом, а четверо его
пассажиров преграждали дорогу, размахивая руками.
Это отвлекло Барбару от размышлений.
- Не тормози! - крикнула она, хватая водителя за плечо. - Прямо!
Бенджи немного притормозил.
- Слушайся мисс Кац! - приказал старый ККК настолько охрипшим
голосом, что даже закашлялся, выговаривая последнее слово.
Барбара увидела, как Бенджи прячет голову, и представила, как он
закрывает глаза, нажимая на педаль газа.
Мужчины стояли неподвижно, но когда их отделяло от роллс-ройса
несколько метров, прыгнули в сторону, гневно размахивая руками.
Барбара оглянулась и увидела, что один из них борется с другим,
который вытащил пистолет.
Может быть, я плохо поступила? - думала она.
Но, нет, наверняка, нет!

Дэй Дэвис сидел на стойке бара и смотрел, как со свечей, которым он
дал женские имена, плывут последние струйки белых восковых слез - их
девичье молоко - и, как черные фитили, опадают и тонут в восковых лужах.
Гвен и Люси уже догорели, теперь пришла очередь Гвин. Для Дэвиса это была
тройная потеря, так как ему нужны были их тепло и свет, поскольку солнце
уже зашло, а через стекла двери и окон он видел только залитый серой водой
луг, который окутывала густая тьма. Он надеялся, что увидит огни далекого
Уэльса, но в том направлении тоже царила тьма.
Вода прилива уже давно ворвалась в пивную - теперь она была настолько
высоко, что Дэй сидел с поднятыми ногами. Медленно делая круги, по воде
плыли две щепки, швабра, коробки из-под сигар и поленья. В определенный
момент Дэвису пришла в голову мысль покинуть пивную. И на всякий случай он
засунул в боковой карман две бутылки. Но тут же он вспомнил, что это самая
точка во всей округе, что у него здесь есть веселый, теплый свет, и кроме
того, он сам хорошо знал, что он не годится для того, чтобы отправиться в
дорогу.
Так или иначе, но лучше всего делать вид, что ты король Канут на
гробе крокодила. Еще пять сантиметров, и вода начнет спадать, подумал он и
громко приказал воде, чтобы она отступала, потому что в час, или немного
позже должен быть отлив.
Он глубоко втянул в себя воздух, нюхая открытую пятую бутылку,
которую он держал в руке - "Кентукская Таверна", экспорт из Соединенных
Штатов, и посмотрел на Элизу. Элиза задрожала и пригасла, но через
мгновение неожиданно вспыхнула ярким голубым пламенем.
Оловянные рамки в окнах выгнулись под напором новой волны. Неожиданно
осознав, что бар раскачивается, Дэй сделал очередной глоток теплой
жидкости и со смехом закричал:
- По крайней мере, один раз шатается забегаловка, а не Дэй!
Но затем, наконец, он понял, что происходит и закричал с гордостью и
волнением:
- Умирай, Дэй! Умирай! Уходи из этого мира! Но умри отважно! Умри с
бутылкой виски в руке, взывая к любимой, чтобы она снова прибыла в
Кардифф. Но... - он замолчал, и в очередной раз переборов в себе мелочную
зависть к Дилану Томасу, продекламировал:
Не входи мирно в эту добрую ночь,
Бунтуй, бунтуй, когда темнеет свет!
Как раз в тот момент, когда Элиза погасла, а над серой равниной
исчезли последние жемчужные полосы света, раздался громкий решительный
стук в дверь.
Дэвиса охватил дикий страх, который одновременно придал ему сил
настолько, что несмотря на алкогольное помутнение, он спрыгнул в холодную
воду и по пояс в воде побрел к двери.
Когда он открыл ее, то в угасающем свете трех свечек - Мэри, Джейн и
Елены - увидел упирающийся в дверную раму длинный пустой скиф.
Пробираясь в воде, которая с одной стороны помогала ему удерживаться
на ногах, а с другой - сковывала движения Дэй вернулся к бару. Левой рукой
он сгреб три уже початые бутылки и, отступая к двери, выудил из воды две
плавающие щепки.
Скиф ждал. Дэй бросил в него щепки, осторожно поставив бутылки и
хватаясь руками за фальшборт, оперся о лодку. Он чуть не потерял сознание,
когда холодная вода неожиданно плеснула ему в пах. Дэй неловко подпрыгнул,
перевернулся и рухнул в скиф, лицом на мокрые деревянные доски. Стараясь
залезть в лодку, он ненароком толкнул ногой дверную раму, и скиф поплыл
куда-то в открытый мрак, залитый водой.

Солнце уже заходило, а Ричард продолжал маршировать по обочине, в
нескольких метрах от забитого автомобилями шоссе. Автомобили медленно
катили тремя рядами один за другим, бампер к бамперу, делая невозможным
движение в противоположном направлении. Ричард знал, что нет смысла
останавливать какой-нибудь из них, чтобы попросить подвезти, потому что
все автомобили были заполнены пассажирами, и даже если бы нашлось
свободное местечко, его немедленно занял кто-нибудь другой, которому оно
действительно было больше нужно, или же кто-то идущий ближе к шоссе.
Впрочем он шел почти так же быстро, как ехали автомобили, и значительно
быстрее, чем большинство пешеходов.
Теперь он был за Оксбриджем и спешил вместе со всеми в
северо-восточном направлении. Все почувствовали облегчение, когда
закатилось жаркое солнце. Хотя любой признак проходящего времени
действовал как стимул; пешие на мгновение ускорили шаг, водители сбивались
еще теснее.
Никогда еще - ни в личной жизни, ни в ходе событий, происходивших
вокруг него, ни даже во время налетов, которые он помнил с детства -
Ричард не испытывал таких неожиданных и сильнодействующих перемен, как в
течение последних шести часов. Сначала автобус поворачивает на север и
водитель, глухой к протестам пассажиров, продолжает повторять: "Приказ
службы движения!" Потом новости по радио, рассказывающие о больших
наводнениях, особенно в районе Лондона, об американской летающей тарелке,
которую видели над Новой Зеландией и Австралией, где ее приняли за новую
планету. Сильные радиопомехи, как раз в тот момент, когда по радио
зачитывали список рекомендаций гражданскому населению по случаю стихийного
бедствия. Взволнованные пассажиры беспокоились об оставленных семьях, и
Ричард с облегчением думал, что ему не о ком беспокоиться. Потом автобус
остановился у больницы Вест Мидлсекс и водитель проинформировал
пассажиров, что у него приказ перевозить пациентов... Следуют безуспешные
протесты... Совет пассажирам, чтобы они отправлялись на северо-запад...
лишь бы подальше от воды... пассажиры никак не могли поверить в то, что
происходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45