Будь все проклято! Сам о себе не позаботишься, никто не позаботится. Сейчас, Найжел, мы поужинаем с тобой у костра, как в старые добрые времена…
— А потом ляжем на сырой земле? Извини, Роберт, года не те. О другом думать надо.
— О чем же? — с интересом спросил граф Астурский.
Он зря ругался на слуг — как по мановению крыла чародейской птицы перед ними возникли деревянные козлы, на которые двое человек с трудом водрузили и закрепили тяжелую столешницу, а на ней тут же появились блюдо с запеченной дичиной, бокалы, фляги с вином, зелень и прочее. Несколько слуг уже разводили костер.
— О чем? — воскликнул Найжел. — Да о том, что произошло вчера вечером и сегодня днем. В моем отряде все на месте, до последней служанки. Значит, колодец отравили сонным зельем загодя. Мы выехали сразу после прибытия твоего гонца, на следующий день… Хотя… В общем-то, понятно — дорога единственная, а какой-нибудь маг налегке доскачет сюда за день, если не быстрее. Проклятье, почему все маги — злые и приносят только вред?! — в сердцах вскричал Найжел.
— Почему все злые? — усмехнулся Роберт. — Полно и добрых, сколько угодно.
Лечат людей, помогают урожаю поспеть побогаче, скот берегут. Только о добрых делах люди не много-то говорят, да и помнят не очень. Да и скольким людям может добрый чародей принести пользу? Поселку, городу? Все равно очень немногим. Но и черный маг не может принести зла сразу всем. Вредит отдельным людям. Но зло, в противоположность добру, всегда помнится. Поэтому о злых колдунах и говорят. К тому же, тебе, Найжел, нет нужды в помощи магов, вот и встречаешь на своем пути лишь тех, кто насылает на тебя магические каверзы. И даже это не так, помнишь хотя бы того маленького ворожея с идиотским оперенным шестом, что вытащил тебя из лап омутинника в Транквитании?
— Еще бы я забыл его, — усмехнулся Найжел. — Спас и ушел, ни спасиба не принял, ни подарка… А у меня потом три десятидневия бока в тех местах, где омутинник своими щупальцами держал, чирьями покрывались…
— А ведь он был не единственный маг, который нам когда-либо помогал.
— Но я не о том хотел поговорить с тобой, Роберт. Решим главное — а потом повспоминаем. Чего добивался тот, кто наслал на вас этих мороков и кому это нужно?
Граф пробарабанил пальцами по столу. Казалось, он знает ответ, но не хочет сейчас обсуждать этот вопрос.
— И почему, клинок мне в брюхо, нас не убили, а оставили валяться у дороги?
— На это-то как раз просто ответить, — усмехнулся граф Астурский. — Если бы вас убили, куклы не смогли бы удерживать ваш образ. Этот кукловод прекрасно понимал, что добиться целью можно только хитростью, колдовством. На прямое нападение вряд ли кто осмелился бы.
— Еще бы! — хмыкнул орней. — Но зачем кому-то понадобилась ваша принцесса?
Хотя догадаться можно. Старейшина клана тигра хотел… Что, Роберт?
Граф встал, увидев вышедшего из шатра Марваза. Тот немного пошатывался, в руке оруженосец держал небольшой бубен, позвонцы которого едва слышно звякнули.
— Извини, Найжел, — потянулся граф до хруста костей. — Мне нужно кое-что срочно сделать. Ты не уходи, жди меня. Пей вот вино, ешь.
Орней не заставил себя долго упрашивать и впился зубами в сочное мясо.
— Возвращайся скорей, — с набитым ртом сказал он вослед другу. — Я ж тебе не рассказал о том, что у меня теперь жены есть.
Граф Роберт подошел к маленькому оруженосцу. Тот закрыл глаза, показывая, что все в порядке и готово; от пережитого напряжения Марваз не мог говорить.
Граф распорядился, чтобы у шатра встала надежная охрана и не пропускала ни единой живой души, даже самого короля Асидора, если б он вдруг явился.
Марваз протянул хозяину склянку, граф поморщился и выпил горькую жидкость до дна, поскольку знал, что без этого никак не обойтись. Когда-то давно он пробовал запивать эту настоенную на равнинных травах гадость хмельным вином, но весь эффект пропадал сразу. Граф крякнул, отер губы и шагнул в шатер. Марваз вошел за ним и плотно запахнул полог, двое преданных графу воинов в боевом вооружении встали на стражу.
Шатер был полон светящегося плотного дыма, так что с трудом можно было разобрать что к чему. Если бы граф не выпил горького лекарства, сейчас бы, одурманенный, свалился бы без чувств. Он уже знал, как это бывает — ощущения не из приятных.
Роберт, ориентируясь больше по памяти да какому-то чутью, прошел в чародейском тумане к странному сооружению, представлявшему собой два кресла, между которыми на подставке находились две доски с полукруглыми выемками, образующими отверстие, и другими приспособлениями. Он сел в кресло, Марваз тут же слегка сдвинул две доски, обхватив шею графа. Затем надел на голову обруч, чтобы граф не мог пошевелить головой, и закрепил.
— Не туго, хозяин? — прочирикал чародей.
— Нормально, — отмахнулся граф. — Поторопись.
Марваз сорвал с лица неизменную повязку, уселся в кресло напротив графа, просунул голову с другой стороны досок, стянул их вплотную и проворно закрепил на своей голове такой же обруч.
Туман в центре шатра рассеялся, сбиваясь к стенкам, и граф встретился взглядом со своим оруженосцем.
Сколько раз граф смотрел на это уродливое, нечеловеческое лицо, и всегда испытывал отвращение. Родичей Марваза он убивал в юности — всех подряд, женщин, стариков, детей. На уничтожение, чтобы ни одного из их проклятого племени не осталось; трупы сжигались, а прах развевали по ветру. Марваз, быть может, последний. И когда его духовные повелители порекомендовали Марваза в оруженосцы, Роберт пытался отказаться.
Впрочем, если не смотреть на лицо, Марваз оказался вполне толковым помощником, а за долгие годы стал чем-то даже вроде преданного говорящего пса, научившись угадывать желания хозяина и охраняя его от напастей.
Граф усмехнулся, подумав, что даже его Тень не знает, что этот птице-человек не просто оруженосец. Вполне возможно, что никто даже не догадывается какого рода-племени Марваз. Скорее всего так и есть.
Граф смотрел на изогнутый клюв, жесткие и редкие волосины усов, словно обрубленный подбородок и тощие впалые щеки Марваза и опять пропустил момент, когда лицо чародея превратилось в лицо того, с кем он хотел говорить.
— Здравствуй, брат, — сказал Марваз (вернее, не Марваз, а человек, находящийся далеко отсюда, за несколько морей и стран). Даже голос был не Марваза — Марваз не мог выговаривать человеческие звуки. — Что случилось?
— Приветствую тебя, Второй Блистательный Эксперт, извини, что попросил разговора в неурочный час. Я, правда, ожидал видеть Первого…
— Не именуй меня по титулу, брат, ты сам — Блистательный Эксперт.
— Сейчас я — рыцарь, выполняющий задание.
— Первый Блистательный Эксперт плохо себя почувствовал и я решил откликнуться на твой неожиданный вызов… А вот и Первый подошел, он тебя видит и приветствует тебя, брат.
— Я также приветствую своего духовного повелителя, — граф не мог повернуть головы, да и не пытался — он бы все равно не увидел ничего дальше стола.
— Случилось нечто, меняющее наши планы, брат? — спросил собеседник, выражение его лица ничем не выражало беспокойства.
— Нет, напротив, — ответил Роберт. — Все идет очень хорошо. То есть сейчас-то еще пока никак не идет… — В голосе графа прорезались гневные нотки: — Я просил не помогать мне ни в чем! Эта дурацкая затея с грязевыми куклами может испортить все! Мне не сдержать пересудов, скоро об этом происшествии будут знать все. Погибли двое воинов, известный рыцарь получил тяжелые ранения…
— Меня не интересует сколько человек погибло, — сухо ответил один из глав могущественного ордена, о существовании которого знали очень немного людей, но который имел огромное влияние в мире, сажая и свергая королей и, даже, по собственному разумению распоряжаясь самой природой, перебрасывая воды с места на место, разрушая или возводя горы. — Я хочу знать, о чем ты говоришь, брат?
— О вашей дурацкой затее, которая…
— Перескажи суть, — перебил Блистательный Эксперт. — Что произошло?
Граф удивленно посмотрел в глаза собеседнику. Тот мог выдержать чей угодно взгляд.
— Я жду рассказа.
Граф лаконично, но не упуская важных деталей, описал события прошедшего дня.
— Мы не имеем к этому никакого отношения, — сказал Блистательный Эксперт. — Как мы договаривались, тебе предоставлена полная самостоятельность. На Орнеях сейчас нет вообще ни одного нашего человека.
Граф Роберт, один из пятерых глав ордена, у которого не было имени, задумался.
Собеседник смотрел на него, не прерывая.
— Что ж, — сказал граф, — значит все намного лучше, чем я предполагал. Если без всякого вмешательства с вашей стороны кто-то применил против нас магию, это рано или поздно приведет меня к цели. Считаю, что первый шаг сделан.
— Знать бы еще сколь околен будет твой путь, брат.
— Каков бы ни выпал, я должен пройти его.
— Да, брат, кроме тебя нам не на кого надеяться. Семь смельчаков, лучших из лучших, за последние сорок лет сложили голову у самого порога. А сколько еще наших посланцев даже не добрались до цели! Мне бы очень не хотелось, чтобы и ты погиб, брат Роберт. Я был против, чтобы ты лично брался за это…
— Сложили голову — маги, — возразил граф. — А я — рыцарь.
— Один из семи добравшихся до острова тоже был рыцарем, — напомнил Блестящий Эксперт.
— Нельзя считать настоящим рыцарем каждого, кто получил шпоры, как нельзя считать ученым того, кто вызубрил грамоту.
Собеседник графа впервые за весь разговор улыбнулся.
— Ты верен себе, брат. Но ты меня заинтересовал — кто мог наслать на вас грязевых кукол? Магия не из самых изощренных, но и не простая…
— Меня только что спрашивал об этом Найжел, мой старый друг. Я думал, что это сделали вы, чтобы помочь мне. Теперь же — не знаю. Но кто бы ни был неизвестный противник и какие бы цели не преследовал, это мне на руку в моей миссии. В настоящей миссии, к которой я готовился столь долго.
— Ты еще можешь отказаться. Отвезти эту принцессу и вернуться назад…
Граф в ответ лишь улыбнулся.
— Успех твоей миссии жизненно важен для безопасности всего мира, брат Роберт.
Если мы можем чем-либо тебе помочь…
— Только одним — невмешательством, — твердо ответил Роберт. — Эта связь была последний, я остерегаюсь впредь выходить даже на доклады. В следующий раз поговорим, когда я приближусь к цели хоть чуть-чуть.
— Желаю тебе успеха, брат. Мы все будем творить за тебя заклинания. Сбереги себя, ты нам еще очень нужен.
— Если я не совершу этого, то и никто не совершит, — невесело улыбнулся брат Роберт. — А если я не совершу, то мир погибнет.
— Увы, это так. Что-нибудь еще хочешь сказать, брат?
— Нет. Мне надо теперь думать. Прощайте.
— До встречи, брат.
Граф закрыл глаза, не имея возможности пожать старческую морщинистую руку своего духовного повелителя.
Когда он поднял веки, то увидел пред собой уродливое лицо Марваза. Тот пребывал в прострации, с клюва стекала желтоватая слюна. Граф и хотел бы отвернуться, но не мог, поскольку обруч крепко держал его голову в одном положении.
— Марваз! — громко произнес он. — Все!
Чародей вышел из транса, проморгался и стал освобождаться от магических оков.
Граф снова закрыл глаза — как всегда после подобных сеансов веки стали тяжелыми, словно под них насыпали крупные песчинки, в затылке затлела тупая боль. Он знал, что быстро избавится от этих симптомов, выпив вина, но не торопился вставать.
Теперь действительно необходимо было решать, кто сегодня пытался выдать себя за отряд Найжела и какие цели преследовал.
— Ты что там в шатре, женщину ублажал, что весь в поту? — поинтересовался орней, когда Роберт подошел к нему и сел за походный стол.
— Ты же знаешь, что я однолюб, — раздраженно бросил граф, которому претила сама мысль о распущенности.
— Что, так ни разу после смерти жены и не?.. — недоверчиво спросил друг. Не дождавшись ответа сказал: — А у меня теперь семнадцать жен разом и все законные.
Граф удивленно посмотрел на него.
— Ах, тебе же еще ничего не известно! — хлопнул по лбу Найжел. — Я теперь — последний в роду. Умерли и погибли все мои родственники. Две дряхлых старушки, да я остались из клана вепря. Наш клан и так не был самым многочисленным, хотя и считался по значимости в первой шестерке страны. Сперва чума, выкосила почти всех, потом как судьба обрушилась — кто на охоте, кто в бою, все полегли. Когда я вернулся в том году домой, после наших с тобой странствий, как раз успел поговорить перед смертью с братом отца. Вот тогда старейшина и запретил мне покидать страну, и по старинному обычаю тайно обвенчал с юными девами, которых не по красоте выбирали, а по здоровью. Из каждого клана по одной. И пока не будет двух наследников — мне теперь ни-ни из страны. Правда, трое девиц у меня уж точно брюхатые, да и остальные не задержаться с этим, я свое дело знаю.
— Вы ж сейчас живете по истинной вере, как же можно со многими женами жить? — спросил граф. Так просто спросил, чтобы разговор поддержать.
— Чтобы не исчез род — можно пойти на все. Не забывай, Роберт, у вас род — по прямому наследнику. У нас — род, это больше, чем семья, это частица всех орнеев, и если хоть один клан исчезнет, то все что-то потеряют. Хотя кланы и враждуют иногда друг с другом, но даже в самые лютые времена до последнего человека род никогда не изничтожали.
— Ну что ж, выпьем, за твоего наследника, — предложил Роберт и почувствовал, как он устал сегодня, словно невероятная тяжесть навалилась на плечи, ломота давила между лопаток.
— И не одного наследника — я продолжу род в десятке сыновей! — с готовностью поддержал тост орней, который никогда не славился добродетелью — уж кому-кому, как не Роберту, проведшему с ним столько лет в совместных странствиях было этого не знать.
Зато ни Найжел, ни король Асидор, ни сын родной, ни даже Тень не знали и не подозревали, что граф Астурский принадлежит тайному могущественному ордену, в котором добрался до самых вершин иерархической лестницы.
— Что ты мне собирался рассказать про старейшину клана тигра? — перевел граф разговор на столь теперь интересующую тему.
— А-й, — отмахнулся орней, — это явно не то. Пока ты отсутствовал, я думал об этом происшествии.
— И к каким же выводам пришел? — поинтересовался граф.
— По-моему, — начал Найжел, — возможно три объяснения. Либо кто-то решил расстроить предстоящий брак Айвара с вашей принцессой, либо кто-то решил отомстить мне или тебе. В любом случае — кандидатов на подозрение столь много, что даже нет смысла ломать над этим голову. Тем более, что никто не спешит свои потайные мысли напоказ выставлять и никогда не знаешь, кто для тебя камень за пазухой держит. И у тебя, и у меня врагов-завистников накопилось предостаточно, Ну, а то, что многие орнеи недовольны союзам с Арситанией — это-то уж для тебя, надеюсь, не секрет. Так или иначе, если хотим найти когда-нибудь того, кто это совершил, следует искать мага.
— А стоит ли искать? — делано лениво зевнул Роберт.
— Если уж кто-то решился на такие действия, ты думаешь он остановиться на полпути и отступится от своего намерения?
— Если орешек не по зубам — почему бы нет? — пожал плечами граф.
— Если орешек не по зубам — ищут молоток, чтобы его расколоть.
— Поживем-увидим, — сказал граф. — Сейчас мы все равно ничего не придумаем, раз не знаем врага. В конце концов, может, это ваш древний бог гор проснулся и решил поразвлекаться. Может, все обойдется.
— Может, ты и прав, — беспечно согласился орней и вновь наполнил кубки вином.
— Будет новый удар — подставим щит, а пока давай выпьем! Как я соскучился по тебе, Роберт!
Граф, конечно, не думал, что все обойдется без новых неприятностей. Он даже не предполагал — он точно знал, что все еще только начинается.
Эпизод третий
Звание полномочного посла Арситанского короля ко многому обязывает, в том числе и к неприятным, бесцветным, но необходимым церемониям. Будь на то воля графа Роберта, он бы предпочел доброе сражение, в котором получит множество кровавых ран, чем торжественный прием у правителя государства. Ему претили эти пышные действа, где присутствуют с дюжину послов различных стран, кичащихся своими обычаями и могуществом, и множество царедворцев, у которых никогда не знаешь, что сейчас в голове — мысли о предстоящем пиршестве или планы политического союза, но не государства с государством, а его личного с другим таким же деятелем, против третьего.
И предстоит выдержать еще много скучных ритуальных процедур, произнести и выслушать огромное количество напыщенных пустых речей. Что ж, назвался послом — важно надувай щеки.
Слава небесам, хоть принцессу Гермонду до самой свадьбы видеть больше не придется.
День их приезда в столицу орнеев Иркэн прошел хлопотно и мельтешно, не оставив почти никаких воспоминаний. Встречи, представления, радостные крики толпы, разбрасываемые горсти монет, роскошный наряд принцессы и алмазная диадема в рыжеватых волосах, множество цветов и звуки фанфар, кличи герольдов, вежливые поклоны придворных, мужественные пожатия рук глав кланов и изучающие взгляды первых красавиц, прознавших, что граф Астурский давно вдовец, роскошь главного дворца старейшин, утопающего в зелени и золоте, и жемчужные на солнце брызги фонтанов — все смешалось в голове графа Роберта в какой-то замысловато-бессвязный узор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— А потом ляжем на сырой земле? Извини, Роберт, года не те. О другом думать надо.
— О чем же? — с интересом спросил граф Астурский.
Он зря ругался на слуг — как по мановению крыла чародейской птицы перед ними возникли деревянные козлы, на которые двое человек с трудом водрузили и закрепили тяжелую столешницу, а на ней тут же появились блюдо с запеченной дичиной, бокалы, фляги с вином, зелень и прочее. Несколько слуг уже разводили костер.
— О чем? — воскликнул Найжел. — Да о том, что произошло вчера вечером и сегодня днем. В моем отряде все на месте, до последней служанки. Значит, колодец отравили сонным зельем загодя. Мы выехали сразу после прибытия твоего гонца, на следующий день… Хотя… В общем-то, понятно — дорога единственная, а какой-нибудь маг налегке доскачет сюда за день, если не быстрее. Проклятье, почему все маги — злые и приносят только вред?! — в сердцах вскричал Найжел.
— Почему все злые? — усмехнулся Роберт. — Полно и добрых, сколько угодно.
Лечат людей, помогают урожаю поспеть побогаче, скот берегут. Только о добрых делах люди не много-то говорят, да и помнят не очень. Да и скольким людям может добрый чародей принести пользу? Поселку, городу? Все равно очень немногим. Но и черный маг не может принести зла сразу всем. Вредит отдельным людям. Но зло, в противоположность добру, всегда помнится. Поэтому о злых колдунах и говорят. К тому же, тебе, Найжел, нет нужды в помощи магов, вот и встречаешь на своем пути лишь тех, кто насылает на тебя магические каверзы. И даже это не так, помнишь хотя бы того маленького ворожея с идиотским оперенным шестом, что вытащил тебя из лап омутинника в Транквитании?
— Еще бы я забыл его, — усмехнулся Найжел. — Спас и ушел, ни спасиба не принял, ни подарка… А у меня потом три десятидневия бока в тех местах, где омутинник своими щупальцами держал, чирьями покрывались…
— А ведь он был не единственный маг, который нам когда-либо помогал.
— Но я не о том хотел поговорить с тобой, Роберт. Решим главное — а потом повспоминаем. Чего добивался тот, кто наслал на вас этих мороков и кому это нужно?
Граф пробарабанил пальцами по столу. Казалось, он знает ответ, но не хочет сейчас обсуждать этот вопрос.
— И почему, клинок мне в брюхо, нас не убили, а оставили валяться у дороги?
— На это-то как раз просто ответить, — усмехнулся граф Астурский. — Если бы вас убили, куклы не смогли бы удерживать ваш образ. Этот кукловод прекрасно понимал, что добиться целью можно только хитростью, колдовством. На прямое нападение вряд ли кто осмелился бы.
— Еще бы! — хмыкнул орней. — Но зачем кому-то понадобилась ваша принцесса?
Хотя догадаться можно. Старейшина клана тигра хотел… Что, Роберт?
Граф встал, увидев вышедшего из шатра Марваза. Тот немного пошатывался, в руке оруженосец держал небольшой бубен, позвонцы которого едва слышно звякнули.
— Извини, Найжел, — потянулся граф до хруста костей. — Мне нужно кое-что срочно сделать. Ты не уходи, жди меня. Пей вот вино, ешь.
Орней не заставил себя долго упрашивать и впился зубами в сочное мясо.
— Возвращайся скорей, — с набитым ртом сказал он вослед другу. — Я ж тебе не рассказал о том, что у меня теперь жены есть.
Граф Роберт подошел к маленькому оруженосцу. Тот закрыл глаза, показывая, что все в порядке и готово; от пережитого напряжения Марваз не мог говорить.
Граф распорядился, чтобы у шатра встала надежная охрана и не пропускала ни единой живой души, даже самого короля Асидора, если б он вдруг явился.
Марваз протянул хозяину склянку, граф поморщился и выпил горькую жидкость до дна, поскольку знал, что без этого никак не обойтись. Когда-то давно он пробовал запивать эту настоенную на равнинных травах гадость хмельным вином, но весь эффект пропадал сразу. Граф крякнул, отер губы и шагнул в шатер. Марваз вошел за ним и плотно запахнул полог, двое преданных графу воинов в боевом вооружении встали на стражу.
Шатер был полон светящегося плотного дыма, так что с трудом можно было разобрать что к чему. Если бы граф не выпил горького лекарства, сейчас бы, одурманенный, свалился бы без чувств. Он уже знал, как это бывает — ощущения не из приятных.
Роберт, ориентируясь больше по памяти да какому-то чутью, прошел в чародейском тумане к странному сооружению, представлявшему собой два кресла, между которыми на подставке находились две доски с полукруглыми выемками, образующими отверстие, и другими приспособлениями. Он сел в кресло, Марваз тут же слегка сдвинул две доски, обхватив шею графа. Затем надел на голову обруч, чтобы граф не мог пошевелить головой, и закрепил.
— Не туго, хозяин? — прочирикал чародей.
— Нормально, — отмахнулся граф. — Поторопись.
Марваз сорвал с лица неизменную повязку, уселся в кресло напротив графа, просунул голову с другой стороны досок, стянул их вплотную и проворно закрепил на своей голове такой же обруч.
Туман в центре шатра рассеялся, сбиваясь к стенкам, и граф встретился взглядом со своим оруженосцем.
Сколько раз граф смотрел на это уродливое, нечеловеческое лицо, и всегда испытывал отвращение. Родичей Марваза он убивал в юности — всех подряд, женщин, стариков, детей. На уничтожение, чтобы ни одного из их проклятого племени не осталось; трупы сжигались, а прах развевали по ветру. Марваз, быть может, последний. И когда его духовные повелители порекомендовали Марваза в оруженосцы, Роберт пытался отказаться.
Впрочем, если не смотреть на лицо, Марваз оказался вполне толковым помощником, а за долгие годы стал чем-то даже вроде преданного говорящего пса, научившись угадывать желания хозяина и охраняя его от напастей.
Граф усмехнулся, подумав, что даже его Тень не знает, что этот птице-человек не просто оруженосец. Вполне возможно, что никто даже не догадывается какого рода-племени Марваз. Скорее всего так и есть.
Граф смотрел на изогнутый клюв, жесткие и редкие волосины усов, словно обрубленный подбородок и тощие впалые щеки Марваза и опять пропустил момент, когда лицо чародея превратилось в лицо того, с кем он хотел говорить.
— Здравствуй, брат, — сказал Марваз (вернее, не Марваз, а человек, находящийся далеко отсюда, за несколько морей и стран). Даже голос был не Марваза — Марваз не мог выговаривать человеческие звуки. — Что случилось?
— Приветствую тебя, Второй Блистательный Эксперт, извини, что попросил разговора в неурочный час. Я, правда, ожидал видеть Первого…
— Не именуй меня по титулу, брат, ты сам — Блистательный Эксперт.
— Сейчас я — рыцарь, выполняющий задание.
— Первый Блистательный Эксперт плохо себя почувствовал и я решил откликнуться на твой неожиданный вызов… А вот и Первый подошел, он тебя видит и приветствует тебя, брат.
— Я также приветствую своего духовного повелителя, — граф не мог повернуть головы, да и не пытался — он бы все равно не увидел ничего дальше стола.
— Случилось нечто, меняющее наши планы, брат? — спросил собеседник, выражение его лица ничем не выражало беспокойства.
— Нет, напротив, — ответил Роберт. — Все идет очень хорошо. То есть сейчас-то еще пока никак не идет… — В голосе графа прорезались гневные нотки: — Я просил не помогать мне ни в чем! Эта дурацкая затея с грязевыми куклами может испортить все! Мне не сдержать пересудов, скоро об этом происшествии будут знать все. Погибли двое воинов, известный рыцарь получил тяжелые ранения…
— Меня не интересует сколько человек погибло, — сухо ответил один из глав могущественного ордена, о существовании которого знали очень немного людей, но который имел огромное влияние в мире, сажая и свергая королей и, даже, по собственному разумению распоряжаясь самой природой, перебрасывая воды с места на место, разрушая или возводя горы. — Я хочу знать, о чем ты говоришь, брат?
— О вашей дурацкой затее, которая…
— Перескажи суть, — перебил Блистательный Эксперт. — Что произошло?
Граф удивленно посмотрел в глаза собеседнику. Тот мог выдержать чей угодно взгляд.
— Я жду рассказа.
Граф лаконично, но не упуская важных деталей, описал события прошедшего дня.
— Мы не имеем к этому никакого отношения, — сказал Блистательный Эксперт. — Как мы договаривались, тебе предоставлена полная самостоятельность. На Орнеях сейчас нет вообще ни одного нашего человека.
Граф Роберт, один из пятерых глав ордена, у которого не было имени, задумался.
Собеседник смотрел на него, не прерывая.
— Что ж, — сказал граф, — значит все намного лучше, чем я предполагал. Если без всякого вмешательства с вашей стороны кто-то применил против нас магию, это рано или поздно приведет меня к цели. Считаю, что первый шаг сделан.
— Знать бы еще сколь околен будет твой путь, брат.
— Каков бы ни выпал, я должен пройти его.
— Да, брат, кроме тебя нам не на кого надеяться. Семь смельчаков, лучших из лучших, за последние сорок лет сложили голову у самого порога. А сколько еще наших посланцев даже не добрались до цели! Мне бы очень не хотелось, чтобы и ты погиб, брат Роберт. Я был против, чтобы ты лично брался за это…
— Сложили голову — маги, — возразил граф. — А я — рыцарь.
— Один из семи добравшихся до острова тоже был рыцарем, — напомнил Блестящий Эксперт.
— Нельзя считать настоящим рыцарем каждого, кто получил шпоры, как нельзя считать ученым того, кто вызубрил грамоту.
Собеседник графа впервые за весь разговор улыбнулся.
— Ты верен себе, брат. Но ты меня заинтересовал — кто мог наслать на вас грязевых кукол? Магия не из самых изощренных, но и не простая…
— Меня только что спрашивал об этом Найжел, мой старый друг. Я думал, что это сделали вы, чтобы помочь мне. Теперь же — не знаю. Но кто бы ни был неизвестный противник и какие бы цели не преследовал, это мне на руку в моей миссии. В настоящей миссии, к которой я готовился столь долго.
— Ты еще можешь отказаться. Отвезти эту принцессу и вернуться назад…
Граф в ответ лишь улыбнулся.
— Успех твоей миссии жизненно важен для безопасности всего мира, брат Роберт.
Если мы можем чем-либо тебе помочь…
— Только одним — невмешательством, — твердо ответил Роберт. — Эта связь была последний, я остерегаюсь впредь выходить даже на доклады. В следующий раз поговорим, когда я приближусь к цели хоть чуть-чуть.
— Желаю тебе успеха, брат. Мы все будем творить за тебя заклинания. Сбереги себя, ты нам еще очень нужен.
— Если я не совершу этого, то и никто не совершит, — невесело улыбнулся брат Роберт. — А если я не совершу, то мир погибнет.
— Увы, это так. Что-нибудь еще хочешь сказать, брат?
— Нет. Мне надо теперь думать. Прощайте.
— До встречи, брат.
Граф закрыл глаза, не имея возможности пожать старческую морщинистую руку своего духовного повелителя.
Когда он поднял веки, то увидел пред собой уродливое лицо Марваза. Тот пребывал в прострации, с клюва стекала желтоватая слюна. Граф и хотел бы отвернуться, но не мог, поскольку обруч крепко держал его голову в одном положении.
— Марваз! — громко произнес он. — Все!
Чародей вышел из транса, проморгался и стал освобождаться от магических оков.
Граф снова закрыл глаза — как всегда после подобных сеансов веки стали тяжелыми, словно под них насыпали крупные песчинки, в затылке затлела тупая боль. Он знал, что быстро избавится от этих симптомов, выпив вина, но не торопился вставать.
Теперь действительно необходимо было решать, кто сегодня пытался выдать себя за отряд Найжела и какие цели преследовал.
— Ты что там в шатре, женщину ублажал, что весь в поту? — поинтересовался орней, когда Роберт подошел к нему и сел за походный стол.
— Ты же знаешь, что я однолюб, — раздраженно бросил граф, которому претила сама мысль о распущенности.
— Что, так ни разу после смерти жены и не?.. — недоверчиво спросил друг. Не дождавшись ответа сказал: — А у меня теперь семнадцать жен разом и все законные.
Граф удивленно посмотрел на него.
— Ах, тебе же еще ничего не известно! — хлопнул по лбу Найжел. — Я теперь — последний в роду. Умерли и погибли все мои родственники. Две дряхлых старушки, да я остались из клана вепря. Наш клан и так не был самым многочисленным, хотя и считался по значимости в первой шестерке страны. Сперва чума, выкосила почти всех, потом как судьба обрушилась — кто на охоте, кто в бою, все полегли. Когда я вернулся в том году домой, после наших с тобой странствий, как раз успел поговорить перед смертью с братом отца. Вот тогда старейшина и запретил мне покидать страну, и по старинному обычаю тайно обвенчал с юными девами, которых не по красоте выбирали, а по здоровью. Из каждого клана по одной. И пока не будет двух наследников — мне теперь ни-ни из страны. Правда, трое девиц у меня уж точно брюхатые, да и остальные не задержаться с этим, я свое дело знаю.
— Вы ж сейчас живете по истинной вере, как же можно со многими женами жить? — спросил граф. Так просто спросил, чтобы разговор поддержать.
— Чтобы не исчез род — можно пойти на все. Не забывай, Роберт, у вас род — по прямому наследнику. У нас — род, это больше, чем семья, это частица всех орнеев, и если хоть один клан исчезнет, то все что-то потеряют. Хотя кланы и враждуют иногда друг с другом, но даже в самые лютые времена до последнего человека род никогда не изничтожали.
— Ну что ж, выпьем, за твоего наследника, — предложил Роберт и почувствовал, как он устал сегодня, словно невероятная тяжесть навалилась на плечи, ломота давила между лопаток.
— И не одного наследника — я продолжу род в десятке сыновей! — с готовностью поддержал тост орней, который никогда не славился добродетелью — уж кому-кому, как не Роберту, проведшему с ним столько лет в совместных странствиях было этого не знать.
Зато ни Найжел, ни король Асидор, ни сын родной, ни даже Тень не знали и не подозревали, что граф Астурский принадлежит тайному могущественному ордену, в котором добрался до самых вершин иерархической лестницы.
— Что ты мне собирался рассказать про старейшину клана тигра? — перевел граф разговор на столь теперь интересующую тему.
— А-й, — отмахнулся орней, — это явно не то. Пока ты отсутствовал, я думал об этом происшествии.
— И к каким же выводам пришел? — поинтересовался граф.
— По-моему, — начал Найжел, — возможно три объяснения. Либо кто-то решил расстроить предстоящий брак Айвара с вашей принцессой, либо кто-то решил отомстить мне или тебе. В любом случае — кандидатов на подозрение столь много, что даже нет смысла ломать над этим голову. Тем более, что никто не спешит свои потайные мысли напоказ выставлять и никогда не знаешь, кто для тебя камень за пазухой держит. И у тебя, и у меня врагов-завистников накопилось предостаточно, Ну, а то, что многие орнеи недовольны союзам с Арситанией — это-то уж для тебя, надеюсь, не секрет. Так или иначе, если хотим найти когда-нибудь того, кто это совершил, следует искать мага.
— А стоит ли искать? — делано лениво зевнул Роберт.
— Если уж кто-то решился на такие действия, ты думаешь он остановиться на полпути и отступится от своего намерения?
— Если орешек не по зубам — почему бы нет? — пожал плечами граф.
— Если орешек не по зубам — ищут молоток, чтобы его расколоть.
— Поживем-увидим, — сказал граф. — Сейчас мы все равно ничего не придумаем, раз не знаем врага. В конце концов, может, это ваш древний бог гор проснулся и решил поразвлекаться. Может, все обойдется.
— Может, ты и прав, — беспечно согласился орней и вновь наполнил кубки вином.
— Будет новый удар — подставим щит, а пока давай выпьем! Как я соскучился по тебе, Роберт!
Граф, конечно, не думал, что все обойдется без новых неприятностей. Он даже не предполагал — он точно знал, что все еще только начинается.
Эпизод третий
Звание полномочного посла Арситанского короля ко многому обязывает, в том числе и к неприятным, бесцветным, но необходимым церемониям. Будь на то воля графа Роберта, он бы предпочел доброе сражение, в котором получит множество кровавых ран, чем торжественный прием у правителя государства. Ему претили эти пышные действа, где присутствуют с дюжину послов различных стран, кичащихся своими обычаями и могуществом, и множество царедворцев, у которых никогда не знаешь, что сейчас в голове — мысли о предстоящем пиршестве или планы политического союза, но не государства с государством, а его личного с другим таким же деятелем, против третьего.
И предстоит выдержать еще много скучных ритуальных процедур, произнести и выслушать огромное количество напыщенных пустых речей. Что ж, назвался послом — важно надувай щеки.
Слава небесам, хоть принцессу Гермонду до самой свадьбы видеть больше не придется.
День их приезда в столицу орнеев Иркэн прошел хлопотно и мельтешно, не оставив почти никаких воспоминаний. Встречи, представления, радостные крики толпы, разбрасываемые горсти монет, роскошный наряд принцессы и алмазная диадема в рыжеватых волосах, множество цветов и звуки фанфар, кличи герольдов, вежливые поклоны придворных, мужественные пожатия рук глав кланов и изучающие взгляды первых красавиц, прознавших, что граф Астурский давно вдовец, роскошь главного дворца старейшин, утопающего в зелени и золоте, и жемчужные на солнце брызги фонтанов — все смешалось в голове графа Роберта в какой-то замысловато-бессвязный узор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30