Смотри вперед и предвкушай встречу со старым другом, дороже которого, как оказалось, и нет никого, после потери жены.
— Уже три дня едем — ни поселка, ни придорожной гостиницы… — подосадовал Блекгарт. — Даже ни один путник навстречу не попался. У нас бы уже сотни повозок и тысячи нищих встретили…
Граф усмехнулся.
— Если ты их не видишь, это не значит, что никого нет.
— Я не понял вас, батюшка.
— Прячутся в горах, — безразличным голосом пояснил граф. — Дорога — для важных господ, ее еще прозывают здесь Царской дорогой. Для простых людей есть тропки в горах, покороче, но покруче и поопасней — камнепады случаются, да порой шалят там лихие люди.
— А здесь разве не может быть разбойников?
— Может быть все, — усмехнулся граф. — Запомни это крепко накрепко, сынок.
Считается, что эту дорогу охраняют призраки померших старейшин кланов и их лучших воинов… Но никто лучше не сбережет, как собственная рука, да верный меч. Никогда не рассчитывай на помощь духов, либо лесных или горных существ, только на себя, да на преданного друга. Вбей это себе в сердце, если хочешь… выжить.
Он почему-то внезапно расхохотался. Блекгарту очень трудно было разговаривать с родным отцом, совсем не то, что с многословным бароном, у которого не так давно служил оруженосцем.
Граф неожиданно оборвал смех и поднял вверх руку, в которой была зажата фляга с вином.
— Стоять! — гаркнул он.
Двое знаменосцев тут же натянули поводья. Кавалькада еще какое-то время двигалась по инерции и длинная череда повозок, растянувшаяся по дороге, стала уплотняться — словно червяк стягивается, чтобы преодолеть следующий отрезок пути.
Блекгарт подумал, что отец решил сделать здесь обыденную остановку, чтобы сойти с коня и размять ноги. Многие решили так же и начали присматривать подходящие нагромождения камней, чтоб справить естественные нужды.
Но граф не опускал руку, всматриваясь вдаль. Даже приложил к глазам ладонь руки, вроде козырька от солнца, и чуть привстал на стременах. Его сын тоже посмотрел вперед, но кроме обрыдлой дороги среди не менее надоевших гор ничего не разглядел.
— Видишь? — спросил граф.
— Что? — чтобы не молчать, когда спрашивает отец, переспросил Блекгарт.
— Впереди отряд, — лаконично пояснил граф. — Пыль подняли, как и мы.
— Наверное, это наконец-то встречают нас, — предположил юноша. — Гонца-то еще из порта отправили ихнему королю.
— У них не король, а старейшина, — не сводя глаз с дороги, поправил сына граф.
— Что, в общем-то, одно и то же, если разобраться, раз титул по наследству передают…
Он пробормотал это про себя, совершенно не вникая в смысл сказанных слов. Он принимал решение, которое должно быть единственно верным.
Собственно, а что тут думать? Гонец был отправлен сразу же, как только они высадились с кораблей, их должны встречать, по всем законам рыцарства. Что Блекгарт и сказал вслух:
— Это, наверняка, встречают нас посланцы старейшины орнеев. Давно пора!
— Нет, не пора, — покачал головой граф. — Рановато.
— Отец, но ведь вы сами говорили, что до Иркэна доезжали за два дня. Значит, гонец уже давно был там и они сразу же выслали навстречу рыцарей.
— По моим соображениям, мы должны были их встретить завтра-послезавтра. Но…
все может быть. Могли и вчера встретить, я бы не удивился… Особенно, если встречать поехал Найжел, вот уж кто коней никогда не щадит.
Граф повернулся к молча ожидавшим команды рыцарям.
— Вы двое, — он назвал имена рыцарей, — останетесь здесь. Повозки пусть вплотную подтянутся друг другу и воины из заднего отряда, на всякий случай займут оборону. Окна кареты принцессы закрыть ставнями и никого — слышите, никого! — не подпускать к ней. Даже пролетающую мимо птицу сбивать стрелами и проползающего гада рубить мечами. Это — приказ, за выполнение отвечаете собственными жизнями! Остальные рыцари, с оруженосцами и знаменами поедут со мной. Герольды, трубите марш короля Асидора!
Раздались торжественные звуки труб, равно как зовущие на битву, так и вливающие в душу гордость за свою страну.
Тем же неспешным аллюром, что и прежде, граф направил коня вперед.
Вскоре и Блекгарт увидел приближающийся отряд — с распущенными знаменами, с рыцарем впереди. Это, несомненно, были встречающие, и Блекгарт возрадовался, что на сегодня утомительная дорога закончена — после церемониала приветствий два отряда сольются в один, разобьют шатры и, как того достойно, отпразднуют радостную встречу.
Заметив движущихся к ним рыцарей, встречный отряд остановился, граф продолжал движение — как и подобает гостеприимный хозяин ждет у порога, гость с чистым сердцем движется к нему.
Наконец, расстояние между отрядами сократилось до десятка шагов. Блекгарт видел орнейских рыцарей с приветливыми мужественными лицами, все были в парадных одеждах и лазурных плащах, со значком старейшины Орнеев на груди и собственного клана; за каждым воином оруженосец держал тотем, где под драконом, располагалось изображение покровителя рода.
Впереди на красавце коне каурой масти восседал глава встречающих, рыцарь с пересекающим всю левую половину лица застарелым шрамом.
— Отец! — воскликнул Блекгарт, — это же ваш лучший друг, с которым вы позапрошлым летом приезжали в наш замок! Рыцарь Нэйджел.
— Его зовут Найжел, — коротко бросил граф.
В это мгновение герольды доиграли марш и граф, остановив коня, обратился к своему старому товарищу, который сейчас представлял правителя своей страны.
— Благородный рыцарь, славный орней, сын вепря, сына дракона, мы — посланцы короля Асидора, везем его внучку, принцессу Гермонду, для замужества сыну вашего государя. А также мы везем многие дары старейшине рода дракона, отца всех орнеев, в знак уважения и дружбы между нашими странами.
— Мы рады приветствовать благородных посланцев арситанского короля Асидора на земле орнеев, — глухим басом ответил человек со шрамом, торжественно приложив руку к правой половине груди.
Герольды за его спиной коротко проиграли фразы из общего гимна орнеев.
Блекгарт облегченно вздохнул, церемониал приветствия не оказался слишком долгим, сейчас отец даст сигнал, чтобы приблизились остальные и сойдет с коня. Тогда и Блекгарт сможет наконец размять ноги.
Где-то позади отца раздался птичий посвист «Фью-ить фьюи-фьюви фьють!». Юный рыцарь оглянулся, но пичуги нигде не заметил, словно это оруженосец графа, никогда не снимавший повязку с нижней половины лица, чирикает по-пташьи.
— В кипящем котле, Найжел, — улыбаясь сказал граф, своему старому другу, возглавляющему представительство государя Орнейского.
— Мы отпразднуем нашу встречу прямо сейчас, — ответил тот, словно не расслышав странных слов посла короля Асидора. — У нас с собой запасены прекрасное вино, и вчера еще бегавший по горам королевский олень. Но сперва вы должны, как положено обычаями, представить меня принцессе Гермонде.
Однако граф, вместо того, чтобы, как все ожидали, отдать приказ, выхватил из ножен кинжал и без размаха метнул в собственного старого друга.
Кинжал попал точно в переносицу, погрузившись в голову встречающего до самой рукояти.
Вскрик удивления и еще неосознанного ужаса от содеянного раздался только в в рядах рыцарей короля Асидора.
Его перекрыл могучий рык графа Астурского:
— Меч и щит мне, живо! Рыцари — к бою! За короля Асидора! Герольд — труби тревогу, чтобы все наши слышали!
Блекгарт отлично разобрал эти слова, и даже понял их смысл, но он замер в седле, словно окаменев, и не мог свести взгляда с рыцаря Найжела, которого убил его отец. И другие рыцари, побывавшие не в одной переделке, тоже не могли сообразить, что вынудило их предводителя убить посла страны, в столицу которой они уже так долго едут. Переходить от мечтаний о сытном ужине и добром вине к смертному бою с людьми, которых мгновение назад считал друзьями, да еще без вразумительных причин к этому, тяжело даже для бывалых людей. Но оруженосцы спохватились сразу, подскакивая к господам и протягивая первым делом шлемы.
А с предводителем встреченного отряда происходили совсем уж непонятные вещи — вместо того, чтобы рухнуть с коня на землю, он медленно поднял руку и выдернул смертоносный клинок из раны, та мгновенно затянулась.
Без слов и кличей отряд под предводительством не желающего умирать Найжела ощетинился мечами, причем (рыцари, правда, не обратили на это внимания)
оруженосцы орнеев не очень-то беспокоились подать щит и шлем господину, даже женщины и слуги собирались сражаться сами наравне с остальными.
Но путь им преградил граф Роберт, со своим грозным мечом, блеснувшим в лучах солнца, словно волшебный луч. Голову графа уже закрывал боевой шлем, быстро надетый и пристегнутый проворным Марвазом. И развевающиеся белые перья плюмажа над алым плащом с золотым драконом на спине, вывели рыцарей из ступора.
Все кричали, чтобы оруженосцы быстрее подавали мечи и щиты, воздух наполнился боевыми кличами.
Чудным образом не погибший Найжел не успел ни взять меч и щит у оруженосца, ни отвернуть коня. Словно удар молнии обрушился на него удар графского меча, в который могучий боец вложил всю свою силу и сноровку.
Меч рассек орнея надвое аж до низа живота, задев и высоко поднятую луку седла.
Даже на расстоянии было видно, что противник графа — не человек. У него не было обычных органов, кровь не залила попону коня, который дико заржал, отпрыгнув в сторону так резво, что граф едва не выпустил из руки меч.
Граф уже разрубил оруженосца, спешившего на помощь Найжелу, и тот тоже оказался не из крови-плоти.
А Найжел ухватил правой рукой левую половину тела, а левой — правую и потянул, соединяясь. На глазах оторопевшего Блекгарта обе половины срослись и, что более удивительнее, срослись доспехи и одежда. Только лицо мерзкого нечеловека больше не напоминало даже отдаленно черт Найжела, теперь была полубесформенная звериная отвратительная морда, с яростно горевшими желанием убивать глазами.
— Это грязевые куклы! — крикнул граф. — Они слеплены по подобию настоящих людей, но почти лишены разума! Старайтесь рубить их и тут же сбрасывайте на землю. На земле они не возживают! Стаскивайте их чугунными клювами и добивайте на земле!
Во время этой короткой речи граф, подавая пример, выбил разрубленного оборотня из седла и, когда тот коснулся дороги, направил на него коня, щитом отбивая удар одного из самых шустрых противников.
Блекгарт словно очнулся от зачарованного сна — оруженосец протягивал ему щит и шлем. Медлить было нельзя и юный рыцарь быстро надел на голову тяжелый шлем, на котором красовался скромный алый плюмаж. Это был его первый настоящий бой, в котором он принимал участие, не как оруженосец. Бой не на турнире, а с врагом, да еще не с простым, с магическим!
Юный рыцарь боялся лишь одного — оплошать на глазах строгого и такого бесстрашного и сильного отца. Поэтому даже не дождавшись пока оруженосец как следует прикрепит шлем, он выхватил у него меч (копье в такой толчее бесполезно) и рванулся в бой.
Дорогу, окаймленную горами, нельзя было бы назвать узкой, но и на ристалище она никак не походила. Рыцари графа, водрузив на головы шлемы и взяв у оруженосцев мечи, ринулись вслед за предводителем, который уже далеко проник во вражьи ряды, кроша противников на части, будто повар вареную морковь для супа, и рычал за спину:
— Один из герольдов — к кортежу! Пусть поставят тройной заслон у кареты принцессы! Чтоб ни одна тварь до нее не добралась! А ты, дружок, труби громче!
Звук твоей трубы нагонит страха на проклятых чудовищ! Не делайте разницы между рыцарями и слугами! Они все — колдовские чудища! Убить надо всех!
Его слова не расходились с делом, он неустанно взмахивал мечом, его оруженосцы, скидывали на мгновение потерявших возможность действовать противников на землю, под копыта боевых коней.
— Лошадей врага старайтесь не ранить! — кричал граф, не прекращая смертельной жатвы. — Надо будет вернуть хозяевам!
Что за неуместные мысли у графа? О том ли следует думать в такую минуту?
— Тот из врагов, у кого потечет обычная кровь — кукловод! — прокричал граф.
— Его не убивать, взять живым! Кто возьмет его в плен — в награду получит полную пригоршню золота. Если это сделает оруженосец — шпоры гарантирую!
Первого своего противника — молодого черноволосого рыцаря со щегольскими усиками и в национальном костюме орнеев — Блекгарт зарубил наотмашь. Сила удара и чуть под неправильным углом повернутый меч привели к тому, что враг, прыснув на Блекгарта из раны вместо крови какой-то серовато-коричневой густой дрянью, вывалился из седла. Блекгарт услышал предостерегающий крик оруженосца и сумел вовремя подставить щит под удар противника слева, а то бы разделил судьбу своей жертвы и валялся бы сейчас в пыли дороги, если и не погибший, то рискующий быть забитым конскими копытами с тяжелыми подковами.
Первый успех взбудоражил кровь. Тот вражина, что наносил удар, получил в ответ резкий выпад, который снес ему часть головы вместе с ухом. Но противнику это было словно ни почем и Блекгарт уже с трудом отразил щитом новый удар. И атаковал сам, но промахнулся, попав по крупу лошади, наверное, перерубив ей хребет. Конь под противником свалился как подкошенный. Но лишенный части головы магический монстр, плеская на Блекгарта мерзкой, ничем не пахнущей жижей, проворно вскочил на седло — видно прав отец, прикосновение к матушке-земле этим тварям смерти подобно.
Вокруг звенела соприкасающаяся сталь, воздух наполнили ржание коней, призывные кличи, зычные уханье и ругань, крики боли.
И вдруг Блекгарт почему-то подумал, что его противник — и первый, и этот вот, сейчас не издали ни звука. Точно уж магические мороки и даже земля их носить не хочет.
Но размышлять на эту тему было некогда — стоя на своем шатком постаменте, рискуя в любое мгновение сверзиться, покалеченный враг отбросил меч и прыгнул на Блекгарта.
Юноша не понял, что происходит, но почувствовал, как в смотровую прорезь опущенного забрала врываются стремительно вырастающие когти врага, грозя пронзить глаза и вторгнуться в мозг. Молодой рыцарь инстинктивно зажмурился и острая боль в бровях словно ослепила его.
Этого не должно было быть — противник вел себя не по рыцарски! Детская обида, смешанная с острой болью и страхом смерти охватили графского сына, единственного оставшегося наследника, последнюю надежду прославленного Роберта на продолжение знаменитого рода.
Судорожным движением, от боли и ужаса не соображая, что делает, Блекгарт дернул рукой с мечом снизу вверх, словно хотел обтереть глаза от крови и забыв, что на нем шлем. Острый меч, старательно наточенный опытным оруженосцем, в этом резком движении отрубил руку противника, словно ссохшуюся ветку дерева. Еще бы чуть-чуть и магические когти вонзились бы ему прямо в глаза.
Почувствовав, что страшное врезание когтей чудовища в его плоть прекратилось, Блекгарт попытался открыть глаза, но их заливала кровь. Тем не менее в это мгновение непродолжительного прозрения, прежде чем снова зажмуриться, он успел увидеть, как превращается на земле в отвратительную грязь едва не ослепивший его враг. Тот таял, словно снежок, брошенный на раскаленную печку, только что пар от него не шел.
Блекгарт левой рукой, на которой висел тяжелый щит, с трудом освободил крепления и сдернул шлем — воздуха не хватало, да и не мог он в таком состоянии сражаться. Он вновь на мгновение приоткрыл глаза и увидел мелькнувший меч другого оборотня, который хотел добить раненого рыцаря.
Блекгарт опять зажмурился, понимая, что это последняя секунда в его жизни — ни сил, ни времени отразить удар у него уже не было.
Он сидел в седле посреди кипящей битвы людей с созданными чародейством нежитями, ожидая смерти. Но мгновение сменилось следующим, удар не воспоследовал. Юноша услышал голос отца, уже чуть охрипший от крика, обращенный, видимо, к оруженосцу Блекгарта:
— Бери его коня за поводья и выводи назад! Видишь, у него кровь заливает глаза!
Жизнью за него отвечаешь!
Вокруг грохотало побоище — странный шум, крики и стоны раздавались только одной из воюющих сторон. Наконец он услышал голос оруженосца:
— Вы теперь в безопасности, господин.
В безопасности! В то время, как его отец может погибнуть! В то время, как другие рыцари убивают мразь, по чьей-то злой воле пытающуюся похитить принцессу Гермонду! А он — в безопасности! Злость и досада завладели сердцем юноши. Он провел стальной перчаткой по лицу, но лишь добавил боли в рассеченную кожу, не добившись никакого результата.
— Оботри! — рявкнул он оруженосцу, который должен был находиться поблизости.
— Что, господин? — не понял тот.
— Глаза оботри от крови. Чем угодно! Краем моего плаща, наконец!
Чем вытер ранки старый оруженосец и чем остановил кровотечение, разбираться Блекгарту было недосуг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Уже три дня едем — ни поселка, ни придорожной гостиницы… — подосадовал Блекгарт. — Даже ни один путник навстречу не попался. У нас бы уже сотни повозок и тысячи нищих встретили…
Граф усмехнулся.
— Если ты их не видишь, это не значит, что никого нет.
— Я не понял вас, батюшка.
— Прячутся в горах, — безразличным голосом пояснил граф. — Дорога — для важных господ, ее еще прозывают здесь Царской дорогой. Для простых людей есть тропки в горах, покороче, но покруче и поопасней — камнепады случаются, да порой шалят там лихие люди.
— А здесь разве не может быть разбойников?
— Может быть все, — усмехнулся граф. — Запомни это крепко накрепко, сынок.
Считается, что эту дорогу охраняют призраки померших старейшин кланов и их лучших воинов… Но никто лучше не сбережет, как собственная рука, да верный меч. Никогда не рассчитывай на помощь духов, либо лесных или горных существ, только на себя, да на преданного друга. Вбей это себе в сердце, если хочешь… выжить.
Он почему-то внезапно расхохотался. Блекгарту очень трудно было разговаривать с родным отцом, совсем не то, что с многословным бароном, у которого не так давно служил оруженосцем.
Граф неожиданно оборвал смех и поднял вверх руку, в которой была зажата фляга с вином.
— Стоять! — гаркнул он.
Двое знаменосцев тут же натянули поводья. Кавалькада еще какое-то время двигалась по инерции и длинная череда повозок, растянувшаяся по дороге, стала уплотняться — словно червяк стягивается, чтобы преодолеть следующий отрезок пути.
Блекгарт подумал, что отец решил сделать здесь обыденную остановку, чтобы сойти с коня и размять ноги. Многие решили так же и начали присматривать подходящие нагромождения камней, чтоб справить естественные нужды.
Но граф не опускал руку, всматриваясь вдаль. Даже приложил к глазам ладонь руки, вроде козырька от солнца, и чуть привстал на стременах. Его сын тоже посмотрел вперед, но кроме обрыдлой дороги среди не менее надоевших гор ничего не разглядел.
— Видишь? — спросил граф.
— Что? — чтобы не молчать, когда спрашивает отец, переспросил Блекгарт.
— Впереди отряд, — лаконично пояснил граф. — Пыль подняли, как и мы.
— Наверное, это наконец-то встречают нас, — предположил юноша. — Гонца-то еще из порта отправили ихнему королю.
— У них не король, а старейшина, — не сводя глаз с дороги, поправил сына граф.
— Что, в общем-то, одно и то же, если разобраться, раз титул по наследству передают…
Он пробормотал это про себя, совершенно не вникая в смысл сказанных слов. Он принимал решение, которое должно быть единственно верным.
Собственно, а что тут думать? Гонец был отправлен сразу же, как только они высадились с кораблей, их должны встречать, по всем законам рыцарства. Что Блекгарт и сказал вслух:
— Это, наверняка, встречают нас посланцы старейшины орнеев. Давно пора!
— Нет, не пора, — покачал головой граф. — Рановато.
— Отец, но ведь вы сами говорили, что до Иркэна доезжали за два дня. Значит, гонец уже давно был там и они сразу же выслали навстречу рыцарей.
— По моим соображениям, мы должны были их встретить завтра-послезавтра. Но…
все может быть. Могли и вчера встретить, я бы не удивился… Особенно, если встречать поехал Найжел, вот уж кто коней никогда не щадит.
Граф повернулся к молча ожидавшим команды рыцарям.
— Вы двое, — он назвал имена рыцарей, — останетесь здесь. Повозки пусть вплотную подтянутся друг другу и воины из заднего отряда, на всякий случай займут оборону. Окна кареты принцессы закрыть ставнями и никого — слышите, никого! — не подпускать к ней. Даже пролетающую мимо птицу сбивать стрелами и проползающего гада рубить мечами. Это — приказ, за выполнение отвечаете собственными жизнями! Остальные рыцари, с оруженосцами и знаменами поедут со мной. Герольды, трубите марш короля Асидора!
Раздались торжественные звуки труб, равно как зовущие на битву, так и вливающие в душу гордость за свою страну.
Тем же неспешным аллюром, что и прежде, граф направил коня вперед.
Вскоре и Блекгарт увидел приближающийся отряд — с распущенными знаменами, с рыцарем впереди. Это, несомненно, были встречающие, и Блекгарт возрадовался, что на сегодня утомительная дорога закончена — после церемониала приветствий два отряда сольются в один, разобьют шатры и, как того достойно, отпразднуют радостную встречу.
Заметив движущихся к ним рыцарей, встречный отряд остановился, граф продолжал движение — как и подобает гостеприимный хозяин ждет у порога, гость с чистым сердцем движется к нему.
Наконец, расстояние между отрядами сократилось до десятка шагов. Блекгарт видел орнейских рыцарей с приветливыми мужественными лицами, все были в парадных одеждах и лазурных плащах, со значком старейшины Орнеев на груди и собственного клана; за каждым воином оруженосец держал тотем, где под драконом, располагалось изображение покровителя рода.
Впереди на красавце коне каурой масти восседал глава встречающих, рыцарь с пересекающим всю левую половину лица застарелым шрамом.
— Отец! — воскликнул Блекгарт, — это же ваш лучший друг, с которым вы позапрошлым летом приезжали в наш замок! Рыцарь Нэйджел.
— Его зовут Найжел, — коротко бросил граф.
В это мгновение герольды доиграли марш и граф, остановив коня, обратился к своему старому товарищу, который сейчас представлял правителя своей страны.
— Благородный рыцарь, славный орней, сын вепря, сына дракона, мы — посланцы короля Асидора, везем его внучку, принцессу Гермонду, для замужества сыну вашего государя. А также мы везем многие дары старейшине рода дракона, отца всех орнеев, в знак уважения и дружбы между нашими странами.
— Мы рады приветствовать благородных посланцев арситанского короля Асидора на земле орнеев, — глухим басом ответил человек со шрамом, торжественно приложив руку к правой половине груди.
Герольды за его спиной коротко проиграли фразы из общего гимна орнеев.
Блекгарт облегченно вздохнул, церемониал приветствия не оказался слишком долгим, сейчас отец даст сигнал, чтобы приблизились остальные и сойдет с коня. Тогда и Блекгарт сможет наконец размять ноги.
Где-то позади отца раздался птичий посвист «Фью-ить фьюи-фьюви фьють!». Юный рыцарь оглянулся, но пичуги нигде не заметил, словно это оруженосец графа, никогда не снимавший повязку с нижней половины лица, чирикает по-пташьи.
— В кипящем котле, Найжел, — улыбаясь сказал граф, своему старому другу, возглавляющему представительство государя Орнейского.
— Мы отпразднуем нашу встречу прямо сейчас, — ответил тот, словно не расслышав странных слов посла короля Асидора. — У нас с собой запасены прекрасное вино, и вчера еще бегавший по горам королевский олень. Но сперва вы должны, как положено обычаями, представить меня принцессе Гермонде.
Однако граф, вместо того, чтобы, как все ожидали, отдать приказ, выхватил из ножен кинжал и без размаха метнул в собственного старого друга.
Кинжал попал точно в переносицу, погрузившись в голову встречающего до самой рукояти.
Вскрик удивления и еще неосознанного ужаса от содеянного раздался только в в рядах рыцарей короля Асидора.
Его перекрыл могучий рык графа Астурского:
— Меч и щит мне, живо! Рыцари — к бою! За короля Асидора! Герольд — труби тревогу, чтобы все наши слышали!
Блекгарт отлично разобрал эти слова, и даже понял их смысл, но он замер в седле, словно окаменев, и не мог свести взгляда с рыцаря Найжела, которого убил его отец. И другие рыцари, побывавшие не в одной переделке, тоже не могли сообразить, что вынудило их предводителя убить посла страны, в столицу которой они уже так долго едут. Переходить от мечтаний о сытном ужине и добром вине к смертному бою с людьми, которых мгновение назад считал друзьями, да еще без вразумительных причин к этому, тяжело даже для бывалых людей. Но оруженосцы спохватились сразу, подскакивая к господам и протягивая первым делом шлемы.
А с предводителем встреченного отряда происходили совсем уж непонятные вещи — вместо того, чтобы рухнуть с коня на землю, он медленно поднял руку и выдернул смертоносный клинок из раны, та мгновенно затянулась.
Без слов и кличей отряд под предводительством не желающего умирать Найжела ощетинился мечами, причем (рыцари, правда, не обратили на это внимания)
оруженосцы орнеев не очень-то беспокоились подать щит и шлем господину, даже женщины и слуги собирались сражаться сами наравне с остальными.
Но путь им преградил граф Роберт, со своим грозным мечом, блеснувшим в лучах солнца, словно волшебный луч. Голову графа уже закрывал боевой шлем, быстро надетый и пристегнутый проворным Марвазом. И развевающиеся белые перья плюмажа над алым плащом с золотым драконом на спине, вывели рыцарей из ступора.
Все кричали, чтобы оруженосцы быстрее подавали мечи и щиты, воздух наполнился боевыми кличами.
Чудным образом не погибший Найжел не успел ни взять меч и щит у оруженосца, ни отвернуть коня. Словно удар молнии обрушился на него удар графского меча, в который могучий боец вложил всю свою силу и сноровку.
Меч рассек орнея надвое аж до низа живота, задев и высоко поднятую луку седла.
Даже на расстоянии было видно, что противник графа — не человек. У него не было обычных органов, кровь не залила попону коня, который дико заржал, отпрыгнув в сторону так резво, что граф едва не выпустил из руки меч.
Граф уже разрубил оруженосца, спешившего на помощь Найжелу, и тот тоже оказался не из крови-плоти.
А Найжел ухватил правой рукой левую половину тела, а левой — правую и потянул, соединяясь. На глазах оторопевшего Блекгарта обе половины срослись и, что более удивительнее, срослись доспехи и одежда. Только лицо мерзкого нечеловека больше не напоминало даже отдаленно черт Найжела, теперь была полубесформенная звериная отвратительная морда, с яростно горевшими желанием убивать глазами.
— Это грязевые куклы! — крикнул граф. — Они слеплены по подобию настоящих людей, но почти лишены разума! Старайтесь рубить их и тут же сбрасывайте на землю. На земле они не возживают! Стаскивайте их чугунными клювами и добивайте на земле!
Во время этой короткой речи граф, подавая пример, выбил разрубленного оборотня из седла и, когда тот коснулся дороги, направил на него коня, щитом отбивая удар одного из самых шустрых противников.
Блекгарт словно очнулся от зачарованного сна — оруженосец протягивал ему щит и шлем. Медлить было нельзя и юный рыцарь быстро надел на голову тяжелый шлем, на котором красовался скромный алый плюмаж. Это был его первый настоящий бой, в котором он принимал участие, не как оруженосец. Бой не на турнире, а с врагом, да еще не с простым, с магическим!
Юный рыцарь боялся лишь одного — оплошать на глазах строгого и такого бесстрашного и сильного отца. Поэтому даже не дождавшись пока оруженосец как следует прикрепит шлем, он выхватил у него меч (копье в такой толчее бесполезно) и рванулся в бой.
Дорогу, окаймленную горами, нельзя было бы назвать узкой, но и на ристалище она никак не походила. Рыцари графа, водрузив на головы шлемы и взяв у оруженосцев мечи, ринулись вслед за предводителем, который уже далеко проник во вражьи ряды, кроша противников на части, будто повар вареную морковь для супа, и рычал за спину:
— Один из герольдов — к кортежу! Пусть поставят тройной заслон у кареты принцессы! Чтоб ни одна тварь до нее не добралась! А ты, дружок, труби громче!
Звук твоей трубы нагонит страха на проклятых чудовищ! Не делайте разницы между рыцарями и слугами! Они все — колдовские чудища! Убить надо всех!
Его слова не расходились с делом, он неустанно взмахивал мечом, его оруженосцы, скидывали на мгновение потерявших возможность действовать противников на землю, под копыта боевых коней.
— Лошадей врага старайтесь не ранить! — кричал граф, не прекращая смертельной жатвы. — Надо будет вернуть хозяевам!
Что за неуместные мысли у графа? О том ли следует думать в такую минуту?
— Тот из врагов, у кого потечет обычная кровь — кукловод! — прокричал граф.
— Его не убивать, взять живым! Кто возьмет его в плен — в награду получит полную пригоршню золота. Если это сделает оруженосец — шпоры гарантирую!
Первого своего противника — молодого черноволосого рыцаря со щегольскими усиками и в национальном костюме орнеев — Блекгарт зарубил наотмашь. Сила удара и чуть под неправильным углом повернутый меч привели к тому, что враг, прыснув на Блекгарта из раны вместо крови какой-то серовато-коричневой густой дрянью, вывалился из седла. Блекгарт услышал предостерегающий крик оруженосца и сумел вовремя подставить щит под удар противника слева, а то бы разделил судьбу своей жертвы и валялся бы сейчас в пыли дороги, если и не погибший, то рискующий быть забитым конскими копытами с тяжелыми подковами.
Первый успех взбудоражил кровь. Тот вражина, что наносил удар, получил в ответ резкий выпад, который снес ему часть головы вместе с ухом. Но противнику это было словно ни почем и Блекгарт уже с трудом отразил щитом новый удар. И атаковал сам, но промахнулся, попав по крупу лошади, наверное, перерубив ей хребет. Конь под противником свалился как подкошенный. Но лишенный части головы магический монстр, плеская на Блекгарта мерзкой, ничем не пахнущей жижей, проворно вскочил на седло — видно прав отец, прикосновение к матушке-земле этим тварям смерти подобно.
Вокруг звенела соприкасающаяся сталь, воздух наполнили ржание коней, призывные кличи, зычные уханье и ругань, крики боли.
И вдруг Блекгарт почему-то подумал, что его противник — и первый, и этот вот, сейчас не издали ни звука. Точно уж магические мороки и даже земля их носить не хочет.
Но размышлять на эту тему было некогда — стоя на своем шатком постаменте, рискуя в любое мгновение сверзиться, покалеченный враг отбросил меч и прыгнул на Блекгарта.
Юноша не понял, что происходит, но почувствовал, как в смотровую прорезь опущенного забрала врываются стремительно вырастающие когти врага, грозя пронзить глаза и вторгнуться в мозг. Молодой рыцарь инстинктивно зажмурился и острая боль в бровях словно ослепила его.
Этого не должно было быть — противник вел себя не по рыцарски! Детская обида, смешанная с острой болью и страхом смерти охватили графского сына, единственного оставшегося наследника, последнюю надежду прославленного Роберта на продолжение знаменитого рода.
Судорожным движением, от боли и ужаса не соображая, что делает, Блекгарт дернул рукой с мечом снизу вверх, словно хотел обтереть глаза от крови и забыв, что на нем шлем. Острый меч, старательно наточенный опытным оруженосцем, в этом резком движении отрубил руку противника, словно ссохшуюся ветку дерева. Еще бы чуть-чуть и магические когти вонзились бы ему прямо в глаза.
Почувствовав, что страшное врезание когтей чудовища в его плоть прекратилось, Блекгарт попытался открыть глаза, но их заливала кровь. Тем не менее в это мгновение непродолжительного прозрения, прежде чем снова зажмуриться, он успел увидеть, как превращается на земле в отвратительную грязь едва не ослепивший его враг. Тот таял, словно снежок, брошенный на раскаленную печку, только что пар от него не шел.
Блекгарт левой рукой, на которой висел тяжелый щит, с трудом освободил крепления и сдернул шлем — воздуха не хватало, да и не мог он в таком состоянии сражаться. Он вновь на мгновение приоткрыл глаза и увидел мелькнувший меч другого оборотня, который хотел добить раненого рыцаря.
Блекгарт опять зажмурился, понимая, что это последняя секунда в его жизни — ни сил, ни времени отразить удар у него уже не было.
Он сидел в седле посреди кипящей битвы людей с созданными чародейством нежитями, ожидая смерти. Но мгновение сменилось следующим, удар не воспоследовал. Юноша услышал голос отца, уже чуть охрипший от крика, обращенный, видимо, к оруженосцу Блекгарта:
— Бери его коня за поводья и выводи назад! Видишь, у него кровь заливает глаза!
Жизнью за него отвечаешь!
Вокруг грохотало побоище — странный шум, крики и стоны раздавались только одной из воюющих сторон. Наконец он услышал голос оруженосца:
— Вы теперь в безопасности, господин.
В безопасности! В то время, как его отец может погибнуть! В то время, как другие рыцари убивают мразь, по чьей-то злой воле пытающуюся похитить принцессу Гермонду! А он — в безопасности! Злость и досада завладели сердцем юноши. Он провел стальной перчаткой по лицу, но лишь добавил боли в рассеченную кожу, не добившись никакого результата.
— Оботри! — рявкнул он оруженосцу, который должен был находиться поблизости.
— Что, господин? — не понял тот.
— Глаза оботри от крови. Чем угодно! Краем моего плаща, наконец!
Чем вытер ранки старый оруженосец и чем остановил кровотечение, разбираться Блекгарту было недосуг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30