Фронт продолжает ползти назад; настроение в Омске, несмотря на все казачьи завывания за последние дни сильно сдало; дутый подъем начала Августа начинает сменяться растерянностью и пессимизмом; тяга на восток делается все сильнее, так как "служебные и коммерческие дела" того требуют; много охотников получать разные командировки в восточном направлении для разрешения накопивших вопросов.
Отбыли на Дальний Восток и далее к Деникину недавно приехавшие оттуда генералы Лебедев 2-й и Нагаев; первый - набирать служащих, а второй - для еще более анекдотического поручения.- провести сюда через Закаспий и Туркестан дивизию из уроженцев Сибири, которую он собирается сформировать у Деникина.
Для последней цели экстренно ассигновано около 80 миллионов рублей романовскими и керенками.
Кредит этот проведен через Совет Министров уже постфактум; впервые я не выдержал и, отбросив все приличия, высказал Совету свой взгляд на такие командировки; высказал свое негодование по адресу Ставки и авторов этого нелепого и невыполнимого проекта, ибо они, как офицеры Генерального Штаба, не могут не знать истории наших Туркестанских походов и всех исключительных условий движения и военных действий в тех краях; сказал, что только высокое место, в коем присутствую, удерживает меня от того, чтобы назвать все это дело и его авторов тем названием, которого они заслуживают.
Тем не менее ассигнование было утверждено и два превосходительных гастролера отряся Омский прах с своих ног и получив 2000 фунтов стерлингов на расходы, плюс обобранные из всех казначейств десятки миллионов романовских, изволили отбыть обратно на юг.
Был у Головина; изложил ему общую характеристику Омских персонажей и общего положения, высказал свой взгляд на состояние армий, фронта и тыла, сугубо подчеркнув опасность наступления, вымотанность и нервность войск, неготовность пополнений и общее падение чувства долга, работоспособности и добросовестности.
В общем положении указал на невозможность работать сейчас порядками мирного времени и во всероссийском масштабе, как то делает Правительство; надо облегчить, но в то же время усилить аппарат власти; во многом нужна решительная децентрализация, а во многом, наоборот, централизация, равная, быть может, диктатуре.
Высказал свое глубокое убеждение, что у Адмирала должно быть два помощника: по военной и по гражданской части, которые должны быть при нем постоянно и без которых никто не может ничего докладывать Адмиралу; помощник по военной части должен быть наштаверхом в самом широком военном значении этого слова, а помощник по гражданской части - чем то в роде канцлера.
Одновременно надо провести широкую децентрализацию местного управления привлечением туда местных выборных представителей.
Беседа с Головиным оставила самое хорошее впечатление. Дай Бог, чтобы он приобрел доверие Адмирала и сделался его руководителем; ведь, он не случайный выкидыш революционной фортуны, а человек с большим и многосторонним опытом, привыкший работать в большом масштабе.
28 Августа.
Утопаю в море бумаги; погибаю в бесчисленных комиссиях и вещаниях; временами устаю до полного выдыха и маразма. Очередной вопросе для осуществления - это восстановление разрушенной системы воспитания детей военнослужащих и государственных чиновников; сейчас, при общей разрухе, надо восстановить интернаты и полуинтернаты, внести новую, живую струю в их жизнь и ученье, и помочь всем служащим в главном, что их беспокоит, то есть в призрении, воспитании и обучении детей.
Все это надо сделать подальше от фронта, на Дальнем Востоке и в Иркутске. Был вновь обозлен начальством военных округов, которое на мой запрос, как это все осуществить, ответило донесением о трудности и даже невыполнимости предложенных им мер.
Даю все, что надо: право, деньги и вагоны для подвоза материалов, a взамен прошу побеспокоиться, подумать и сделать все, что только возможно, но все время натыкаюсь на непонятный для меня равнодушие и лень.
Вечер просидел в заседании Гос. Эк. Совещания, увязшего в раскапывании санитарных беспорядков и в дебатах по поводу разных проектов организации высшего санитарного управления. Все проекты больны тем, что ищут исхода в коренной перестройке всей системы в то время, когда все беды кроются в недостаточности личного состава и в недостатках людей исполнителей. Какой смысл ломать и надстраивать системы, если останемся с теми же людьми тех же качеств.
В своем докладе Совещанию я обрисовал все положение нашего санитарного дела и все его устранимые и неустранимые недостатки; указал на причины наличных беспорядков и на способы их устранения, подчеркнув, что главная беда в нашей слабости по части медицинского, фельдшерского и санитарного персонала и в отсутствии должного хозяйственного, санитарного и медицинского порядка в наших врачебных заведениях. Надо всем подтянуться; надо преследовать лень и недобросовестность; надо привлечь к черной работе в больницах тех, кто кейфует в тылу. Если это возможно, то большинство главных бед пройдут сами собой; если же нравственное и служебное оздоровление невозможно, то нам не помогут никакие реформы в системе управления.
Заниматься реформами теперь не время и ни к чему; у нас есть положение о полевом управлении войск, основанное на наших законах и организации; надо его выучить, им руководствоваться и не измышлять ничего нового; всю же реформационную и оздоровительную силу надо направить на усиление личного состава и на улучшение его работы.
Много кричат о плохом уходе, но никто не идет в санитары и сиделки, хотя тыл переполнен здоровыми балбесами и безработными женщинами; еще больше говорят о грязном и рваном белье, но я не слышал, чтобы где-нибудь образовался добровольный кружок, который взял бы на себя мойку и починку белья. Я как-то указал начальнику санитарно-эвакуационной части на недопустимость возить раненых на двуколках без подстилки и узнал при этом, что все затруднение в том, что кто-то не может купить соломы по предельной цене для нее установленной; сего контрольного буквоедства оказалось достаточным, чтобы сложить ручки и таскать искалеченных раненых по Омским ухабам.
Я видел, как ночью везли раненых, не выслав для них ни одеял, ни шинелей, и они тряслись от холода; при расследовании оказалось, что эшелоны прибыли ночью и не хотели беспокоить то лицо, кое обязано было выдать и послать одеяла и шинели.
Будь это в моем подчинении, я сумел бы со всем этим справиться, ибо все сие зависит от недостатков исполнителей, а не самой системы.
Мы обязаны и можем дать нашим раненым и больным помещение, койки, белье, пищу и хороший уход; конкурировать по внешности с американцами и чехами мы не в состоянии, но этого и не надо.
Казаки продолжают опустошать все наши склады; Иванов-Ринов завел особых вынюхивателей, которые исследуют все склады и эшелоны; по их указаниям он получает разрешительные приказы Адмирала и путает все расчеты Главного Интенданта; последнего, буквально, разрывают на части присланные с фронта приемщики и ходатаи; каждый считает себя сам первоочередным и при малейшей задержке пытается пробраться с жалобой к Адмиралу; если это ему удается, то на бедного Сторорожева сыплются адмиральские громы. Напрасно прошу установить какую-нибудь систему распределения наших скромных запасов, ибо мы не так богаты, чтобы продолжать то, что привело нас к раздетой армии и полному хаосу в снабжении.
Всюду появились разные добровольческие формирования и суетящееся около них формирователи; все это гарантирует немедленное спасение отечества, требуя взамен миллионные ассигнования и тысячи комплектов всякого снабжения.
Чем сложнее и опаснее обстановка, тем больше нервности и сумбура. Главные распорядители не способны взять себя и других в руки, цукнуть на все смятенное и мятущееся заставить всех успокоиться и понять, что нам более, чем когда-либо, надо хладнокровие, выдержка и система в работе.
В этом отношении Дитерихс много лучше других; он наружно спокоен, методичен и пытается внести всюду систему; но зато он совершенно не умеет рассортировать работу, хочет все знать и сам делать; он занять чуть ли не 20 часов в сутки и принимает доклады до 2 часов ночи; сам он уже переутомлен, а для большой работы такая централизация ничего, кроме вреда, не приносить.
Я сам страдаю до известной степени перегрузкой себя работою, но делаю это только в тех отделах, где нет исполнителей или где некогда уже учить и исправлять.
29 Августа.
Прожектеры и спасатели не дают покоя; сначала они лезут к адмиралу, в Ставку, к председателю Совета Министров; оттуда их присылают ко мне и я обязан их выслушивать; иначе на Военное Министерство обрушатся упреки, что оно не пожелало выслушать того чудодея, у которого всамделишный рецепт для сокрушительного разгрома красного врага и блистательного, как 2x2=4, спасения родины.
Один из таких очень модных прожектеров - генерал Голицын, взгромоздившийся уже в звание инспектора всех добровольческих формирований; сей недавний капитан перебывал на фронте во всех армиях, отовсюду почему то изгонялся, вояжировал на Дальний Восток, вернувшись откуда возгласил, что все спасете в добровольцах и что чуть ли не все желают спасать отечество, но для этого нужна организация а во главе ее инспектор.
Явившись ко мне, сей очередной Калиостро прежде всего заявил, что его чуть и не силой привлекли на эту должность; он знает мое нерасположение к предпринимателям своего типа и поэтому забежал вперед. Затем последовала передача распоряжения Адмирала о немедленном ассигновании новому инспектору десяти миллионов рублей; затем появился присланный мне на заключение доклад об утверждении огромнейших штатов по управлению инспектора.
Я сказал Голицыну, что деньги ему будут ассигнованы, а что касается штатов, то я передам их в Военное Совещание; свое же заключение дам только через несколько времени в зависимости от успеха работы и от скорости и числа отправленных на фронт добровольческих организаций; добавил, что в успех последних не верю, ибо все желающее добровольно служить давно это делает; теперь же, если в соберут несколько сот, а, может быт, и тысяч человек, то это будут добровольцы по неволе, от голода, безработицы или ради искания приключений; такие формирования для нас бесполезны и на них мы фронта не выправим. Посулами, завываниями в дутым подъемом не двинуть на подвиг тех, для коих собственное спокойствие и безопасность выше всего на свете.
Инспектор морщился, но доложил, что им уже получены сведения, что всюду добровольцы записываются массами; на это ему ответил, что я слишком старая штабная крыса, чтобы придавать веру таким сведениям.
Мне самому хотелось бы верить в возможность добровольческого подъема, но для этого нет никаких оснований; все источники добровольчества - офицеры, их сыновья, кое кто из идейной интеллигенции, старые солдаты - все это сильно потрепано во время большой войны и еще более пострадало в борьбе за освобождение родины от красной погани. Эти добровольцы пошли на свой крестный подвиг без приглашений и завываний, без пособий и сроков.
Они сбросили с Сибири красное ярмо; они бились с Алексеевым и Корниловым; они бьются и у Деникина, и на нашем фронте; но они вычерпаны до дна и нет новых кадров им на помощь; больше их не будет; не найдешь их даже и в среде теперешней молодежи, в былые времена экзальтированной и способной ради идеи идти на подвиг, а теперь в большинстве или дрябло соглашательской, или хулигански огарочной, но всегда минималистической по части подвига и работы, и максималистической по шкурничеству, внутренней трусости и требованиям.
Но к добровольческой рекламе уже присосалась масса паразитов; они уже начали бить в свои бубны, фабриковать освободительную шумиху и разводить самые розовые перспективы. Скоро лопнет и этот пузырь, прибавив еще одно новое разочарование к длинной их цепи. На подвиг идут те, кто способны служить идее ради нее самой; за деньги это не покупается, от речей не зарождается и от молебнов не распространяется. Рожденные ползать - летать не будут.
Условия добровольческого найма составлены очень неумело; злые языки считают, что это сделано нарочно, чтобы получить сразу большую запись и оправдать свои трескучие обещания; по этим условиям обязательный срок найма 6 месяцев, и нанимающееся получает в полную собственность полное обмундирование и комплект зимней одежды; через 6 месяцев они получают 5 тысяч рублей премии. Считают, что среди городской голытьбы найдется не мало ловкачей, которые учтут, что зимой войны не будет, а к весне можно будет получить расчет; перспектива же иметь всю зиму помещение и довольствие и уйти имея 5 тысяч рублей плюс все обмундирование - это такая перспектива из-за которой стоит потерпеть несколько месяцев казарменной муштры.
30 Августа.
Имел длинную беседу с Головиным; доказывал ему необходимость принять исключительные меры по реорганизации фронта и по сокращению штабов и тылов. Мы представляем колоссальное туловище, пухлое и бессильное с маленькими руками. Достаточно указать, что на красной стороне против нас работает один штаб армии, состоящей из 3-4 дивизий и 2-3 конных бригад; на нашей стороне штаб Главнокомандующего, пять армейских штабов, одиннадцать штабов корпусных групп и, кажется, тридцать пять штабов дивизий и отдельных бригад.
Думается, что комментарии к этим цифрам излишни; думается также, что не справившись с этим штабным злом, мы будем бессильны сделать вообще что-либо путное.
Головин мне сообщил, что, по докладу Дитерихса, решено создать в тылу должности инспекторов пополнений и формирования стратегического резерва Дальнего Востока, с изъятием тыловых округов из подчинения Военному Министру и передачей их в распоряжение Главнокомандующего фронтом. Вся эта комбинация проведена Хрещатицким, провалившимся на разных комбинациях создать себе разные синекуры, но успевшем на этом последнем проекте.
Все это проведено помимо меня и зная, что я с этим не согласен. Совершенно не понимаю, для чего же было меня тогда удерживать и просить остаться. Просил Бурлина (Дитерихс уехал на фронт) доложить Адмиралу, что, пока я Военный Министр, я не соглашусь на проведение такого проекта, который ломает все основы военного управления, вносить многовластие и сумбур в наш расхлябанный тыл и нужен только для материального благополучия нескольких авантюристов; я не могу допустить, чтобы такие реформы, сугубо вредные для всего нашего дела, проводились ради личных выгод господина Хрещатицкого, только и мечтающего о том, как бы устроить для себя какую-нибудь синекуру и удрать на Дальний Восток.
Все это я считаю вредной глупостью и молчать больше не намерен; поэтому называю проект даже мягче того, чего он заслуживает, и прошу доложить это Адмиралу.
Бурлин ответил, что он со мной совершенно согласен, но что проект этот проведен Дитерихсом и одобрен Адмиралом, причем все приказано провести ускоренным темпом, так как авторы убедили Адмирала, что здесь залог будущего спасения; основанием для доклада положили, что фронт не верить тылу и что поэтому во главе всех пополнений должны стоять известные фронту люди, пользующиеся там авторитетом, а все должно быть объединено в руках Главнокомандующего.
Опять повторяется та же история, что недостатки людей сваливаются на вину недостатков системы.
Если фронт считает, что, положим, я и генералы Матковский, Артемьев и Розанов не способны подготовить для него укомплектования, то ничто не мешает Адмиралу удалить всех нас с наших должностей, назначив туда таких людей, которые, по мнению Дитерихса и фронта, заслуживают, их доверия и более на это способны.
Вместо этого, делается какой-то абсурд: все негодные остаются на своих местах, сохраняют все обязанности, несут всю черную работу и ответственность, но в их районах появляются посторонние и автономные органы, им не подчиненные в осененные всеми благословениями и полномочиями фронта.
Для исполнения своих обязанностей эти органы принуждены будут узурпировать все права командующих войсками, отобрать у них помещения, склады и запасы, обратив старших тыловых начальников в какие-то обмылки власти, существующие только для того, чтобы разбивать об их голову все горшки и сваливать на них все грехи, промахи, протори и убытки.
Просил Бурлина, едущего с докладом, доложить Адмиралу мои соображения и мою просьбу одновременно с утверждением приказа о новой реформе подписать приказ об увольнении меня от должности Военного Министра, так как при такой обстановке работать я, не могу и не умею.
Ведь, только в Омском болоте, в этой каше безволия и личных честолюбий возможны такие неожиданности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44