Издали они выглядели как банда, возвращающаяся домой после удачной вылазки в Кемет. Они ехали нагло, кричали и смеялись. Казалось, они и не подозревают, что за углом их поджидает смерть. Менее чем в пятидесяти ярдах от того места, где они проезжали, затаились сотни кеметских солдат. Они ждали и наблюдали, скрытые деревьями и высокой травой.
У Кхайя напряглись все мышцы. Он удивлялся смелости кушитов. В нем нарастало возбуждение, готовое вырваться наружу.
— Неужели они не знают, что их поджидает засада? — нервно прошептал он.
— Прекрасно знают, — так же тихо ответил Мелембрин. — Как сказал Маттас, это — приманка. До этой минуты для кеметов Хортаф был всего лишь кушитским поселением — скрывающим маленькую деревеньку, возможно, полукочевое племя, но теперь они видят, что Хортаф — это база для наших воинов.
Взгляни...
Теперь всадники повернули направо, спустились вниз с гребня к воротам по хорошо утоптанной тропинке. Там их приветствовали часовые, сидящие на высоких валунах. Пара всадников остановилась и стала хвастаться перед часовыми своими похождениями и смеяться вместе с ними. Остальные выехали в долину, их крики эхом отдавались среди скал по мере того, как они углубились в зеленое ущелье.
— Видишь, — сказал Мелембрин. — Вот чего ждали кеметы — точного доказательства, что Хортаф — больше, чем кажется на первый взгляд. Они клюнули на приманку, а теперь...
— Идут! — закричал Маттас.
Кеметы появились из-за деревьев и ряд за рядом двинулись вверх по склону. Они кричали и били копьями о щиты. Те, что на правом фланге, повернули к воротам крепости. Часовые, стоявшие на валунах, соскочили вниз и, захлопнув ворота, быстро запрыгнули на лошадей своих друзей, немедленно повернули в узкое ущелье и понеслись к приставным лестницам.
Одинокий пастух тоже вскочил на лошадь и поскакал по тропинке вдоль ручья. Всадники быстро оторвались от кушитов, чудом избежав облака стрел.
Минуту спустя кеметы уже осаждали ворота и наконец выломали их благодаря лишь своей массе и напору. Меньше чем через две минуты тысяча кушитов оказалась внутри и понеслась по долине, а еще пятьсот выстроились под стенами. В этот момент Мелембрин вскочил на ноги и закричал, подобно разъяренному льву:
— Пора! Пусть получат свое!
Кушиты, спрятавшиеся за стенами из валунов, подскочили к рычагам — выпирающим бревнам. Внизу первые двести ярдов ущелья были забиты кометами.
Воины фараона все еще рвались вперед в поисках противника, но нашли свою смерть!
Когда падающие валуны привлекли внимание солдат фараона, началось безумие. Увидев надвигающуюся смерть, воины повернули и бросились назад — но слишком поздно! Бежать было некуда: вход в ущелье оказался забит их же товарищами, за воротами сотни солдат слепо рвались вперед, еще не зная об ужасе, несущемся сверху, и даже находившиеся перед воротами не были в безопасности.
Вниз полетели валуны. Тысячи тонн камней дождем посыпались в ущелье, увлекая за собой обломки скал и сбивая с ног кеметов. Земля затряслась от силы ударов. И это было только началом. Перед тем как солдаты, сгрудившиеся перед воротами, смогли отойти назад, они тоже попали под смертоносный дождь.
Падение валунов казалось нескончаемым. Над ущельем поднялось облако пыли. Вскоре уже нельзя было видеть ничего из происходившего внизу. Неистово работающие кушиты не останавливались ни на минуту, пока последний камень не был сброшен вниз в крутящийся водоворот пыли.
Наконец Мелембрин сказал:
— Дело сделано, — и схватил плечо Кхайя железной хваткой. — А теперь мы подождем и узнаем, насколько успешным оказался наш капкан. — Посмотрев на Кхайя сверху вниз, он нахмурился. — Я чувствую, ты дрожишь? Тебе все-таки страшно смотреть на то, как убивают людей?
Кхай покачал головой.
— У меня ватные ноги, господин, вот и все. Я больше недели провалялся в постели. А что касается убийства, то фараон уничтожил моих мать, отца, сестру и брата. Вся его армия не может возместить мне этой утраты. Ничто не может, кроме самого фараона и Анулепа — его визиря. Ну и черной гвардии, конечно.
Когда они все умрут, я перестану убивать...
— Хорошо сказано, парень, — заметил царь. — А теперь взгляни вниз. Это должно послужить хотя бы малой платой за то, что ты потерял.
Пыль улеглась. Вход в узкое ущелье был завален валунами и обломками скал, отбитых летящими вниз камнями. Далее, ярдов на двести, где ручей изгибался и уходил в невидимое ущелье, дорогу перегородили огромные валуны. Внизу воцарилась тишина, ничто живое не шевелилось, а ручей постепенно начал превращаться в озеро, потому что его путь был завален.
Остатки войска фараона в панике отходили назад и выстраивались в небольшие отряды. Офицеры начали считать потери. Выжило чуть больше половины армии Кемета. Тринадцать или четырнадцать сотен человек погибли, погребенные под камнями.
Наконец, изменив русло и снова набирая силу, найдя проход под тоннами камней, снова появился ручей.
Лицо Кхайя побледнело, когда он увидел цвет воды — красный. Таким он останется на целых полтора дня...
— Взгляни! — крикнула Аштарта, привлекая внимание Кхайя. — Вон на тот огромный валун перед воротами. Отец, ты видишь, кто это?
— Да, — с мрачным видом проворчал Мелембрин. — И я предпочел бы, чтобы мы убили его, а не сотни ни в чем не повинных воинов.
— Кто же это? — поинтересовался Кхай.
Он посмотрел вниз на мужчину, который что-то кричал в ярости, размахивая кулаками и угрожая стене Гилф-Кебира. На нем были красный тюрбан и рубашка, а также черные широкие штаны, любимые аравийцами. На боку висел меч — изогнутый и страшный. Мужчина словно обезумел, он все время кричал и угрожал кому-то, но слов его было не разобрать.
— Это Красный Зодба, — ответил Маттас вместо царя. — Аравийский работорговец, состоящий на службе у фараона. Именно он организует вылазки в Нубию. Но в последнее время он проводил много времени с пограничными патрулями Хасатута. Мы знаем, что он всегда с жадностью смотрел на Гилф-Кебир и с радостью брал бы рабов в Куше. Именно поэтому он здесь! Его угрозы нельзя считать пустыми. Если когда-нибудь мы попадем под иго Кемета, не сомневайся, что именно Красный Зодба будет махать кнутом фараона.
— Вы хотите, чтобы он умер? — спросил Кхай.
— Ты оглох, парень? — ответил Мелембрин. — Разве мы только что не сказали этого?
— Тогда пусть мне принесут лук и одну стрелу.
— Что? — засмеялся Маттас. — Ты застрелишь его отсюда? Ты что, сумасшедший? Во всем Куше нет стрелка, который мог бы...
— Да и в Кемете, — перебил тот. — Больше нет.
Аштарта схватила Кхайя за руку и посмотрела в его голубые глаза. Они были холодными, как высокогорные потоки.
— Я принесу твой лук, — сказала она. — Я знаю, где он лежит.
И девушка исчезла в одной из пещер.
— Ты будешь выглядеть смешно, если промахнешься, — заметил Мелембрин.
— А если нет... господин?
— Тогда я позволю тебе тренировать моих лучников.
А то ни один из них не заслуживает своего содержания.
— Хорошо, — кивнул Кхай. — Как высоко мы находимся, господин?
Мелембрин пожал могучими плечами.
— Тринадцать-четырнадцать сотен локтей. Неужели ты надеешься, что стрела пролетит такое расстояние?
— Большую часть пути она будет свободно падать, — пояснил Кхай. — Мне нужно только верно ее направить — а земное притяжение сделает все остальное. — Он попробовал воздух, облизнув палец. — Вы сказали, господин, что сделаете меня начальником лучников?
— Такой должности нет, — нахмурился Мелембрин.
— Давно пора ее ввести, если ваши лучники так плохи, как вы говорите. А какое воинское звание будет у начальника лучников?
Мелембрин включился в игру.
— Наверное, самое меньшее, сотник.
Аштарта вернулась. Запыхавшись, она протянула Кхайю его лук и одну стрелу. Юноша взглянул на девушку, уныло улыбнулся, натянул лук, вставил стрелу, повернулся и нацелил острие на красную рубашку работорговца. Затем, стоя прочно и неподвижно, как сам Гилф-Кебир, Кхай немного приподнял лук. Через мгновение зазвенела тетива, стрела улетела, со свистом рассекая воздух.
Все глаза устремились на фигуру в красном, кричащую и размахивающую руками далеко внизу, подобно обезумевшей обезьяне. Зодба снова погрозил кулаком нависающим утесам — а затем показалось, что он застыл в таком положении и медленно начал склоняться назад. Вот он рухнул с валуна и затих в пыли.
Увидев, как он упал, к нему бросились несколько солдат. Стрела Кхайя пронзила сердце работорговца, и только оперение ее торчало из груди.
Кхай повернулся к лишившемуся дара речи Мелембрину и сказал:
— Значит, я буду вам служить и стану начальником ваших лучников, сотником их отряда.
Аштарта обняла Кхайя и прижалась к его груди, не стыдясь отца, который от удивления не мог вымолвить ни слова.
* * *
Полчаса спустя после того, как кеметы посчитали свои потери, их военачальник вышел вперед и встал под скалами рядом с заваленным валунами входом в узкое ущелье Хортафа, поприветствовал часовых кушитов, а затем упал на свой меч. Это, очевидно, было предпочтительнее, чем возвращаться в Кемет с рассказом о позорном поражении. Его подчиненные завернули тело в знамя и унесли его. На протяжении следующих четырех лет никого из кеметов не видели под стенами Гилф-Кебира...

Часть 8
Глава 1
Победы Кхайя
Когда Кхайя спрашивали, как прошли его первые годы в Куше, он реагировал по-разному. Несмотря на то что теперь он занимал высокое положение в армии Мелембрина, он все равно оставался обычным юношей, и когда не занимался обучением стрелков и не демонстрировал свое мастерство, подвергался, как и все пришельцы, насмешкам, издевкам со стороны коренных кушитов. Один человек, тот самый Манек Тотак, который с радостью отхлестал бы его кнутом во время их первой встречи, был открыто враждебно настроен. Теперь Манек стал сотником всадников и находился в том же звании, что и Кхай, а поэтому кемет не мог ничего с ним поделать.
Однако, несмотря на все трудности, Кхай нашел настоящих друзей. К их числу относилась и принцесса Аштарта. Но все равно Кхай часто чувствовал себя одиноко. Он объяснял это своими снами — необъяснимыми видениями, появлявшимися ночью и дразнившими его сценами из другой жизни. Юноша стал проводить много времени в одиночестве, подальше от военных лагерей и мирных селений.
После разгрома армии фараона в Хортафе Мелембрин отошел вглубь Куша, чтобы подлечиться. Он считал, сладкий воздух и зеленые плоскогорья к западу от Гилф-Кебира должны пойти ему на пользу. Он отправился в Нам-Кхум — место своего рождения. Там царь разрешил своим воинам разойтись по домам, вернуться к семьям, но приказал быть готовыми тут же собраться по первому зову, если Кемет станет угрожать Кушу. К всеобщему удивлению, фараон не предпринял новых попыток завоевать Куш. Затишье затянулось. Все воины Мелембрина отправились в свои племена, рассеявшись по полям, горам и степям, взрастившим их.
Постепенно обязанностей у Кхайя становилось все меньше, и у него появилось гораздо больше свободного времени. Это только усилило его одиночество и необъяснимые видения посещали его все чаще. Теперь они не ограничивались ночными часами, а могли появиться и во время бодрствования. Иногда они бывали странными и пугающими. Даже ребенком его всегда преследовали кошмары, теперь же повторялись некоторые детские видения и к ним добавились новые: во сне Кхай летал, ездил на огромной скорости в странных машинах. Проснувшись, Кхай, как правило, не помнил деталей, но видения наяву сильно отличались от снов и очень его беспокоили.
В Нам-Кхуме раз в полгода проводились игры.
Именно тогда сны Кхайя впервые принесли ему ощутимую пользу. Он участвовал в состязаниях стрелков и, конечно, без труда выиграл по всем четырем позициям. Манек Тотак повторил его успех в конных состязаниях, а также занял второе место среди соревновавшихся в умении владеть кнутом. После этого кушиты устроили соревнования по борьбе.
Это было свободное состязание, в котором любой молодой человек, считающий себя достойным, мог войти в большой круг, обозначенный на земле камешками.
Последний оставшийся в кругу считался победителем.
Дети все утро играли в эту игру, и Кхай наблюдал за ними. Однако все время перед его глазами стояла одна и та же картина: невысокие желтокожие мужчины кланялись друг другу и улыбались перед тем, как вступить в схватку — короткую и безжалостную!
Видения появлялись и уходили, а через минуту возникали вновь. Кхай время от времени тряс головой, чтобы отделаться от них. Ему казалось, что он сам сражается с этими желтокожими мужчинами.
Они обучили его своему искусству. Откуда-то, каким-то необъяснимым образом Кхай знал, как нужно действовать. В видениях он был взрослым мужчиной, сильным и ловким, а двигался со скоростью жалящей змеи, но как такое могло быть? Оглядывая свое тело и руки, Кхай внезапно почувствовал себя совсем другим человеком. Вскоре видения исчезли, тем не менее, наблюдая за борьбой деревенских детей, он поклялся, что тоже станет участвовать в последнем состязании кушитов.
Из всех юношей, зашедших в тот день в круг, Кхай оказался самым младшим. Он был высоким и худым, не обладал ни выносливостью, ни мускулами остальных претендентов, но он имел... нечто другое. И как только борьба началась, Кхай оказался в центре внимания. Мелембрин, почти калека, бледный от неутихающей боли, сидел на возвышении для судей и подбадривал сражавшихся. Рядом с ним замерла Аштарта. Она была поражена неизвестной ей до этого гранью таланта юноши, о которой она даже не догадывалась.
Вначале другие участники игнорировали светловолосого, голубоглазого юношу из Кемета, но после того, как Кхай выбросил нескольких борцов из круга, кушиты поняли, что он представляет настоящую угрозу.
Трое самых опытных юношей, одетых только в набедренные повязки, обменялись многозначительными взглядами и одновременно повернули против капитана лучников. Пока один попытался локтем врезать Кхайю в лицо — что являлось грубым нарушением правил, не разрешавших подобные удары, другой подставил ему подножку. Кхай растянулся на земле и в удивлении провел рукой по окровавленному рту. Тем временем третий притворился, что падает на кемета, и стал опускаться на ребра Кхайя, выставив колени вперед.
И тут как будто какой-то ключик повернулся в мозгу Кхайя. Его, казалось, подменили. Скорость и сила его движений несколько увеличились. Когда колени противника опустились туда, где только что находилась грудь Кхайя, кемет уже откатился в сторону, вскочил на ноги и врезал ребром ладони, внезапно ставшим твердым, как камень, по носу самого здорового из атакующих. Тут же он повернул голову и увидел стоящего на коленях противника, как раз на том месте, где секунду назад лежал сам, резко отвел локоть назад и врезал им по лбу кушита с такой силой, что парень рухнул наземь, лишившись чувств. Тот, кто подставил Кхайю подножку, прыгнул на него сзади, схватил рукой горло и приставил колено к спине. Одновременно он попытался другой рукой ударить кемета по голове.
В ту же секунду воздух пронзил воинственный клич — крик воина, мастера рукопашного боя, заводящего себя перед схваткой, превращающего свое тело в боевую машину. Кхай одним движением сорвал противника со спины и выкинул его из круга. Затем он оказался среди оставшихся претендентов, посылая удары направо и налево. К этому времени Мелембрин уже вскочил на ноги и одобрительно кричал, вне себя от радости.
— Ш'тарра, ты только взгляни на него! Я был точно таким же в его возрасте! С тех пор я не видел, чтобы кто-то еще так боролся. Кемет — прирожденный воин!
— Но они не борются, — ответила Аштарта. — Они сражаются по-настоящему! Везде кровь, и, по большей части, это дело рук Кхайя!
— Все это дело рук Кхайя! Я это вижу, девочка. Но они первыми набросились на него. Словно щенки на спящего льва. Теперь они разбудили Кхайя, и им приходится за это платить.
Увидев, в какой опасности находятся их друзья и беспокоясь о поверженных Кхайем товарищах, с полдюжины оставшихся кушитов бросились на кемета в отчаянной попытке выкинуть его из круга. Кхай словно ураган налетел на оставшихся противников. Они отлетали вправо и влево, пока, наконец, Кхай не остался лицом к лицу с Манеком Тотаком. Они оба сильно устали и кружили у противоположных сторон круга, у самого края, отмеченного камнями, с ненавистью глядя друг на друга налитыми кровью глазами. Однако к этому времени Кхай оказался в таком же замешательстве, как и зрители. Все его навыки исчезли, так же внезапно как появились. Когда Манек собрал последние силы и бросился на кемета, единственное, что Кхай смог сделать, — это направить атаку таким образом, что оба соперника одновременно вылетели из круга.
— Ничья! — закричал Мелембрин, снова вскакивая на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35