Это английский перевод еще более старого немецкого труда, довольно мерзкого «Untersee Kulten» графа Грауберга. Есть еще и иллюстрации — довольно грубые, но вполне пригодные. Так что если это действительно ваша ракушка, вы сможете сопоставить рисунки с реальной вещью.
— Я хотел бы взглянуть на эту книгу, — заинтересовался я, пытаясь, хотя и не вполне успешно, заставить мой голос звучать безразлично.
— Именно поэтому я и звоню, — ответил Семпл. — Так сложилось, что на следующей неделе я на несколько дней приеду в ваши края, мне надо уладить кое-какие дела, и я подумал, что мы могли бы встретиться.
— Ну конечно же. Я буду с нетерпением ждать. Возможно, вы захотели бы остановиться в моем доме?
— Благодарю вас, вы очень гостеприимны. Но нет. Я — член-учредитель лодочного клуба, расположенного неподалеку от Ньюквея. Я остановлюсь там и не доставлю вам никаких неудобств. А теперь, если вы скажете мне, когда мы могли бы встретиться...
— Да в любое время... Однако вы не могли бы прямо сейчас рассказать мне еще немного об этой книге? Возможно, я смог бы найти экземпляр и...
— Найти экземпляр «Cthaat Aquadingen»? — расхохотался Семпл. — Не думаю, чтобы вам это удалось, Джон. Это одна из книг... вроде «Hydrophinnae» Гэнтли и «Обитателей глубин» Гастона ле Фе, которые нечасто найдешь. По большей части они были запрещены или сожжены многие века назад. Запретные труды, «черные книги», как их называли, как «Некрономикон» Абдула Альхазреда и «Безымянные культы» Фон Юнтца... Поговорим на следующей неделе.
— Прекрасно. Я всю неделю дома. Обычно я днем гуляю по берегу или в городе, но большую часть времени меня можно застать дома. Позвоните мне...
— Не беспокойтесь, Джон, — внезапно ответил он странным и далеким голосом. — Я свяжусь с вами...
И он повесил трубку.
* * *
Воскресенье и понедельник тянулись невыносимо медленно. Мой интерес к ракушке возрос, потом немного утих, потом вспыхнул с удвоенной силой. Время от времени я обнаруживал, что вышагиваю по своему кабинету с этой штукой в руках, совершенно не осознавая, что вообще держу ее. Я не мог дождаться звонка от мистера Семпла. Потом, во вторник днем...
Я шел вдоль обрыва к крутой деревянной лестнице, ведущий вниз, на пляж. Там, сидя на траве на самом краю обрыва, какая-то девушка смотрела на море, болтая ногами над ста двадцатью футами пустоты над камнями и уткнувшись подбородком в ладони. На ней были джинсы и мешковатый хлопковый свитер, а волосы перехвачены сзади зеленой шелковой косынкой. Позади нее на траве лежал желтый шлем со стильным козырьком, которые молодые женщины надевают, когда ездят на мотороллерах и мотоциклах.
Я не слишком люблю высоту и всегда чувствую себя не в своей тарелке, когда другие относятся к ней без должного почтения. Я остановился, стараясь держаться подальше от края, и позвал:
— Мисс? Простите? Можно с вами поговорить?
Она обернулась и улыбнулась — очень своеобразная улыбкой, подумал я тогда. Потом она отодвинулась от края. Взяв свой шлем, она легко вскочила на ноги. Ей явно было не больше двадцати двух-двадцати трех, но в ее лице было что-то такое, что выдавало редкий ум, мудрость, совершенно не вязавшуюся с ее возрастом. Ее лицо — личико эльфа, большеглазое и с маленьким подбородком, обрамляли волосы такие черные, что они отражали зелень косынки и сами казались почти зелеными.
Она подошла ко мне, склонив голову набок:
— Да?
— Прошу прощения... Э-э-э... Мисс. Меня очень пугает высота. Я просто хотел, чтобы вы отошли от края обрыва. Пожалуйста, простите меня.
— Не стоит волноваться, — ответила незнакомка с еле заметным акцентом, который выдавал американку. — В любом случае я собиралась спуститься на пляж. Вы идете вниз?
— Да, иду.
— Не будете возражать, если я пойду с вами?
— Нет, конечно, нет, я...
— Просто пляж кажется таким пустынным...
— Понимаю.
Мы не проронили больше ни слова до тех пор, пока лестница не оказалась позади. Девушка шла впереди и, признаюсь, я был пленен ее гибкой, затянутой в джинсы фигуркой. Вдруг она обернулась и снова улыбнулась мне, как будто что-то знала. Но знала что? Ее взгляд, пришло мне в голову, вовсе не был преисполнен невинного простодушия. Потом она засмеялась над моим серьезным выражением, спросив:
— Вы не против, если я прогуляюсь с вами?
— Э-э... Да... Я не против.
— У вас такой встревоженный вид, — улыбнулась она и взяла меня под руку. Мы пошли к морю, потом, после того как дошли до отметки наибольшего прилива, повернули на север, к деревне.
— Большое, правда? — пробормотала она, крепко держась за мою руку.
— Гм? Море? Да, большое.
— Мой дом, дайте подумать... он вон там! — она прищурилась на спокойное серое море, указывая пальцем куда-то на запад и немного на юг.
— Северная Америка, — поинтересовался я. — Возможно, Нью-Йорк?
— Почти правильно. Что такое несколько сотен миль? — она с притворным испугом прикрыла рот ладошкой. — Ну вот, я уже выдаю свои секреты.
— Секреты?
— Девушка, у которой нет секретов, перестает быть загадкой... — она быстро сменила тему. — Вы умеете плавать?
— Да. Неплохо плаваю. Но море еще пока довольно холодное. Еще с месяц здесь будет не слишком много купальщиков.
— Давайте поплаваем, — импульсивно предложила она.
— Но... как же купальные костюмы?
Она рассмеялась низким грудным смехом и начала через голову стягивать свитер. Смущенный, я отвернулся в сторону, беспокойно оглядывая пляж, но так никого и не заметил. Уголком глаза я увидел, как она сбросила джинсы, и снова отвел взгляд. Но ее смех звучал совершенно непринужденно и чисто, так что, услышав, что она побежала к морю, я повернулся и поглядел ей вслед... И тоже не удержался от смеха. Ее бикини, пусть и совсем крошечное, оказалось вполне благопристойным. Очевидно, купальник уже был на ней под одеждой, и она сознательно намеревалась смутить меня! Как ни странно, это ничуть меня не задело.
Незнакомка забежала в воду и проплыла примерно пятьдесят ярдов. Там она принялась играть, плескаться и кричать, время от времени уходя под воду и оставаясь там необыкновенно долго. Взглянув на часы, я засек время, и обнаружил, что она оставалась под водой много больше двух минут. Девчонка плавала, как рыба! И все же это совершенно не удивило меня. Я сам всегда считал плавание большим удовольствием, и моя способность долго оставаться под водой частенько удивляла друзей. Я считал это просто вопросом силы воли.
Через несколько минут незнакомка вышла из воды и побежала по берегу ко мне. Она села у моих ног на плоском камне и протянула мне свой свитер из мягкого хлопка.
— Вытрите мне спину, — приказала она, повернувшись ко мне спиной. Сколь бы замерзшей она ни была — ее кожа казалась очень холодной, — она не показывала этого. На ее бледной коже не было мурашек, а дыхание казалось вполне размеренным. Несмотря на то, что я был, по меньшей мере, лет на пятнадцать-двадцать ее старше, а возможно, именно по этой причине, я почувствовал, что мое сердце забилось немного быстрее, когда я промокал ее спину.
Позже, когда мы возобновили прогулку вдоль берега и взобрались на осыпающийся волнорез, чтобы вернуться в деревню, она сказала мне свое имя. Оказалось, ее зовут Сара Бишоп. Она была американкой из старой новоанглийской семьи, а сейчас отдыхала (находилась на каникулах, сказал она) и путешествовала со своим отцом. Им предстояло пробыть в Англии еще несколько недель, пока ее отец не уладит различные проблемы с собственностью. Имея нескольких родственников, живущих в Корнуолле, пожилой джентльмен — отцу Сары было шестьдесят семь — подумывал о том, чтобы провести остаток жизни здесь. Когда я спросил, где они с отцом остановились, она сказал мне, что они живут в комнатах в лодочном клубе, расположенном между деревней и Ньюквеем.
Тут я вспомнил, что Дэвид Семпл ответил на мое приглашение остановиться у меня. Он ведь заявил, что «член-основатель лодочного клуба неподалеку от Ньюквея». Я подумал, не мог ли этот клуб, по-видимому, какое-то дорогое и престижное место для богатых яхтсменов и им подобных, оказаться тем самым, о котором говорила Сара, и уже чуть было не спросил ее об этом. Вскоре мы добрались до стоянки у местного полицейского участка. И тут она повела себя так, будто меня больше не существует, или как будто она никогда ничего не слышала о слове «до свидания». Развернувшись ко мне спиной, Сара надела свой шлем, отключила противоугонное приспособление на своем мотороллере, который был припаркован у обочины, и завела двигатель. Когда она уже выводила мотороллер на дорогу, что-то побудило меня окликнуть ее:
— Возможно, мы еще увидимся?
И тут я почувствовал себя невероятным дураком.
Девушка оглянулась через плечо и улыбнулась своей странной улыбкой:
— Ну конечно, увидимся, — подмигнула она. — Непременно!
Двигатель взревел, и она уехала, оставив за собой быстро рассеивающееся облачко голубоватого дыма.
Возвращаясь домой по тому же самому берегу, я обнаружил, что мои мысли витают далеко-далеко. Я находился во многих милях отсюда, совершенно не следя ни за временем, ни за расстоянием, и удивился, когда очутился на вершине деревянной лестницы, ведущей на вершину обрыва. Мои мысли крутились вокруг многих вещей... но в основном вокруг этой девушки. Она что-то пробудила во мне, какое-то воспоминание, которое казалось чем-то большим, нежели простое воспоминание, или какое-то чувство... дежа вю?
Взять хотя бы ее кожу. Вытирая ей спину, я заметил какую-то странную пленку, что-то вроде легкой маслянистости, но это чувство не было неприятным. От этих воспоминаний мои пальцы едва заметно задрожали. Мне пришло в голову, что я не чувствовал себя так уже... уже очень давно.
Глава 2
Лодочный клуб
В ту ночь я допоздна работал и лег спать далеко за полночь. Проспал я почти пол-утра, съел легкий завтрак и, стоило мне только одеться, как я понял, что у меня гости. Я услышал, что к дому подъезжает машина, и вышел на балкон как раз вовремя, чтобы увидеть, как она притормаживает. Когда водитель вышел, я окликнул его со своего места у ограды балкона:
— Эй! Чем могу помочь!
— Я — Дэвид Семпл, — последовал ответ. — Я приехал туда, куда нужно?
— Несомненно. Подождите минуточку, я сейчас спущусь.
Мой дом был построен но моим собственным чертежам, со спальнями, кабинетом и ванной наверху, кухней, небольшой библиотекой, кладовкой и гаражом — внизу. Поскольку я так и не собрался научиться водить машину, гараж давным-давно превратился в еще одну кладовку.
Я поспешил вниз и открыл входную дверь. Семпл схватил мою руку, как только я появился. Его рукопожатие оказалось довольно крепким, хотя рука показалась мне холодной и влажной. Я пригласил нового знакомого в дом и проводил наверх в мой кабинет. Только там я внимательно оглядел его.
Он был худощав, довольно бледен, и я был бы готов побиться об заклад, что он носит парик. Его кожа с широкими порами казалась необычайно грубой. Походка очень напоминала походку моряка. Почему бы и нет, если он, по его собственным словам, член-основатель лодочного клуба? Но по какой-то необъяснимой причине я понял — он не слишком мне нравится. В нем имелось что-то странное, что-то, чего я никак не мог уловить, но тем не менее, вызывающее у меня неприязнь.
Едва только Семпл устроился в кресле, как сразу же заметил на столике ту самую раковину.
— А! — воскликнул он. — Да, совершенно бесспорно. — Он пересек комнату и взял раковину в руки. — Никаких сомнений, это именно та раковина — раковина из книги!
— Вы абсолютно уверены?
— Настолько, насколько вообще можно быть уверенным, не имея при себе книги, чтобы сравнить.
— Вы не привезли ее? — я даже не попытался скрыть разочарования.
— Нет, простите. Надо же быть таким болваном — я оставил ее в клубе. Но мы можем взглянуть на нее потом...
Несмотря на мой всепоглощающий интерес к речам Семпла, я воспользовался возможностью рассмотреть моего посетителя более пристально. При этом я заметил еще несколько необычных особенностей, которые, сколь бы мелкими они ни казались, лишь углубили мою неприязнь к этому человеку.
Например, говорил он задыхаясь, как будто ему приходилось бороться за каждый глоток воздуха. Я предположил, что, возможно, он астматик. Но если мое предположение было верным, почему он до самого носа плотно замотан в шелковый шарф? На самом деле, к чему шарф в столь необычайно теплый день? Кроме того, теперь, когда мы оказались вдвоем в моем тесном кабинете, я обнаружил, что меня очень раздражает тяжелый аромат его одеколона, если это, конечно, одеколон, и еще больше тревожит пробивающийся сквозь него запах... чего?
Возможно, виной тому — солнце, нагревшее пляж, с которого доносился запах гниющих водорослей. Но балконная дверь была закрыта, и даже если и дул легкий бриз, то он дул с континента...
Внезапно я почувствовал его холодный взгляд. Мой гость смотрел на меня в высшей степени странно, поблескивая большими круглыми глазами за стеклами модных очков в тяжелой оправе. Его взгляд необъяснимо пугал меня.
Я поднялся, заставив гостя быстро спросить:
— Что... что случилось?
— Простите, — промямлил я. — В этой комнате так... так душно... простите, что привел вас в непроветренную комнату, вчера я допоздна работал...
— Боже мой! Не беспокойтесь, — ответил он быстро. — Мне вполне удобно.
— Как бы то ни было, я открою окно, — объявил я, наконец взяв себя в руки.
— Пожалуйста, если вам так будет легче. Возможно, это — хорошая мысль. Мне будет очень неловко, если я заражу вас, я простужен, и у меня болит горло.
Так вот в чем было дело. Значит, запах, который я заметил, был запахом какого-нибудь лекарства. И все же моя первоначальная неприязнь к Семплу никуда не делась. Тем не менее он приехал сюда не за тем, чтобы произвести на меня благоприятное впечатление, а для того, чтобы предложить свою помощь. По меньшей мере, я должен был быть благодарен ему за это. Я решил отбросить свои неестественные опасения и попытаться быть в присутствии Семпла как можно более любезным.
— Как вы нашли дорогу к моему дому... Э-э-э... Дэвид? Мой дом не так-то легко отыскать, а дорога, ведущая сюда от шоссе, чуть шире тропинки.
— Я... — он, казалось, на миг разом забыл все слова, потом быстро продолжил. — Я спросил в деревне.
Конечно, я здесь никого не знаю, но, похоже, там неплохо знают вас.
— Да, знают. Хотя, полагаю, я должен казаться им немного нелюдимым.
— Превосходное виски, — заметил мой гость, меняя тему.
— Благодарю вас. Я иногда балую себя. Но я как раз думал, Дэвид, что за странное совпадение вышло...
— Совпадение? — в голосе гостя зазвучали настороженные нотки.
— Да, совпадение. Сначала ко мне попадает эта странная загадочная раковина, а потом вы находите упоминание о ней в какой-то старой книге. Нет... Еще более странно, что мы обнаружили две грани одной и той же загадки и сложили их вместе через общего друга. Все это кажется совпадением.
— Полагаю, все именно так, — согласился он через некоторое время, снова одарив меня своим странным взглядом. — Но послушайте — вы ведь, скорее всего, еще не обедали? Почему бы вам не съездить вместе со мной в клуб? Мы пообедаем там, и вы сможете смотреть мои книги, сколько душе будет угодно.
— Книги?
— Ну да. Я привез не только эту. Ну, что скажете? А потом я отвезу вас назад.
Я без дальнейших пререканий согласился на его предложение, но не только из интереса к американской ракушке. Сара Бишоп никак не выходила у меня из головы с тех самых пор, как я проводил взглядом ее удаляющийся мотороллер. Если Сара с отцом остановились в клубе Семпла, то не исключено, что я снова ее увижу, и...
В любом случае, она была на втором месте после моего желания узнать все про эту новую раковину. По крайней мере, я так себе говорил. Это мог оказаться мой последний шанс узнать, действительно ли этот моллюск был новым видом, до сих пор не известным науке? Хотя, по всей видимости, если Семпл не ошибался, об этих моллюсках хорошо знал автор или авторы различных оккультных книг.
Я хотел было переодеться в более подходящий костюм, но Семпл заверил меня, что это совершенно излишне. В клубе никто особенно не беспокоился об одежде. Предпочтение отдавалось удобству. К тому же, я в любом случае был отлично одет. Я согласился остаться в таком виде, и мы направились к машине.
Во время нашего путешествия, которое заняло чуть больше двадцати пяти минут, мы по большей части молчали. Семпл сосредоточился на дороге, а я бережно баюкал на коленях свою ракушку и никак не мог дождаться того момента, когда смогу прочитать о ней и увидеть ее изображение в книге. Первые полмили дорога была ухабистой, и мы ехали медленно, но потом, выскочив на шоссе, машина понеслась вперед. За считанные минуты мы проехали мимо деревни, еще несколько миль, и мы снова свернули на проселочную дорогу, ведущую к морю, к поросшим кустами и ежевикой утесам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Я хотел бы взглянуть на эту книгу, — заинтересовался я, пытаясь, хотя и не вполне успешно, заставить мой голос звучать безразлично.
— Именно поэтому я и звоню, — ответил Семпл. — Так сложилось, что на следующей неделе я на несколько дней приеду в ваши края, мне надо уладить кое-какие дела, и я подумал, что мы могли бы встретиться.
— Ну конечно же. Я буду с нетерпением ждать. Возможно, вы захотели бы остановиться в моем доме?
— Благодарю вас, вы очень гостеприимны. Но нет. Я — член-учредитель лодочного клуба, расположенного неподалеку от Ньюквея. Я остановлюсь там и не доставлю вам никаких неудобств. А теперь, если вы скажете мне, когда мы могли бы встретиться...
— Да в любое время... Однако вы не могли бы прямо сейчас рассказать мне еще немного об этой книге? Возможно, я смог бы найти экземпляр и...
— Найти экземпляр «Cthaat Aquadingen»? — расхохотался Семпл. — Не думаю, чтобы вам это удалось, Джон. Это одна из книг... вроде «Hydrophinnae» Гэнтли и «Обитателей глубин» Гастона ле Фе, которые нечасто найдешь. По большей части они были запрещены или сожжены многие века назад. Запретные труды, «черные книги», как их называли, как «Некрономикон» Абдула Альхазреда и «Безымянные культы» Фон Юнтца... Поговорим на следующей неделе.
— Прекрасно. Я всю неделю дома. Обычно я днем гуляю по берегу или в городе, но большую часть времени меня можно застать дома. Позвоните мне...
— Не беспокойтесь, Джон, — внезапно ответил он странным и далеким голосом. — Я свяжусь с вами...
И он повесил трубку.
* * *
Воскресенье и понедельник тянулись невыносимо медленно. Мой интерес к ракушке возрос, потом немного утих, потом вспыхнул с удвоенной силой. Время от времени я обнаруживал, что вышагиваю по своему кабинету с этой штукой в руках, совершенно не осознавая, что вообще держу ее. Я не мог дождаться звонка от мистера Семпла. Потом, во вторник днем...
Я шел вдоль обрыва к крутой деревянной лестнице, ведущий вниз, на пляж. Там, сидя на траве на самом краю обрыва, какая-то девушка смотрела на море, болтая ногами над ста двадцатью футами пустоты над камнями и уткнувшись подбородком в ладони. На ней были джинсы и мешковатый хлопковый свитер, а волосы перехвачены сзади зеленой шелковой косынкой. Позади нее на траве лежал желтый шлем со стильным козырьком, которые молодые женщины надевают, когда ездят на мотороллерах и мотоциклах.
Я не слишком люблю высоту и всегда чувствую себя не в своей тарелке, когда другие относятся к ней без должного почтения. Я остановился, стараясь держаться подальше от края, и позвал:
— Мисс? Простите? Можно с вами поговорить?
Она обернулась и улыбнулась — очень своеобразная улыбкой, подумал я тогда. Потом она отодвинулась от края. Взяв свой шлем, она легко вскочила на ноги. Ей явно было не больше двадцати двух-двадцати трех, но в ее лице было что-то такое, что выдавало редкий ум, мудрость, совершенно не вязавшуюся с ее возрастом. Ее лицо — личико эльфа, большеглазое и с маленьким подбородком, обрамляли волосы такие черные, что они отражали зелень косынки и сами казались почти зелеными.
Она подошла ко мне, склонив голову набок:
— Да?
— Прошу прощения... Э-э-э... Мисс. Меня очень пугает высота. Я просто хотел, чтобы вы отошли от края обрыва. Пожалуйста, простите меня.
— Не стоит волноваться, — ответила незнакомка с еле заметным акцентом, который выдавал американку. — В любом случае я собиралась спуститься на пляж. Вы идете вниз?
— Да, иду.
— Не будете возражать, если я пойду с вами?
— Нет, конечно, нет, я...
— Просто пляж кажется таким пустынным...
— Понимаю.
Мы не проронили больше ни слова до тех пор, пока лестница не оказалась позади. Девушка шла впереди и, признаюсь, я был пленен ее гибкой, затянутой в джинсы фигуркой. Вдруг она обернулась и снова улыбнулась мне, как будто что-то знала. Но знала что? Ее взгляд, пришло мне в голову, вовсе не был преисполнен невинного простодушия. Потом она засмеялась над моим серьезным выражением, спросив:
— Вы не против, если я прогуляюсь с вами?
— Э-э... Да... Я не против.
— У вас такой встревоженный вид, — улыбнулась она и взяла меня под руку. Мы пошли к морю, потом, после того как дошли до отметки наибольшего прилива, повернули на север, к деревне.
— Большое, правда? — пробормотала она, крепко держась за мою руку.
— Гм? Море? Да, большое.
— Мой дом, дайте подумать... он вон там! — она прищурилась на спокойное серое море, указывая пальцем куда-то на запад и немного на юг.
— Северная Америка, — поинтересовался я. — Возможно, Нью-Йорк?
— Почти правильно. Что такое несколько сотен миль? — она с притворным испугом прикрыла рот ладошкой. — Ну вот, я уже выдаю свои секреты.
— Секреты?
— Девушка, у которой нет секретов, перестает быть загадкой... — она быстро сменила тему. — Вы умеете плавать?
— Да. Неплохо плаваю. Но море еще пока довольно холодное. Еще с месяц здесь будет не слишком много купальщиков.
— Давайте поплаваем, — импульсивно предложила она.
— Но... как же купальные костюмы?
Она рассмеялась низким грудным смехом и начала через голову стягивать свитер. Смущенный, я отвернулся в сторону, беспокойно оглядывая пляж, но так никого и не заметил. Уголком глаза я увидел, как она сбросила джинсы, и снова отвел взгляд. Но ее смех звучал совершенно непринужденно и чисто, так что, услышав, что она побежала к морю, я повернулся и поглядел ей вслед... И тоже не удержался от смеха. Ее бикини, пусть и совсем крошечное, оказалось вполне благопристойным. Очевидно, купальник уже был на ней под одеждой, и она сознательно намеревалась смутить меня! Как ни странно, это ничуть меня не задело.
Незнакомка забежала в воду и проплыла примерно пятьдесят ярдов. Там она принялась играть, плескаться и кричать, время от времени уходя под воду и оставаясь там необыкновенно долго. Взглянув на часы, я засек время, и обнаружил, что она оставалась под водой много больше двух минут. Девчонка плавала, как рыба! И все же это совершенно не удивило меня. Я сам всегда считал плавание большим удовольствием, и моя способность долго оставаться под водой частенько удивляла друзей. Я считал это просто вопросом силы воли.
Через несколько минут незнакомка вышла из воды и побежала по берегу ко мне. Она села у моих ног на плоском камне и протянула мне свой свитер из мягкого хлопка.
— Вытрите мне спину, — приказала она, повернувшись ко мне спиной. Сколь бы замерзшей она ни была — ее кожа казалась очень холодной, — она не показывала этого. На ее бледной коже не было мурашек, а дыхание казалось вполне размеренным. Несмотря на то, что я был, по меньшей мере, лет на пятнадцать-двадцать ее старше, а возможно, именно по этой причине, я почувствовал, что мое сердце забилось немного быстрее, когда я промокал ее спину.
Позже, когда мы возобновили прогулку вдоль берега и взобрались на осыпающийся волнорез, чтобы вернуться в деревню, она сказала мне свое имя. Оказалось, ее зовут Сара Бишоп. Она была американкой из старой новоанглийской семьи, а сейчас отдыхала (находилась на каникулах, сказал она) и путешествовала со своим отцом. Им предстояло пробыть в Англии еще несколько недель, пока ее отец не уладит различные проблемы с собственностью. Имея нескольких родственников, живущих в Корнуолле, пожилой джентльмен — отцу Сары было шестьдесят семь — подумывал о том, чтобы провести остаток жизни здесь. Когда я спросил, где они с отцом остановились, она сказал мне, что они живут в комнатах в лодочном клубе, расположенном между деревней и Ньюквеем.
Тут я вспомнил, что Дэвид Семпл ответил на мое приглашение остановиться у меня. Он ведь заявил, что «член-основатель лодочного клуба неподалеку от Ньюквея». Я подумал, не мог ли этот клуб, по-видимому, какое-то дорогое и престижное место для богатых яхтсменов и им подобных, оказаться тем самым, о котором говорила Сара, и уже чуть было не спросил ее об этом. Вскоре мы добрались до стоянки у местного полицейского участка. И тут она повела себя так, будто меня больше не существует, или как будто она никогда ничего не слышала о слове «до свидания». Развернувшись ко мне спиной, Сара надела свой шлем, отключила противоугонное приспособление на своем мотороллере, который был припаркован у обочины, и завела двигатель. Когда она уже выводила мотороллер на дорогу, что-то побудило меня окликнуть ее:
— Возможно, мы еще увидимся?
И тут я почувствовал себя невероятным дураком.
Девушка оглянулась через плечо и улыбнулась своей странной улыбкой:
— Ну конечно, увидимся, — подмигнула она. — Непременно!
Двигатель взревел, и она уехала, оставив за собой быстро рассеивающееся облачко голубоватого дыма.
Возвращаясь домой по тому же самому берегу, я обнаружил, что мои мысли витают далеко-далеко. Я находился во многих милях отсюда, совершенно не следя ни за временем, ни за расстоянием, и удивился, когда очутился на вершине деревянной лестницы, ведущей на вершину обрыва. Мои мысли крутились вокруг многих вещей... но в основном вокруг этой девушки. Она что-то пробудила во мне, какое-то воспоминание, которое казалось чем-то большим, нежели простое воспоминание, или какое-то чувство... дежа вю?
Взять хотя бы ее кожу. Вытирая ей спину, я заметил какую-то странную пленку, что-то вроде легкой маслянистости, но это чувство не было неприятным. От этих воспоминаний мои пальцы едва заметно задрожали. Мне пришло в голову, что я не чувствовал себя так уже... уже очень давно.
Глава 2
Лодочный клуб
В ту ночь я допоздна работал и лег спать далеко за полночь. Проспал я почти пол-утра, съел легкий завтрак и, стоило мне только одеться, как я понял, что у меня гости. Я услышал, что к дому подъезжает машина, и вышел на балкон как раз вовремя, чтобы увидеть, как она притормаживает. Когда водитель вышел, я окликнул его со своего места у ограды балкона:
— Эй! Чем могу помочь!
— Я — Дэвид Семпл, — последовал ответ. — Я приехал туда, куда нужно?
— Несомненно. Подождите минуточку, я сейчас спущусь.
Мой дом был построен но моим собственным чертежам, со спальнями, кабинетом и ванной наверху, кухней, небольшой библиотекой, кладовкой и гаражом — внизу. Поскольку я так и не собрался научиться водить машину, гараж давным-давно превратился в еще одну кладовку.
Я поспешил вниз и открыл входную дверь. Семпл схватил мою руку, как только я появился. Его рукопожатие оказалось довольно крепким, хотя рука показалась мне холодной и влажной. Я пригласил нового знакомого в дом и проводил наверх в мой кабинет. Только там я внимательно оглядел его.
Он был худощав, довольно бледен, и я был бы готов побиться об заклад, что он носит парик. Его кожа с широкими порами казалась необычайно грубой. Походка очень напоминала походку моряка. Почему бы и нет, если он, по его собственным словам, член-основатель лодочного клуба? Но по какой-то необъяснимой причине я понял — он не слишком мне нравится. В нем имелось что-то странное, что-то, чего я никак не мог уловить, но тем не менее, вызывающее у меня неприязнь.
Едва только Семпл устроился в кресле, как сразу же заметил на столике ту самую раковину.
— А! — воскликнул он. — Да, совершенно бесспорно. — Он пересек комнату и взял раковину в руки. — Никаких сомнений, это именно та раковина — раковина из книги!
— Вы абсолютно уверены?
— Настолько, насколько вообще можно быть уверенным, не имея при себе книги, чтобы сравнить.
— Вы не привезли ее? — я даже не попытался скрыть разочарования.
— Нет, простите. Надо же быть таким болваном — я оставил ее в клубе. Но мы можем взглянуть на нее потом...
Несмотря на мой всепоглощающий интерес к речам Семпла, я воспользовался возможностью рассмотреть моего посетителя более пристально. При этом я заметил еще несколько необычных особенностей, которые, сколь бы мелкими они ни казались, лишь углубили мою неприязнь к этому человеку.
Например, говорил он задыхаясь, как будто ему приходилось бороться за каждый глоток воздуха. Я предположил, что, возможно, он астматик. Но если мое предположение было верным, почему он до самого носа плотно замотан в шелковый шарф? На самом деле, к чему шарф в столь необычайно теплый день? Кроме того, теперь, когда мы оказались вдвоем в моем тесном кабинете, я обнаружил, что меня очень раздражает тяжелый аромат его одеколона, если это, конечно, одеколон, и еще больше тревожит пробивающийся сквозь него запах... чего?
Возможно, виной тому — солнце, нагревшее пляж, с которого доносился запах гниющих водорослей. Но балконная дверь была закрыта, и даже если и дул легкий бриз, то он дул с континента...
Внезапно я почувствовал его холодный взгляд. Мой гость смотрел на меня в высшей степени странно, поблескивая большими круглыми глазами за стеклами модных очков в тяжелой оправе. Его взгляд необъяснимо пугал меня.
Я поднялся, заставив гостя быстро спросить:
— Что... что случилось?
— Простите, — промямлил я. — В этой комнате так... так душно... простите, что привел вас в непроветренную комнату, вчера я допоздна работал...
— Боже мой! Не беспокойтесь, — ответил он быстро. — Мне вполне удобно.
— Как бы то ни было, я открою окно, — объявил я, наконец взяв себя в руки.
— Пожалуйста, если вам так будет легче. Возможно, это — хорошая мысль. Мне будет очень неловко, если я заражу вас, я простужен, и у меня болит горло.
Так вот в чем было дело. Значит, запах, который я заметил, был запахом какого-нибудь лекарства. И все же моя первоначальная неприязнь к Семплу никуда не делась. Тем не менее он приехал сюда не за тем, чтобы произвести на меня благоприятное впечатление, а для того, чтобы предложить свою помощь. По меньшей мере, я должен был быть благодарен ему за это. Я решил отбросить свои неестественные опасения и попытаться быть в присутствии Семпла как можно более любезным.
— Как вы нашли дорогу к моему дому... Э-э-э... Дэвид? Мой дом не так-то легко отыскать, а дорога, ведущая сюда от шоссе, чуть шире тропинки.
— Я... — он, казалось, на миг разом забыл все слова, потом быстро продолжил. — Я спросил в деревне.
Конечно, я здесь никого не знаю, но, похоже, там неплохо знают вас.
— Да, знают. Хотя, полагаю, я должен казаться им немного нелюдимым.
— Превосходное виски, — заметил мой гость, меняя тему.
— Благодарю вас. Я иногда балую себя. Но я как раз думал, Дэвид, что за странное совпадение вышло...
— Совпадение? — в голосе гостя зазвучали настороженные нотки.
— Да, совпадение. Сначала ко мне попадает эта странная загадочная раковина, а потом вы находите упоминание о ней в какой-то старой книге. Нет... Еще более странно, что мы обнаружили две грани одной и той же загадки и сложили их вместе через общего друга. Все это кажется совпадением.
— Полагаю, все именно так, — согласился он через некоторое время, снова одарив меня своим странным взглядом. — Но послушайте — вы ведь, скорее всего, еще не обедали? Почему бы вам не съездить вместе со мной в клуб? Мы пообедаем там, и вы сможете смотреть мои книги, сколько душе будет угодно.
— Книги?
— Ну да. Я привез не только эту. Ну, что скажете? А потом я отвезу вас назад.
Я без дальнейших пререканий согласился на его предложение, но не только из интереса к американской ракушке. Сара Бишоп никак не выходила у меня из головы с тех самых пор, как я проводил взглядом ее удаляющийся мотороллер. Если Сара с отцом остановились в клубе Семпла, то не исключено, что я снова ее увижу, и...
В любом случае, она была на втором месте после моего желания узнать все про эту новую раковину. По крайней мере, я так себе говорил. Это мог оказаться мой последний шанс узнать, действительно ли этот моллюск был новым видом, до сих пор не известным науке? Хотя, по всей видимости, если Семпл не ошибался, об этих моллюсках хорошо знал автор или авторы различных оккультных книг.
Я хотел было переодеться в более подходящий костюм, но Семпл заверил меня, что это совершенно излишне. В клубе никто особенно не беспокоился об одежде. Предпочтение отдавалось удобству. К тому же, я в любом случае был отлично одет. Я согласился остаться в таком виде, и мы направились к машине.
Во время нашего путешествия, которое заняло чуть больше двадцати пяти минут, мы по большей части молчали. Семпл сосредоточился на дороге, а я бережно баюкал на коленях свою ракушку и никак не мог дождаться того момента, когда смогу прочитать о ней и увидеть ее изображение в книге. Первые полмили дорога была ухабистой, и мы ехали медленно, но потом, выскочив на шоссе, машина понеслась вперед. За считанные минуты мы проехали мимо деревни, еще несколько миль, и мы снова свернули на проселочную дорогу, ведущую к морю, к поросшим кустами и ежевикой утесам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39