Трэйс сунул в карман шортов несколько банкнот, опустил и запер дверь номера и поспешил к сидевшему на невысоком заборчике, попыхивая сигаретой, водителю. Ему повезло: это было то же самое такси и тот же водитель, который увез Амиру Гальбштейн в Пигадию. А вдобавок ко всему прочему, таксист еще и говорил на полуприличном английском. Когда машина углубилась в холмы, Трэйс принялся расспрашивать его об Амире.
— О, да — она быть сильно красива, — ответил, улыбаясь, водитель. — Она быть на вилла «Улисс».
— Отлично! — обрадовался Трэйс. — Непременно загляну. Слушайте, а в Пигадии можно купить выпивки?
— Что есть выпивки?
— Ну… спиртное… пить… понимаешь? Вино там… виски, и эта… как ее… оузо?
— Ааа, ОУЗО! Коктейли! Бары…
— Нет, не бары — магазины.
— О, да, конечно! Магазины хорошо. Три, четыре магазины! Все продавать вино, виски.
— А легко их найти, эти самые магазины?
— О, легко-легко! Городок маленький есть. Быстро идти, быстро находить…
Поездка заняла минут десять, за это время они преодолели никак не более четырех или пяти миль извилистой дороги. Трэйс вышел в «центре» и расплатился с водителем. Так значит, вот она какая — Пигадия.
Главная улица городка протянулась вдоль берега примерно на милю и примерно на столько же параллельно ей протянулась гавань, где мягко покачивались на воде лодки. В центральной части Пигадии имелось несколько магазинов, гостиниц, небольших ресторанчиков. Больше всего Пигадия напоминала каким-то удивительным образом пересаженный сюда кусочек столицы Родоса. Вот разве что здесь не было такого количества древних камней столь глубоко овеянных старинными легендами.
В принципе, если убрать отсюда море, то можно бы было снимать отличные дешевые вестерны. А человеку, пожелавшему затеряться, лучшего места для этого было бы просто не найти.
Затем мысли Трэйса обратились к Амире Гальбштейн. Но…
… сначала дело.
Трэйс побродил по улицам и наконец убедился, что вполне представляет себе схему городка. Затем он начал заходить в магазины, где торговали спиртным.
Поначалу ему удалось найти лишь один специализированный винный магазин — он располагался почти у самой гавани. Торговал в нем худой мрачного вида тип, а металлические полки были забиты просто сказочными напитками по баснословно низким ценам. Трэйс просто глазам своим не поверил, увидев двухлитровую бутылку «Гран Марнье» всего за 1700 драхм — то есть чуть больше чем за одиннадцать фунтов!
В магазине толкалось двое или трое покупателей, и он обводил взглядом выставленные на полках бутылки и сравнивал цены до тех пор, пока не ушел последний из них, а затем повернулся к тоскливого вида владельцу.
— Прошу прощения, — сказал он, — вы говорите по-английски?
— Немного.
— Я ищу винный магазин, которым владеет человек по имени Каструни. Это не его магазин?
— А? — на худом лице владельца застыло все то же отсутствующее выражение, глаза были полуприкрыты веками, и взгляд их казался каким-то змеиным.
— Каструни, — уже громче повторил Трэйс. — Это его магазин?
— Мой магазин! — похлопал себя по груди продавец. — Кто есть Каструни?
— Ладно, спасибо и на этом, — кивнул Трэйс. — Не беспокойтесь, просто я ищу одного человека, вот и все.
Он, так ничего и не купив, вышел на улицу и направился к другому — куда более маленькому — магазинчику в стороне от гавани. По дороге ему попалась всего пара туристов.
Владелец второго магазина оказался довольно молодым полным и добродушного вида человеком. Когда Трэйс вошел, он как раз угощал конфетами деревенских ребятишек. Дождавшись, пока малышня с довольным смехом не выбежит на улицу, он снова повторил вопрос.
И снова наткнулся на все тот же ничего не выражающий взгляд. Кроме разве что…
Ему показалось, что уголок рта продавца как-то нервно подрагивает. А еще он заметил, что когда продавец повторил это имя — Каструни — у него сильно задрожали руки — настолько сильно, что ему даже пришлось опереться ими на прилавок.
Трэйс оглядел магазинчик. Здесь продавалась не только спиртное. На полках лежали сигареты, коробки с сигарами, конфеты и разные сладости, консервы, пакеты печенья, даже местные яйца и сыр. Как бы невзначай, делая вид, что внимательно изучает этикетку на бутылке виски «Грантс», он сказал:
— Каструни был моим другом. Он приехал в Англию, что встретиться со мной и кое-что рассказать. Но теперь он мертв. — И уголком глаза заметил, как толстяк вздрогнул, нижняя челюсть его отвалилась так, будто кто-то вдруг подошел к нему и отвесил пощечину. Трэйс быстро повернулся к толстяку, но тот уже кое-как взял себя в руки.
— Мертв? Кто-то умер? Это очень плохо, но… — Он пожал плечами.
НЕ БОЛЬНО-ТО УБЕДИТЕЛЬНО, подумал Трэйс. Он заплатил за виски и вышел из магазинчика. СОВСЕМ НЕУБЕДИТЕЛЬНО. Но фактов ему было вполне достаточно. О, да. Если Каструни и вправду был совладельцем магазина здесь, в Пигадии, то, скорее всего, это и был его магазин. Даже НАВЕРНЯКА его. И, естественно, он предупредил партнера, чтобы тот держал язык за зубами…
Задумавшись на ходу, Трэйс налетел и едва не сбил с ног стоявшего у витрины человека, который разглядывал выставленные там товары. Им оказался какой-то толстяк в белом костюме.
— Простите, — тут же извинился Трэйс. — Зазевался.
Толстяк взглянул на Трэйса из-под широкополой шляпы. Это был мистер Харди — или Сидни Гринстрит.
— Ничего, — просопел он, с небольшим американским акцентом — или с неудачной имитацией американского выговора. — Черт, это и моя вина. Уж больно меня, черт побери, много. Натыкаюсь на всех подряд. — Он горестно всплеснул руками, кивнул на прощание и направился в сторону гавани. Трэйс поспешил за ним.
— Эээ… прошу прощения!
— Да? — Толстяк остановился и подождал, пока Трэйс его догонит.
— Я насчет той девушки, что ехала с вами в такси из аэропорта, Амиры Гальбштейн. Мы с ней договорились встретиться. Я знаю, что она остановилась на вилле «Улисс», но…
— Ну да, конечно! — просопел толстяк. — Еще бы! Такая красотка. Мы снимаем одну половину дома, а она — другую. (Трэйс сразу отметил про себя это «мы».) Так значит, хотите узнать, где это?
— Был бы вам очень признателен.
Толстяк быстро объяснил ему, как туда пройти, и удалился.
В четверти мили к северу от городка, у подножия холма, за которым начинались горы, Трэйс вскоре обнаружил виллу «Улисс». Дом был вполне современным, правда, по стилю напоминал чуть ли не испанскую гасиенду, которая, как ни удивительно, здесь казалась вполне уместной. Располагавшаяся в глубине обнесенного стенами и разгороженного на две половины дворика вилла выглядела исключительно уединенной и очень богатой. Стены сплошь покрывали каскады листьев и цветов зелено-пурпурной бугенвилии.
Менее чем в сотне ярдов от виллы прямо за дорогой тянулся берег, окрашенный солнцем в разные цвета — от чисто белого до светло-желтого — там, где в море уходили похожие на карты из засаленной колоды невысокие прибрежные скалы. Трэйс еще раз взглянул на виллу, а затем снова на берег . Он знал, что Амира занимает северную часть дома и соответствующую половину двора, но у самой кромки воды он вдруг заметил одинокий зонтик. А разве она не говорила, что ищет здесь тишины и покоя?
Амира лежала на животе, опершись на локти; на фоне золотившейся от масла кожи выделялись лишь две узенькие полоски бикини.
Запах кокоса Трэйс почувствовал задолго до того, как приблизился и смог заговорить не повышая голоса. Чтобы его тень не упала на нее и не напугала, он начал еще издали:
— Привет. Я так и знал, что это вы.
Амира бросила на него взгляд поверх темных очков, одним быстрым плавным движением села, скрестив ноги, и отложила книгу.
— Так и знала, что это вы, — улыбнулась она. — Хотя и появились часа на два раньше чем я ожидала. — Тут она пригляделась к нему повнимательнее, сняла очки и посмотрела еще, затем сказала: — Лучше идите-ка в тень. Что вы с собой сотворили?
Трэйс фыркнул.
— Да ведь никто же меня не предупредил, что греческие острова — это просто замаскированные микроволновки. Вижу, в этом году вы носите кокос. Лично же я предпочел все немецкое. Скорее всего, поросячья моча. Но фрицам плевать на то как и что пахнет, лишь бы действовало как надо.
Она рассмеялась:
— Так вот значит, как у вас там — я хочу сказать, в Амупи.
— Я кажется не говорил, что поселился в Амупи, — заметил он.
Амира пожала плечами и отвела глаза.
— А где же вам еще быть? На Карпатосе не так уж много мест, где можно отдохнуть.
— Зато много вилл и квартир в Пигадии.
— Да, но в таком случае вы, скорее всего, уехали бы из аэропорта в одном такси со мной — чтобы узнать, где я остановилась. И откуда вы знаете — может, я уже проверила — в Пигадии вы, или нет? Кстати, а кто, интересно, ВАМ дал мой адрес?
— Птичка на хвосте принесла, — сказал, усаживаясь рядом с ней Трэйс. — Вернее, такая, знаете ли, огромная жирная птица! — Сам же он тем временем быстро прикидывал, действительно она узнавала, где он живет, или нет.
Оставалось только надеяться, что это так, поскольку он находил ее все более и более привлекательной. — Кстати, в ответ на ваш вопрос — Амупи — настоящий ужас. Нет, не сама бухта, не пляж и не таверна. Местечко просто ИДИЛЛИЧЕСКОЕ. Но комнаты… без окон, почти без удобств, а места едва ли для кошки хватит!
— Бедняга вы, бедняга, — покачала она головой. — А ко всему прочему еще и обгорели! В то время как я тут в «Улиссе» купаюсь в роскоши. Не желаете ли взглянуть на мои апартаменты?
ЕЩЕ БЫ! подумал Трэйс.
— Спасибо за приглашение, — отозвался он. — А если у вас найдется лед, то в свою очередь могу предложить вам угощение. — Он продемонстрировал ей бутылку виски.
Амира кивнула.
— Льда у меня полно. О'кей. — Она встала и накинула легкую рубашку. —
Можете понести мой зонтик.
‘’Купаюсь в роскоши’’, сказала она, и вскоре Трэйс убедился, что это не преувеличение. Дворик выглядел как самый настоящий сад, заросший виноградом и бугенвилией, с цветами в греческих вазах вдоль стен. На дорожках и площадках черными и белыми плитками были выложены осьминоги, дельфины, рыбы, юноши и девушки. «Апартаменты» Амиры на деле оказались одной большой комнатой с высоким потолком, но устроенной таким образом, чтобы служить одновременно тремя разными помещениями. Деревянная лестница у боковой стены вела на открытую галерею под самым потолком. В задней части комнаты за широкой — от стены до стены — аркой скрывался небольшой туалет и душевая. Под лестницей за красивым занавесом Трэйс заметил небольшую кухоньку с портативной плитой на три конфорки, фаянсовой раковиной, несколькими шкафчиками и столиками из лакированного дерева и небольшим холодильником. В дальней стене была сделана глубокая ниша, где располагалась постель с кучей подушек. Свет проникал в комнату через три высокие окна и через несколько небольших окошек, выходивших в сад.
Одним словом, здесь было просто восхитительно.
— Даже не подозревал, что существуют такие места, — с нескрываемым восхищением заметил Трэйс, оглядываясь вокруг. — Думаю, не стоит спрашивать, во сколько это вам обошлось. Да и какая разница! Все равно такая красота стоит любых денег!
— Лед в холодильнике, — сказала она. — Вы пока приготовьте напитки, а я пойду приму душ. Иначе, когда вы будете меня целовать, я покажусь вам соленой на вкус. Вы ведь наверняка снова захотите меня поцеловать, да?
Трэйс к этому времени уже успел скрыться на кухне. Он хотел что-то ответить и даже высунулся было из-за занавески, но Амира уже скрылась за аркой — скорее всего, ушла в душевую. На лакированном сосновом полу валялся ее купальник — две крошечные тряпочки.
— А мне показалось, что тогда — в первый раз — вы ничего не заметили, — громко крикнул он и, за мгновение до того, как послышался звук льющейся воды, услышал ее веселый звонкий смех.
— Еще как заметила, — донесся до него ее, чуть задыхающийся и слегка подрагивающий от ледяной жгучей воды голос. — Просто тогда я решила, что заводить летний роман, пожалуй, немного рановато, вот и все.
И тут Трэйс почувствовал прозвучавшее в ее голосе приглашение. Для большинства женщин даже само то, что они позвали его сюда, уже означало своеобразный сигнал, не говоря уже о том, чтобы раздеваться догола и принимать душ в его присутствии, но только не с Амирой. Нет, приглашение последовало только сейчас — всего секунду назад. Оно выразилось в том неопределенном , что проносится со скоростью света между мужчиной и женщиной, которые уже ЗНАЮТ. Но тем не менее, приглашение было еще довольно неопределенным — теперь все зависело от его реакции. От того КАК он на него отреагирует. И конечно же, самым глупым с его стороны было бы сейчас повести себя подобно застенчивому школьнику.
— Немного рановато? — переспросил он. — А теперь?
Она ничего не ответила и он понял, что был прав. Но все же Трэйсу казалось, будто это не он, а кто-то другой стаскивает шорты, футболку и, раздевшись догола, направляется в душевую.
Она стояла там, беззвучно смеясь над ним из-под струи воды, которая лилась ей на голову и падала вниз, как бы окутывая ее прозрачной стеклянной пеленой.
И этот ее смех полностью подтверждал его мысли. Он с удовольствием окинул Амиру взглядом. У нее были абсолютно совершенной формы груди с большими сосками, походившие на спелые фрукты. В треугольнике густых кудрявых волос на лобке серебрились капельки воды. Она подняла руки над головой и чем-то вдруг напомнила Трэйсу Джилли, но только на миг.
Он шагнул к ней под душ и от ледяной воды у него тут же перехватило дыхание. Она обняла его за талию, развернула к себе спиной и на какое-то кратчайшее мгновение прижалась к нему всем телом, а затем, когда вода начала теплеть, принялась намыливать ему спину от шеи до ягодиц.
— Теперь? — переспросила она. — И теперь ты оказался здесь все на те же два часа раньше, чем я ожидала.
На мгновение он почувствовал, как ее груди снова прижались к его спине — ощутил прокатившиеся по всему телу волны удовольствия, всю ее, плотно прильнувшую к нему — и тут она вышла из-под душа, вытащила откуда-то полотенце и обернула его вокруг себя.
— Како… ? — воскликнул оставшийся под душем в одиночестве Трэйс, выплевывая попадавшую в рот теплую воду. Он понял: Амира почему-то передумала, хотя в то же время и знал, что все сделал правильно. — Амира, сейчас мне меньше всего хочется, чтобы надо мной издевались, — закончил он.
Она вытерла голову, закусила губу и отвернулась.
— Я знаю, — ответила она. А затем продолжала с какой-то отчаянной решимостью: — Но если мы займемся любовью сейчас, то проведем остаток дня, вечер и ночь в постели — это понятно. Ты не думай, Чарли Трэйс, я очень хочу тебя — но просто в более подходящее время. Понимаешь, я ведь совсем тебя не знаю, согласись? Ну… или недостаточно хорошо знаю. А как бы ты сам назвал девушку, которая сразу же бросается в постель с почти незнакомым ей человеком?
— Отважная? — предложил свой вариант ответа Трэйс. Амира протянула ему второе полотенце, и он наконец вылез из-под душа. Если она и обратила внимание на его ногу, то ничем не дала этого понять.
— Нет. — Она потрясла головой. — Я серьезно. Ты бы назвал такую девушку «шлюхой». Но ведь мы с тобой сейчас находимся на одном из островов, которые называются островами романтической любви. Поэтому я предлагаю не смешивать две эти вещи.
Разочарование сделало Трэйса дерзким, даже язвительным.
— Как раз то, что я и сам собирался предложить, — буркнул он. Затем взял себя в руки, не слишком искренне подмигнул и закусил губу. — Извини, просто игра слов, — сказал он. — Так сказать, «double entendre» — двусмысленность, причем кажется довольно неудачная.
— Я тебя огорчила, — заметила она. — Конечно, ничего удивительного. Но если ты не хочешь даже меня выслушать — как, по-моему, должны развиваться наши отношения…
— Ну что ты! — отозвался Трэйс. — Конечно, отчего бы не послушать. — Он начал вытираться.
— Давай сделаем так: ты возвращаешься в Амупи, переодеваешься к ужину, как сделал бы это в Лондоне. Затем, около восьми вечера возвращаешься сюда и «ведешь меня в город». Или туда, что здесь называется городом. Там ты угощаешь меня ужином и вином и пытаешься убедить в искренности своей… короче того, что ты ко мне испытываешь. Если в заведении будет еще и музыка, то мы можем посидеть в тенечке, полюбоваться на танцующих, попивая экзотические напитки, и дать возможность ночи подкрасться к нам вплотную. А после этого, если искра к тому времени все же не угаснет, если мы поймем, что подходим друг другу — что мы «влюблены», пусть даже и очень ненадолго — возвращаемся сюда и … пусть дальше события идут своим чередом. Ну, как тебе мой план?
Трэйс кивнул.
— Как далекое журчание родника в пустыне, — сказал он. — Звучит многообещающе — но ведь родник запросто может пересохнуть до того, как ты успеешь до него добраться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35