А утром Корзун заставил всех взять лопаты и выкопать вокруг палатки канавку, чтобы вода не затекала.
– Ты еще меловой круг тут проведи, – издевался Малина. – И молоток поставь вверх рукояткой. О, поднимите мне веки!
Но Корзун не реагировал, а упорно рубил лопатой корни, углублял канаву.
Вечером, в темноте, Корзун вышел на улицу, сам споткнулся о свою канавку и упал в грязь. Поэтому вечером Корзун был зол. Он болтался в своем гамаке и ни с кем не разговаривал. Разговаривал сегодня Малина.
– Затащил меня, значит, за угол, сунул под дых свой поганый кулачище и говорит, что это вы, мол, мясо не едите, все едят, а вы нет?
– А ты ему что? – спрашивал Борев.
– А я ему говорю, что мы, типа, поспорили, что можно и без мяса жить. Что кто последний мясо съест, тот выиграет пятьдесят баксов. Ну вот мы и держимся…
– А он?
– А он мне еще раз под дых. И говорит, если завтра вы не будете жрать это мясо, он нам всем наличности на бок свернет… Что начальство все пороги пообивало, добывая это мясо, а мы его жрать не хочем!
– И что теперь делать будем? – очнулся Корзун.
– А вот что ты будешь делать, – сказал Борев. – Будешь кушать это мясо и добавки еще просить! А то они все просекут!
– Кто они? – спросил Корзун.
– Они.
Борев громко вздохнул.
– Вот-вот. – Голос у Малины дрожал. – Сами-то они это мясо жрут – аж за ушами трещит! И нас заставляют. Чтобы мы такими же стали…
– Какими? – прошептал Корзун.
– Такими, – ответил Борев. – Такими, кто ест красное мясо…
В тишине стало слышно, как Корзун стучит ногтями по крышке тумбочки.
– Забавно, – задумчиво проговорил Малина. – Сегодня мне физрук сказал, что у него болонка в лес убежала.
– И та тоже. – Корзун перестал стучать ногтями и стал вертеть палку.
– Что тоже? – спросил Борев.
– Та собака тоже сдохла. Ну, та, что выла. Кто-то из вас говорил.
Корзун нервно захихикал, а потом сказал:
– Господа, а не завелась ли у нас тут пятнистая тварь?
– До города далеко, – сказал Малина задумчиво. – А я уже где-то слышал эту историю. Ну, ту, про Крысолова… Как он детей на помойку заманивал…
Борев замотался плотнее в одеяло.
– Да ее в каждом лагере рассказывают, – сказал он лениво. – Только по-разному. Я, например, слышал, что он рыбу на пальцы ловил…
– Рыбу на глаза хорошо ловить, – сказал Малина. – Берешь глаз, насаживаешь на донку и в воду. Налим хорошо идет.
– Шилишпер тоже, – добавил Борев. – Шилишпер берет на глаз…
Он помолчал. Потом посмотрел на новенького.
– А ты давай продолжай, – сказал Борев. – Я как раз…
– Две страницы вырваны, – перебил новенький.
– Надо посмотреть на следующих страницах, – посоветовал Малина. – Если пишут шариковой ручкой, то бумага продавливается и на нижних листах все видно. Так шпаргалки делают, «белый медведь» называется. Надо посыпать бумагу тертым грифелем, тогда…
– Я пробовал, – сказал новенький. – Но мне кажется, что она писала на чем-то твердом, на стекле, наверное. Никаких отпечатков на нижних листах нет… Лакуны…
– Читать давай! – рявкнул Корзун. – А то я усну скоро…
«…зажигалка.
– Не зови его. – Жук схватил мою руку. – Не зови.
– Почему?
Жук не ответил.
– Идет, кажется… – пробормотал Жук. – Точно, идет!
– Дэн! – снова позвала я.
– Это не Дэн! – В этот раз Жук уже стиснул мою руку, почти до слез стиснул, гад.
Огонек зажигалки запрыгал.
– С чего ты решил, что это не Дэн? – спросила я шепотом. – А может, это как раз он?
– Не он, – так же шепотом ответил Жук. – Это не он.
– Почему?
– Дэн же ногу подвернул, хромает сильно. А этот не хромает. Идет твердо, как моряк.
Я прислушалась.
– Эй, ты, – предупредил Жук. – Ты! Тебе говорю! Тормози-ка лучше! Уверенно как идет! Как моряк…
Я прислушалась еще сильнее, но, конечно, ничего не услышала.
– Еще три шага, и я выстрелю! – Жук сунул мне свой неожиданно тяжелый вещмешок и горячую зажигалку. – Будь спок – выстрелю!
Я вертела головой, пытаясь сориентироваться. Бесполезно. Единственным источником информации для меня оставался Жук.
– Остановился, – сообщил он. – Смеется…
Тут я даже порадовалась, что ничего не слышу.
– Эта тварь за нами охотится, – сказал мне Жук. – А Дэн нас будто специально ему подставляет, как нарочно. Я тебе говорю – казачок-то засланный. Нельзя Дэну доверять. А если эта хихикающая крыса снова сунется – я снова выстрелю. Только уже взрывной стрелой.
Вдруг Жук вздрогнул и развернулся в другую сторону.
– Дэн? – позвал он.
Я тоже повернулась, но ничего не увидела. Зажигалка начинала постепенно выгорать.
– Ага, заблудился он, говорит, – фыркнул Жук. – Так мы и поверили… Ах ты…
– Жук, – попросила я. – Жук, хватит ругаться!
Жук неожиданно смилостивился.
– Здесь мы, Дэн! – крикнул он. – Давай, греби сюда, полено.
Он угрожающе перещелкнул предохранитель самострела, это получилось у него весьма эффектно.
– Жук, брось, – прошептала я. – Не стреляй. Вдруг попадешь!
– Непременно попаду, – упрямо сказал Жук. – Я по меткости во дворе вообще самый первый. Глаз – алмаз.
В темноте, шагах в пятнадцати, вспыхнул огонек, и мы увидели Дэна.
– Эй, Жук, опять ты там со своим мухобоем забавляешься? – насмешливо спросил Дэн.
– Иди сюда! – приказал Жук.
– Сейчас, иду, – усмехнулся Дэн. – Только зубы сниму.
– Снимай-снимай, – ответил Жук.
– Темно, не видно, – смеялся Дэн. – Страшно…
– Сейчас я бензин подожгу, и сразу не страшно будет, – пообещал Жук. – Вообще все подожгу. И гранату брошу к тебе. У меня «Ф-1», между прочим. А после «Ф-1» ты свои зубы и не сосчитаешь.
Я чуть не подавилась воздухом. Оказывается, у Жука еще и граната. Интересно, врет или нет?
– Откуда у тебя «Ф-1»? – Дэн перестал веселиться. – Гонишь ведь.
– Ага, гоню. Весной на пороховуху ходили, ты еще не пошел тогда. Так там этих гранат, как грязи. Я сам пять штук нашел. Две «эфы» и три «эргэдэ». Одну вот с собой прихватил. Хочешь попробовать?
В голосе Жука была сплошная уверенность.
– Тип-топ, – сказал Дэн. – Шутки в сторону.
– Сейчас свет зажжется, – шепнул мне Жук. – Вот увидишь.
Свет и в самом деле зажегся. Дэн внезапно оказался совсем близко, стоял буквально в трех метрах от нас. Видимо, темнота искажает восприятие расстояния. На щеке у Дэна расплывался лиловый фонарь.
– Я же говорил, – засмеялся Жук. – Настоящий Чингачгук!
– Тебе лишь бы ржать, – сказал Дэн. – А я, между прочим, выход нашел.
– Какой выход? – тупо спросил Жук.
– Выход, мой милый, это такая штука для прохода сквозь стены.
– Это правда? – не поверила я.
– Кажется. Во всяком случае сквозняк там достаточно мощный. Даже волосы раздуваются. И воздух свежий, как в парке. Только ведь темно было, ничего не видно. Надо посмотреть…
– Ну так идем туда! – сразу оживился Жук. – Чего мы стоим-то?!
– Идем.
И мы пошли за Дэном.
И мы почти что спаслись.
Потом я вспоминала. И думала. Я думала, что тогда мы могли бы спастись.
И не произошло бы того, что произошло потом.
Через две минуты мы вошли в помещение восьмиугольной, как дорожный знак «STOP», формы.
– Бойлерная. – Жук огляделся. – Если сквозняк, то выход где-то здесь. Надо искать.
Мальчишки принялись искать, а я забралась на какую-то бочку и вела на всякий случай наблюдение.
Они ходили вдоль стен и заглядывали во все щели, переворачивали листы металла, катали ржавые бочки.
– Не пойму… – бубнил Дэн. – Куда это ветер долбаный дует… Вроде как отовсюду дует сразу…
– Подожди. – Жук остановился и вернулся к своему великолепному мешку. – Сейчас все сделаем…
Жук вынул бутылку с бензином, нашел на полу какую-то драную ветошь, нашел арматурину, обмотал арматурину ветошью и полил бензином. Слава Рэмбо многим не дает покоя, что уж тут поделать. На свет появилась зажигалка «Зиппо». Жук поджег свой факел и пошел с ним вдоль стен. Пламя не колыхалось. Жук обошел бойлерную два раза и нигде и не обнаружил сквозняка, кроме того места, где мы вошли в помещение.
– Да, – скептически заметил Дэн. – Следопыт из тебя не получился.
– Без пены, – сказал Жук. – Сейчас все будет в шоколаде.
– Это уж точно, – хмыкнул Дэн. – В шоколаде мы окажемся – это точно.
Жук еще раз осмотрел котельную, а затем направился к центру зала. Огонь заколыхался сильнее. Когда же Жук оказался посередине комнаты, пламя забилось и потянулось куда-то вверх. И мы тоже все посмотрели вверх.
В потолке был люк.
– Тарарабумбия. – Жук потушил факел. – Сижу на тумбе я. Готово.
Из люка метра на полтора над потолком высовывалась железная лестница. Как мы это люк сразу не заметили?
– Ну-ка. – Жук отобрал у меня мешок и из глубин его достал ту вещь, которую в путешествие по подвалам я бы взяла в последнюю очередь. Жук достал бинокль. Не большой бинокль, а маленький такой, театральный, как будто из слоновой кости сделанный. К биноклю была даже приделана специальная деревянная ручка. Но Жук за нее не взялся, а стал смотреть в бинокль как обычно.
– Нормально. – Он передал бинокль мне. – Взгляни, Валь.
Я взяла бинокль. Сначала ничего не было видно, а потом, постепенно, когда глаза стали привыкать, я увидела звезды. Звезды плыли далеко-далеко в черном небе, гораздо дальше, чем это видно с поверхности земли. И именно поэтому звезды показались мне особенно близкими и родными.
– Дай мне. – Дэн довольно по-хамски отобрал у меня бинокль и стал смотреть на звезды из-под земли.
Забавно, но при этом Дэн пользовался как раз этой самой деревянной ручкой. Дэн смотрел довольно долго, а потом сказал:
– Старый слив. А в сливе лестница. Можно пролезть. Проблема в другом.
– Это решаемо. – И Жук явил на свет ту самую веревку с «кошкой» на конце.
Я в двадцать второй раз подивилась проницательности и предусмотрительности Жука. Жук по-ковбойски раскрутил веревку, кинул ее вверх и подцепил «кошкой» нижнюю ступеньку лестницы. Подергал, проверяя крепость, повисел. Веревка держала. Жук подтянулся на руках и влез метра на полтора, покачался и спрыгнул на пол.
– Кто первый? – спросил он и сразу же посмотрел на Дэна.
– Хорошо, – согласился тот. – Я буду первым. Потом втяну вас по очереди.
Он ухватился за веревку и стал карабкаться вверх, пыхтя и дрыгая ногами, как молодой страус.
– Эй, Дэн, – позвал Жук.
– Ну? – Дэн остановился, повис на одной руке.
– Ты это… если вздумаешь удрать – смотри, втянешь веревку или еще чего сделаешь – так я сразу в трубу взрывной стрелой запущу. На звезды как из пушки полетишь.
Дэн не удостоил его ответом и продолжал карабкаться вверх, совсем как в игре «Карабкайся за долларами».
– Хорошо идет, – сказал Жук. – Тренированный.
Дэн почти долез, до нижней ступеньки лестницы оставалось, наверное, меньше метра, как вдруг веревка дернулась и стала расплетаться на одиночные волокна. Происходило это медленно, и Дэн не упал. Он еще висел несколько секунд, глядя, как раскручиваются тонкие капроновые нити, он еще попробовал дотянуться до такой, казалось бы, близкой перекладины, но потом он осознал безнадежность ситуации и разжал пальцы. Оказавшись на полу, Дэн поплевал на руки и сразу же повернулся к Жуку.
– Ну что, скалолаз, веревочку-то гниловатую подсунул, а? Хотел, чтобы я темечко расшиб, да? Свинья круглощекая…
– Посмотри на него, Валь. – Жук указал самострелом на Дэна. – Я нашел выход, а он специально веревку подрезал, чтобы мы тут остались…
– Это ты сам ее подрезал, жучило навозный! Сам подрезал, а на меня сваливает! Зачем ты меня первым отправил?..
– Я на тебя Вальку ни на минуту не оставлю…
В этот раз они ругались как-то вяло и без искры, видимо, сказывалась усталость, и я подумала, что до драки они в этот раз не доругаются. Так и получилось, им надоело ругаться, и они занялись каждый своим делом: Жук пытался заплести обратно свой капроновый шнур, а Дэн подбирал с полу всякие железки и кидал их в лестницу, пытаясь сбить «кошку». Получалось у него плохо.
– Жук, дай, пожалуйста, бинокль, – попросила я.
Жук сунул мне бинокль, и я снова посмотрела вверх. То, что я обнаружила, мне совсем не понравилось – круг звездного неба уменьшился на треть и продолжал уменьшаться дальше – люк постепенно закрывался.
– Люк закрывается, – сказала я.
Жук подскочил ко мне и выхватил бинокль.
– А, черт! – Жук сунул мне бинокль обратно и стал целиться вверх.
И было мне видение.
Двое усталых дорожных рабочих, у которых есть семьи, у которых есть дети, после тяжелого трудового дня задвигают люк. И тут из-под земли вылетает молодецкая каленая стрела и весело втыкается пожилому рабочему в глаз. Видение это было скоротечно, но я успела стукнуть Жука по руке. Выстрелить он ухитрился, но вот только не в люк. Стрела шоркнула по стене и упала на пол.
– Ты чего это? – спросил Жук. – Ты чего это делаешь?
– А вдруг там люди люк двигают? – сказала я. – А ты бы кого-нибудь сейчас застрелил бы. Отца троих детей.
– Или мать-героиню, – добавил Дэн.
На это Жук не нашел чего возразить.
– Хоть кто-то умный остался, – сказал Дэн. – Валя, тебе мой поклон и поцелуй в диафрагму.
Я сделала шутливый книксен, как принцессы в старых фильмах. Жук подобрал стрелу, попробовал на ногте ее остроту и спрятал в патронташ.
– Теперь я буду выбирать, в какой коридор идти, – сказал Жук. – Я знаю правильный путь.
– То же самое говорил в свое время Сусанин, – заметил Дэн.
На это ироническое замечание Жук не обратил никакого внимания.
Из бойлерной было несколько выходов. Жук их тщательно осмотрел и сказал:
– В этот.
Сусанин был крут…
…стал рассказывать свою очередную страшную историю:
– Им всего двадцать дней в этом лагере осталось прожить, а потом домой ехать. И тут как раз им подселили новенького. А они каждый вечер страшилки друг другу рассказывали. Ну, как обычно в лагерях. А все истории такие паршивенькие были, про кладбища всякие, про чудовищ. Ну, конечно, про красное знамя, чушь, короче. А потом пришла очередь новенькому рассказывать. И он стал рассказывать одну историю. Он ее рассказывал, и все постепенно помирали. А в палатке по восемь человек жили.
– И что в конце произошло? – спросила я.
– Он один остался, все умерли. Он рассказал свою историю и ушел в лес. Потому что он был не человек, а…
Дэн резко остановился, и я, как всегда, на него наскочила.
– Что это? – спросил Жук.
– Ты что, не слышишь? – усмехнулся Дэн.
– С чего бы? – забеспокоился Жук. – Я-то слышу, а вы слышите?
– Слышим. Во всяком случае, я слышу. Ты, Валь… ну да…
Я покачала головой.
– Володька, – объяснил мне Дэн. – Зовет на помощь… Сильно зовет… Вон оттуда…
– Голос похож, в общем-то… – сомневался Жук. – Похож…
– Его голос, – поставил точку Дэн.
– Надо идти, – сразу же сказала я. – Идти. Он ведь зовет…
– А если это не он? – предположил скептический Жук. – Давайте подождем…
– Ага, – стал сердиться Дэн. – Валь, ты послушай, что он предлагает! Подождать! Если пять часов проорет – значит, не Володька! Если через полчасика замолчит – Володька. Только поздно уже будет, если замолчит. Вдруг он на самом деле в яму какую-нибудь провалился?
– Я пойду, – сразу сказала я. – Я не боюсь…
– О чем спорим? – вмешался Жук. – Идем вместе. Вместе как-то надежнее…
– Вместе нельзя. – Дэн достал из рюкзака леску и стал привязывать к поясу. – Вместе нельзя. А вдруг там и в самом деле ловушка?
Дэн достал еще один моток лески.
– Здесь двести метров. Должно хватить. Знак, что все нормально, – один раз. Если что пойдет не так – дерну два раза.
Дэн скинул куртку.
– Погоди. – Жук засучил рукав на правой руке и выщелкнул стилет. – На, возьми.
– Какая щедрость с твоей стороны, – усмехнулся Дэн, но стилет взял, примерил его в руке, проверил балансировку. – Хороший ножик.
Я подумала, может, сказать Дэну что-то вроде «будь осторожен» или «возвращайся», но не сказала. Дэн посмотрел на меня, он тоже ожидал чего-нибудь ободряющего. Но ничего ободряющего я ему не сказала. Он хмыкнул и шагнул в коридор.
Я подняла с пола леску и стала пропускать сквозь пальцы.
– Типичная ошибка всех. – Жук настороженно осматривался по сторонам. – Все ее допускают – расходятся. Нельзя расходиться, нельзя, ни в коем случае… Господи, да что же он так орет-то?
У меня в голове сразу возник образ: Володька, провалившийся в трясину, взывает о помощи, а эта трясина постепенно заполняется живыми тараканами, и Вовка захлебывается в них, захлебывается и тонет. Или крысами. Тут ведь Крысолов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– Ты еще меловой круг тут проведи, – издевался Малина. – И молоток поставь вверх рукояткой. О, поднимите мне веки!
Но Корзун не реагировал, а упорно рубил лопатой корни, углублял канаву.
Вечером, в темноте, Корзун вышел на улицу, сам споткнулся о свою канавку и упал в грязь. Поэтому вечером Корзун был зол. Он болтался в своем гамаке и ни с кем не разговаривал. Разговаривал сегодня Малина.
– Затащил меня, значит, за угол, сунул под дых свой поганый кулачище и говорит, что это вы, мол, мясо не едите, все едят, а вы нет?
– А ты ему что? – спрашивал Борев.
– А я ему говорю, что мы, типа, поспорили, что можно и без мяса жить. Что кто последний мясо съест, тот выиграет пятьдесят баксов. Ну вот мы и держимся…
– А он?
– А он мне еще раз под дых. И говорит, если завтра вы не будете жрать это мясо, он нам всем наличности на бок свернет… Что начальство все пороги пообивало, добывая это мясо, а мы его жрать не хочем!
– И что теперь делать будем? – очнулся Корзун.
– А вот что ты будешь делать, – сказал Борев. – Будешь кушать это мясо и добавки еще просить! А то они все просекут!
– Кто они? – спросил Корзун.
– Они.
Борев громко вздохнул.
– Вот-вот. – Голос у Малины дрожал. – Сами-то они это мясо жрут – аж за ушами трещит! И нас заставляют. Чтобы мы такими же стали…
– Какими? – прошептал Корзун.
– Такими, – ответил Борев. – Такими, кто ест красное мясо…
В тишине стало слышно, как Корзун стучит ногтями по крышке тумбочки.
– Забавно, – задумчиво проговорил Малина. – Сегодня мне физрук сказал, что у него болонка в лес убежала.
– И та тоже. – Корзун перестал стучать ногтями и стал вертеть палку.
– Что тоже? – спросил Борев.
– Та собака тоже сдохла. Ну, та, что выла. Кто-то из вас говорил.
Корзун нервно захихикал, а потом сказал:
– Господа, а не завелась ли у нас тут пятнистая тварь?
– До города далеко, – сказал Малина задумчиво. – А я уже где-то слышал эту историю. Ну, ту, про Крысолова… Как он детей на помойку заманивал…
Борев замотался плотнее в одеяло.
– Да ее в каждом лагере рассказывают, – сказал он лениво. – Только по-разному. Я, например, слышал, что он рыбу на пальцы ловил…
– Рыбу на глаза хорошо ловить, – сказал Малина. – Берешь глаз, насаживаешь на донку и в воду. Налим хорошо идет.
– Шилишпер тоже, – добавил Борев. – Шилишпер берет на глаз…
Он помолчал. Потом посмотрел на новенького.
– А ты давай продолжай, – сказал Борев. – Я как раз…
– Две страницы вырваны, – перебил новенький.
– Надо посмотреть на следующих страницах, – посоветовал Малина. – Если пишут шариковой ручкой, то бумага продавливается и на нижних листах все видно. Так шпаргалки делают, «белый медведь» называется. Надо посыпать бумагу тертым грифелем, тогда…
– Я пробовал, – сказал новенький. – Но мне кажется, что она писала на чем-то твердом, на стекле, наверное. Никаких отпечатков на нижних листах нет… Лакуны…
– Читать давай! – рявкнул Корзун. – А то я усну скоро…
«…зажигалка.
– Не зови его. – Жук схватил мою руку. – Не зови.
– Почему?
Жук не ответил.
– Идет, кажется… – пробормотал Жук. – Точно, идет!
– Дэн! – снова позвала я.
– Это не Дэн! – В этот раз Жук уже стиснул мою руку, почти до слез стиснул, гад.
Огонек зажигалки запрыгал.
– С чего ты решил, что это не Дэн? – спросила я шепотом. – А может, это как раз он?
– Не он, – так же шепотом ответил Жук. – Это не он.
– Почему?
– Дэн же ногу подвернул, хромает сильно. А этот не хромает. Идет твердо, как моряк.
Я прислушалась.
– Эй, ты, – предупредил Жук. – Ты! Тебе говорю! Тормози-ка лучше! Уверенно как идет! Как моряк…
Я прислушалась еще сильнее, но, конечно, ничего не услышала.
– Еще три шага, и я выстрелю! – Жук сунул мне свой неожиданно тяжелый вещмешок и горячую зажигалку. – Будь спок – выстрелю!
Я вертела головой, пытаясь сориентироваться. Бесполезно. Единственным источником информации для меня оставался Жук.
– Остановился, – сообщил он. – Смеется…
Тут я даже порадовалась, что ничего не слышу.
– Эта тварь за нами охотится, – сказал мне Жук. – А Дэн нас будто специально ему подставляет, как нарочно. Я тебе говорю – казачок-то засланный. Нельзя Дэну доверять. А если эта хихикающая крыса снова сунется – я снова выстрелю. Только уже взрывной стрелой.
Вдруг Жук вздрогнул и развернулся в другую сторону.
– Дэн? – позвал он.
Я тоже повернулась, но ничего не увидела. Зажигалка начинала постепенно выгорать.
– Ага, заблудился он, говорит, – фыркнул Жук. – Так мы и поверили… Ах ты…
– Жук, – попросила я. – Жук, хватит ругаться!
Жук неожиданно смилостивился.
– Здесь мы, Дэн! – крикнул он. – Давай, греби сюда, полено.
Он угрожающе перещелкнул предохранитель самострела, это получилось у него весьма эффектно.
– Жук, брось, – прошептала я. – Не стреляй. Вдруг попадешь!
– Непременно попаду, – упрямо сказал Жук. – Я по меткости во дворе вообще самый первый. Глаз – алмаз.
В темноте, шагах в пятнадцати, вспыхнул огонек, и мы увидели Дэна.
– Эй, Жук, опять ты там со своим мухобоем забавляешься? – насмешливо спросил Дэн.
– Иди сюда! – приказал Жук.
– Сейчас, иду, – усмехнулся Дэн. – Только зубы сниму.
– Снимай-снимай, – ответил Жук.
– Темно, не видно, – смеялся Дэн. – Страшно…
– Сейчас я бензин подожгу, и сразу не страшно будет, – пообещал Жук. – Вообще все подожгу. И гранату брошу к тебе. У меня «Ф-1», между прочим. А после «Ф-1» ты свои зубы и не сосчитаешь.
Я чуть не подавилась воздухом. Оказывается, у Жука еще и граната. Интересно, врет или нет?
– Откуда у тебя «Ф-1»? – Дэн перестал веселиться. – Гонишь ведь.
– Ага, гоню. Весной на пороховуху ходили, ты еще не пошел тогда. Так там этих гранат, как грязи. Я сам пять штук нашел. Две «эфы» и три «эргэдэ». Одну вот с собой прихватил. Хочешь попробовать?
В голосе Жука была сплошная уверенность.
– Тип-топ, – сказал Дэн. – Шутки в сторону.
– Сейчас свет зажжется, – шепнул мне Жук. – Вот увидишь.
Свет и в самом деле зажегся. Дэн внезапно оказался совсем близко, стоял буквально в трех метрах от нас. Видимо, темнота искажает восприятие расстояния. На щеке у Дэна расплывался лиловый фонарь.
– Я же говорил, – засмеялся Жук. – Настоящий Чингачгук!
– Тебе лишь бы ржать, – сказал Дэн. – А я, между прочим, выход нашел.
– Какой выход? – тупо спросил Жук.
– Выход, мой милый, это такая штука для прохода сквозь стены.
– Это правда? – не поверила я.
– Кажется. Во всяком случае сквозняк там достаточно мощный. Даже волосы раздуваются. И воздух свежий, как в парке. Только ведь темно было, ничего не видно. Надо посмотреть…
– Ну так идем туда! – сразу оживился Жук. – Чего мы стоим-то?!
– Идем.
И мы пошли за Дэном.
И мы почти что спаслись.
Потом я вспоминала. И думала. Я думала, что тогда мы могли бы спастись.
И не произошло бы того, что произошло потом.
Через две минуты мы вошли в помещение восьмиугольной, как дорожный знак «STOP», формы.
– Бойлерная. – Жук огляделся. – Если сквозняк, то выход где-то здесь. Надо искать.
Мальчишки принялись искать, а я забралась на какую-то бочку и вела на всякий случай наблюдение.
Они ходили вдоль стен и заглядывали во все щели, переворачивали листы металла, катали ржавые бочки.
– Не пойму… – бубнил Дэн. – Куда это ветер долбаный дует… Вроде как отовсюду дует сразу…
– Подожди. – Жук остановился и вернулся к своему великолепному мешку. – Сейчас все сделаем…
Жук вынул бутылку с бензином, нашел на полу какую-то драную ветошь, нашел арматурину, обмотал арматурину ветошью и полил бензином. Слава Рэмбо многим не дает покоя, что уж тут поделать. На свет появилась зажигалка «Зиппо». Жук поджег свой факел и пошел с ним вдоль стен. Пламя не колыхалось. Жук обошел бойлерную два раза и нигде и не обнаружил сквозняка, кроме того места, где мы вошли в помещение.
– Да, – скептически заметил Дэн. – Следопыт из тебя не получился.
– Без пены, – сказал Жук. – Сейчас все будет в шоколаде.
– Это уж точно, – хмыкнул Дэн. – В шоколаде мы окажемся – это точно.
Жук еще раз осмотрел котельную, а затем направился к центру зала. Огонь заколыхался сильнее. Когда же Жук оказался посередине комнаты, пламя забилось и потянулось куда-то вверх. И мы тоже все посмотрели вверх.
В потолке был люк.
– Тарарабумбия. – Жук потушил факел. – Сижу на тумбе я. Готово.
Из люка метра на полтора над потолком высовывалась железная лестница. Как мы это люк сразу не заметили?
– Ну-ка. – Жук отобрал у меня мешок и из глубин его достал ту вещь, которую в путешествие по подвалам я бы взяла в последнюю очередь. Жук достал бинокль. Не большой бинокль, а маленький такой, театральный, как будто из слоновой кости сделанный. К биноклю была даже приделана специальная деревянная ручка. Но Жук за нее не взялся, а стал смотреть в бинокль как обычно.
– Нормально. – Он передал бинокль мне. – Взгляни, Валь.
Я взяла бинокль. Сначала ничего не было видно, а потом, постепенно, когда глаза стали привыкать, я увидела звезды. Звезды плыли далеко-далеко в черном небе, гораздо дальше, чем это видно с поверхности земли. И именно поэтому звезды показались мне особенно близкими и родными.
– Дай мне. – Дэн довольно по-хамски отобрал у меня бинокль и стал смотреть на звезды из-под земли.
Забавно, но при этом Дэн пользовался как раз этой самой деревянной ручкой. Дэн смотрел довольно долго, а потом сказал:
– Старый слив. А в сливе лестница. Можно пролезть. Проблема в другом.
– Это решаемо. – И Жук явил на свет ту самую веревку с «кошкой» на конце.
Я в двадцать второй раз подивилась проницательности и предусмотрительности Жука. Жук по-ковбойски раскрутил веревку, кинул ее вверх и подцепил «кошкой» нижнюю ступеньку лестницы. Подергал, проверяя крепость, повисел. Веревка держала. Жук подтянулся на руках и влез метра на полтора, покачался и спрыгнул на пол.
– Кто первый? – спросил он и сразу же посмотрел на Дэна.
– Хорошо, – согласился тот. – Я буду первым. Потом втяну вас по очереди.
Он ухватился за веревку и стал карабкаться вверх, пыхтя и дрыгая ногами, как молодой страус.
– Эй, Дэн, – позвал Жук.
– Ну? – Дэн остановился, повис на одной руке.
– Ты это… если вздумаешь удрать – смотри, втянешь веревку или еще чего сделаешь – так я сразу в трубу взрывной стрелой запущу. На звезды как из пушки полетишь.
Дэн не удостоил его ответом и продолжал карабкаться вверх, совсем как в игре «Карабкайся за долларами».
– Хорошо идет, – сказал Жук. – Тренированный.
Дэн почти долез, до нижней ступеньки лестницы оставалось, наверное, меньше метра, как вдруг веревка дернулась и стала расплетаться на одиночные волокна. Происходило это медленно, и Дэн не упал. Он еще висел несколько секунд, глядя, как раскручиваются тонкие капроновые нити, он еще попробовал дотянуться до такой, казалось бы, близкой перекладины, но потом он осознал безнадежность ситуации и разжал пальцы. Оказавшись на полу, Дэн поплевал на руки и сразу же повернулся к Жуку.
– Ну что, скалолаз, веревочку-то гниловатую подсунул, а? Хотел, чтобы я темечко расшиб, да? Свинья круглощекая…
– Посмотри на него, Валь. – Жук указал самострелом на Дэна. – Я нашел выход, а он специально веревку подрезал, чтобы мы тут остались…
– Это ты сам ее подрезал, жучило навозный! Сам подрезал, а на меня сваливает! Зачем ты меня первым отправил?..
– Я на тебя Вальку ни на минуту не оставлю…
В этот раз они ругались как-то вяло и без искры, видимо, сказывалась усталость, и я подумала, что до драки они в этот раз не доругаются. Так и получилось, им надоело ругаться, и они занялись каждый своим делом: Жук пытался заплести обратно свой капроновый шнур, а Дэн подбирал с полу всякие железки и кидал их в лестницу, пытаясь сбить «кошку». Получалось у него плохо.
– Жук, дай, пожалуйста, бинокль, – попросила я.
Жук сунул мне бинокль, и я снова посмотрела вверх. То, что я обнаружила, мне совсем не понравилось – круг звездного неба уменьшился на треть и продолжал уменьшаться дальше – люк постепенно закрывался.
– Люк закрывается, – сказала я.
Жук подскочил ко мне и выхватил бинокль.
– А, черт! – Жук сунул мне бинокль обратно и стал целиться вверх.
И было мне видение.
Двое усталых дорожных рабочих, у которых есть семьи, у которых есть дети, после тяжелого трудового дня задвигают люк. И тут из-под земли вылетает молодецкая каленая стрела и весело втыкается пожилому рабочему в глаз. Видение это было скоротечно, но я успела стукнуть Жука по руке. Выстрелить он ухитрился, но вот только не в люк. Стрела шоркнула по стене и упала на пол.
– Ты чего это? – спросил Жук. – Ты чего это делаешь?
– А вдруг там люди люк двигают? – сказала я. – А ты бы кого-нибудь сейчас застрелил бы. Отца троих детей.
– Или мать-героиню, – добавил Дэн.
На это Жук не нашел чего возразить.
– Хоть кто-то умный остался, – сказал Дэн. – Валя, тебе мой поклон и поцелуй в диафрагму.
Я сделала шутливый книксен, как принцессы в старых фильмах. Жук подобрал стрелу, попробовал на ногте ее остроту и спрятал в патронташ.
– Теперь я буду выбирать, в какой коридор идти, – сказал Жук. – Я знаю правильный путь.
– То же самое говорил в свое время Сусанин, – заметил Дэн.
На это ироническое замечание Жук не обратил никакого внимания.
Из бойлерной было несколько выходов. Жук их тщательно осмотрел и сказал:
– В этот.
Сусанин был крут…
…стал рассказывать свою очередную страшную историю:
– Им всего двадцать дней в этом лагере осталось прожить, а потом домой ехать. И тут как раз им подселили новенького. А они каждый вечер страшилки друг другу рассказывали. Ну, как обычно в лагерях. А все истории такие паршивенькие были, про кладбища всякие, про чудовищ. Ну, конечно, про красное знамя, чушь, короче. А потом пришла очередь новенькому рассказывать. И он стал рассказывать одну историю. Он ее рассказывал, и все постепенно помирали. А в палатке по восемь человек жили.
– И что в конце произошло? – спросила я.
– Он один остался, все умерли. Он рассказал свою историю и ушел в лес. Потому что он был не человек, а…
Дэн резко остановился, и я, как всегда, на него наскочила.
– Что это? – спросил Жук.
– Ты что, не слышишь? – усмехнулся Дэн.
– С чего бы? – забеспокоился Жук. – Я-то слышу, а вы слышите?
– Слышим. Во всяком случае, я слышу. Ты, Валь… ну да…
Я покачала головой.
– Володька, – объяснил мне Дэн. – Зовет на помощь… Сильно зовет… Вон оттуда…
– Голос похож, в общем-то… – сомневался Жук. – Похож…
– Его голос, – поставил точку Дэн.
– Надо идти, – сразу же сказала я. – Идти. Он ведь зовет…
– А если это не он? – предположил скептический Жук. – Давайте подождем…
– Ага, – стал сердиться Дэн. – Валь, ты послушай, что он предлагает! Подождать! Если пять часов проорет – значит, не Володька! Если через полчасика замолчит – Володька. Только поздно уже будет, если замолчит. Вдруг он на самом деле в яму какую-нибудь провалился?
– Я пойду, – сразу сказала я. – Я не боюсь…
– О чем спорим? – вмешался Жук. – Идем вместе. Вместе как-то надежнее…
– Вместе нельзя. – Дэн достал из рюкзака леску и стал привязывать к поясу. – Вместе нельзя. А вдруг там и в самом деле ловушка?
Дэн достал еще один моток лески.
– Здесь двести метров. Должно хватить. Знак, что все нормально, – один раз. Если что пойдет не так – дерну два раза.
Дэн скинул куртку.
– Погоди. – Жук засучил рукав на правой руке и выщелкнул стилет. – На, возьми.
– Какая щедрость с твоей стороны, – усмехнулся Дэн, но стилет взял, примерил его в руке, проверил балансировку. – Хороший ножик.
Я подумала, может, сказать Дэну что-то вроде «будь осторожен» или «возвращайся», но не сказала. Дэн посмотрел на меня, он тоже ожидал чего-нибудь ободряющего. Но ничего ободряющего я ему не сказала. Он хмыкнул и шагнул в коридор.
Я подняла с пола леску и стала пропускать сквозь пальцы.
– Типичная ошибка всех. – Жук настороженно осматривался по сторонам. – Все ее допускают – расходятся. Нельзя расходиться, нельзя, ни в коем случае… Господи, да что же он так орет-то?
У меня в голове сразу возник образ: Володька, провалившийся в трясину, взывает о помощи, а эта трясина постепенно заполняется живыми тараканами, и Вовка захлебывается в них, захлебывается и тонет. Или крысами. Тут ведь Крысолов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15