– Не нужно извиняться, Ник. Мне никогда не было стыдно за то, что я – слуга, но мне всегда было стыдно за то, что вы с матерью остались одни. Может быть, уже поздно становиться друзьями, но… разве мы не можем попытаться?
Я почувствовала, как Ник сжал мою руку.
– У нас даже может получиться, – ответил он и попробовал улыбнуться.
– Я очень рад, – просто сказал мистер Марш. – Тебе нужно отдохнуть, Ник. Я оставлю вас с Люси. Не беспокойся из-за «боксеров». Прежде чем все закончится, они пожалеют, что родились на свет. – Он ушел, прямой и быстрый, словно ему было вдвое меньше лет.
Мы надолго замолчали, наконец, Ник сказал:
– Расскажи, Люси. О себе и об отце. Как вы здесь оказались, что вы сделали, обо всем.
– Я не хочу утомлять тебя, Ник, дорогой.
– Пожалуйста, Люси.
И я рассказала свою историю, может быть, не очень хорошо, потому что я забывала последовательность событий и мне приходилось возвращаться и все объяснять заново. Ник лежал с закрытыми глазами, и, когда я подошла к концу, я решила, что он уснул. Но как только я замолчала, он открыл глаза и прошептал:
– Бедная Люси. Не одно, так другое. Но вот увидишь, все когда-нибудь у тебя образуется.
Его глаза блуждали, ресницы закрылись, и дыхание стало глубоким. Я сидела, держа его за руку два часа, пока не пришла миссис Феншоу сменить меня. Они с мистером Феншоу этой ночью не караулили и должны были спать в другой половине спальни, поэтому, если Ник позовет, они сразу услышат.
Я увидела его лишь на следующий день после полудня. У меня было ночное дежурство, а мистер Марш настаивал на том, чтобы отдежурившие спали хотя бы четыре часа, прежде чем приступить к работе. Утром «боксеры» обстреляли миссию с большого расстояния, но это не принесло нам никакого вреда, и мы все радовались, что они тратят понапрасну свои патроны.
Я принесла Нику миску жидкого супа. Доктор Ленгдон помог мне устроить его на подушках, и я покормила его. Он послушно ел, как ребенок торжественно открывая рот и не отводя от меня глаз. Его лицо и губы были уже не такими бледными.
Отставив пустую миску, я спросила:
– Ник, дорогой, тебе не трудно будет меня послушать?
– Нет, – он слабо улыбнулся. – Я люблю тебя слушать. И мне сегодня гораздо легче.
– Я хочу попросить тебя об одолжении, Ник. Я знаю, зачем ты приехал сюда. Ты написал в записке, что хочешь оплатить старый счет. Пожалуйста, пожалуйста, забудь о своей неприязни к Роберту Фолкону.
Мне страшно даже представить, что может произойти, если вы с ним здесь встретитесь…
– Погоди, Люси, – Ник внимательно смотрел на меня. – Ты… ты думаешь, что я приехал сюда из-за Фолкона? Что я собирался с ним свести счеты?
Я прижала ладони к щекам.
– Я знаю, что ты собирался помешать ему найти изумруды, даже если тебе самому они не нужны. И я боялась того, как… это все может кончиться.
Он чуть слышно рассмеялся и скорчился от боли, и я увидела знакомую насмешку в его запавших глазах.
– Ах, Люси, неужели ты так подумала? Да мне наплевать и на Фолкона, и на изумруды. Я даже не заглядывал еще за бронзовый щит. Он может их забрать и убираться к чертовой матери! – Он взял мою руку в свою. – Я приехал расплатиться с доктором Ленгдоном.
– Доктором Ленгдоном?
– Да. Ты разве не читала ту газету, когда я ушел? Там было короткое сообщение корреспондента «Таймс», сделанное на пути в Пекин. Он сообщал, что беседовал с доктором-американцем из Ченгфу, который сказал, что беда может грянуть с минуты на минуту и начнется резня. Этот доктор собирался отправиться в близлежащую миссию на помощь. Он также сказал, что, если американское и европейское правительства не окажут помощь в ближайшее время, иностранных граждан по всему Северному Китаю ждет верная гибель.
От облегчения у меня закружилась голова.
– Ты понял, что это доктор Ленгдон… поэтому ты приехал сюда?
– Я должен был, Люси, – ласково сказал он. – Я обязан ему жизнью. Я знаю, как неповоротливы все правительства. Я не мог сидеть в Англии, когда ему, да и всем здесь, грозит гибель. Я приехал помочь.
Я и смеялась и плакала: Схватив его руку, я сказала:
– О, Ник, Ник! Я была такой дурой.
Он закрыл глаза.
– Я никогда не причиню никакого вреда Роберту Фолкону. Я знаю, что ты любишь его, Люси.
– Люблю его? – я задохнулась. – Что ты хочешь этим сказать, Ник?
Он открыл глаза и устало улыбнулся.
– Впервые ты ведешь себя неискренне, Люси. Пожалуйста, не надо. Я знаю, что ты его любишь. Я видел вас однажды вместе в долине, когда кругом горели костры и все было в густом дыму. Я видел тебя в его объятиях. А ведь ты та самая Люси, которую я узнал в Ченгфу. В тебе нет ни капли лжи. Ты не станешь обнимать и целовать человека, которого ты не любишь.
Я почувствовала, как у меня пылают щеки.
– Ник, пожалуйста, послушай и попробуй понять меня. Я была одинока и несчастлива. У меня не было друзей. Роберт стал навещать меня. Он был очень терпелив и добр к странной девушке в непонятной для нее стране. Затем Грешемы запретили ему приходить. В тот вечер, когда жгли костры, он подошел, я была одна. Он ничего не сказал. Странно так на меня посмотрел, обнял и поцеловал. Я впервые в жизни целовалась, да еще с человеком, который был так добр ко мне. Да, я ответила на его поцелуй, и потом задумалась, люблю ли я его. Когда не знаешь, что такое любить, Ник, ты задумываешься, ты ни в чем не уверен. После того, как я стала жить в «Луноловах», он снова стал за мной ухаживать, но мы больше с ним никогда не целовались.
Я так сильно сцепила свои руки, что они дрожали.
– И это все, Ник. Я не стыжусь ничего и не прошу ни за что прощения. Я просто говорю, что ты мог подумать, что я его люблю, потому что увидел нас в тот момент в долине… – я замолчала, испугавшись. – Значит, это был ты? Это тебя я увидела сразу после?.. Ты там был!
Он смотрел на меня недоуменно, словно не в силах понять, о чем я говорю. Затем он кивнул.
– Да. Я тогда только приехал. Никто не знал, что я уже вернулся из Китая. Я отправился в Нормандию, у меня была одна идея, я хотел купить рыболовное судно и заняться контрабандой, – он криво улыбнулся. – Но оказалось, что подобные вещи меня больше не привлекают. Я немного поездил туда-сюда и вернулся за тобой.
Я хотела спросить, почему он приехал за мной, но вдруг вспомнила о другом и спросила:
– Ник, ты знаешь Чизлхестские пещеры?
Он недоуменно посмотрел на меня.
– Пещеры? Да, я слышал о них, но никогда там не был. Роберт Фолкон хорошо их знает, так однажды мне сказал Эдмунд. Фолкон получил разрешение исследовать их, он хотел написать о них какую-то брошюру или проспект. А почему ты спрашиваешь?
– Я упала с крутого спуска вскоре после того, как увидела тебя, и ударилась головой о камень. Пока я была без сознания, кто-то отнес меня в пещеры и оставил там. Мне чудом удалось оттуда выбраться. О, Ник, я иногда думала, что это мог быть ты. Пожалуйста, прости меня!
Он побелел, и мне пришлось силой уложить его, пока он пытался встать.
– Святой Боже! Это же Фолкон! – гневно сказал он.
– Нет. Не может быть. С какой стати он мог так сделать после того, как только что меня целовал?
Он откинулся на подушки, сердясь на себя за свою слабость.
– С какой стати? Да потому что он Роберт Фолкон. Я не могу объяснить, как работает его голова, Люси. Могу лишь сказать, что временами он способен на все. Когда он был с тобой в долине, ты была на волосок от гибели, и не важно, целовал он тебя или нет, он мог спокойно перегрызть тебе горло. А когда он нашел тебя без сознания… – Ник угрюмо покачал головой. – Когда Фолкон в особенном настроении, он сделает все, чтобы добиться того, чего хочет, и будет считать при этом, что он абсолютно прав. А больше всего в жизни он хочет иметь «Луноловов». Это как наваждение. Может быть, ему сейчас хуже, но он никогда не был совершенно нормален, Люси. Мы с Эдмундом Грешемом хорошо это знаем, мы вместе учились в школе. Думаю, его родители тоже об этом знают. Мне кажется, что миссис Фолкон никогда не лжет. Она тебя не предостерегала?
– Она сказала, что не хочет, чтобы я вышла замуж за Роберта, но я думала, что она считает меня неподходящей парой.
Ник посмотрел на меня.
– Разве она похожа на человека, который придает значение подобной чепухе?
– Нет. Думаю, что нет. О, Ник, ты думаешь, она беспокоилась за меня?
– Я в этом уверен. Роберт может сыграть любую роль, если ему это выгодно. Но я всегда знал, что он опасен. Не сомневаюсь, что его родители тоже знают об этом.
– Но зачем ему нужно было… расправляться со мной?
– Может быть, он надеялся, что, если ты умрешь, у него появится шанс спасти «Луноловов».
– Нет, Ник. Он не знал, что я твоя жена, не знал о завещании.
– Конечно, он знал, что я на тебе женился, Люси. Причем еще до того, как вернулся домой. Я знаю, он был потрясен, когда я приехал в «Луноловы», но лишь потому, что я не умер, а не потому, что я – твой муж.
Я была так удивлена, что голос мой стал звонким и дрожащим:
– Ты хочешь сказать, что он все это время знал? Но откуда?
– Все просто. Он приехал в Ченгфу в тот день, когда ты попрощалась с доктором Ленгдоном. Вы с ним встретились в тот день. Помнишь? Когда тебе нужно навести справки в чужой стране, ты прежде всего начинаешь с соотечественников, особенно с тех, кто уже давно живет в стране. Посему мистер Тэттерсолл был естественным выбором, и он проговорился Фолкону, что обвенчал нас. Я знаю, потому что Тэттерсолл рассказал об этом доктору Ленгдону.
Я вдруг отчетливо вспомнила эту прядь золотистых волос на отвороте своего рукава, которая осталась там после борьбы с незнакомцем, пробравшимся в мою каюту. Так это был Роберт Фолкон. Поговорив с мистером Тэттерсоллом, он мог спокойно добраться до Гонконга, пока я жила в миссии в Тяньцзине, и ждать меня в Гонконге. Он тайно проник на борт, чтобы похитить мои документы и чтобы мне было непросто доказать свой брак. Ах, нет. Это я думала, что документы похищены. На самом деле они все это время лежали за разорванной подкладкой в чемодане.
У меня появилась еще одна мысль. Я вспомнила, что читала, как роялисты прятались или убегали от преследователей через пещеры во времена Кромвеля, и я спросила:
– Ник, как ты думаешь, существует ли ход из «Луноловов» в «Высокие заросли» через Чизлхестские пещеры?
Он нахмурился, глаза все еще были злыми.
– Не могу сказать. Знаю только, что в подвале в «Высоких зарослях» есть старая дверь, которой уже никто не пользуется. Она ведет в пещеры. Эдмунд о ней рассказывал еще в школе. У тебя есть причина думать, что Фолкон через пещеры мог проникнуть в «Высокие заросли»?
Я быстро рассказала ему о том, как кто-то проник в мою каюту на «Формозе» и как я была уверена в том, что бумаги украли.
– Я уверена, что это Роберт. Однажды ночью, когда я еще жила в «Высоких зарослях», я проснулась от того, что в моей комнате кто-то был. Я почувствовала запах карбидной лампы. Может быть, Роберт проник в дом через подвал и положил документы за подкладку в чемодане, чтобы я думала, что просто не заметила их. Но… я не понимаю, зачем он так сделал.
Ник лежал с полузакрытыми глазами, нахмурив лоб. Наконец, он сказал:
– В этом есть свой смысл, Люси, если он решил, что самый безопасный путь сохранить «Луноловов», это дать тебе возможность получить их в наследство, а затем жениться на тебе. Ведь вскоре после того, как ты нашла бумаги, он начал за тобой ухаживать, не так ли?
Я кивнула, сердце мое сжалось от боли. Я поняла, что и доброта, и нежность, с которой относился ко мне Роберт все это время, были лишь притворством. Какое-то время мы молчали, думая каждый о своем. Я отмахнулась от воспоминаний о Роберте Фолконе, и думала о том счастье и горе, которые пережила за последнее время в маленьком домике в Челси. Я теперь знала, что люблю Ника. Я ощутила, как внутри меня просыпается удивительное чувство в тот момент, когда стояла на коленях у его постели и целовала его руку. Я также знала, что любовь и раньше жила во мне, но она спала, ждала, пряталась в сомнениях и страхе оттого, что он не хочет меня. Я сказала:
– Ник, дорогой, ты хотел бы узнать, что я действительно чувствую?
Он очнулся от своих мыслей и попробовал улыбнуться.
– Ко мне? Бедная Люси. Тебе было со мной несладко, правда? Да. Говори что хочешь. Все равно не будет хуже, чем я того заслужил. Ты, наверное, будешь слишком снисходительной, ведь ты – добрая девушка.
– Нет. Не закрывай глаза. Посмотри на меня, Ник, и послушай. Я люблю тебя. О, я знаю, неприлично, когда девушка такое говорит. Но я не скромная английская девушка, я выросла в совершенно другом мире. И я знаю, что мне все равно не удастся скрыть своих чувств. Я не умею этого делать. Ты часто был несчастлив со мной с тех пор, как мы стали жить вместе. Но иногда, когда тебе удавалось забыть, кто я такая, ты был весел, и все шло замечательно. Тебе незачем стараться любить меня, Ник. Никого нельзя заставить любить, и притворятся ни к чему. Когда все закончится, ты можешь…
– Подожди, Люси, подожди, – прошептал он. Я увидела, что он удивленно смотрит на меня, а лицо покрыто потом. – Ты понимаешь, что ты сейчас говоришь, Люси?
– Да. Лежи спокойно, Ник, и не волнуйся, – я вытерла его лицо влажным полотенцем.
– Не волноваться? – он странно рассмеялся и снова сморщился от боли. – Теперь твоя очередь послушать, Люси. Я расскажу тебе свою историю. О человеке, который жил, как хотел, и наслаждался жизнью. Он был любителем приключений и, как все авантюристы, был эгоистом, мало думал о других и не считался ни с кем. У него было много женщин, но для него каждая была лишь очередным приключением. Он просто делал то, что приходило ему на ум, и пошли все к черту!
Ник взял мою руку и посмотрел на нее, словно это было что-то драгоценное.
– И вдруг, – медленно сказал он, – наступил день, когда ему пришлось готовиться к смерти. В китайской тюрьме он увидел девушку, совсем юную и не похожую ни на кого из тех, кого он встречал в своей жизни. Как туфелька Золушки, она была сделана из стекла или хрусталя, потому что ее было видно насквозь. Но в ней не было ничего жалкого или дурного, а лишь храбрость и, любовь и бескорыстие настолько сильные, что дух захватывало.
– Нет, Ник, пожалуйста! Я совсем не такая, я не такая…
– Помолчи и послушай. Этот человек женился на девушке. У него были на это свои соображения, и он знал, что скоро умрет. Но он не умер. Один хороший и отважный старый доктор спас его. Но человек долго болел. В укромном месте он был надолго прикован к постели, но медленно набирался сил. И у него было достаточно времени, чтобы думать о девушке, на которой он женился, и понять, насколько редкой была эта девушка, и задуматься над своей собственной жизнью. Он влюбился в нее, Люси, да, это так. Но, поскольку он был умный дурак, он понимал, что влюблен в существо, созданное собственным воображением, а не в живую женщину. Прошло время, он вернулся домой и понял, что ошибся. Он увидел девушку и сделал потрясающее открытие. Он понял, что значит любить. Ник коснулся губами моих пальцев.
– Но она была влюблена в другого, или он просто так думал, потому что увидел, как этот другой целует ее. Теперь он уже не был так эгоистичен, потому что теперь он ее любил. Но он начал за нее опасаться, потому что хорошо знал этого другого. Он знал, что за маской дружбы и любви скрывается циничный ум. Так что, в конце концов, умный дурак был настолько обеспокоен за судьбу девушки, которую он любил, что решил воскреснуть из мертвых и вернуть ее, как свою жену. Так он надеялся ее спасти.
Я попробовала что-то сказать, но Ник предостерегающе поднял палец, улыбаясь.
– По правде говоря, он уже был далеко не таким глупым и стал гораздо рассудительнее, чем раньше, потому что очень хорошо понимал, что не достоин и мизинца этой замечательной девушки, на которой случайно женился. Он привез ее в свой дом в Челси, и они стали жить там вдвоем. Но они не жили там по-настоящему, как муж и жена, потому что он так ее любил, что боялся сделать несчастной.
– О, Ник, дорогой Ник! Почему ты не сказал мне? Мне было так плохо, что ты не хочешь, чтобы я была тебе настоящей женой.
– Плохо?.. – он закрыл глаза и глубоко вздохнул, затем снова посмотрел на меня. – Дай мне закончить, Люси. Этот парень был настолько ошеломлен, что едва понимал, что делает. Возможно, ему казалось, что если он будет держать свою жену подальше от опасного человека, в которого она была влюблена, то она сможет его забыть и, может быть, даже полюбит другого, того, кто действительно этого заслуживает. Поэтому он дал ей свободу и старался держаться от нее подальше. Он старался дать ей понять, что она личность и у нее есть права, что она не должна быть зависимым существом, как многие женщины. Но иногда решимость ему изменяла, и он снова становился эгоистом, и тогда он возил ее с собой обедать, водил в театры и наслаждался тем, что она рядом.
Я заплакала. Ник поднял руку и нежно погладил меня по щеке.
– И тогда он впал в панику, Люси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36