Он был пуст и носил следы поспешного бегства.
Мария была в отчаянии: взбешенная тем, что у нее отобрали Лули, Лорена теперь в отместку может расправиться с другой девочкой – дочерью Марии.
Родриго предложил зайти к нему в номер и оттуда позвонить в клинику, чтобы там не беспокоились. Пока он говорил по телефону, в номер заглянула Констанса и, увидев Марию, приветствовала ее голосом, полным сарказма:
– Поздравляю вас! Вы уже сюда переселились?! Родриго больше не мог переносить колкостей Констансы и сообщил, что ее подруга Бетина Росси и опасная преступница Лорена дель Вильяр – одно и то же лицо.
– Не понимаю, как такая проницательная дама позволила отъявленной негодяйке водить себя за нос, – не удержался и тоже съязвил Родриго.
Необычайно расстроившись этим обстоятельством – жаль, хорошая была подруга – сеньора Констанса отправилась в ближайшее кафе перекусить и выпить кофе. Взгляд ее рассеянно блуждал по сторонам, она никак не могла справиться с охватившим ее волнением: подумать только!.. Этот взгляд поймал молодой человек, устроившийся с ее разрешения за столиком напротив.
– Не нужна ли компания такой миловидной даме? – любезно спросил незнакомец. – Мсмаэл Уркиса, к вашим услугам.
– Нет, – рассеянно ответила Констанса, а через мгновение добавила уже весьма решительно: – Однако… я могу предложить вам нетрудную работу, которая вас наверняка заинтересует.
Глава 61
Узнав, что Мария у графа де Аренсо и что они возвращаются домой, будут с минуты на минуту, Рита, Хосе Игнасио, Виктор и Роман были в страшном нетерпении. Слава Создателю, нашлась!.. Высказывали самые невероятные предположения, отчего Мария очутилась в отеле, где остановился Родриго. Роман не сдержался от замечания, что Мария поступает слишком опрометчиво и жизнь ее ничему не учит… Хосе Игнасио, не признаваясь в том себе, испытывал тайную ревность к сестре, которую никогда в жизни не видел: мать только и думает о ней.
Но вот на пороге дома появилась Мария – с Лурдес на руках! Что тут началось! Поцелуи, объятия, слезы радости, восторга, укора в том, что снова держала всех в неведении!.. Стоя в стороне, Родриго и Исабель, тоже счастливо улыбались. А Мария, до последней минуты державшая в тайне свой сюрприз, который она приготовила Рите, была растрогана всеобщим вниманием и теплотой.
– Как бы мне хотелось владеть своей памятью, чтобы любить всех вас, как вы того заслуживаете!..
Когда утихли первые восторги, Рита бросилась к Марии, благодаря ее за самопожертвование, за смелость, которую она проявила в поисках ее ребенка. Но Мария, улыбаясь и слушая Риту, отдала должное справедливости: если бы не Чучо, неизвестно еще, когда бы нашлась маленькая Лурдес.
Они поменялись ролями. Теперь Рита успокаивала Марию: ее дочка найдется нсприменно! Но Мария боялась, что может никогда не узнать, где ее дочь: ведь эта неуловимая злодейка способна скрыться навсегда.
– И все же, – говорила Мария, – я сердцем чувствую: моя дочь жива!
Детектив Сапеда между тем встретился с доктором Гонсало Арвисо, наблюдавшим Марию в доме Артуро д'Анхиле.
На предъявленной ему фотографии доктор узнал Лусию, но сказал также, что волосы у сестры Артуро были русые и сильно завитые.
Мария скрупулезно выполняла все рекомендации Фернандо Торреса, но ей казалось, что выздоровление идет слишком медленно. Конечно, она теперь чувствовала себя гораздо бодрее и увереннее, чем прежде, когда жила в доме Артуро и в приюте. Однако память по-прежнему отсутствовала и даже отдельных ее проблесков у Марии пока не наблюдалось.
Хосе Игнасио надеялся воскресить в сознании матери ее прошлое с помощью семейного альбома. Мария с интересом рассматривала каждый снимок, где запечатлена была ее жизнь. Она изучала свое прошлое, как изучают биографию постороннего, незнакомого человека, и могла бы перечислить все основные события в хронологическом порядке. Да, Мария знала свою жизнь, но не помнила ее!
Говоря с Хосе Игнасио о прошлом, Мария неизменно возвращалась к судьбе утерянной дочери. Она видела, как сын обижался, спрашивая: «Неужели я теперь ничего для тебя не значу?» И терпеливо объясняла, что с потерей памяти утратила и чувство привязанности, но заново познакомившись со своим взрослым сыном, находит в нем много достоинств. Это, однако, не убеждало Хосе Игнасио, он хотел как можно больше времени проводить с матерью, чтобы доказать ей свою любовь. «Дай мне возможность восстановить между нами то, что связывает мать с сыном, – говорил он. – Прошу об одном, не отвергай меня, словно чужого…»
К великой радости Исабель ее тетя, потрясенная событиями, связанными с Бетиной Росси, пришла к неожиданному для племянницы выводу: слишком строго судила она окружающих.
– Прости меня, Исабель. Я досаждала тебе своими нравоучениями. Но теперь я постараюсь не вмешиваться в твою жизнь. Для меня самое главное – чтобы ты была счастлива.
– Я люблю тебя, тетя Констанса, – обняла ее Исабель. – И была бы очень рада, если бы ты изменила свое мнение о Хосе Игнасио и его маме.
Они отправились вместе поужинать в ближайшее кафе. Но не знала бесхитростная Исабель, какой план разработала Констанса в надежде расстроить их брак с Хосе Игнасио… Когда ужин был окончен, официант отказался брать с них плату: «Сеньор за столиком позади вас уже сделал это», – с почтением произнес он. За соседним столиком сидел Уркиса. Он поднялся, галантно раскланялся:
– Для меня счастье – находиться даже вблизи вас, сеньорита, – проникновенно сказал он. – Я ваш самый восторженный поклонник!
В один из дней приехал с ранчо брат Диего. Мария, с недоумением посмотрев на Риту, смутилась, но Фернандо, как раз в это время навещавший Марию, пояснил: «Ей нужно время, Диего, она вспомнит…» Брат показывал фотографии, которые привез с собой. Это – Эстела, это – Маргарита, Хасинто, Федерико… О, сколько родственников, оказывается, еще у Марии… Диего сказал, что пока не поймали Лорену – может потребоваться его помощь, и он побудет с Марией, чтобы защитить ее в случае необходимости. Она была тронута таким добросердечием и открытостью – какой милый ее младший брат!
Мария поблагодарила Фернандо за то, что он помог ей при встрече с Диего, – нелегко ведь каждому объяснять заново, что она никого не узнает… Фернандо совсем было собрался уходить, но пришел Рафаэль Идальго, едко заметивший, что Фернандо, как всегда, опередил его. И более раздраженно добавил, что, мол, Торрес продолжает игру в хорошего, доброго друга.
Мария не в состоянии была слушать эту перепалку, попросила мужчин не разговаривать в таком тоне: они доставляют ей страдание. Но Рафаэля понесло:
– В отличие от тебя, я не скрываю своего интереса к Марии, но и не давлю на нее, как это делаешь ты, прикрываясь своим врачебным долгом…
Фернандо попытался остановить приятеля:
– Марии незачем знать о наших непростых отношениях.
– Нет, почему же?.. – Идальго, видимо, решил поставить в этот вечер все точки над «i». – Мы, все четверо: я, Родриго, Фернандо и Виктор претендуем на ее взаимную любовь и боремся за это! Есть только один способ избежать подобных стычек: Мария должна выбрать одного из нас. В мужья.
– Любовь не соревнование, – усталым голосом пыталась умерить пыл Рафаэля Мария, – и никаких решений я в ближайшее время принимать не смогу.
Наконец-то она услышала от Рафаэля, что он уходит… С надеждой!
А позже, рассказывая Рите об этой стычке между Рафаэлем и Фернандо, которая чуть было не кончилась настоящей дракой, Мария призналась откровенно, что к каждому из четверых питает всего лишь дружеские чувства. И не более того!..
Глава 62
Хосе Игнасио, понимая неловкость матери перед Диего за то, что она не помнит брата и не испытывает к нему сестринской любви, посоветовал дяде вернуться на ранчо.
– Насчет охраны ты не беспокойся, – говорил Хосе Игнасио. – У дома постоянный полицейский пост, да и все домашние бдительно следят теперь за каждым шагом матери, не оставляя ее ни на минуту. А за Мариитой, как всегда, присматривает Ана…
Диего загрустил, но прислушался к совету Хосе Игнасио и вернулся на ранчо. Сестры долго расспрашивали его о Марии, а он просто и не знал, что ответить. Если откровенно – она совсем не похожа на ту Марию, которую все они запомнили, когда видели незадолго перед ее поездкой в Париж. Да, кажется, внешне она вполне здорова, но вот глаза очень печальные – то ли оттого, что никак не может разыскать дочку, то ли от отсутствия памяти. «Бедненькая она, бедненькая!» – всхлипывала сердобольная Маргарита. А Эстела истово молилась Богу, прося за сестру, чтобы Он облегчил ее страдания.
От глаз Диего не укрылось, что сестры, единодушные в своем сочувствии к Марии, между собою почти не разговаривали и старались даже не смотреть друг на друга. Диего не мог знать всех перипетий драмы, которая с недавних пор разворачивалась на ранчо и которую сестрам пока что удавалось скрывать от Диего.
А началось все с того, что сын дона Федерико Клементе, после долгого отсутствия приехавший навестить отца, влюбился в его молодую жену. Клементе все время откладывал свой отъезд в город, и дон Федерико не догадывался о причине этих отсрочек. А Эстела боялась сказать мужу о приставаниях к ней Клементе, не желая ссоры между отцом и сыном.
Клементе же день ото дня становился все наглее. От клятвенных признаний в любви он постепенно перешел к открытым угрозам.
– Ты все равно будешь моей, – говорил он Эстеле. – Я добьюсь этого любым способом. Если не согласишься добровольно – распущу слух, что ты изменяешь своему престарелому мужу с его молодым сыном, то есть со мной. И мой папаша с позором выгонит тебя из дома.
– Не забывай только, что вместе со мною Федерико выгонит и тебя, – отвечала Эстела. – А от меня ты все равно ничего не добьешься.
Клементе пришлось согласиться с доводом его очаровательной мачехи и он переменил тактику.
«О себе эта пуританка, похоже, не заботится вовсе, – рассуждал Клементе. – Для нее куда важнее благополучие и спокойствие ближних. Вот ведь как печется о любимом муженьке, чтобы тот, не дай Бог, не разочаровался в собственном сыне. Что ж, эту вашу добродетель, сеньора Эстела, тоже можно использовать!»
И Клементе придумал новый вариант шантажа. Он стал активно ухаживать за Маргаритой, полагая, что ради сестры Эстела вполне способна принести себя в жертву.
Ничего не подозревающая Маргарита, как и ожидал Клементе, легко попалась в ловушку. Не избалованной вниманием мужчин девушке лестны были ухаживания красавца Клементе и она буквально на глазах из бедной Золушки, вечно занятой домашним хозяйством, превращалась в принцессу.
Эстела попыталась поговорить с сестрой, но открыть всей правды не решилась, а потому была неубедительна.
– Я не понимаю тебя, сестра, – с обидой говорила Маргарита. – Ты так себя ведешь, что мне начинает казаться, будто ты не желаешь мне счастья. Тебе не нравится Клементе? Ты говоришь, он несерьезный? Из чего ты это заключила? Что он, по-твоему, сделал плохого, чтобы я могла не доверять ему? Он говорит, что любит меня, и я его тоже люблю!
Эстела поняла, что разубеждать сестру в достоинствах ее избранника уже поздно, и решила строго поговорить с Клементе. Но когда она потребовала оставить Маргариту в покое, Клементе попросту расхохотался:
– Прекрасно! Я знал, что ты именно так отреагируешь. Ты ревнуешь меня к Маргарите! Я тебе нравлюсь!
– Что за бред ты несешь! – возмутилась Эстела. – Я настаиваю, чтобы ты не морочил голову Маргарите, не впутывал ее в свои грязные интриги!
– Я, конечно же, пошутил, – ответил на это Клементе. – Мне уже ясно, что ты меня ненавидишь. Но я тебя все равно люблю и страстно тебя желаю. Если ты согласишься стать моей – я тотчас же оставлю Маргариту. А если нет – обещаю, что ославлю ее на всю округу и ни один уважающий себя мужчина к ней больше никогда не подойдет!
«Что же мне делать, с кем посоветоваться? – сокрушалась Эстела. – Если бы Мария была здорова, она помогла бы мне найти выход из этой чудовищной ситуации!..»
Глава 63
С некоторых пор все стали замечать, что Рите неприятно видеть, как Мария возится с Лурдес. Ревность подруги обижала Марию – ведь она привязалась к девочке еще до того, как Рита и Роман ее удочерили. И тем не менее Мария реже стала общаться с Лурдес и чаще с – Мариитой. И вот однажды Мария, не обращавшая прежде внимания на цепочку, обвивавшую едва заметной тоненькой змейкой шейку девочки, вскрикнула от неожиданности: оказывается, на серебряной цепочке висел медальон с изображением Лурдской Божьей Матери. «Боже! – оцепенела Мария, – ведь точно такой же медальон я надела, сняв с себя, на свою новорожденную девочку!»
– Откуда у Марииты этот медальон? – спросила Мария, и Хосе Игнасио ответил:
– Когда мы с тобой были в Париже – граф де Аренсо купил два одинаковых медальона: для тебя и для Марииты.
– Но ты понимаешь, сынок, что этот, второй медальон может помочь детективу Сапеде в поисках твоей сестры?!
Детектив Сапеда, которому Мария немедленно сообщила о медальоне, подтвердил, что это, действительно, облегчит поиск.
– Однако, сеньора, вы должны быть готовы и к тому, – предупредил он Марию, – что девочка может оказаться нигде не зарегистрированной, или… Не дай Бег, конечно, но вдруг выяснится, что девочки нет в живых…
– Нет, нет! Она жива! Я убеждена! Я знаю! Я чувствую это! – взволнованно повторяла Мария.
От дона Густаво скрыли, что Лорена пыталась убить Марию: для его больного сердца это могло бы стать смертельным ударом. Лишь когда Мария поправилась, Хосе Игнасио рассказал ему о происшедшем, опуская, разумеется, подробности, которые причинили бы дону Густаво боль. Главное, на чем сделал упор Хосе Игнасио, это то, что его сестра, возможно, жива. Старика, однако, очень взволновала эта весть.
– Как, должно быть, переживает бедная Мария! – говорил он внуку. – Она уже как-то смирилась с потерей дочери, считая ее умершей. А теперь эта неизвестность, неопределенность, невозможность помочь своему ребенку…
И дон Густаво с Флоренсией решили навестить Марию, чтобы хоть немного поддержать ее.
Поначалу говорили о Хосе Игнасио, о том, что вместе с Луисом он открыл свое собственное юридическое бюро и очень увлечен работой. Далее речь зашла о его предстоящей свадьбе с Исабель.
– Мне кажется, – говорил дон Густаво, – эта девушка сможет стать хорошей матерью для Марииты.
Как раз в это время Ана принесла Марииту, чтобы прадед с нею немного позабавился… А Мария, конечно же, стала показывать медальон, который, как она считала, неизбежно приведет ее к дочери. К живой или…
Видя, как страдает Мария, и не находя слов утешения, дон Густаво только и мог сказать:
– Если кто-нибудь может понять тебя, Мария, то это я, который сам испытал месть Лорены.
– Знаю, дон Густаво, – горестно отвечала Мария. – Но вы, даст Бог, поправитесь, а что делать мне без моей дочери, без воспоминаний? С семьей, которую я не помню. Я чувствую себя странно в своем собственном доме, дон Густаво. Появление Лули, дочери Риты, утешило меня, я ухаживала за ней в приюте. Но мне кажется, Рите неприятно, даже когда я приближаюсь к ней.
– Ты очень чувствительна, Мария, – сказала Флоренсия. – Рита тебя любит, как сестру.
– Да, мне все так говорят. Но, вероятно, Рита любила меня в прошлом, а теперь, с появлением Лули, я вижу с ее стороны неприязнь.
– Если тебе здесь неуютно, то приходи ко мне, – предложил дон Густаво. – Ведь ты мне – как дочь. У тебя там будет все, даже полицейский пост.
– Нет, дон Густаво, спасибо. Мне надо привыкать к этому дому, к моей семье.
Едва Мария проводила дона Густаво, как к ней ворвалась рассерженная Рита.
– Я случайно услышала твой разговор с дель Вильяром, – заявила она. – Значит, ты говоришь, что для тебя в v этом доме все – чужие?! И я, и Роман, и твой сын, и внучка! Вот так благодарность за внимание к тебе, за все заботы, за любовь, наконец! Тебя никто не интересует, кроме Лули. Но Лули – моя дочь! Запомни это!
Вечером все дурное настроение Риты выплеснулось на Романа, который задержался в детском приюте, навещая Чучо. Роман очень привязался к одинокому мальчику и всячески выкраивал время для того, чтобы повидаться с ним. Сегодня, например, он подарил мальчику автоматическую железную дорогу, и они долго играли вдвоем с Чучо в машинистов. Роман не узнавал своей всегда доброжелательной жены.
– Да ты просто ревнуешь девочку к Марии! Какой абсурд! – урезонивал жену Роман.
– О, нет! Тут все не так просто, – отвечала Рита. – В Лурдес Мария постоянно видит свою собственную дочь, и это ей надо как можно скорее выбросить из головы! Я удочерила девочку, чтобы заботиться о ней. Я – мать Лули! А Мария отныне пусть и думать забудет, что Лурдес существует на свете, пусть больше не приближается к ней ни на шаг! Пусть она ищет свою дочь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Мария была в отчаянии: взбешенная тем, что у нее отобрали Лули, Лорена теперь в отместку может расправиться с другой девочкой – дочерью Марии.
Родриго предложил зайти к нему в номер и оттуда позвонить в клинику, чтобы там не беспокоились. Пока он говорил по телефону, в номер заглянула Констанса и, увидев Марию, приветствовала ее голосом, полным сарказма:
– Поздравляю вас! Вы уже сюда переселились?! Родриго больше не мог переносить колкостей Констансы и сообщил, что ее подруга Бетина Росси и опасная преступница Лорена дель Вильяр – одно и то же лицо.
– Не понимаю, как такая проницательная дама позволила отъявленной негодяйке водить себя за нос, – не удержался и тоже съязвил Родриго.
Необычайно расстроившись этим обстоятельством – жаль, хорошая была подруга – сеньора Констанса отправилась в ближайшее кафе перекусить и выпить кофе. Взгляд ее рассеянно блуждал по сторонам, она никак не могла справиться с охватившим ее волнением: подумать только!.. Этот взгляд поймал молодой человек, устроившийся с ее разрешения за столиком напротив.
– Не нужна ли компания такой миловидной даме? – любезно спросил незнакомец. – Мсмаэл Уркиса, к вашим услугам.
– Нет, – рассеянно ответила Констанса, а через мгновение добавила уже весьма решительно: – Однако… я могу предложить вам нетрудную работу, которая вас наверняка заинтересует.
Глава 61
Узнав, что Мария у графа де Аренсо и что они возвращаются домой, будут с минуты на минуту, Рита, Хосе Игнасио, Виктор и Роман были в страшном нетерпении. Слава Создателю, нашлась!.. Высказывали самые невероятные предположения, отчего Мария очутилась в отеле, где остановился Родриго. Роман не сдержался от замечания, что Мария поступает слишком опрометчиво и жизнь ее ничему не учит… Хосе Игнасио, не признаваясь в том себе, испытывал тайную ревность к сестре, которую никогда в жизни не видел: мать только и думает о ней.
Но вот на пороге дома появилась Мария – с Лурдес на руках! Что тут началось! Поцелуи, объятия, слезы радости, восторга, укора в том, что снова держала всех в неведении!.. Стоя в стороне, Родриго и Исабель, тоже счастливо улыбались. А Мария, до последней минуты державшая в тайне свой сюрприз, который она приготовила Рите, была растрогана всеобщим вниманием и теплотой.
– Как бы мне хотелось владеть своей памятью, чтобы любить всех вас, как вы того заслуживаете!..
Когда утихли первые восторги, Рита бросилась к Марии, благодаря ее за самопожертвование, за смелость, которую она проявила в поисках ее ребенка. Но Мария, улыбаясь и слушая Риту, отдала должное справедливости: если бы не Чучо, неизвестно еще, когда бы нашлась маленькая Лурдес.
Они поменялись ролями. Теперь Рита успокаивала Марию: ее дочка найдется нсприменно! Но Мария боялась, что может никогда не узнать, где ее дочь: ведь эта неуловимая злодейка способна скрыться навсегда.
– И все же, – говорила Мария, – я сердцем чувствую: моя дочь жива!
Детектив Сапеда между тем встретился с доктором Гонсало Арвисо, наблюдавшим Марию в доме Артуро д'Анхиле.
На предъявленной ему фотографии доктор узнал Лусию, но сказал также, что волосы у сестры Артуро были русые и сильно завитые.
Мария скрупулезно выполняла все рекомендации Фернандо Торреса, но ей казалось, что выздоровление идет слишком медленно. Конечно, она теперь чувствовала себя гораздо бодрее и увереннее, чем прежде, когда жила в доме Артуро и в приюте. Однако память по-прежнему отсутствовала и даже отдельных ее проблесков у Марии пока не наблюдалось.
Хосе Игнасио надеялся воскресить в сознании матери ее прошлое с помощью семейного альбома. Мария с интересом рассматривала каждый снимок, где запечатлена была ее жизнь. Она изучала свое прошлое, как изучают биографию постороннего, незнакомого человека, и могла бы перечислить все основные события в хронологическом порядке. Да, Мария знала свою жизнь, но не помнила ее!
Говоря с Хосе Игнасио о прошлом, Мария неизменно возвращалась к судьбе утерянной дочери. Она видела, как сын обижался, спрашивая: «Неужели я теперь ничего для тебя не значу?» И терпеливо объясняла, что с потерей памяти утратила и чувство привязанности, но заново познакомившись со своим взрослым сыном, находит в нем много достоинств. Это, однако, не убеждало Хосе Игнасио, он хотел как можно больше времени проводить с матерью, чтобы доказать ей свою любовь. «Дай мне возможность восстановить между нами то, что связывает мать с сыном, – говорил он. – Прошу об одном, не отвергай меня, словно чужого…»
К великой радости Исабель ее тетя, потрясенная событиями, связанными с Бетиной Росси, пришла к неожиданному для племянницы выводу: слишком строго судила она окружающих.
– Прости меня, Исабель. Я досаждала тебе своими нравоучениями. Но теперь я постараюсь не вмешиваться в твою жизнь. Для меня самое главное – чтобы ты была счастлива.
– Я люблю тебя, тетя Констанса, – обняла ее Исабель. – И была бы очень рада, если бы ты изменила свое мнение о Хосе Игнасио и его маме.
Они отправились вместе поужинать в ближайшее кафе. Но не знала бесхитростная Исабель, какой план разработала Констанса в надежде расстроить их брак с Хосе Игнасио… Когда ужин был окончен, официант отказался брать с них плату: «Сеньор за столиком позади вас уже сделал это», – с почтением произнес он. За соседним столиком сидел Уркиса. Он поднялся, галантно раскланялся:
– Для меня счастье – находиться даже вблизи вас, сеньорита, – проникновенно сказал он. – Я ваш самый восторженный поклонник!
В один из дней приехал с ранчо брат Диего. Мария, с недоумением посмотрев на Риту, смутилась, но Фернандо, как раз в это время навещавший Марию, пояснил: «Ей нужно время, Диего, она вспомнит…» Брат показывал фотографии, которые привез с собой. Это – Эстела, это – Маргарита, Хасинто, Федерико… О, сколько родственников, оказывается, еще у Марии… Диего сказал, что пока не поймали Лорену – может потребоваться его помощь, и он побудет с Марией, чтобы защитить ее в случае необходимости. Она была тронута таким добросердечием и открытостью – какой милый ее младший брат!
Мария поблагодарила Фернандо за то, что он помог ей при встрече с Диего, – нелегко ведь каждому объяснять заново, что она никого не узнает… Фернандо совсем было собрался уходить, но пришел Рафаэль Идальго, едко заметивший, что Фернандо, как всегда, опередил его. И более раздраженно добавил, что, мол, Торрес продолжает игру в хорошего, доброго друга.
Мария не в состоянии была слушать эту перепалку, попросила мужчин не разговаривать в таком тоне: они доставляют ей страдание. Но Рафаэля понесло:
– В отличие от тебя, я не скрываю своего интереса к Марии, но и не давлю на нее, как это делаешь ты, прикрываясь своим врачебным долгом…
Фернандо попытался остановить приятеля:
– Марии незачем знать о наших непростых отношениях.
– Нет, почему же?.. – Идальго, видимо, решил поставить в этот вечер все точки над «i». – Мы, все четверо: я, Родриго, Фернандо и Виктор претендуем на ее взаимную любовь и боремся за это! Есть только один способ избежать подобных стычек: Мария должна выбрать одного из нас. В мужья.
– Любовь не соревнование, – усталым голосом пыталась умерить пыл Рафаэля Мария, – и никаких решений я в ближайшее время принимать не смогу.
Наконец-то она услышала от Рафаэля, что он уходит… С надеждой!
А позже, рассказывая Рите об этой стычке между Рафаэлем и Фернандо, которая чуть было не кончилась настоящей дракой, Мария призналась откровенно, что к каждому из четверых питает всего лишь дружеские чувства. И не более того!..
Глава 62
Хосе Игнасио, понимая неловкость матери перед Диего за то, что она не помнит брата и не испытывает к нему сестринской любви, посоветовал дяде вернуться на ранчо.
– Насчет охраны ты не беспокойся, – говорил Хосе Игнасио. – У дома постоянный полицейский пост, да и все домашние бдительно следят теперь за каждым шагом матери, не оставляя ее ни на минуту. А за Мариитой, как всегда, присматривает Ана…
Диего загрустил, но прислушался к совету Хосе Игнасио и вернулся на ранчо. Сестры долго расспрашивали его о Марии, а он просто и не знал, что ответить. Если откровенно – она совсем не похожа на ту Марию, которую все они запомнили, когда видели незадолго перед ее поездкой в Париж. Да, кажется, внешне она вполне здорова, но вот глаза очень печальные – то ли оттого, что никак не может разыскать дочку, то ли от отсутствия памяти. «Бедненькая она, бедненькая!» – всхлипывала сердобольная Маргарита. А Эстела истово молилась Богу, прося за сестру, чтобы Он облегчил ее страдания.
От глаз Диего не укрылось, что сестры, единодушные в своем сочувствии к Марии, между собою почти не разговаривали и старались даже не смотреть друг на друга. Диего не мог знать всех перипетий драмы, которая с недавних пор разворачивалась на ранчо и которую сестрам пока что удавалось скрывать от Диего.
А началось все с того, что сын дона Федерико Клементе, после долгого отсутствия приехавший навестить отца, влюбился в его молодую жену. Клементе все время откладывал свой отъезд в город, и дон Федерико не догадывался о причине этих отсрочек. А Эстела боялась сказать мужу о приставаниях к ней Клементе, не желая ссоры между отцом и сыном.
Клементе же день ото дня становился все наглее. От клятвенных признаний в любви он постепенно перешел к открытым угрозам.
– Ты все равно будешь моей, – говорил он Эстеле. – Я добьюсь этого любым способом. Если не согласишься добровольно – распущу слух, что ты изменяешь своему престарелому мужу с его молодым сыном, то есть со мной. И мой папаша с позором выгонит тебя из дома.
– Не забывай только, что вместе со мною Федерико выгонит и тебя, – отвечала Эстела. – А от меня ты все равно ничего не добьешься.
Клементе пришлось согласиться с доводом его очаровательной мачехи и он переменил тактику.
«О себе эта пуританка, похоже, не заботится вовсе, – рассуждал Клементе. – Для нее куда важнее благополучие и спокойствие ближних. Вот ведь как печется о любимом муженьке, чтобы тот, не дай Бог, не разочаровался в собственном сыне. Что ж, эту вашу добродетель, сеньора Эстела, тоже можно использовать!»
И Клементе придумал новый вариант шантажа. Он стал активно ухаживать за Маргаритой, полагая, что ради сестры Эстела вполне способна принести себя в жертву.
Ничего не подозревающая Маргарита, как и ожидал Клементе, легко попалась в ловушку. Не избалованной вниманием мужчин девушке лестны были ухаживания красавца Клементе и она буквально на глазах из бедной Золушки, вечно занятой домашним хозяйством, превращалась в принцессу.
Эстела попыталась поговорить с сестрой, но открыть всей правды не решилась, а потому была неубедительна.
– Я не понимаю тебя, сестра, – с обидой говорила Маргарита. – Ты так себя ведешь, что мне начинает казаться, будто ты не желаешь мне счастья. Тебе не нравится Клементе? Ты говоришь, он несерьезный? Из чего ты это заключила? Что он, по-твоему, сделал плохого, чтобы я могла не доверять ему? Он говорит, что любит меня, и я его тоже люблю!
Эстела поняла, что разубеждать сестру в достоинствах ее избранника уже поздно, и решила строго поговорить с Клементе. Но когда она потребовала оставить Маргариту в покое, Клементе попросту расхохотался:
– Прекрасно! Я знал, что ты именно так отреагируешь. Ты ревнуешь меня к Маргарите! Я тебе нравлюсь!
– Что за бред ты несешь! – возмутилась Эстела. – Я настаиваю, чтобы ты не морочил голову Маргарите, не впутывал ее в свои грязные интриги!
– Я, конечно же, пошутил, – ответил на это Клементе. – Мне уже ясно, что ты меня ненавидишь. Но я тебя все равно люблю и страстно тебя желаю. Если ты согласишься стать моей – я тотчас же оставлю Маргариту. А если нет – обещаю, что ославлю ее на всю округу и ни один уважающий себя мужчина к ней больше никогда не подойдет!
«Что же мне делать, с кем посоветоваться? – сокрушалась Эстела. – Если бы Мария была здорова, она помогла бы мне найти выход из этой чудовищной ситуации!..»
Глава 63
С некоторых пор все стали замечать, что Рите неприятно видеть, как Мария возится с Лурдес. Ревность подруги обижала Марию – ведь она привязалась к девочке еще до того, как Рита и Роман ее удочерили. И тем не менее Мария реже стала общаться с Лурдес и чаще с – Мариитой. И вот однажды Мария, не обращавшая прежде внимания на цепочку, обвивавшую едва заметной тоненькой змейкой шейку девочки, вскрикнула от неожиданности: оказывается, на серебряной цепочке висел медальон с изображением Лурдской Божьей Матери. «Боже! – оцепенела Мария, – ведь точно такой же медальон я надела, сняв с себя, на свою новорожденную девочку!»
– Откуда у Марииты этот медальон? – спросила Мария, и Хосе Игнасио ответил:
– Когда мы с тобой были в Париже – граф де Аренсо купил два одинаковых медальона: для тебя и для Марииты.
– Но ты понимаешь, сынок, что этот, второй медальон может помочь детективу Сапеде в поисках твоей сестры?!
Детектив Сапеда, которому Мария немедленно сообщила о медальоне, подтвердил, что это, действительно, облегчит поиск.
– Однако, сеньора, вы должны быть готовы и к тому, – предупредил он Марию, – что девочка может оказаться нигде не зарегистрированной, или… Не дай Бег, конечно, но вдруг выяснится, что девочки нет в живых…
– Нет, нет! Она жива! Я убеждена! Я знаю! Я чувствую это! – взволнованно повторяла Мария.
От дона Густаво скрыли, что Лорена пыталась убить Марию: для его больного сердца это могло бы стать смертельным ударом. Лишь когда Мария поправилась, Хосе Игнасио рассказал ему о происшедшем, опуская, разумеется, подробности, которые причинили бы дону Густаво боль. Главное, на чем сделал упор Хосе Игнасио, это то, что его сестра, возможно, жива. Старика, однако, очень взволновала эта весть.
– Как, должно быть, переживает бедная Мария! – говорил он внуку. – Она уже как-то смирилась с потерей дочери, считая ее умершей. А теперь эта неизвестность, неопределенность, невозможность помочь своему ребенку…
И дон Густаво с Флоренсией решили навестить Марию, чтобы хоть немного поддержать ее.
Поначалу говорили о Хосе Игнасио, о том, что вместе с Луисом он открыл свое собственное юридическое бюро и очень увлечен работой. Далее речь зашла о его предстоящей свадьбе с Исабель.
– Мне кажется, – говорил дон Густаво, – эта девушка сможет стать хорошей матерью для Марииты.
Как раз в это время Ана принесла Марииту, чтобы прадед с нею немного позабавился… А Мария, конечно же, стала показывать медальон, который, как она считала, неизбежно приведет ее к дочери. К живой или…
Видя, как страдает Мария, и не находя слов утешения, дон Густаво только и мог сказать:
– Если кто-нибудь может понять тебя, Мария, то это я, который сам испытал месть Лорены.
– Знаю, дон Густаво, – горестно отвечала Мария. – Но вы, даст Бог, поправитесь, а что делать мне без моей дочери, без воспоминаний? С семьей, которую я не помню. Я чувствую себя странно в своем собственном доме, дон Густаво. Появление Лули, дочери Риты, утешило меня, я ухаживала за ней в приюте. Но мне кажется, Рите неприятно, даже когда я приближаюсь к ней.
– Ты очень чувствительна, Мария, – сказала Флоренсия. – Рита тебя любит, как сестру.
– Да, мне все так говорят. Но, вероятно, Рита любила меня в прошлом, а теперь, с появлением Лули, я вижу с ее стороны неприязнь.
– Если тебе здесь неуютно, то приходи ко мне, – предложил дон Густаво. – Ведь ты мне – как дочь. У тебя там будет все, даже полицейский пост.
– Нет, дон Густаво, спасибо. Мне надо привыкать к этому дому, к моей семье.
Едва Мария проводила дона Густаво, как к ней ворвалась рассерженная Рита.
– Я случайно услышала твой разговор с дель Вильяром, – заявила она. – Значит, ты говоришь, что для тебя в v этом доме все – чужие?! И я, и Роман, и твой сын, и внучка! Вот так благодарность за внимание к тебе, за все заботы, за любовь, наконец! Тебя никто не интересует, кроме Лули. Но Лули – моя дочь! Запомни это!
Вечером все дурное настроение Риты выплеснулось на Романа, который задержался в детском приюте, навещая Чучо. Роман очень привязался к одинокому мальчику и всячески выкраивал время для того, чтобы повидаться с ним. Сегодня, например, он подарил мальчику автоматическую железную дорогу, и они долго играли вдвоем с Чучо в машинистов. Роман не узнавал своей всегда доброжелательной жены.
– Да ты просто ревнуешь девочку к Марии! Какой абсурд! – урезонивал жену Роман.
– О, нет! Тут все не так просто, – отвечала Рита. – В Лурдес Мария постоянно видит свою собственную дочь, и это ей надо как можно скорее выбросить из головы! Я удочерила девочку, чтобы заботиться о ней. Я – мать Лули! А Мария отныне пусть и думать забудет, что Лурдес существует на свете, пусть больше не приближается к ней ни на шаг! Пусть она ищет свою дочь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70