Два официанта бросились отодвигать ей стул. Она поцеловала Даниэля в щеку.
– Только не тяни слишком долго.
Даниэль позвонил в ресторан «Алессандро» десять дней спустя и предложил пообедать у «Сарди». Во-первых, ему там нравилось, во-вторых, там было шумно, и он рассчитывал, что общий гул голосов покроет разговор, касающийся только их двоих. И хотя у «Сарди» всегда было полно охотников за знаменитостями, взоры любопытных, устремленные на Алессандро в сопровождении Стоуна, неизбежно должны были отвлечься на любого заглянувшего в ресторан киноактера.
Алессандро проявил нерешительность.
– На этой неделе трудно будет организовать встречу. Жена сегодня утром улетает в Вашингтон, а я…
– Может быть, встретимся вдвоем? – Даниэль почувствовал, что Алессандро удивляет его настойчивость. – Или мы могли бы оставить это…
– Нет, давайте договоримся на четверг. Если это вам подходит.
На миг Даниэль задумался. Может быть, обыкновенное чутье делового человека заставляет его собеседника менять свои планы, но Андреас, словно прочитав его мысли, добавил:
– Мне понравилась наша первая встреча. С нетерпением буду ждать четверга.
В тот момент, когда Даниэль переступил порог «Сарди», народу в ресторане было немного, но он знал, что, как только закончатся спектакли в театрах, начнется столпотворение. Андреас еще не пришел, но Даниэль предпочел пройти прямо к заказанному столу, а не ждать в баре.
Двадцать минут спустя, когда он уже заказывал свой второй мартини, его гость наконец появился в дверях. Он был не один. Второго мужчину Даниэль узнал сразу. Роберто Алессандро был все тем же сказочным добрым великаном, воспоминание о котором он хранил все эти годы. Правда, фермерский комбинезон и рубашку с закатанными рукавами сменил безупречно сшитый костюм, черные волосы стали белоснежными, а на лице прибавилось морщин.
– Я пытался дозвониться до вас, Дэн, но вы уже ушли, – объяснил Андреас. – Я понятия не имел, что папа прилетит именно сегодня. Он любит делать нам сюрпризы… – Он остановился. – Извините. Это мой отец, Роберто Алессандро. Прибыл из Цюриха два часа назад без предупреждения и позвонил мне из аэропорта. – Коснувшись руки отца, он представил ему Даниэля: – Папа, это Дэн Стоун.
– Очень рад встрече с вами, сэр, – сумел выговорить Даниэль, хотя в голове у него царил хаос.
– Я тоже очень рад, – ответил Роберто. – Вы извините меня за это вторжение? – спросил он с очаровательным простодушием. – Я уже сказал сыну, что запросто могу пообедать один или с друзьями, но он настоял, чтобы я присоединился к вам. Я ему говорил, что вам, наверное, нужно обсудить какие-нибудь дела или что-то личное, но…
– Я и думать об этом не хочу, сэр, – возразил Даниэль с притворным спокойствием в голосе, хотя внутри у него все дрожало. – Прошу вас, присаживайтесь. – Он сделал знак официанту, чтобы принесли еще один прибор.
Начался вежливый застольный разговор: о погоде в Цюрихе, о соотношении между долларом и швейцарским франком, о головокружительной карьере Александры, о недавнем визите Роберто в Лондон для закупки нового оборудования…
– Вы бывали в Англии, мистер Стоун?
– Я несколько месяцев прожил в Лондоне. У меня сохранились самые приятные воспоминания об этих днях.
– Согласен с вами, – кивнул Роберто, – только климат уж больно сырой. – Он устремил на Даниэля пристальный взгляд. – Странно, но ваше лицо кажется мне знакомым, мистер Стоун.
– Дэн – знаменитость, папа, – засмеялся Андреас. – Должно быть, ты видел его лицо в журналах или по телевизору.
Роберто задумчиво кивнул.
– Наверное, так, и все же… – Он пожал плечами. – Должно быть, память у меня слабеет.
Даниэля охватило неприятное чувство. Все его планы рухнули, неформальная атмосфера, на которую он так рассчитывал, стала недосягаемой мечтой. Он-то надеялся, что, если все пойдет как надо, этот вечер завершится его признанием, но теперь это было невозможно. Двадцать лет назад отцу Андреаса досталась роль бессильного наблюдателя. Он был человеком добрым и щедрым, но находился под каблуком у жены. Даниэль не забыл ледяной враждебности Анны Алессандро, и воспоминание о ней мрачной тенью нависло над обеденным столом.
Метрдотель принял у них заказ. Оправившись от неожиданности, Даниэль стал привычно подбирать нужные вина, но через минуту уже не помнил, что заказал, а его ум в это время лихорадочно искал выход…
Внезапно он вскочил на ноги. Андреас и Роберто удивленно взглянули на него. Стол покачнулся, и их напитки расплескались.
– Извините. Я… мне нужно… – Стиснув кулаки, Даниэль спрятал руки в карманах. – Прошу меня извинить.
Он вышел из-за стола, пересек шумный, забитый людьми ресторан, не обращая внимания на вежливые расспросы метрдотеля, проскользнул мимо швейцара и вышел на улицу.
Ночь оказалась слишком холодной для сентября, но сухой и тихой. Машины проносились по улице, шурша шинами, но их было немного: покинувшая театры толпа уже рассосалась по ресторанам и барам. Какой-то тихий звук у ног Даниэля привлек его внимание. Он посмотрел вниз и увидел бездомного черного котенка. Даниэль присел и протянул руку. Котенок принюхался и потерся об нее.
– Ну, что скажешь, котик? – Котенок замяукал и доверчиво прижался тощим тельцем к его ноге. – Почему я стою на тротуаре вместо того, чтобы поступить по-честному со своим лучшим другом, сидя в уютном и теплом ресторане?
Даниэль присел на корточки.
– Давай заключим договор, – предложил он. – Ты мне дашь знак, должен ли я вернуться туда и все объяснить, пока еще не поздно, а я раздобуду тебе кусочек рыбы. Ну как? Договорились?
Котенок внимательно смотрел на него янтарными глазами.
– Может, мне уйти, сесть в такси… сбежать? – Даниэль затаил дыхание. Котенок не издавал ни звука. – Или мне вернуться обратно и все рассказать?
Он закрыл глаза. Котенок лизнул его руку шершавым язычком и мяукнул.
Даниэль открыл глаза и улыбнулся. Облегчение накатило на него волной целебного бальзама.
– Спасибо, малыш. – Даниэль выпрямился. Двери ресторана снова открылись, и он придержал одну створку рукой, чтобы не дать ей захлопнуться. – Ты сегодня заслужил омаров. – С этими словами он вернулся в ресторан.
Роберто и Андреас, не зная, вернется он или нет, уже принялись за первое блюдо. Вид у них был смущенный.
– Извините, – сказал Даниэль, усаживаясь на свое место. Он отпил глоток белого вина, оставшегося в его бокале. – Мне нужно вам кое-что сказать, – начал он, – но сначала мне нужно переговорить со старшим официантом.
Даниэль подозвал метрдотеля.
– Можно подавать вам горячие закуски, мистер Стоун?
– Да, благодарю вас. Но я хотел спросить: у вас сегодня есть омары?
– Я бы не рекомендовал их вам, сэр, по правде говоря. Только хвосты, да и то мелкие.
– Мне это как раз подходит.
– Хотите заменить заказанные закуски, мистер Стоун, или горячее блюдо? – Вид у метрдотеля был встревоженный. – Они действительно очень мелкие.
– Это не для меня, – с улыбкой пояснил Даниэль. – У дверей ресторана сидит маленький черный котенок. Они для него.
– О, я понимаю! – Метрдотель вздохнул с таким облегчением, словно клиенты «Сарди» чуть ли не ежедневно привязывали кошек у входа, как лошадей до наступления эпохи Генри Форда. Капризам клиентов в разумных пределах полагалось потакать, таково было правило заведения. – Это ваш кот, сэр? – спросил он доверительным тоном. – Зачем же вы оставили его на улице? Гардеробщица могла бы за ним присмотреть.
– Благодарю за великодушное предложение, – усмехнулся Даниэль. – Нет, я прошу вас всего лишь поручить кому-нибудь извлечь мякоть омаров из скорлупы и положить на тротуар – в салфетке, разумеется. Ну и, естественно, внесите это в мой счет.
– Да, конечно. Но, вы, может быть, не в курсе, мистер Стоун, городские власти запрещают…
– Хотите, чтобы я сделал это сам?
– Нет, разумеется, нет. – Несчастный метрдотель нервно сглотнул. – Хвосты омаров. Для кота. Заказ принят.
Он ретировался.
Оба Алессандро, отец и сын, оказались на высоте положения.
– А это и вправду ваш кот? – спросил Роберто. – Представляешь, Анди, как повезло бы неапольским котам, будь у них такой покровитель, как Дэн Стоун: омары на обед! – И он громко расхохотался.
– Вы хотели что-то нам сказать, Дэн? – с любопытством напомнил Андреас.
– Совершенно верно.
Даниэль отпил еще глоток вина, чтобы подстегнуть свою решимость.
– Герр Алессандро, – начал Даниэль, стараясь сохранить спокойный, ровный тон, – вы сказали, что мое лицо кажется вам знакомым.
Роберто кивнул.
– Вы были правы.
– Вы хотите сказать, что раньше уже встречались с моим отцом? – удивился Андреас.
Даниэль выждал минуту. Весь его страх куда-то улетучился.
– Я встречался не только с вашим отцом, Андреас. – Он вдруг почувствовал, что у него горят щеки, ему уже не терпелось выложить всю правду. – Помните 1943 год?
Андреас растерялся. Он чуть было не сказал, что не помнит, да и с какой стати ему помнить, но передумал.
– 1943-й? Мне было восемь… нет, девять лет.
Роберто невольно ахнул, и Андреас посмотрел на отца.
– Папа? Ты знаешь, о чем он говорит?
– Неужели ты не помнишь, Анди? – проговорил Роберто своим глубоким, рокочущим басом. – Постарайся вспомнить.
– Мое лицо, Андреас. Взгляните на это. – Он коснулся маленького шрама под левым глазом.
– Не могу поверить, – прошептал Андреас. На мгновение он побледнел, потом покраснел от волнения. – Даниэль? Даниэль Зильберштейн? – Он привстал со стула и рухнул обратно. – Папа, это он! – Андреас повернулся к отцу и схватил его за руку. – Папа, помнишь, как мы все гадали, что с ним случилось после той ночи?
– Ну вот, теперь мы знаем, – кивнул Роберто. Его глаза говорили куда больше, чем слова.
– Почему ты изменил имя?
– Многие люди изменили имя, переехав в Америку.
– Я не менял.
– Ты же не еврей.
Такой уклончивый ответ, видимо, удовлетворил Андреаса.
– Господи боже, мне все еще не верится! И ты его узнал, папа?
– Нет, просто он показался мне смутно знакомым.
Глаза Андреаса вдруг затуманились, его память все больше погружалась в прошлое.
– Я не вспоминал о Даниэле Зильберштейне – то есть о тебе – уже очень-очень давно, но раньше, всякий раз, когда я все-таки вспоминал, гадал, что с тобой сталось, я радовался, что ты позволил мне помочь, что ты мне поверил. Я впервые в жизни действовал самостоятельно, я был самим собой, а не просто мальчишкой, сыном своих родителей… – Он умолк и пристально посмотрел на отца. – Ты ведь это понял, правда, папа?
– Да.
– А мама не поняла. Она не могла понять. Подвергнуть семью опасности, риску разоблачения, скандала – для нее это было немыслимо, – объяснил Андреас Даниэлю. – Долгое время я думал… верил, что ненавижу ее за это.
– Но ведь на самом деле это было не так, – торопливо вставил Даниэль.
– Конечно, нет. Говорят, любовь и ненависть – родственные чувства, но я в это не верю. Я не всегда был доволен своей матерью, но я всегда любил ее.
Роберто отодвинул тарелку.
– Наш бедный метрдотель, наверное, решит, что мы недовольны обедом, но я удаляюсь.
– В чем дело, папа?
– Герр Алессандро, нет необходимости…
– Нет, есть. – Роберто внимательно посмотрел на Даниэля. – Это встреча друзей.
– Для нас троих, – сказал Даниэль.
– Для вас двоих, – возразил Роберто. – Если не ошибаюсь, вы именно это планировали на сегодня, а я вломился как медведь и разрушил ваши планы.
– Вы же не могли этого знать, сэр.
– Это верно. Но теперь, когда я знаю, мне кажется, самое меньшее, что я могу сделать, это ретироваться с достоинством. – Он улыбнулся. – Прошу вас, не думайте, что я не рад вас видеть. Одна мысль о том, что вы живете здесь, в Нью-Йорке, и добились столь ошеломляющего успеха, наполняет мое сердце радостью. – Роберто поднялся из-за стола.
Его сын и Даниэль тоже встали.
– Доброго вам вечера, Даниэль, – тихо сказал Роберто. – Еще увидимся.
Даниэль пожал ему руку.
– Надеюсь на это.
Они снова сели, и через несколько минут метрдотель опасливо приблизился к столу.
– Все в порядке, мистер Стоун?
– Все в полном порядке, – заверил его Даниэль. – К сожалению, один из моих гостей был вынужден нас покинуть, поэтому мы, как и планировалось, будем обедать вдвоем.
– Очень хорошо, сэр, – с облегчением вздохнул метрдотель и удалился.
Андреас пристально посмотрел на Даниэля.
– Нам о многом нужно поговорить. Мой отец правильно сделал, что ушел.
– Ты на меня не обиделся? За то, что я не открылся сразу?
– С какой стати? – пожал плечами Андреас. – Ты действовал осторожно, и это оправданно. Мы могли бы с первого взгляда невзлюбить друг друга, и тогда встреча старых друзей была бы испорчена. Ладно, ешь свою ветчину, – добавил он. – Терпение здешней администрации велико, но не безгранично.
Даниэль отрезал ножом длинный, тонкий кусок пармской ветчины.
– Кто начнет? – спросил он. – Двадцать лет прошло… как мы поступим? И как много мы в действительности хотим узнать?
– Сначала ветчина, потом ты. – Андреас придвинулся ближе, его глаза возбужденно заблестели. – В последний раз я видел тебя, Даниэль Зильберштейн, или Дэн Стоун, или как там тебя еще, на темном грязном поле неподалеку от Эмменбрюкке, в 1943 году. Месяцами я вспоминал тебя чуть ли не каждый день, все спрашивал себя, на свободе ты или в тюрьме, и вообще, жив ли ты. – Он взял свой бокал и отпил немного холодного терпкого вина. – Так что начинай ты.
Было уже больше двух часов ночи, когда они решили покинуть ресторан. Оба много выпили, утомили друг друга рассказами и не слишком уверенно держались на ногах.
– Такси не желаете, мистер Стоун? – спросил швейцар.
– Мы немного пройдемся, а потом проголосуем, – ответил Даниэль, сунув ему в руку десять долларов.
Они прошли несколько шагов в молчании, когда у них за спиной послышалось мяуканье.
– Твой кот? – засмеялся Андреас.
Вместо ответа маленькое существо прижалось к ноге Даниэля.
Он наклонился и тихо сказал:
– Еще раз здравствуй, котик. Хорошо поужинал?
– Похоже, хвосты омаров оказались не такими уж маленькими, – предположил Андреас.
– Я твой должник, – продолжал Даниэль. – Ты был прав.
– Ты ведь уже угостил его ужином. Разве этого мало?
Даниэль выпрямился.
– Видимо, нет.
Когда они достигли Бродвея, оказалось, что котенок все еще следует по пятам за Даниэлем с пронзительным и жалобным мяуканьем.
– Полагаю, он мнит себя собакой, – заметил Андреас, – и, судя по его виду, своего дома у него нет. Что ты намерен делать?
– Остановим такси?
– И бросишь его? Ты этого не сделаешь. Он может попасть под машину, или его заберут полицейские.
– За что? За бродяжничество? Приставание к прохожим?
Даниэль наклонился и взял котенка на руки.
– Бьюсь об заклад, у него вши. Придется найти ему ветеринара.
Андреас огляделся по сторонам.
– Лучше найди сначала такси. Высадишь меня у дома, а потом уж вы с ним можете познакомиться поближе. – Он заметил свободное такси и подозвал его взмахом руки, потом повернулся к Даниэлю. – А знаешь, это невероятно. Я все смотрю на тебя и пытаюсь разглядеть того оборвыша, которого описал мой отец, а вместо этого вижу тебя, Дэна Стоуна. И единственная верная примета – это вот… – Он протянул руку и коснулся давно зарубцевавшегося шрама на левой щеке у Даниэля.
– Твой первый подарок, – усмехнулся Даниэль.
– Это верно. – Андреас рывком распахнул дверцу машины, его глаза вдруг увлажнились. – Ну поехали. Все втроем.
32
– Почему бы тебе не пригласить его на обед? – стоя босиком посреди своей мастерской, Александра энергично месила непослушный ком глины.
– Я так и знал, что в Вашингтоне от тебя будут в восторге, – отозвался Андреас из своего угла, где он неуклюже примостился на деревянном табурете. Это было единственное место в мастерской, где ему разрешалось находиться, да и то из милости, когда жена работала. – Художник ты неплохой, а на вид – гораздо сексуальнее Пикассо.
– А вот это, – возразила Александра, – дело вкуса. Я задала вопрос и хотела бы услышать ответ, – напомнила она мужу.
– Какой вопрос?
– Почему бы тебе или, точнее, нам не пригласить Дэна на обед?
Андреас пожал плечами.
– Я тебе уже говорил. Он едой зарабатывает себе на жизнь. Все равно, что шутки ради пригласить генерального прокурора посидеть на скамье присяжных. Дэн за месяц съедает куда больше кулинарных шедевров, чем я, и это при том, что я владею одним из лучших ресторанов на Манхэттене.
– Ну, я не знаю, Андреас, ну пригласи его на коктейль или просто так, мне все равно. А то он подумает, что я что-то имею против него.
– Ничего подобного он не подумает.
Тут ее осенило:
– А может, это он что-то имеет против меня? Он так сказал?
– Ты что, шутишь? Он был от тебя без ума, как и все, и ты это прекрасно знаешь.
– Он только раз меня и видел. Как он мог составить мнение?
Андреас со стоном соскользнул с неудобного табурета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– Только не тяни слишком долго.
Даниэль позвонил в ресторан «Алессандро» десять дней спустя и предложил пообедать у «Сарди». Во-первых, ему там нравилось, во-вторых, там было шумно, и он рассчитывал, что общий гул голосов покроет разговор, касающийся только их двоих. И хотя у «Сарди» всегда было полно охотников за знаменитостями, взоры любопытных, устремленные на Алессандро в сопровождении Стоуна, неизбежно должны были отвлечься на любого заглянувшего в ресторан киноактера.
Алессандро проявил нерешительность.
– На этой неделе трудно будет организовать встречу. Жена сегодня утром улетает в Вашингтон, а я…
– Может быть, встретимся вдвоем? – Даниэль почувствовал, что Алессандро удивляет его настойчивость. – Или мы могли бы оставить это…
– Нет, давайте договоримся на четверг. Если это вам подходит.
На миг Даниэль задумался. Может быть, обыкновенное чутье делового человека заставляет его собеседника менять свои планы, но Андреас, словно прочитав его мысли, добавил:
– Мне понравилась наша первая встреча. С нетерпением буду ждать четверга.
В тот момент, когда Даниэль переступил порог «Сарди», народу в ресторане было немного, но он знал, что, как только закончатся спектакли в театрах, начнется столпотворение. Андреас еще не пришел, но Даниэль предпочел пройти прямо к заказанному столу, а не ждать в баре.
Двадцать минут спустя, когда он уже заказывал свой второй мартини, его гость наконец появился в дверях. Он был не один. Второго мужчину Даниэль узнал сразу. Роберто Алессандро был все тем же сказочным добрым великаном, воспоминание о котором он хранил все эти годы. Правда, фермерский комбинезон и рубашку с закатанными рукавами сменил безупречно сшитый костюм, черные волосы стали белоснежными, а на лице прибавилось морщин.
– Я пытался дозвониться до вас, Дэн, но вы уже ушли, – объяснил Андреас. – Я понятия не имел, что папа прилетит именно сегодня. Он любит делать нам сюрпризы… – Он остановился. – Извините. Это мой отец, Роберто Алессандро. Прибыл из Цюриха два часа назад без предупреждения и позвонил мне из аэропорта. – Коснувшись руки отца, он представил ему Даниэля: – Папа, это Дэн Стоун.
– Очень рад встрече с вами, сэр, – сумел выговорить Даниэль, хотя в голове у него царил хаос.
– Я тоже очень рад, – ответил Роберто. – Вы извините меня за это вторжение? – спросил он с очаровательным простодушием. – Я уже сказал сыну, что запросто могу пообедать один или с друзьями, но он настоял, чтобы я присоединился к вам. Я ему говорил, что вам, наверное, нужно обсудить какие-нибудь дела или что-то личное, но…
– Я и думать об этом не хочу, сэр, – возразил Даниэль с притворным спокойствием в голосе, хотя внутри у него все дрожало. – Прошу вас, присаживайтесь. – Он сделал знак официанту, чтобы принесли еще один прибор.
Начался вежливый застольный разговор: о погоде в Цюрихе, о соотношении между долларом и швейцарским франком, о головокружительной карьере Александры, о недавнем визите Роберто в Лондон для закупки нового оборудования…
– Вы бывали в Англии, мистер Стоун?
– Я несколько месяцев прожил в Лондоне. У меня сохранились самые приятные воспоминания об этих днях.
– Согласен с вами, – кивнул Роберто, – только климат уж больно сырой. – Он устремил на Даниэля пристальный взгляд. – Странно, но ваше лицо кажется мне знакомым, мистер Стоун.
– Дэн – знаменитость, папа, – засмеялся Андреас. – Должно быть, ты видел его лицо в журналах или по телевизору.
Роберто задумчиво кивнул.
– Наверное, так, и все же… – Он пожал плечами. – Должно быть, память у меня слабеет.
Даниэля охватило неприятное чувство. Все его планы рухнули, неформальная атмосфера, на которую он так рассчитывал, стала недосягаемой мечтой. Он-то надеялся, что, если все пойдет как надо, этот вечер завершится его признанием, но теперь это было невозможно. Двадцать лет назад отцу Андреаса досталась роль бессильного наблюдателя. Он был человеком добрым и щедрым, но находился под каблуком у жены. Даниэль не забыл ледяной враждебности Анны Алессандро, и воспоминание о ней мрачной тенью нависло над обеденным столом.
Метрдотель принял у них заказ. Оправившись от неожиданности, Даниэль стал привычно подбирать нужные вина, но через минуту уже не помнил, что заказал, а его ум в это время лихорадочно искал выход…
Внезапно он вскочил на ноги. Андреас и Роберто удивленно взглянули на него. Стол покачнулся, и их напитки расплескались.
– Извините. Я… мне нужно… – Стиснув кулаки, Даниэль спрятал руки в карманах. – Прошу меня извинить.
Он вышел из-за стола, пересек шумный, забитый людьми ресторан, не обращая внимания на вежливые расспросы метрдотеля, проскользнул мимо швейцара и вышел на улицу.
Ночь оказалась слишком холодной для сентября, но сухой и тихой. Машины проносились по улице, шурша шинами, но их было немного: покинувшая театры толпа уже рассосалась по ресторанам и барам. Какой-то тихий звук у ног Даниэля привлек его внимание. Он посмотрел вниз и увидел бездомного черного котенка. Даниэль присел и протянул руку. Котенок принюхался и потерся об нее.
– Ну, что скажешь, котик? – Котенок замяукал и доверчиво прижался тощим тельцем к его ноге. – Почему я стою на тротуаре вместо того, чтобы поступить по-честному со своим лучшим другом, сидя в уютном и теплом ресторане?
Даниэль присел на корточки.
– Давай заключим договор, – предложил он. – Ты мне дашь знак, должен ли я вернуться туда и все объяснить, пока еще не поздно, а я раздобуду тебе кусочек рыбы. Ну как? Договорились?
Котенок внимательно смотрел на него янтарными глазами.
– Может, мне уйти, сесть в такси… сбежать? – Даниэль затаил дыхание. Котенок не издавал ни звука. – Или мне вернуться обратно и все рассказать?
Он закрыл глаза. Котенок лизнул его руку шершавым язычком и мяукнул.
Даниэль открыл глаза и улыбнулся. Облегчение накатило на него волной целебного бальзама.
– Спасибо, малыш. – Даниэль выпрямился. Двери ресторана снова открылись, и он придержал одну створку рукой, чтобы не дать ей захлопнуться. – Ты сегодня заслужил омаров. – С этими словами он вернулся в ресторан.
Роберто и Андреас, не зная, вернется он или нет, уже принялись за первое блюдо. Вид у них был смущенный.
– Извините, – сказал Даниэль, усаживаясь на свое место. Он отпил глоток белого вина, оставшегося в его бокале. – Мне нужно вам кое-что сказать, – начал он, – но сначала мне нужно переговорить со старшим официантом.
Даниэль подозвал метрдотеля.
– Можно подавать вам горячие закуски, мистер Стоун?
– Да, благодарю вас. Но я хотел спросить: у вас сегодня есть омары?
– Я бы не рекомендовал их вам, сэр, по правде говоря. Только хвосты, да и то мелкие.
– Мне это как раз подходит.
– Хотите заменить заказанные закуски, мистер Стоун, или горячее блюдо? – Вид у метрдотеля был встревоженный. – Они действительно очень мелкие.
– Это не для меня, – с улыбкой пояснил Даниэль. – У дверей ресторана сидит маленький черный котенок. Они для него.
– О, я понимаю! – Метрдотель вздохнул с таким облегчением, словно клиенты «Сарди» чуть ли не ежедневно привязывали кошек у входа, как лошадей до наступления эпохи Генри Форда. Капризам клиентов в разумных пределах полагалось потакать, таково было правило заведения. – Это ваш кот, сэр? – спросил он доверительным тоном. – Зачем же вы оставили его на улице? Гардеробщица могла бы за ним присмотреть.
– Благодарю за великодушное предложение, – усмехнулся Даниэль. – Нет, я прошу вас всего лишь поручить кому-нибудь извлечь мякоть омаров из скорлупы и положить на тротуар – в салфетке, разумеется. Ну и, естественно, внесите это в мой счет.
– Да, конечно. Но, вы, может быть, не в курсе, мистер Стоун, городские власти запрещают…
– Хотите, чтобы я сделал это сам?
– Нет, разумеется, нет. – Несчастный метрдотель нервно сглотнул. – Хвосты омаров. Для кота. Заказ принят.
Он ретировался.
Оба Алессандро, отец и сын, оказались на высоте положения.
– А это и вправду ваш кот? – спросил Роберто. – Представляешь, Анди, как повезло бы неапольским котам, будь у них такой покровитель, как Дэн Стоун: омары на обед! – И он громко расхохотался.
– Вы хотели что-то нам сказать, Дэн? – с любопытством напомнил Андреас.
– Совершенно верно.
Даниэль отпил еще глоток вина, чтобы подстегнуть свою решимость.
– Герр Алессандро, – начал Даниэль, стараясь сохранить спокойный, ровный тон, – вы сказали, что мое лицо кажется вам знакомым.
Роберто кивнул.
– Вы были правы.
– Вы хотите сказать, что раньше уже встречались с моим отцом? – удивился Андреас.
Даниэль выждал минуту. Весь его страх куда-то улетучился.
– Я встречался не только с вашим отцом, Андреас. – Он вдруг почувствовал, что у него горят щеки, ему уже не терпелось выложить всю правду. – Помните 1943 год?
Андреас растерялся. Он чуть было не сказал, что не помнит, да и с какой стати ему помнить, но передумал.
– 1943-й? Мне было восемь… нет, девять лет.
Роберто невольно ахнул, и Андреас посмотрел на отца.
– Папа? Ты знаешь, о чем он говорит?
– Неужели ты не помнишь, Анди? – проговорил Роберто своим глубоким, рокочущим басом. – Постарайся вспомнить.
– Мое лицо, Андреас. Взгляните на это. – Он коснулся маленького шрама под левым глазом.
– Не могу поверить, – прошептал Андреас. На мгновение он побледнел, потом покраснел от волнения. – Даниэль? Даниэль Зильберштейн? – Он привстал со стула и рухнул обратно. – Папа, это он! – Андреас повернулся к отцу и схватил его за руку. – Папа, помнишь, как мы все гадали, что с ним случилось после той ночи?
– Ну вот, теперь мы знаем, – кивнул Роберто. Его глаза говорили куда больше, чем слова.
– Почему ты изменил имя?
– Многие люди изменили имя, переехав в Америку.
– Я не менял.
– Ты же не еврей.
Такой уклончивый ответ, видимо, удовлетворил Андреаса.
– Господи боже, мне все еще не верится! И ты его узнал, папа?
– Нет, просто он показался мне смутно знакомым.
Глаза Андреаса вдруг затуманились, его память все больше погружалась в прошлое.
– Я не вспоминал о Даниэле Зильберштейне – то есть о тебе – уже очень-очень давно, но раньше, всякий раз, когда я все-таки вспоминал, гадал, что с тобой сталось, я радовался, что ты позволил мне помочь, что ты мне поверил. Я впервые в жизни действовал самостоятельно, я был самим собой, а не просто мальчишкой, сыном своих родителей… – Он умолк и пристально посмотрел на отца. – Ты ведь это понял, правда, папа?
– Да.
– А мама не поняла. Она не могла понять. Подвергнуть семью опасности, риску разоблачения, скандала – для нее это было немыслимо, – объяснил Андреас Даниэлю. – Долгое время я думал… верил, что ненавижу ее за это.
– Но ведь на самом деле это было не так, – торопливо вставил Даниэль.
– Конечно, нет. Говорят, любовь и ненависть – родственные чувства, но я в это не верю. Я не всегда был доволен своей матерью, но я всегда любил ее.
Роберто отодвинул тарелку.
– Наш бедный метрдотель, наверное, решит, что мы недовольны обедом, но я удаляюсь.
– В чем дело, папа?
– Герр Алессандро, нет необходимости…
– Нет, есть. – Роберто внимательно посмотрел на Даниэля. – Это встреча друзей.
– Для нас троих, – сказал Даниэль.
– Для вас двоих, – возразил Роберто. – Если не ошибаюсь, вы именно это планировали на сегодня, а я вломился как медведь и разрушил ваши планы.
– Вы же не могли этого знать, сэр.
– Это верно. Но теперь, когда я знаю, мне кажется, самое меньшее, что я могу сделать, это ретироваться с достоинством. – Он улыбнулся. – Прошу вас, не думайте, что я не рад вас видеть. Одна мысль о том, что вы живете здесь, в Нью-Йорке, и добились столь ошеломляющего успеха, наполняет мое сердце радостью. – Роберто поднялся из-за стола.
Его сын и Даниэль тоже встали.
– Доброго вам вечера, Даниэль, – тихо сказал Роберто. – Еще увидимся.
Даниэль пожал ему руку.
– Надеюсь на это.
Они снова сели, и через несколько минут метрдотель опасливо приблизился к столу.
– Все в порядке, мистер Стоун?
– Все в полном порядке, – заверил его Даниэль. – К сожалению, один из моих гостей был вынужден нас покинуть, поэтому мы, как и планировалось, будем обедать вдвоем.
– Очень хорошо, сэр, – с облегчением вздохнул метрдотель и удалился.
Андреас пристально посмотрел на Даниэля.
– Нам о многом нужно поговорить. Мой отец правильно сделал, что ушел.
– Ты на меня не обиделся? За то, что я не открылся сразу?
– С какой стати? – пожал плечами Андреас. – Ты действовал осторожно, и это оправданно. Мы могли бы с первого взгляда невзлюбить друг друга, и тогда встреча старых друзей была бы испорчена. Ладно, ешь свою ветчину, – добавил он. – Терпение здешней администрации велико, но не безгранично.
Даниэль отрезал ножом длинный, тонкий кусок пармской ветчины.
– Кто начнет? – спросил он. – Двадцать лет прошло… как мы поступим? И как много мы в действительности хотим узнать?
– Сначала ветчина, потом ты. – Андреас придвинулся ближе, его глаза возбужденно заблестели. – В последний раз я видел тебя, Даниэль Зильберштейн, или Дэн Стоун, или как там тебя еще, на темном грязном поле неподалеку от Эмменбрюкке, в 1943 году. Месяцами я вспоминал тебя чуть ли не каждый день, все спрашивал себя, на свободе ты или в тюрьме, и вообще, жив ли ты. – Он взял свой бокал и отпил немного холодного терпкого вина. – Так что начинай ты.
Было уже больше двух часов ночи, когда они решили покинуть ресторан. Оба много выпили, утомили друг друга рассказами и не слишком уверенно держались на ногах.
– Такси не желаете, мистер Стоун? – спросил швейцар.
– Мы немного пройдемся, а потом проголосуем, – ответил Даниэль, сунув ему в руку десять долларов.
Они прошли несколько шагов в молчании, когда у них за спиной послышалось мяуканье.
– Твой кот? – засмеялся Андреас.
Вместо ответа маленькое существо прижалось к ноге Даниэля.
Он наклонился и тихо сказал:
– Еще раз здравствуй, котик. Хорошо поужинал?
– Похоже, хвосты омаров оказались не такими уж маленькими, – предположил Андреас.
– Я твой должник, – продолжал Даниэль. – Ты был прав.
– Ты ведь уже угостил его ужином. Разве этого мало?
Даниэль выпрямился.
– Видимо, нет.
Когда они достигли Бродвея, оказалось, что котенок все еще следует по пятам за Даниэлем с пронзительным и жалобным мяуканьем.
– Полагаю, он мнит себя собакой, – заметил Андреас, – и, судя по его виду, своего дома у него нет. Что ты намерен делать?
– Остановим такси?
– И бросишь его? Ты этого не сделаешь. Он может попасть под машину, или его заберут полицейские.
– За что? За бродяжничество? Приставание к прохожим?
Даниэль наклонился и взял котенка на руки.
– Бьюсь об заклад, у него вши. Придется найти ему ветеринара.
Андреас огляделся по сторонам.
– Лучше найди сначала такси. Высадишь меня у дома, а потом уж вы с ним можете познакомиться поближе. – Он заметил свободное такси и подозвал его взмахом руки, потом повернулся к Даниэлю. – А знаешь, это невероятно. Я все смотрю на тебя и пытаюсь разглядеть того оборвыша, которого описал мой отец, а вместо этого вижу тебя, Дэна Стоуна. И единственная верная примета – это вот… – Он протянул руку и коснулся давно зарубцевавшегося шрама на левой щеке у Даниэля.
– Твой первый подарок, – усмехнулся Даниэль.
– Это верно. – Андреас рывком распахнул дверцу машины, его глаза вдруг увлажнились. – Ну поехали. Все втроем.
32
– Почему бы тебе не пригласить его на обед? – стоя босиком посреди своей мастерской, Александра энергично месила непослушный ком глины.
– Я так и знал, что в Вашингтоне от тебя будут в восторге, – отозвался Андреас из своего угла, где он неуклюже примостился на деревянном табурете. Это было единственное место в мастерской, где ему разрешалось находиться, да и то из милости, когда жена работала. – Художник ты неплохой, а на вид – гораздо сексуальнее Пикассо.
– А вот это, – возразила Александра, – дело вкуса. Я задала вопрос и хотела бы услышать ответ, – напомнила она мужу.
– Какой вопрос?
– Почему бы тебе или, точнее, нам не пригласить Дэна на обед?
Андреас пожал плечами.
– Я тебе уже говорил. Он едой зарабатывает себе на жизнь. Все равно, что шутки ради пригласить генерального прокурора посидеть на скамье присяжных. Дэн за месяц съедает куда больше кулинарных шедевров, чем я, и это при том, что я владею одним из лучших ресторанов на Манхэттене.
– Ну, я не знаю, Андреас, ну пригласи его на коктейль или просто так, мне все равно. А то он подумает, что я что-то имею против него.
– Ничего подобного он не подумает.
Тут ее осенило:
– А может, это он что-то имеет против меня? Он так сказал?
– Ты что, шутишь? Он был от тебя без ума, как и все, и ты это прекрасно знаешь.
– Он только раз меня и видел. Как он мог составить мнение?
Андреас со стоном соскользнул с неудобного табурета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48