Обе основные темы очень мелодичны, и рядом со скерцозными эпизодами есть и такие, где музыка льется певучим потоком.
При всей многогранности эмоциональных оттенков, свойственных музыке этого вальса-скерцо, господствует в нем настроение юношеской непосредственности и беззаботности.
* * *
Лев Николаевич Толстой был очень музыкален, хорошо играл на фортепиано. В студенческие годы Толстой сочинил вместе со своим другом музыкантом-любителем К. А. Зыбиным вальс «в ланнеровском роде; впоследствии он его иногда игрывал» (С. Л. Толстой). В феврале 1906 года 77-летний писатель сыграл по просьбе С. И. Танеева этот Вальс фа мажор (небольшая пьеса в 32 такта), который за ним записал и опубликовал А. Б. Гольденвейзер.
В жизненной судьбе Толстого вальс сыграл однажды необычную роль. Молодой писатель никак не решался сделать своей будущей жене Софье Андреевне Берс официальное предложение. Будучи как-то в гостях у Берсов и аккомпанируя Софьиной сестре Татьяне вальс Ардити «Поцелуй», Толстой загадал: если Таня хорошо возьмет верхнюю ноту, он немедленно сделает Соне предложение. Татьяна прекрасно спела вальс «Поцелуй», великолепно взяла верхнюю ноту, и он решился: через пять минут Софья Андреевна Берс стала невестой Льва Николаевича Толстого.
Грани вальса «Маскарад»
Разреши произнести слово благодарности за то, что ты... сочинил
тот Вальс, о котором мечтал Лермонтов, создавая свой «Маскарад»...
Геворк Эмин. Слово прощания
- Как хорош новый вальс! - может быть именно этими словами оценили зрители вальс, прозвучавший в спектакле лермонтовского «Маскарада», премьера которого на сцене московского Театра им. Евг. Вахтангова состоялась 21 июня 1941 года. Этой премьерой театр отметил дату столетия со дня смерти Михаила Юрьевича Лермонтова; музыку к драме «Маскарад» написал Арам Ильич Хачатурян.
Спектакль продержался в репертуаре театра совсем недолго, но музыка Хачатуряна не была забыта - композитор составил симфоническую сюиту, в которую вошли пять номеров: Вальс, Ноктюрн, Мазурка, Романс и Галоп, - и она зазвучала с концертной эстрады. Вальс из «Маскарада» очень быстро завоевал совершенно исключительную, подлинно всемирную популярность, сравнимую разве что с популярностью хачатуряновского же «Танца с саблями» из «Гаянэ».
Многие слушатели, восторгающиеся этим вальсом, не знают, что он связан с драмой Лермонтова; музыка вальса доставляет им наслаждение, волнует их, трогает сама по себе. Однако вальс написан для «Маскарада», между ними существует очень крепкая связь.
Драма «Маскарад» требует, по замыслу Лермонтова, большого количества музыки, играющей важную сценическую роль. По сути дела, две большие и очень важные сцены - маскарад (здесь Нина теряет браслет) и бал (здесь Арбенин убивает Нину) - развертываются на фоне музыки. О том, какая именно музыка должна звучать на балу, Лермонтов не указывает, ограничиваясь ремаркой: «слышны звуки музыки». Но имел он в виду вальс; это выясняется в сцене, следующей после бала: Нина возвратилась домой и, вспоминая о том, как она на балу танцевала, говорит:
Как новый вальс хорош! в каком-то упоенье
Кружилась я быстрей - и чудное стремленье
Меня и мысль мою невольно мчало вдаль,
И сердце сжалося; не то чтобы печаль,
Не то чтоб радость...
Эти строки явились для композитора своеобразной программой, которая довольно четко прослушивается в музыке вальса. В многократно взбегающих вверх пассажах его главной темы есть и быстрое, непрерывное кружение, и настойчивая устремленность вперед, вдаль, а в последующих, «отвечающих» тактах, где настойчиво повторяются горестные интонации вздоха, тормозящие стремительное движение, есть боль и горечь тревоги. Во втором же колене вальса ощущается подлинное упоение танцем, но чувства все равно достаточно сложны, с оттенками и печали, и радости. Итак, это «вальс Нины», это ее душевная теплота и грусть, ее упоение танцем. И ее трагедия, разыгрывающаяся в сцене бала, на фоне вальса.
Подтверждение тому, что это именно «вальс Нины», дает романс, который она поет на балу по просьбе гостей; сквозь поэтические строки этого романса проглядывают и ее трогательная незащищенность, и «адские чувства» Арбенина:
Когда печаль слезой невольной
Промчится по глазам твоим,
Мне видеть и понять не больно,
Что ты несчастлива с другим.
···································
Но если счастие случайно
Блеснет в лучах твоих очей,
Тогда я мучусь горько, тайно,
И целый ад в груди моей.
Начальная мелодия романса близка мелодии вальса, словно от нее ответвилась. Затем идет сцена отравления Нины; ее слова, обращенные к Арбенину, полны тревоги: «Мне что-то грустно, скучно; конечно, ждет меня беда». Так связываются воедино вальс, романс Нины и «сцена отравления».
Но вальс этот должен быть назван и «вальсом Арбенина». «Что-то демоническое есть в этом вальсе, что-то загадочное, прекрасное заключено в этой музыке - властная сила, так отвечающая энергии лермонтовской поэзии, взметенность, взволнованность, ощущение трагедии, которая вызвала его к жизни... Вальс из музыки к «Маскараду» Хачатуряна отвечает мятежному духу Арбенина и как бы содержит в себе предсказание трагической развязки событий» - так написал Ираклий Андроников в очерке, озаглавленном «Вальс Арбенина». Да, это Арбенин на фоне музыки вальса замышляет отравить Нину и осуществляет свой трагический замысел, это его демонические и взметенные чувства выражают мелодии вальса.
Не только Романс Нины связан интонационно с вальсом, но в еще большей степени Ноктюрн (скри-пка соло и оркестр). Обычно он звучит в третьей сцене первого действия: Арбенин возвратился с маскарада домой, уже поздняя ночь, а Нины нет; в монологе Арбенина - мысли о Нине («И я нашел жену, покорное создание, она была прекрасна и нежна») и о себе самом («Опять мечты, опять любовь в пустой груди бушуют на просторе; изломанный челнок, я снова брошен в море»). Лирико-драматическая музыка Ноктюрна, оттеняющая монолог Арбенина, по настроению и некоторым интонациям воспринимается как предвестник вальса.
Третья грань вальса из «Маскарада» - бытовая: под эту музыку на балу действительно танцуют. Танцевальность присуща всей музыке вальса, но особенно характерна для его среднего раздела, где меньше душевной теплоты и больше внешнего блеска, праздничности.
Но в целом этот вальс - очень лермонтовский. «Трудно представить себе музыку, более отвечающую характеру романтической драмы Лермонтова. Если б сказать вам, что это музыка к одному из творений Пушкина, вы не поверите. Это Лермонтов! Это его победительная и прекрасная скорбь, торжество е г о стиха, е г о мысли » (И. Андроников).
Наконец, пятая грань: этот вальс - очень хачатуряновский. Композитор нисколько не стремился к стилизации под музыку эпохи столетней давности: он написал вальс, современный по восприятию поэзии Лермонтова и несущий на себе все приметы авторского почерка. Одна из таких примет - свойственная Хачатуряну импровизационность музыкального мышления, которая привела в ряде колен вальса «Маскарад» к ломке так называемых квадратных построений, столь типичных для жанров западноевропейской танцевальной музыки.
Музыка этого вальса, льющаяся так естественно и легко, словно она вышла из-под пера композитора, создавшего ее в едином творческом порыве, на самом деле далась Араму Ильичу Хачатуряну вовсе не легко. Писательница Вера Кетлинская, наблюдавшая его за работой, пишет: «Помню, я его застала в смятении - он писал музыку к лермонтовскому «Маскараду» и не мог сочинить Вальс, да, тот самый Вальс, который сейчас знают, пожалуй, во всем мире... Он изучил кучу вальсов - едва ли не все, существующие в музыкальной литературе двух веков. Он что-то наигрывал - и отметал, отметал.
- Их же сотни, этих вальсов, и столько прекрасных! - возбужденно говорил он в ответ на какие-то мои успокаивающие слова. - Но ведь у Лермонтова сказано: «Как новый вальс хорош!» Понимаете?! Каким же я должен его написать, чтобы вся публика согласилась: да, хорош! да, лучше прежних!»
Вальс из «Маскарада» выдержал испытание временем: он живет уже почти четыре десятилетия. Арам Ильич Хачатурян подарил человечеству вальс, о котором миллионы любителей музыки, наслаждаясь его мелодиями, говорят: «Как этот вальс прекрасен!»
* * *
В ряду вальсов, созданных для драматической сцены, очень популярен как симфоническая пьеса «Грустный вальс» Яна Сибелиуса. Финский композитор написал его в 1903 году для постановки пьесы Арвида Ярнефельта «Смерть». Сцена, в которой звучит вальс, такова. Герой пьесы Паавали, сидящий у ложа больной матери, заснул от усталости. Комната постепенно заливается красным светом. Больная, очнувшись, встает с постели. Звуки вальса будят воспоминания молодости; одетая во все белое, словно в бальный наряд, больная начинает танцевать. Музыка вальса становится более оживленной, появляется обаятельно-певучая мелодия, подобная «солнечному лучу, всплывающему из мрака» (слова итальянского дирижера Вилли Ферреро, выдающегося интерпретатора «Грустного вальса»). Героине видится множество вальсирующих пар... темп вальса нарастает, музыка становится драматически-возбужденной... внезапно обрывается... появляется Смерть... больная падает и умирает...
Музыка вальса, несомненно, богаче и реалистичней этой несколько мелодраматичной программы. На симфонической эстраде «Грустный вальс» Сибелиуса воспринимается как поэма, исполненная суровой меланхолии, грустных, порою драматически-взволнованных чувств, лишь оттененных несколькими светлыми бликами.
Вальс воевал
«Когда говорят пушки, музы молчат» - это изречение известно человечеству уже две тысячи лет, со времен Римской империи. Имеется в виду, что во время войны искусству делать нечего, голоса поэтов и композиторов должны умолкнуть. Но мы знаем крылатые слова Владимира Маяковского: «И песня, и стих - это бомба и знамя». И, может быть, никогда эти слова не были так справедливы, как в период Великой Отечественной войны. В те грозовые годы советские композиторы создали сотни и тысячи песен; многие из них полюбились народу и были взяты «на вооружение». Они сыграли заметную роль в борьбе с фашистскими захватчиками, они содействовали победе советского народа.
Эти песни очень разнообразны: походный марш и величественный гимн, песня-баллада сурового героического колорита и задорно-шуточная сатирическая частушка. И есть в этих песнях все: горечь отступления в первые месяцы войны и радость возвращения на родную землю, картины жизни солдат у линии фронта и партизанского быта в лесных лагерях, рассказы о боевых подвигах моряков и пехотинцев, летчиков и танкистов, о труде медсестер и фронтовых поваров... Всего не перечесть. И если бы сейчас прослушать все лучшее, что создали композиторы в те годы, то это была бы полная «История Великой Отечественной войны в песнях».
Есть в этой «Истории» глава под названием «Песни лирические». На первый взгляд она представляется несколько парадоксальной: труд воинов, громивших врага в жестоких, кровавых сражениях, - и душевная лирика. Но противоречия здесь нет: невиданный расцвет лирики свидетельствовал о том, что советский воин никогда не был бездушной частью железного механизма войны. Оторванный от дома, от родной семьи, находившийся на передовой, в землянке или в окопе, солдат особенно нуждался в ласковом, теплом слове, и лирическая песня возмещала ему отсутствие домашнего тепла.
Лирических песен было создано в годы войны много, самых различных жанров. Не обошли композиторы своим вниманием и жанр вальса, небольшой вальсовой песенки. Начало положил здесь Василий Павлович Соловьев-Седой песенкой «Играй, мой баян». Это первая песня, созданная композитором в военную пору. Она написана 24 июня 1941 года на стихи поэтессы Л. Давидович для радиообозрения, в котором говорилось о том, как молодые ребята из рабочего поселка, что за фабричной заставой, и среди них парнишка Сеня, уходят на войну. От имени этого самого парнишки Сени и звучит песня «Играй, мой баян»:
С далекой я заставы,
Где в зелени дом и скамья,
Где парень пел кудрявый,
Ту песню запомнил я.
Играй, мой баян,
И скажи всем друзьям,
Отважным и смелым в бою,
Что, как подругу,
Мы родину любим свою.
Строки песни «где парень пел кудрявый, ту песню запомнил я» имеют скрытый подтекст. Дело в том, что в дореволюционные годы был популярен в русском городском фабричном быту жанр вальсовой песенки с аккомпанементом гитарного или гармошечно-баянного характера; достаточно привести такие примеры, как «Крутится, вертится шар голубой» или «Когда б имел златые горы». Песни этого жанра встречаются и в советской музыке 30-х годов: «Чайка» Ю. Милютина, «Спят курганы темные» Н. Богословского, «Тучи над городом встали» П. Арманда, «Парень кудрявый» Г. Носова. Именно песня «Парень кудрявый», рассказывающая о пареньке, уходящем на военную службу, и имеется в виду в упомянутых строках песни «Играй, мой баян», написанной в том же жанре вальсовой песенки фабричной заставы. Так песня Соловьева-Седого словно приняла эстафету от песен мирных дней и понесла ее дальше, в пламень грозных лет войны.
В музыке песни «Играй, мой баян» есть искренность и непосредственность, есть понятная взволнованность, но без ложнопафосных преувеличений. Высокая патриотическая идея любви к Родине получила выражение не в плакатно-броских, а в лирических образах, полных душевного тепла.
Очень любили солдаты-фронтовики песни, похожие на письма с фронта. Их лирический герой словно посылал домой письмо-«треугольничек», обращался к семье, к жене и детям, находившимся где-то далеко в тылу. Это придавало солдату силы, помогало переносить все тяготы фронтовой жизни. Одна из таких песен - «В землянке». Вначале были хорошие стихи поэта Алексея Суркова:
Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?
Ты сейчас далеко-далеко,
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти - четыре шага.
Они были написаны в ноябре 1941 года в землянке километрах в двадцати от Москвы, куда поэт прибыл в качестве военного корреспондента на наблюдательный пункт штаба Западного фронта. В примечании к этим стихам поэт впоследствии указал: «Написано после одного чуть не кончившегося трагедией посещения гвардейцев-сибиряков под Истрой». Поэтам свойственно порой выражаться стихами даже в письмах к родным. И эти стихи Суркова были действительно его письмом к жене, не предназначенным для печати. Но в печать они все же попали и очень быстро стали популярны. Таковы свойства лирической поэзии: стихи, написанные поэтом по какому-то личному поводу, выходят за рамки его жизни и затрагивают сердца многих.
Стихи Суркова стали переписывать, солдаты цитировали их в своих письмах; многие сочиняли новые четверостишия, отражавшие конкретные события их фронтовой жизни. Появились «ответы» на «Землянку» и даже «ответы на ответы». Потом эти стихи запели, и каждый подбирал мотив на свой лад. Стихи словно ждали композитора, искали его, чтобы стать песней,- и нашли! Песню написал в характере вальса композитор Константин Листов. Он рассказывает: «Фронт приблизился вплотную к Москве, я часто выезжал в соединения Московской зоны обороны. Под впечатлением бесед с солдатами и офицерами, в минуты затишья на переднем крае, родилась моя песня «Землянка» на слова А. Суркова». Это было в начале 1942 года, и вскоре песню «В землянке» запели на многих фронтах.
«В землянке» - небольшая вальсовая песенка. Но на этом небольшом музыкальном пространстве композитор сумел развернуть лирическую картину, богатую оттенками настроения, где звучат грусть и даже болезненная тоска, но есть и светлая надежда.
Несколько привлекательных «музыкальных писем» создал Матвей Блантер, говоривший по поводу таких песен: «В лирических песнях, которые мы писали во время войны, хотелось дать возможность солдату «пообщаться» с близкими, высказать сокровенные думы свои, высказать их подруге, невесте, жене, находившимся где-то за тридевять земель, в далеком тылу». Одна из таких песен-вальсов - «Моя любимая» на стихи Е. Долматовского:
Я уходил тогда в поход
В суровые края.
Рукой взмахнула у ворот
Моя любимая.
Второй стрелковый храбрый взвод
Теперь - моя семья.
Привет, поклон тебе он шлет,
Моя любимая.
В стихах и музыке этой песни, как и многих других подобных, нет ни «ура-патриотического» бодрячества, ни подчеркнутой драматизации «фронтовых ужасов». Первое было бы фальшивым, а второе вселяло бы тревогу в сердце далекого друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
При всей многогранности эмоциональных оттенков, свойственных музыке этого вальса-скерцо, господствует в нем настроение юношеской непосредственности и беззаботности.
* * *
Лев Николаевич Толстой был очень музыкален, хорошо играл на фортепиано. В студенческие годы Толстой сочинил вместе со своим другом музыкантом-любителем К. А. Зыбиным вальс «в ланнеровском роде; впоследствии он его иногда игрывал» (С. Л. Толстой). В феврале 1906 года 77-летний писатель сыграл по просьбе С. И. Танеева этот Вальс фа мажор (небольшая пьеса в 32 такта), который за ним записал и опубликовал А. Б. Гольденвейзер.
В жизненной судьбе Толстого вальс сыграл однажды необычную роль. Молодой писатель никак не решался сделать своей будущей жене Софье Андреевне Берс официальное предложение. Будучи как-то в гостях у Берсов и аккомпанируя Софьиной сестре Татьяне вальс Ардити «Поцелуй», Толстой загадал: если Таня хорошо возьмет верхнюю ноту, он немедленно сделает Соне предложение. Татьяна прекрасно спела вальс «Поцелуй», великолепно взяла верхнюю ноту, и он решился: через пять минут Софья Андреевна Берс стала невестой Льва Николаевича Толстого.
Грани вальса «Маскарад»
Разреши произнести слово благодарности за то, что ты... сочинил
тот Вальс, о котором мечтал Лермонтов, создавая свой «Маскарад»...
Геворк Эмин. Слово прощания
- Как хорош новый вальс! - может быть именно этими словами оценили зрители вальс, прозвучавший в спектакле лермонтовского «Маскарада», премьера которого на сцене московского Театра им. Евг. Вахтангова состоялась 21 июня 1941 года. Этой премьерой театр отметил дату столетия со дня смерти Михаила Юрьевича Лермонтова; музыку к драме «Маскарад» написал Арам Ильич Хачатурян.
Спектакль продержался в репертуаре театра совсем недолго, но музыка Хачатуряна не была забыта - композитор составил симфоническую сюиту, в которую вошли пять номеров: Вальс, Ноктюрн, Мазурка, Романс и Галоп, - и она зазвучала с концертной эстрады. Вальс из «Маскарада» очень быстро завоевал совершенно исключительную, подлинно всемирную популярность, сравнимую разве что с популярностью хачатуряновского же «Танца с саблями» из «Гаянэ».
Многие слушатели, восторгающиеся этим вальсом, не знают, что он связан с драмой Лермонтова; музыка вальса доставляет им наслаждение, волнует их, трогает сама по себе. Однако вальс написан для «Маскарада», между ними существует очень крепкая связь.
Драма «Маскарад» требует, по замыслу Лермонтова, большого количества музыки, играющей важную сценическую роль. По сути дела, две большие и очень важные сцены - маскарад (здесь Нина теряет браслет) и бал (здесь Арбенин убивает Нину) - развертываются на фоне музыки. О том, какая именно музыка должна звучать на балу, Лермонтов не указывает, ограничиваясь ремаркой: «слышны звуки музыки». Но имел он в виду вальс; это выясняется в сцене, следующей после бала: Нина возвратилась домой и, вспоминая о том, как она на балу танцевала, говорит:
Как новый вальс хорош! в каком-то упоенье
Кружилась я быстрей - и чудное стремленье
Меня и мысль мою невольно мчало вдаль,
И сердце сжалося; не то чтобы печаль,
Не то чтоб радость...
Эти строки явились для композитора своеобразной программой, которая довольно четко прослушивается в музыке вальса. В многократно взбегающих вверх пассажах его главной темы есть и быстрое, непрерывное кружение, и настойчивая устремленность вперед, вдаль, а в последующих, «отвечающих» тактах, где настойчиво повторяются горестные интонации вздоха, тормозящие стремительное движение, есть боль и горечь тревоги. Во втором же колене вальса ощущается подлинное упоение танцем, но чувства все равно достаточно сложны, с оттенками и печали, и радости. Итак, это «вальс Нины», это ее душевная теплота и грусть, ее упоение танцем. И ее трагедия, разыгрывающаяся в сцене бала, на фоне вальса.
Подтверждение тому, что это именно «вальс Нины», дает романс, который она поет на балу по просьбе гостей; сквозь поэтические строки этого романса проглядывают и ее трогательная незащищенность, и «адские чувства» Арбенина:
Когда печаль слезой невольной
Промчится по глазам твоим,
Мне видеть и понять не больно,
Что ты несчастлива с другим.
···································
Но если счастие случайно
Блеснет в лучах твоих очей,
Тогда я мучусь горько, тайно,
И целый ад в груди моей.
Начальная мелодия романса близка мелодии вальса, словно от нее ответвилась. Затем идет сцена отравления Нины; ее слова, обращенные к Арбенину, полны тревоги: «Мне что-то грустно, скучно; конечно, ждет меня беда». Так связываются воедино вальс, романс Нины и «сцена отравления».
Но вальс этот должен быть назван и «вальсом Арбенина». «Что-то демоническое есть в этом вальсе, что-то загадочное, прекрасное заключено в этой музыке - властная сила, так отвечающая энергии лермонтовской поэзии, взметенность, взволнованность, ощущение трагедии, которая вызвала его к жизни... Вальс из музыки к «Маскараду» Хачатуряна отвечает мятежному духу Арбенина и как бы содержит в себе предсказание трагической развязки событий» - так написал Ираклий Андроников в очерке, озаглавленном «Вальс Арбенина». Да, это Арбенин на фоне музыки вальса замышляет отравить Нину и осуществляет свой трагический замысел, это его демонические и взметенные чувства выражают мелодии вальса.
Не только Романс Нины связан интонационно с вальсом, но в еще большей степени Ноктюрн (скри-пка соло и оркестр). Обычно он звучит в третьей сцене первого действия: Арбенин возвратился с маскарада домой, уже поздняя ночь, а Нины нет; в монологе Арбенина - мысли о Нине («И я нашел жену, покорное создание, она была прекрасна и нежна») и о себе самом («Опять мечты, опять любовь в пустой груди бушуют на просторе; изломанный челнок, я снова брошен в море»). Лирико-драматическая музыка Ноктюрна, оттеняющая монолог Арбенина, по настроению и некоторым интонациям воспринимается как предвестник вальса.
Третья грань вальса из «Маскарада» - бытовая: под эту музыку на балу действительно танцуют. Танцевальность присуща всей музыке вальса, но особенно характерна для его среднего раздела, где меньше душевной теплоты и больше внешнего блеска, праздничности.
Но в целом этот вальс - очень лермонтовский. «Трудно представить себе музыку, более отвечающую характеру романтической драмы Лермонтова. Если б сказать вам, что это музыка к одному из творений Пушкина, вы не поверите. Это Лермонтов! Это его победительная и прекрасная скорбь, торжество е г о стиха, е г о мысли » (И. Андроников).
Наконец, пятая грань: этот вальс - очень хачатуряновский. Композитор нисколько не стремился к стилизации под музыку эпохи столетней давности: он написал вальс, современный по восприятию поэзии Лермонтова и несущий на себе все приметы авторского почерка. Одна из таких примет - свойственная Хачатуряну импровизационность музыкального мышления, которая привела в ряде колен вальса «Маскарад» к ломке так называемых квадратных построений, столь типичных для жанров западноевропейской танцевальной музыки.
Музыка этого вальса, льющаяся так естественно и легко, словно она вышла из-под пера композитора, создавшего ее в едином творческом порыве, на самом деле далась Араму Ильичу Хачатуряну вовсе не легко. Писательница Вера Кетлинская, наблюдавшая его за работой, пишет: «Помню, я его застала в смятении - он писал музыку к лермонтовскому «Маскараду» и не мог сочинить Вальс, да, тот самый Вальс, который сейчас знают, пожалуй, во всем мире... Он изучил кучу вальсов - едва ли не все, существующие в музыкальной литературе двух веков. Он что-то наигрывал - и отметал, отметал.
- Их же сотни, этих вальсов, и столько прекрасных! - возбужденно говорил он в ответ на какие-то мои успокаивающие слова. - Но ведь у Лермонтова сказано: «Как новый вальс хорош!» Понимаете?! Каким же я должен его написать, чтобы вся публика согласилась: да, хорош! да, лучше прежних!»
Вальс из «Маскарада» выдержал испытание временем: он живет уже почти четыре десятилетия. Арам Ильич Хачатурян подарил человечеству вальс, о котором миллионы любителей музыки, наслаждаясь его мелодиями, говорят: «Как этот вальс прекрасен!»
* * *
В ряду вальсов, созданных для драматической сцены, очень популярен как симфоническая пьеса «Грустный вальс» Яна Сибелиуса. Финский композитор написал его в 1903 году для постановки пьесы Арвида Ярнефельта «Смерть». Сцена, в которой звучит вальс, такова. Герой пьесы Паавали, сидящий у ложа больной матери, заснул от усталости. Комната постепенно заливается красным светом. Больная, очнувшись, встает с постели. Звуки вальса будят воспоминания молодости; одетая во все белое, словно в бальный наряд, больная начинает танцевать. Музыка вальса становится более оживленной, появляется обаятельно-певучая мелодия, подобная «солнечному лучу, всплывающему из мрака» (слова итальянского дирижера Вилли Ферреро, выдающегося интерпретатора «Грустного вальса»). Героине видится множество вальсирующих пар... темп вальса нарастает, музыка становится драматически-возбужденной... внезапно обрывается... появляется Смерть... больная падает и умирает...
Музыка вальса, несомненно, богаче и реалистичней этой несколько мелодраматичной программы. На симфонической эстраде «Грустный вальс» Сибелиуса воспринимается как поэма, исполненная суровой меланхолии, грустных, порою драматически-взволнованных чувств, лишь оттененных несколькими светлыми бликами.
Вальс воевал
«Когда говорят пушки, музы молчат» - это изречение известно человечеству уже две тысячи лет, со времен Римской империи. Имеется в виду, что во время войны искусству делать нечего, голоса поэтов и композиторов должны умолкнуть. Но мы знаем крылатые слова Владимира Маяковского: «И песня, и стих - это бомба и знамя». И, может быть, никогда эти слова не были так справедливы, как в период Великой Отечественной войны. В те грозовые годы советские композиторы создали сотни и тысячи песен; многие из них полюбились народу и были взяты «на вооружение». Они сыграли заметную роль в борьбе с фашистскими захватчиками, они содействовали победе советского народа.
Эти песни очень разнообразны: походный марш и величественный гимн, песня-баллада сурового героического колорита и задорно-шуточная сатирическая частушка. И есть в этих песнях все: горечь отступления в первые месяцы войны и радость возвращения на родную землю, картины жизни солдат у линии фронта и партизанского быта в лесных лагерях, рассказы о боевых подвигах моряков и пехотинцев, летчиков и танкистов, о труде медсестер и фронтовых поваров... Всего не перечесть. И если бы сейчас прослушать все лучшее, что создали композиторы в те годы, то это была бы полная «История Великой Отечественной войны в песнях».
Есть в этой «Истории» глава под названием «Песни лирические». На первый взгляд она представляется несколько парадоксальной: труд воинов, громивших врага в жестоких, кровавых сражениях, - и душевная лирика. Но противоречия здесь нет: невиданный расцвет лирики свидетельствовал о том, что советский воин никогда не был бездушной частью железного механизма войны. Оторванный от дома, от родной семьи, находившийся на передовой, в землянке или в окопе, солдат особенно нуждался в ласковом, теплом слове, и лирическая песня возмещала ему отсутствие домашнего тепла.
Лирических песен было создано в годы войны много, самых различных жанров. Не обошли композиторы своим вниманием и жанр вальса, небольшой вальсовой песенки. Начало положил здесь Василий Павлович Соловьев-Седой песенкой «Играй, мой баян». Это первая песня, созданная композитором в военную пору. Она написана 24 июня 1941 года на стихи поэтессы Л. Давидович для радиообозрения, в котором говорилось о том, как молодые ребята из рабочего поселка, что за фабричной заставой, и среди них парнишка Сеня, уходят на войну. От имени этого самого парнишки Сени и звучит песня «Играй, мой баян»:
С далекой я заставы,
Где в зелени дом и скамья,
Где парень пел кудрявый,
Ту песню запомнил я.
Играй, мой баян,
И скажи всем друзьям,
Отважным и смелым в бою,
Что, как подругу,
Мы родину любим свою.
Строки песни «где парень пел кудрявый, ту песню запомнил я» имеют скрытый подтекст. Дело в том, что в дореволюционные годы был популярен в русском городском фабричном быту жанр вальсовой песенки с аккомпанементом гитарного или гармошечно-баянного характера; достаточно привести такие примеры, как «Крутится, вертится шар голубой» или «Когда б имел златые горы». Песни этого жанра встречаются и в советской музыке 30-х годов: «Чайка» Ю. Милютина, «Спят курганы темные» Н. Богословского, «Тучи над городом встали» П. Арманда, «Парень кудрявый» Г. Носова. Именно песня «Парень кудрявый», рассказывающая о пареньке, уходящем на военную службу, и имеется в виду в упомянутых строках песни «Играй, мой баян», написанной в том же жанре вальсовой песенки фабричной заставы. Так песня Соловьева-Седого словно приняла эстафету от песен мирных дней и понесла ее дальше, в пламень грозных лет войны.
В музыке песни «Играй, мой баян» есть искренность и непосредственность, есть понятная взволнованность, но без ложнопафосных преувеличений. Высокая патриотическая идея любви к Родине получила выражение не в плакатно-броских, а в лирических образах, полных душевного тепла.
Очень любили солдаты-фронтовики песни, похожие на письма с фронта. Их лирический герой словно посылал домой письмо-«треугольничек», обращался к семье, к жене и детям, находившимся где-то далеко в тылу. Это придавало солдату силы, помогало переносить все тяготы фронтовой жизни. Одна из таких песен - «В землянке». Вначале были хорошие стихи поэта Алексея Суркова:
Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?
Ты сейчас далеко-далеко,
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти - четыре шага.
Они были написаны в ноябре 1941 года в землянке километрах в двадцати от Москвы, куда поэт прибыл в качестве военного корреспондента на наблюдательный пункт штаба Западного фронта. В примечании к этим стихам поэт впоследствии указал: «Написано после одного чуть не кончившегося трагедией посещения гвардейцев-сибиряков под Истрой». Поэтам свойственно порой выражаться стихами даже в письмах к родным. И эти стихи Суркова были действительно его письмом к жене, не предназначенным для печати. Но в печать они все же попали и очень быстро стали популярны. Таковы свойства лирической поэзии: стихи, написанные поэтом по какому-то личному поводу, выходят за рамки его жизни и затрагивают сердца многих.
Стихи Суркова стали переписывать, солдаты цитировали их в своих письмах; многие сочиняли новые четверостишия, отражавшие конкретные события их фронтовой жизни. Появились «ответы» на «Землянку» и даже «ответы на ответы». Потом эти стихи запели, и каждый подбирал мотив на свой лад. Стихи словно ждали композитора, искали его, чтобы стать песней,- и нашли! Песню написал в характере вальса композитор Константин Листов. Он рассказывает: «Фронт приблизился вплотную к Москве, я часто выезжал в соединения Московской зоны обороны. Под впечатлением бесед с солдатами и офицерами, в минуты затишья на переднем крае, родилась моя песня «Землянка» на слова А. Суркова». Это было в начале 1942 года, и вскоре песню «В землянке» запели на многих фронтах.
«В землянке» - небольшая вальсовая песенка. Но на этом небольшом музыкальном пространстве композитор сумел развернуть лирическую картину, богатую оттенками настроения, где звучат грусть и даже болезненная тоска, но есть и светлая надежда.
Несколько привлекательных «музыкальных писем» создал Матвей Блантер, говоривший по поводу таких песен: «В лирических песнях, которые мы писали во время войны, хотелось дать возможность солдату «пообщаться» с близкими, высказать сокровенные думы свои, высказать их подруге, невесте, жене, находившимся где-то за тридевять земель, в далеком тылу». Одна из таких песен-вальсов - «Моя любимая» на стихи Е. Долматовского:
Я уходил тогда в поход
В суровые края.
Рукой взмахнула у ворот
Моя любимая.
Второй стрелковый храбрый взвод
Теперь - моя семья.
Привет, поклон тебе он шлет,
Моя любимая.
В стихах и музыке этой песни, как и многих других подобных, нет ни «ура-патриотического» бодрячества, ни подчеркнутой драматизации «фронтовых ужасов». Первое было бы фальшивым, а второе вселяло бы тревогу в сердце далекого друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17