- Итак, вы решили?
- У меня есть выбор?
- Конечно, да. Но буду жестоко откровенен. Если вы не согласитесь на пересадку, завтра вы можете не проснуться.
По какой-то причине слова Роузголда не испугали Джейсона. Как будто он знал, что вдыхает последний раз, и не ожидал увидеть рассвет. Он улыбнулся, согласился на пересадку без колебаний, и Роузголд кивком велел следовать за ним. Они покинули хранилище и пошли обратно через холлы в кабинет Роузголда.
Роузголд сбросил дюжину книг и таблиц со стула возле стола и указал на него Джейсону.
- Хотите выпить? - спросил он, сбросив книги со своего кресла и сев. Знаю, вы любитель брэнди, но у меня есть сносный скотч.
Джейсон согласился, и Роузголд отыскал бутылку "Кэтти Сарк" в развале на столе, нашел два стакана и наполнил их скотчем.
Толкнув стакан Джейсону, Роузголд поднял свой и сказал:
- Наслаждайтесь. Наслаждайтесь последним глотком в этом вашем теле.
Сделав глоток, Роузголд продолжил:
- А сейчас позвольте вам объяснить в общих чертах, что с вами произойдет. Если хотите деталей, я позову кого-нибудь из биоэлектроников, чтобы объяснить вам основы процесса.
Джейсон покачал головой и отхлебнул скотч.
- Хорошо. Вряд ли вы что-нибудь поймете. - К удивлению Джейсона, Роузголд усмехнулся и продолжил. - Волны мозговой деятельности, всей деятельности, память, изобретательность, мышление, все будет воспроизведено в созданном мозгу, и тело будет жить с вашей памятью и мыслями. Другими словами, мы создадим личность из двух частей. Сущность Александра Грэма Бела Джейсона будет жить в другом теле.
Он осушил стакан и посмотрел на Джейсона, который только и мог сказать:
- Это так легко?
- Это может звучать легко, но много работы, много таланта и много денег потрачено на совершенствование процесса. И он почти безопасен. Так, из больше чем тысячи пересадок только две закончились неудачно, и из-за оборудования, а не из-за технологии.
- Ну, - заметил Джейсон, допивая, - два из тысячи - неплохой показатель.
- Для человека, который не доживет до следующего часа - чертовски хороший.
Они оба долго молчали, глядя на пустые стаканы, и, наконец, Джейсон нарушил паузу вопросом:
- Вы сказали, что слабоумие - один из двух недостатков. Какой второй?
Усмехнувшись, Роузголд сказал:
- Я ждал, когда вы это спросите. Большинство думают об этом только после пересадки в новое тело. Мистер Джейсон, тела не так безупречны, как я вас убеждал.
Джейсон взглядом 3 0спросил об изъяне, и Роузголд, наполнив стаканы, сказал:
- Не знаю, что-то не так с телом, или это результат пересадки, но когда тело получает мозг и становится активным, оно в порядке только 90 дней или около того.
К концу второго месяца тело начинает стареть, но очень странно. Вместо старения оно разлагается на начальные элементы и буквально тает.
Джейсон глотнул скотч и напрягся. Он не знал, был ли холод вызван сквозняком или мыслью о его красивом новом теле в виде лужи на обочине. Он почти чувствовал проходящих сквозь него людей, их каблуки и подошвы.
- И что потом? - спросил он с надеждой. - Другая пересадка?
- Да, но...
Джейсон рассмеялся. Всегда где-нибудь пряталось "но", и он знал, каким было это.
- Не говорите мне. После определенного числа пересадок мозговые волны изнашиваются, или что там, и не могут быть перенесены. Верно?
Сначала выражение лица Роузголда не изменилось, потом он жутковато улыбнулся и спросил:
- Как вы догадались?
- Ну, это что-то вроде копирования с оригинала, и как все записи, звуки, или мозговые волны в этом случае, ухудшаются. Запись все слабее с каждой пересадкой.
- Совершенно точно. По какой-то причине, которой мы пока не знаем, пересадка их мозга в мозг - мы не используем оригинал - ухудшает экземпляр. Сначала это ничего не значит, но если пересадки повторяются, проявляется на седьмой раз.
Каждый процесс занимает больше времени до седьмого. Тогда он отнимает на 12 или 11 часов больше, чем первый. И хотя нет потерь в памяти или мастерстве, любая работа, физическая или психическая, замедляется.
Роузголд погрузился в молчание, и Джейсон решил, что он снова ушел в пустоту. Но он продолжал.
- На восьмой раз мозги безнадежно разрушены, и субъект все три месяца проводит, уставившись в пространство, как человекоподобное растение.
Еще молчание, пока они изучали друг друга, и снова Джейсон его нарушил:
- Есть какие-то предупреждения, что тело начинает разлагаться?
- О да. Сначала легкое онемение в том боку, который вы обычно не используете. В вашем случае, вы правша, значит, сначала онемеет левый бок.
Когда он совершенно омертвеет, вам станет сложно идти и не будет работать рука, когда вы ослепнете и оглохнете, онемение перекинется на правый бок, и процесс повторится до паралича.
Онемение обычно занимает 48 часов, так что у вас будет много времени, чтобы известить нас, и мы начнем новую пересадку. Иначе вы буквально растаете изнутри в лужу протеина. Молекулы образуют другие цепи, и Алекс Джейсон будет только сгустком углеродных соединений.
Мозг умрет последним, и хоть вы не будете чувствовать боль, зато будете осознавать происходящее, пока он тоже не распадется и не исчезнет. Но если вы окажетесь на пересадочной станции до полного паралича, пересадка может быть сделана. В мире есть шесть станций, три из них в Америке.
Роузголд посмотрел на Джейсона, как будто хотел идти, но тот остался сидеть и спросил:
- Девяносто дней - предел?
- Да, если тело эксплуатируется разумно. Не забывайте, созданное тело - живое, и если оно не питается и не отдыхает, то разрушается быстрее.
Джейсон посмотрел в сторону и уставился на руки, как будто они могли ему ответить. Они не ответили, возможно потому, что у него не было больше вопросов.
- Вы готовы? - спросил Роузголд, вставая.
Кивнув, Джейсон тоже встал и сказал:
- Почему нет? Если вы дадите мне сексуальное тело.
На этот раз Роузголд не улыбнулся. Он остался бесстрастным, ответив:
- Оно будет соответствующим.
- Тогда пошли.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Вернувшись в комнату и в новое тело, Джейсон вспоминал трансплантацию, но, как предупреждал Роузголд, не помнил ничего после выхода из офиса. И он переключился на обследование нового тела - узнать, была ли пересадка удачной. Он не знал, потому что боялся посмотреть.
Черт!
Он заставил себя поднять руку и...
Пересадка была удачной!
Он понял это, увидев короткие толстые пальцы на квадратной мускулистой ладони, покрытой смуглой кожей. Прежние были длинными, а цвет - от бледного до розового. Сжав кулак, он смаковал вид перекатывающихся мускулов. По крайней мере, он не стал похож на Роузголда.
Сунув руку под одеяло, он нежно потрогал грудь, улыбнувшись, когда пальцы нащупали мускулы и множество волос, намного больше, чем раньше.
Он рассеяно погладил их, чуть разочарованный тем, что чувствует себя так же. Он не знал, чего ожидал, но...
Вдруг он понял. Нет боли! Впервые за месяцы изматывающая пульсирующая боль, встречающая его каждое утро, пропала. И тошнота, тоже ставшая частью его жизни. Оскалившись, Джейсон решил проверить этот набор клеток, глубоко вдохнул и напряг пресс, как только мог. Это всегда вызывало крутящую боль и кровавую рвоту. Но нет. Нет даже крошечного пузырька.
Он внезапно вскочил, что тоже всегда скручивало живот болью, и не знал, что сказать или думать, когда боли не было. Слов не хватало. Он был писателем, и все же не мог описать восторга. Слова были слишком неопределенными, слишком невыразительными. Джейсон хотел бы быть композитором, и воссоздать чувство в звуках. Или художником, и брызгами красок описать свою неослабевающую радость.
Но ими он не был, а подходящих комбинаций букв для верных слов не находил. Как объяснить чувство пробуждения без боли впервые за месяцы? Как объяснить, что само пробуждение было великим чудом? Как описать ощущение спасенного с виселицы в момент, когда опора уже выбита? Или снова рожденного? Он не мог описать даже себе.
Он бросил это, и слезы показали, что он чувствует. Он не стыдился слез и не останавливал их. Он не прятал всхлип, рвущийся из горла, за ним следующий. И следующий. Жалостливые звуки, которые бы вызвали сострадание в любом другом случае. Звуки, которые говорили, насколько ему хорошо.
Всхлипы быстро прекратились, и, сопя, Джейсон встал и пошел к настенному зеркалу, улыбаясь появившемуся мускулистому отражению. Вытерев глаза, он уставился на себя - на Исполнителя. Ему было около 25, и у него не было ни унции жира. Глаза скользнули по широким мощным плечам, тонкой талии, стройным, пропорциональным ногам и остановились на лице с индейскими чертами, увенчанном шапкой курчавых черных волос.
Теперь у него были карие глубоко посаженные глаза, блестевшие на скуластом лице с прямым носом и полными губами. Сквозь темную кожу пробивалась щетина без единой проплешины.
- Комо эстас?
- Буено. - Джейсон ответил машинально, прежде чем понял, что говорит на другом языке, Которого не знал до пересадки.
- Комо эста нуево кьеро? - Роузголд запинался.
- Муй бьен! Маравиллосо! - Джейсон рассмеялся знанию испанского и своему глубокому, резкому голосу, потом сказал по-английски. - Смотрю, вам удалось втиснуть испанский в пересаженные мозги.
- Пересаженное мышление, - поправил Роузголд, добавив, Языки легко добавляются при трансплантации.
- Очевидно, первое мое назначение будет в Южной Америке, - без эмоций заметил Джейсон, возвращаясь к зеркалу. Он был доволен, даже когда увидел, что стал ниже ростом дюймов на 7. И черт с ним. Он мог бы быть карликом, и данное обстоятельство его не волновало.
Глаза остановились на пенисе, и он улыбнулся, как подросток первой поллюции, показав превосходные белые зубы. Как любой шовинист-мужчина, он любовался гениталиями, как вдруг неожиданная и удручающая мысль поразила его.
- Я способен испытывать наслаждение от секса? - спросил он, надеясь, что импотенция не была ещё одним недостатком жизни в созданном теле.
- Да, - ответил Роузголд, - но вы не можете зачать. Вы стерильны.
- О, - пробурчал Джейсон. Он не собирался делать отпрысков, но неспособность все же его раздражала.
- Все тела стерилизованы, - объяснил Роузголд. - Это позволяет предотвратить проблемы.
Роузголд ничего больше не сказал. Ясно было, какие проблемы могут возникнуть, если мужчина обрюхатит нормальную женщину, исчезнет и появится в новом теле, крича:
- Эй, дорогая, это я, твоя любовь.
Или если такая женщина забеременеет, обрекая новую жизнь на уничтожение, когда её тело умрет через 90 дней.
Вернувшись к зеркалу, не в силах не любоваться собой, Джейсон увидел, как Роузголд заглянул в гардероб, вытащил светло-голубой халат и пару тапок, швырнул их ему и сказал:
- Оденьте и идите за мной. Мне надо протестировать вас и убедиться, что все работает нормально.
В коридоре было много людей, и все были в белых халатах, как Роузголд, или в светло-голубых, как Джейсон, и все осторожно уворачивались от рвущегося вперед Роузголда, качающего треугольной головой и что-то бормочущего. И никто не считал его странным, разбегаясь с дороги. На Роузголда не смотрели, зато Джейсон получил пару взглядов и присвистов от девушек, когда его халат распахнулся. Запахнувшись и покраснев, он побежал быстрее и наконец догнал Роузголда, влетевшего в комнату, похожую на первую приемную, только больше и лучше оборудованную.
Следующий час Джейсона зондировали, били резиновыми молоточками и снова подсоединяли к установкам. Он прыгал на месте. Бегал по узкой платформе и трогал различные части тела по указанию Роузголда. И, как мастер джиу-джитсу, он бил специальные машины, чтобы понять, утратил ли он навыки и реакцию.
Обследование не было изматывающим, но вскоре Джейсон заметил тупую боль в черепе. Он отнес это к сложности пересадки, но боль становилась сильнее, и он забеспокоился, что что-то было не так.
Когда слабые вспышки в голове стали пожаром, Джейсон испугался. Шум вокруг дополнялся стуком в голове, и звуки били по ушам с силой боксера, собирающегося убить. Даже легкое жужжание различных машин усиливалось в миллионы раз, отзываясь в черепе.
Он был уверен, что-то не так, но вместо того, чтобы сказать Роузголду, запер боль внутри. Он не хотел говорить из страха, что последует новая пересадка, и он потеряет три месяца жизни. Он знал, что сможет жить с болью, если надо, и, возможно, сможет контролировать её КИ. В конце концов, он делал это месяцами, и после рака головная боль _ просто ерунда.
Он бы проверил КИ сейчас, но это докажет Роузголду, что что-то не так. И пока доктор командовал ему дотронуться до носа или локтя или растопырить пальцы, Джейсон должен был сосредоточиться на приказах и, значит, не мог применить КИ.
Наконец, когда он почти потерял сознание от ударов в черепе и захватывающего шума, Роузголд велел ему сесть и, положив папку, вышел из кабинета.
Как только он скрылся за стеклянной дверью, Джейсон закрыл на несколько секунд глаза и постарался убрать боль КИ, одновременно навострив уши. Но оно не действовало. Для КИ нужно было все сознание, и он не заметил Роузголда, наблюдавшего за ним.
- У вас болит голова? - спросил Роузголд совсем рядом.
Джейсон открыл глаза, и удар света заставил его зажмуриться и вздрогнуть, когда он посмотрел на доктора с маленькой чашкой в руках.
- Голова? - Он все ещё боялся сказать.
- Болит, - заключил с усмешкой Роузголд и протянул Джейсон чашку. Это Эй-Си-Эс-39. Если, конечно, вы не хотите сбить боль сами вашим замечательным КИ.
Джейсон принял вызов с улыбкой облегчения. Вероятно, боль была нормальной реакцией на пересадку, и, покачав головой, он соединил пальцы, сложил руки и закрыл глаза. Он мысленно отделили себя от комнаты, громких звуков и Роузголда, представив удары, уплывающие из извилин в кости черепа. Потом боль просочилась через кожу в волосы, пока не улетучилась из головы, как дым, и Джейсон глубоко вдохнул, открыл глаза и рассмеялся. Доктор смотрел на него, как на жука под микроскопом, но он не оскорбился. Для Роузголда он был сейчас жуком под микроскопом, и он снова тихо рассмеялся, когда доктор начал бешено черкать в папке.
Окончив, Роузголд сказал:
- Головная боль абсолютно нормальна, хотя многие думают, что-то не так с процессом и боятся сказать.
Когда Роузголд объяснял, Джейсон вздрогнул от голоса, показавшегося ему громом.
- Что её вызывает? - спросил он, только чтобы заткнуть Роузголда на миг. - Пересадка?
- Нет. Шум.
Джейсон поднял бровь, и Роузголд продолжил.
- Уши не привыкли к ежедневным атакам могучих шумов, с которыми вы сталкиваетесь всю жизнь. Звуки, которые ваши прежние уши не улавливали, шумы, которые вы не слышали, для этих болезненны. Чувствительный слух неприятный недостаток, но на задании он может стать вашим решающим преимуществом.
- Если не надо будет работать на бойлерной фабрике, - усмехнулся Джейсон и замычал, неожиданно прикусив язык.
- Это тоже надо знать, - заметил Роузголд довольно, - ваши зубы ужасно остры. Они не использовались. Но это все неприятное, к чему надо привыкнуть - до следующей трансплантации.
Доктор опять усмехнулся, наградив Джейсона человеческим смехом дважды за первый в новой жизни час.
- В любом случае, - сказал Роузголд, - физически вы здоровое животное, полное сил и всего необходимого для успеха в этом жестоком мире. Ваши мозги в порядке, но я надеюсь, вы будете информировать меня о своем творчестве. Хотя я пока не видел творческих людей, потерявших силу воображения после пересадки, я бы хотел время от времени получать отчет.
Джейсон кивнул, и Роузголд добавил:
- Ладно, сейчас идите за мной, у меня есть ещё тест.
Джейсон потащился сквозь лабиринт холлов, проходные комнаты, пока совсем не заблудился. Если бы Роузголд оставил его здесь, он бы умер от голода у стены, не открывшейся прикосновением. Он перестал запоминать дорогу и спросил:
- Что стало с моим старым телом?
- Оно в анатомической, там мы возьмем все пригодное для экспериментов и кремируем остальное. Хотите посмотреть?
Джейсон почти согласился, но возможность увидеть свое тело, разорванное на части, звучала не очень приятно, и он покачал головой.
Роузголд, подходя к двери без ручки, рассмеялся и сказал через плечо:
- Никто никогда не смотрит.
Дверь открылась нажатием пальца, и они вошли в ещё одно хранилище. Джейсон едва не спросил, зачем они здесь, но понял, что у него нет ощущения морга. Комната была пуста, хоть и выглядела в точности так же. Он готов был поклясться жизнью.
Он взглядом спросил Роузголда, и доктор вернул ему вопрос:
- Скажите, что вы чувствуете?
Это был последний тест.
Мгновение у Джейсона было искушение одурачить ученого и сказать, что ощущения те же, что и в первый раз. Но ожидание на лице Роузголда, как у ребенка, открывающего рождественскую коробку, переубедило его:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19