Долгое время они вообще нигде не показывались и никого у себя не принимали. Эльза по-прежнему* активно занималась благотворительностью и участвовала в различных фондах. А имя ее мужа никогда не попадало в газеты.
Шейни глотнул еще немного рома с ликером и, нахмурившись, оглядел комнату.
— Наверное, Натан унаследует имущество жены?
— Я тоже так думаю. А его оценивают по меньшей мере в пару миллионов.
— Но почему, черт возьми, — сердито заговорил Шейни,— она не дала ему развода? Это обошлось бы намного дешевле, даже если бы он получил четверть миллиона.
- О чем ты говоришь?—удивился Рурк. Шейни вспомнил, что сегодня утром сказал ему Эли.
— Зачем было удерживать при себе мужа, если она любила другого человека? Это совершенно бессмысленно.
— А ты никогда не замечал, Майкл, что богатые люди поступают совсем не так, как мы с тобой? Они думают по-другому. Их приучают мыслить иначе с самого детства. Мы с тобой говорим: «Что за мелочь эти четверть миллиона! У нее остается еще миллион и три четверти. Это гораздо больше, чем она сможет потратить за всю жизнь, как бы ни швырялась деньгами». Но богатые, Микки, смотрят на дело совсем по-другому. Я со многими из них сталкивался за последние двадцать лет. Доллар для них значит гораздо больше, чем для нас с тобой. Особенно если этот доллар получен по. наследству.
— Да, Эли тоже мне говорил что-то в этом роде. Он все твердил, что Эльза — Армбрюстер. У нее развито чувство собственности, и она не собиралась отпускать мужа, купленного за большие деньги. Ладно, я бы еще мог понять это при других обстоятельствах — если бы она была довольна, что вышла замуж за этого парня. Но ведь этого не было! Подумай, она страстно любила женатого человека. Настолько страстно, что покончила с собой. Я не могу представить, чтобы женщина даже с «развитым чувством собственности», продолжала цепляться.за мужа при таких обстоятельствах.
— Но ведь Ламберт написал, что религия его жены не позволяет ему развестись.
— Конечно... Но и на такой случай у нее хватило бы денег, чтобы решить проблему. Свидетельство о разводе можно купить не больше чем за тысячу баков.
Тимоти Рурк допил свой «Бурбон» и вздохнул.
— При самоубийствах всегда сталкиваешься с вопросами, на которые невозможно ответить. Здесь нет логичного объяснения, Майкл. Если бы они были людьми, мыслящими логично, они, конечно, не пошли бы на это. Что и требовалось доказать.
— Да, я понимаю,— сказал Шейни. Но в голосе его звучало сомнение. Брови Майкла удивленно поднялись, когда он увидел входящих в комнату полицейских. Гарроуэй держал в руках аккуратно сложенный костюм.
— Я заберу его костим з лабораторию,— объяснил он.— И внимательно проверю. Но я не рассчитываю найти что-нибудь интересное, Шейни. Он совершенно новый, куплен недавно в универмаге. Его надевали только раз, в чистке он не был. И вот еще что. Похоже, что этими постелями несколько недель не пользовались, во всяком случае, ни разу с тех пор, как здесь поселился Ламберт. И уж наверняка постели не использовались для тех целей, для которых их должна была использовать парочка, которая устроилась в этой квартире. Понимаете, остались бы пятна и другие следы.
— Может быть, они занимались любовью, не снимая с постели покрывало? — предположил Рурк.
— Может быть.— Гарроуэй был невероятно серьезным молодым человеком.— Но я проверил и покрывало. На нем тоже нет никаких следов.
— А что у вас, сержант? — спросил Шейни у Дейча.
— Я нашел кое-что,— сказал он.— Нужно будет сверить с отде-чатками наших людей, которые вчера здесь работали. Одно могу сказать наверняка: нет ни одного отпечатка пальцев этой женщины, который подтверждал бы, что она здесь бывала. Несколько смазанных пятнышек примерно недельной давности. Но я сомневаюсь, что это следы ее дальцев. Четкие ее отпечатки остались только на маленьком пластиковом пакете, который валялся в шкафу.
— Это пакет от красных шлепанцев, которые стоят на полу?
— Да, они точно подходят к нему по размеру. Кстати, ночную рубашку и халат уже не раз надевали.
— А как насчет очков Ламберта? — спросил Шейни.— Что-то я их не вижу.
— Они в лаборатории,— объяснил Гарроуэй.— Мы нашли их на платяном шкафу в спальне и взяли посмотреть, можно ли определить, где их сделали.
— Ну и как?
— Неудача. Это очки с простыми стеклами. Их могли изготовить где угодно.
— А дробовиком вы занимались?
— Да. Это стандартная одностволка двенадцатого калибра. Она не очень часто использовалась, ей уже лет десять-двенадцать. И тоже никакой надежды найти, где она была сделана.
— Но это чертово ружье меня беспокоит,— пробормотал Шейни.— Почему вдруг оно так вовремя здесь Оказалось? Ружье не из тех вещей, которые мужчина берет с собой на свидание.
— Но на этот вечер он планировал самоубийство,— вмешался Рурк.— Ведь об этом говорится в записках!
— В них еще говорится, что они собирались отравиться цианидом,— ехидно возразил Шейни.— Ламберт струсил и уронил свой бокал, поэтому и взялся за ружье. Но ведь он этого не планировал! Так почему ружье оказалось в квартире?
— Это, еще один вопрос, на который нет логичного ответа,— спокойно ответил Рурк. Он встал и зевнул.— Ну что, пойдем?
— Да,— Шейни посмотрел на полицейских.— Когда вы сможете доложить результаты?
— Через пару часов,
— Позвоните мне в офис,— сказал Шейни,—а если меня там не будет, позвоните моей секретарше.
Он дал им телефон Люси и тоже, встал, оставив в бокале Не-допитый коктейль.
Ожидавший его Рурк ухмыльнулся, когда увидел, что детектив вернулся в спальню и положил в один карман маленький полиэтиленовый пакет со шлепанцами, а в другой красную ночную рубашку.
— Презент для Люси? — насмешливо спросил он.
— Я отнесу эти вещи .в дом, откуда их взяли,— холодно ответил Шейни...
— Обманутому мужу? Я уверен, он будет рад получить такие увениры.
Детектив пожал плечами. Они вместе вышли в коридор, и Шейни повесил замок на наружную дверь.
— Давай зайдем на второй этаж,— предложил детектив.— Посмотрим, не вернулась ли Люси из офиса. Мне нужно срочно чего-нибудь выпить, чтобы избавиться от вкуса этого коктейля.
Они спустились на следующий этаж, но Люси еще не вернулась. На улице Рурк вспомнил, что опаздывает на свидание, и поспешно уехал.
В маленьком ресторанчике на Восьмой улице Шейни смыл двойным коньяком приторный вкус коктейля и торопливо сжевал сендвич.
Следующим пунктом программы он наметил офис Гарри Брандта — известного всей стране специалиста по почеркам й проверке подлинности документов. Офис Гарри был всего в трех кварталах от ресторана, и Шейни решил, что оставит ему образцы почерка, а сам поедет в Майами-Бич поговорить с Полом Натаном.
«Все равно это бесполезное дело»,— грустно сказал себе Шейни. Можно было и не ездить к Гарри — и так ясно, что он уже заработал десять тысяч, которые дал ему Эли Армбрюстер. Но Шейни такой легкий путь не устраивал. «Можно проверить еще алиби Натана»,— сказал он себе. Не то чтобы детектив надеялся что-нибудь выяснить — ведь до сих пор ни одно обстоятельство не бросало ни малейшей тени на мужа. Просто это был еще один пункт, который Шейни собирался включить в отчет о проделанной
работе. Графолог жил на нижнем этаже старого дома на пятой улице. Он снимал там квартиру для холостяков и выполнял работу, которую присылали ему со всех концов страны.
Гарри Брандт, хорошо одетый мужчина лет сорока пяти с приятным лицом, вынул изо рта трубку и приветствовал рыжеволосого детектива радостной улыбкой.
— Входи, Микки,— сказал он.— Судя по твоим бумагам, со вчерашнего вечера ты взялся за новую работу. Что-нибудь принес для меня?
Он повел гостя по коридору в приятную, обставленную по-мужски гостиную и усадил его в удобное кресло.
— Дело почти очевидное, но я все-таки хочу убедиться наверняка, чтобы удовлетворить клиента,— Шейни покопался в карманах и вытащил две записки самоубийцы и письмо, найденное в сумочке Эльзы. Он положил их перед Брандтом вместе с соглашением о найме квартиры, подписанным Ламбертом.
— Пожалуй, нет сомнений, что первые три подписаны одним и тем же человеком. Я думаю, что здесь тоже его подпись. Но на всякий случай нужно это проверить.
Гарри Брандт просмотрел записки и письмо.
— Это писал левша,— сказал он.— Почерк во второй записке более быстрый и твердый. Впрочем, если учесть обстоятельства, это вполне естественно, но разница достаточно заметна. Мне следо-вало бы сделать несколько проб, чтобы убедиться, что записки писал один и тот же человек. А эта подпись...— он внимательно рассмотрел подпись под соглашением и перевел взгляд на подписи под двумя записками самоубийцы.— Небрежно написано, Микки, но по-моему, это его подпись. Или ты ждешь от меня большего!?
— Я хочу, чтобы ты определенно сказал «да» или «нет». И мой клиент хорошо заплатит за это.
— В наши дни приятно иметь клиента, который может заплатить,— подмигнул Брандт.— О'кей! Я выполню эту работу. Тебе нужно только мое заключение или развернутое объяснение для суда?
— Я не думаю, Гарри, что дело дойдет до суда. И уж, конечно, если твой ответ будет положительным, до суда дело не дойдет. Когда тебе можно позвонить?
— Часа в четыре.
Шейни поблагодарил его и вышел. Он помнил адрес Натана в Майами-Бич, который увидел в телефонной книге, и через полчаса уже стоял перед скромным двухэтажным домом на берегу океана, окруженном прекрасным садом.
Дорога, усыпанная блестящей белой коралловой крошкой, вела мимо дома к находившемуся за ним гаражу на три бокса, потом поворачивала и выводила на круглую площадку для разворота машин.
Не увидев никого возле дома, Шейни вышел, оставив машину на площадке. Он поднялся по каменным ступенькам и позвонил. Дверь открыла аккуратная темнокожая горничная в синем платье. У нее было милое лицо и умные глаза.
— Мистер Натан дома? — спросил Шейни.
— Нет, но я жду его с минуты на минуту,— у девушки был тихий мелодичный голос, и она говорила без обычной для южан небрежности.
— Вы, наверное, сможете ответить на несколько вопросов,— сказал Шейни.— Я детектив, и мне нужно кое-что выяснить.
— Да, сэр. Мистер Натан предупредил, что сюда придет полиция и чтобы я отвечала на все ваши вопросы. Он ушел в похоронное бюро и должен скоро вернуться обедать. Может быть, вы зайдете, сэр?
Шейни прошел за ней в широкий центральный холл, откуда двойные двери вели в библиотеку. Женщина пропустила гостя и неуверенно последовала за ним. Детектив сел в кожаное кресло, улыбнулся и спросил:
— А почему вы не садитесь? Для начала скажите, как вас зовут?
— Спасибо, сэр,— женщина нерешительно присела на самый краешек кресла напротив него.— Алиса Браун, сэр.
—Скажите, Алиса, вас удивило то, что произошло прошлым вечером?
— Да, сэр. Я просто потрясена и до сих пор не могу поверить... — А вы не подозревали, что миссис Натан... имеет дело с другим мужчиной?
— Нет, сэр. Она всегда была настоящей леди.
— И вы никогда не слышали ничего подобного? Ну, скажем, Телефонные звонки постороннего мужчины?
— Нет, сэр. — А вы давно здесь работаете, Алиса?
— Уже почти год. С тех пор, как они поженились и переехали в этот дом,
— А другие слуги в доме есть?
— Только повар. Это моя тетя. Мы вдвоем делаем все необходимое.
— А как мистер и миссис Натан относились друг к другу?
— Как и большинство женатых людей.
— Вы не замечали ссор или драк?
— Нет, сэр. Они ссорились не больше, чем любая супружеская пара.
— И вы никогда не слышали, чтобы они обсуждали развод или что-нибудь вроде этого?
— Нет, сэр. Да они бы никогда не стали обсуждать при нас такие вопросы.
— А вы и ваша тетя ночуете в доме?
— Да, сэр. Все ночи, кроме пятницы. Это наш выходной. Мы свободны с полудня пятницы до двенадцати часов в субботу. Конечно, мы обе сегодня вернулись очень рано, как только услышали эту ужасную новость.
— Но вас обеих никогда нет дома по пятницам вечером?
— Да, сэр. Так захотела миссис Натан. Это был... ну вроде как выходной. И для мистера Натана тоже. Он никогда не приходил на ужин по пятницам.
— Так было с тех пор, как они поженились?
— Да, сэр. Миссис Натан объяснила это нам, когда в первый раз назначила выходной в пятницу. Она считала, что мужа нужно каждую неделю отпускать на одну ночь из дому — отдохнуть от жены. Так у них заведено с самого начала.
— Значит, миссис Натан всегда в ночь с пятницы на субботу оставалась в доме одна?
— Может быть... А может, она сама куда-нибудь уходила. Шейни откинулся в кресле и вытащил сигарету. Алиса быстро вскочила, взяла со стола зажигалку и поднесла к сигарете. Шейни подождал, пока она села в кресло и вытащил из карманов пальто шлепанцы и красную ночную рубашку. Он подал шлепанцы Алисе и показал ей ночную рубашку.
— Вы узнаете эти вещи?
Алиса долго крутила в руках крошечные шлепанцы. Потом подняла голову, и Шейни увидел слезы в ее карих глазах.
— Они...точно такие же, как были у миссис Натан. — А когда, вы, в последний раз.видели ее тапочки и рубашку?
-Я...я не помню. Они висели в шкафу,. и она давала их мне, когда. нужно было постирать.
Шейни встал.
— Давайте зайдем в комнату миссис Натан к посмотрим, на месте ли, ее вещи.
Алиса кивнула, не поднимая глаз, и тоже встала. Она забрала из. рук детектива тонкое белье, словно ей казалось, что мужчина не должен держать его в руках, и Шейни поднялся за ней по широкой лестнице на второй этаж. В доме было очень тихо, и они почти бесшумно ступали пр покрытой толстым ковром лестнице.
Поднявшись наверх, Алиса повела гостя в красивую, освещенную солнцем гостиную. В дальнем углу комнаты стоял диван и два вращающихся кресла у большого окна. Слева от входной двери Шейни увидел стол из красного дерева и такое же кресло.
— Эта комната мистера Натана,— Алиса указала на правую дверь. Потом открыла левую дверь и, сказав «сейчас посмотрю», зашла в спальню, закрыв за собой . дверь, словно считала недопустимым, чтобы чужой мужчина видел спальню ее покойной хозяйки.
Шейни прошел через комнату к окну и положил сигарету в пепельницу, стоявшую на маленьком столике между двумя вращающимися креслами.
В дверях спальни появилась Алиса. Ее лицо напряглось и вытянулось, губы дрожали.
— Выходит, что так оно и есть? Да? Я не... Я сейчас не смогла... Я думала... Мне очень жаль, сэр,— она попыталась овладеть собой, избегая взгляда Шейни.
- Получается, вещи ее, Алиса? — тихо спросил он.
— Да, сэр. В комнате нет ее тапочек и пропала такая же рубашка. Вы извините меня, сэр, но... Все это сралилось на меня, словно...
— Все в порядке,— сказал Шейни.— Мы должны были убедиться. Вы очень мне помогли.
Он подошел к горничной и мягко коснулся ее руки.
— Чей это стол, Алиса?
— Этот? Миссис Натан. Здесь она готовит списки того, что нужно купить, проверяет счета по содержанию дома и подписывает чеки к оплате.
— Она сама всем этим занималась? — удивился Шейни.—Она, а не мистер Натан?
— Хозяйка всегда говорила, что домом должна заниматься женщина.
Шейни вытащил чековую книжку, развернул ее на столе и раскрыл последнюю запись, сделанную перед смертью хозяйки.
Это был верхний чек на странице, датированный четырьмя днями раньше. На корешке было аккуратно записано: «Выплатить сто долларов». Остаток на счету после этого чека составлял две тысячи девятьсот шестьдесят два доллара двадцать пять центов. Над графой «Подпись» на всех чеках было впечатано имя: «Эльза Армбрюстер».
«Выходит, после того, как они поженились, Эльза не открыла общий счет со своим мужем? Интересно, есть ли у него собственный счет? А если есть, то каков его баланс?» — подумал Шейни.
Детектив не спеша перелистал корешки, внимательно просматривая все записи. Эльза вела расчеты очень аккуратно. На каждом корешке была, разборчиво написана дата, имя получателя и выплаченная сумма. Тут же она скрупулезно записывала назначение каждого чека.
Записи выглядели вполне обычно: химчистка, цветочница, счет от доктора, пятьдесят долларов отчислены на благотворительность. Эльза не выписывала множество маленьких чеков. Судя по довольно заметным суммам, она производила все выплаты помесячно.
Когда Шейни перелистал назад уже три страницы, глаза его блеснули. Он обратил внимание на корешок чека, выписанного ровно месяц назад. Там стояла сумма двести пятьдесят долларов, выплаченная некоему Максу Вентуорту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15