Он пристально смотрит на меня, протягивает руку и дотрагивается до моих волос, нежно поигрывая прядкой.
– Эй! Прием! Земля вызывает Кирби! Как такая умная женщина может быть настолько непонятливой? Мне плевать на ваш глупый спор. Я действительно считаю тебя добрым человеком. – Стив указывает рукой на стол, уставленный остатками углеводов, поглощенных нами во время стратегического планирования: – Иначе разве стала бы ты помогать парню, которого угораздило пригласить тебя в ресторан «Мясная горка»?
Я смотрю на него, и мы одновременно разражаемся смехом.
– Стив, согласись – местечко ведь и впрямь никуда не годится. Блюдо дня из семи сортов мяса? Я тебя умоляю…
Он первым прекращает смеяться и касается моей щеки:
– Кирби, у меня такое впечатление, что ты – единственная, кто не знает о собственной доброте.
Надо же! Он практически повторил слова Бэннинга. Может, скоро и я в это поверю?
Ой, не могу больше! Перегрузка сенсорной системы. Я не смогу справиться со всеми этими эмоциями без серьезной фармацевтической поддержки.
Вытираю лицо салфеткой и смотрю на Стива:
– Если я, по-твоему, хорошая девушка, ты побьешь его за меня?
– Обязательно. Подожди, а о ком мы говорим – о Бэннинге? Или о Дэниеле? Впрочем, не важно, отлуплю обоих. Правда, придется позвать мою старшую сестру, потому что в последний раз, когда я затевал драку, ей пришлось вмешаться и оказать мне помощь. – Он немного смущен, но не так сильно, как можно было предположить.
– Твою старшую сестру?! Да, однако… это очень смелый поступок для мужчины – признаться, что старшей сестре приходится его защищать.
– Мне тогда было четыре года, и главный драчун на детской площадке отнял у меня игрушечные машинки. Это был вопрос чести!
Пока мы, собираясь уходить, складываем посуду с ос татками еды на поднос, я устремляю на Стива подозрительный взгляд:
– Машинки, говоришь? А ты, случайно, не бывал на ралли грузовиков-монстров?
– А что это такое?
Вздыхаю с облегчением:
– Ничего особенного. Просто хотела кое в чем убедиться.
37
Брианна
Дива: буквально – «богиня». В опере так называют ведущих певиц-сопрано
Скоро полпятого, а я все ждала подходящего момента. Кирби по средам всегда уходила раньше, торопясь на свои загадочные свидания, и я хотела поймать ее чуть-чуть раньше, чтобы поговорить. Я взяла себя в руки (на самом деле я прижимала к груди ее отчет о расходах, но ведь нести саму себя в руках физически невозможно) и постучала в дверь ее кабинета.
– Ух ты! Второй раз за неделю кто-то додумался постучать! – восхитилась она.
Я восприняла эту фразу как особый «кирбийский» способ сказать «войдите», чем и воспользовалась.
– Что случилось, Бри? – спросила Кирби, занятая приведением в порядок бумаг на столе. – Кстати, ты сегодня не видела Бэннинга?
Я думала, она знает про мистера Стюарта.
– Нет… э-э… вообще-то мистер Стюарт прошлым вечером освободил кабинет. Он уже не вернется. Полагаю, напоследок он, наверное, уволил своего ручного грифа… то есть секретаршу.
Моя начальница поспешно надела маску спокойной, собранной и хладнокровной Кирби, но я уже знала, какие признаки следует искать, и как бы невзначай подошла поближе. Ну конечно – она так крепко держалась за подлокотники кресла, что побелели костяшки пальцев.
«Неужели между ними все-таки что-то было? Нет, быть такого не может».
Кирби продолжала молчать, и мужество грозило оста вить меня.
– Могу зайти попозже, если вы заняты, – произнесла я, пытаясь осторожно завершить едва начатый разговор.
Она подняла взгляд.
– Нет, у меня есть десять минут, а потом надо уходить. Сегодня ответственный вечер. – Кирби задумчиво посмотрела на меня, потом будто приняла какое-то решение. – Я тебе как-нибудь при случае расскажу об этом. Так что ты хотела?
Я стояла перед ней, прикрываясь, подобно щиту, стопкой бумаги. Может, Кирби и изменилась, но все равно это была женщина, уволившая за последние пять месяцев четырех человек. У меня в буквальном смысле тряслись колени (надо сказать – это действительно неприятно).
– Ну в общем, я… э-э… вы… э-э… мы…
– О нет! Неужели опять? – Она покачала головой. – Снова какие-нибудь прыжки с моста?
Кирби улыбнулась, и я вдруг перестала нервничать.
– Нет, все не так ужасно. И натирать не будет. Просто мне нужен небольшой отпуск.
– Разумеется. – Она пожала плечами. – Бери, сколько нужно. Ой, подожди! Тебе обязательно уходить именно на этой неделе? Если у тебя какие-нибудь… кризисные обстоятельства, я пойму, но если нет, то очень надеюсь на твою помощь в наведении порядка на столе перед отъездом.
– О нет, не на этой неделе, – поспешила ее успокоить я. – Скорее всего в середине февраля. На неделю, если можно.
– Да, конечно. Только не забудь предупредить отдел кадров. Уезжаешь куда-нибудь? – спросила Кирби, засовывая в портфель бумаги и вытаскивая из ящика стола су мочку.
Вот он, момент истины. Придется сказать правду. Я решила быть честной до конца, даже если это будет стоить мне рабочего места.
«Что наиболее вероятно», – подумала я и присела на самый краешек кресла для посетителей.
– Ну… Помните, я рассказывала, что занимаюсь вокалом? У меня скоро… в общем, если все получится… Я хочу сказать…
Кирби постучала пальцем по циферблату наручных часов:
– Время, Бри. Говори скорее.
– У меня-скоро-прослушивание-в-«Сиэтл-опера», – и-мне-нужно-готовиться, – и-если-меня-примут-то-я-уйду. – Я со свистом выдохнула.
Вот и все.
К несчастью, Кирби не поняла ни слова.
– Хм… А по-английски можно?
Я откинулась назад, облокачиваясь на спинку кресла.
– Извините. Я очень нервничаю. Если решите уволить меня, я вас пойму… в общем, у меня скоро прослушивание в «Сиэтл-опера», к которому необходимо готовиться. И если меня возьмут, то придется оставить эту работу, чтобы начать оперную карьеру.
Я не могла смотреть ей в глаза. Просто не могла. С Кирби так здорово было работать вместе, а мне пришлось просить отпуск для подготовки к уходу от нее. Потом услышала непонятные звуки, напоминающие всхлипывание, и встревожилась:
– О нет, Кирби… вы что – плачете? Я так сожалею, я не хотела…
– Н-нет, я смеюсь. Какая-то сумасшедшая фирма. Главный исполнительный директор уходит, чтобы стать медвежонком Смоки, я мечтаю писать романы, а ты готовишься стать новой Марией Каллас. Обалдеть. – Она захохотала, склоняясь над столом.
Через пару мгновений рассмеялась и я, хоть ничего и не поняла.
– Кирби, это значит, что вы меня не уволите?
Она вытерла ладонью лицо.
– Что? Боже, нет, конечно. Теперь, когда Бэннинг ушел, меня все равно не наградят поездкой на Барбадос за максимальное число увольнений.
Она встала, обошла вокруг стола и неловко обняла меня, что, похоже, удивило нас обеих.
– Слушай, я так за тебя рада! Возьми две недели отпуска! Бери сколько хочешь и покажи им всем на прослушивании. Талантливая певица гораздо нужнее человечеству, чем административный работник компании по производству интим-игрушек. Хотя должна признаться, я буду сильно скучать по тебе, и по демоническим верблюдам тоже.
Я раскрыла было рот, желая сказать, что тоже буду скучать по ней, но Кирби изобразила на лице ужас и замахала руками:
– Нет, никаких бабских соплей. Терпеть этого не могу. Ой, а времени-то уже сколько! Мне пора бежать, Бри. Надо еще примерить костюм и все прочее. А ты тоже иди домой, с женихом целоваться. А лучше – на репетицию! Завтра расскажешь мне все подробно.
Она выскочила за дверь, а я ошеломленно смотрела ей вслед, не поняв ничего из только что сказанного. Медвежонок Смоки? Романы? Барбадос? Однако все сложилось даже лучше, чем я надеялась.
За исключением одного. И я осознала это, покидая кабинет вслед за Кирби, правда, не столь стремительно.
– Жениха нет – следовательно, целоваться не с кем, – прошептала я тихо.
– Ну если поцелуи – это все, чего тебе не хватает для полного счастья… – прозвучал до боли знакомый голос.
Я заглянула в свою секретарскую кабинку и увидела Джейми, он сидел в моем кресле.
– Привет, Бри, – сказал он. – Найдется минутка?
Кирби не было, и я решила воспользоваться ее кабинетом, чтобы местные сплетники не подслушали наш разговор. Когда Джейми вошел вслед за мной, я закрыла дверь и прислонилась к ней, а он стал расхаживать по помещению, рассматривая фотографии в рамках и развешанные по стенам дипломы и сертификаты.
– Ничего себе кабинетик! Ты это видела? «Summa cum laude». – Он аж присвистнул. – Впечатляет.
– Неужели ты заглянул лишь для того, чтобы повосторгаться академическими достижениями моей начальницы? – спросила я. – Нечем заняться?
Джейми повернулся ко мне лицом и сунул руки в карманы.
– Наоборот – дел по горло. Но не работается. Утром проходил мимо, увидел тебя грустную и целый день не мог сосредоточиться. Что стряслось? – Он попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло. – Мы ведь друзья, правда? А друзья переживают друг за друга.
Я долго и пристально вглядывалась в его лицо, пока на конец не решила, что правильнее будет придерживаться политики абсолютной честности.
– Да, но они обычно не рассуждают, нужны ли кому-то из них поцелуи.
– Ну, извини. Я не хотел… просто вырвалось.
Я покачала головой, внезапно почувствовав себя обессиленной:
– Ладно, это ерунда. Да, мне грустно. Знаешь, я расторгла помолвку с Лайлом и попросила у Кирби отпуск, чтобы пойти на прослушивание. Возможно, скоро мне придется покинуть самую лучшую начальницу, которая у меня когда-либо была. И от этого мне тоже грустно.
Джейми прямо засветился. Честное слово – не хуже рождественской елки.
– Слушай, это ведь классно! То есть я, конечно, не имел в виду Лайла. Не совсем же я бесчувственный. Мне очень жаль, что вы расстались. – Джейми подошел поближе, улыбаясь. – Но остальное, насчет прослушивания, Бри, это потрясающе! Я просто счастлив и очень горжусь тобой… Ну в общем, рад за тебя. – Он вдруг осекся, и улыбка померкла. – Единственное, что хреново, – ты уйдешь из «Кей и кей», и мы не будем встречаться каждый день. Но я ведь смогу навещать тебя, ходить на твои спектакли, правда? Друзья же так делают?
Он напоминал мне скачущего вокруг хозяина щенка спаниеля – это было странно, но очень забавно. Немного погодя до меня дошел смысл его слов.
– Ты… ты сказал: хреново, что я уйду?
– М-м… да, но…
Он стал оправдываться, но я прервала его речь, внезапно разрыдавшись.
– О Боже! Я что-то не то сказал? Ну прости, дорогая, я был не прав. Прости дурака. Я просто глупый, бесчувственный пень. – Джейми в панике бросился обнимать меня, потом стал гладить одной рукой по голове, похлопывая по спине другой. – Ш-ш… успокойся. Прости меня. Я негодяй и заслуживаю хорошей порки каким-нибудь из наших садомазохистских орудий. Чем-нибудь покрепче – кожаный хлыст с цепями из зимнего каталога как раз подойдет.
Он пытался меня рассмешить.
И ему удалось.
По какой-то странной причине я не сразу готова была отодвинуться, поэтому заговорила, уткнувшись Джейми в рубашку:
– Заткнись, дурачок. Ты не сказал ничего плохого. На самом деле ты единственный, не считая Кирби, сказал мне что-то хорошее. Ты сказал, что будешь скучать. А нельзя ведь скучать по тому, кто все время рядом, правда?
Мысль о расставании с ним вызвала новые слезы. Джейми был чертовски, невыносимо хорош.
– Э-э… Бри, солнышко! Спасибо, конечно. Но все же сжалься над бедным растерявшимся парнем и объясни, почему ты плачешь. – Он не переставал гладить меня по голове и похлопывать по спине.
Сначала мне было тепло и уютно, но постепенно это ощущение стало перерастать в нечто жаркое и немного пугающее. Я уже не чувствовала себя в безопасности. Скорее… наоборот.
Пришлось высвободиться из его объятий.
– Извини. Ненавижу, когда кто-то видит меня в слезах. Я, наверное, отвратительно выгляжу.
Я посмотрела в зеркало. Да. Просто ужасно.
– Ну все. Вроде бы успокоилась. Итак – ты обещал скучать. Ты бы не сказал этого, если бы не верил в мой успех.
Джейми озадаченно посмотрел на меня:
– Конечно, ты будешь иметь успех. Я же слышал твое пение, помнишь? На корпоративной вечеринке. Ты потрясающе поешь. В театре все будут прыгать от счастья, если сумеют заполучить тебя.
Я рассмеялась:
– Ты чрезвычайно повышаешь мою самооценку, Джейми. Спасибо за хорошее отношение.
Он бросил короткий взгляд на книжную полку и, по-видимому, заметил там коробку с салфетками, потому что сразу пошел за ними.
– Ну да, мы друзья. Кстати о дружбе. Сколько времени должно пройти, прежде чем с моей стороны не будет бестактностью куда-нибудь тебя пригласить? Две, три недели? – спросил он и широко улыбнулся.
Не в силах удержаться, я снова расхохоталась:
– Надо же, какой ты вежливый – спрашиваешь раз решения! Спасибо. Нет, двух-трех недель недостаточно. – Вытерла лицо и бросила салфетку в корзину. – Послушай, Джейми, – произнесла я совершенно серьезно. – Мы с Лайлом были вместе два года. Такое не забывается за две недели. К тому же мне сейчас нужно сосредоточиться на вокале. Что бы ни произошло через месяц, я больше никогда и никому не позволю мешать мне осуществлять мечты. И мне плевать, что какой-нибудь муж чина – или даже мама – подумает или скажет насчет замужества и детей.
Джейми воздел руки кверху и шутливо ужаснулся:
– Замужество? Дети?! А я лишь хотел пригласить тебя на свидание. Я никогда не предлагаю пожениться и не делаю девушкам детей на первом свидании – даю слово.
Я вспыхнула и опустила глаза.
– Извини. Но ты ведь понимаешь, что я имела в виду. Дай мне немного прийти в себя. Мне нужно найти свой путь, составить какие-то планы и самой выбрать время для их осуществления.
– Бри… – Он нежно приподнял пальцем мой подбородок. – Ты очень многое хочешь сделать. И я понимаю тебя, правда. Просто знай: я буду твоим другом и подожду. И если… ну уж нет, я все-таки сохраню мужскую гордость и скажу «когда». Так вот: когда ты будешь готова взять кого-нибудь с собой в свой путь и уделить ему внимание и вр мя, то вспомни обо мне.
Я любовалась его прекрасными глазами на восхитительном лице и думала, не совершаю ли глупость.
– А если ты устанешь ждать и найдешь себе кого-нибудь значительно лучше? – спросила я.
Его губы тронула улыбка.
– На свете нет никого лучше тебя. – Он наклонился и запечатлел на моих губах нежнейший поцелуй. – Удачи, подружка. Увидимся завтра.
Я смотрела вслед Джейми и с трудом преодолевала искушение вернуть его. Остаться одной страшно, одиноко и грустно.
«Но с другой стороны, одиночество вынуждает человека быть сильным и смелым, а именно это мне и нужно сей час. Пора становиться дивой, Бри, – в лучшем смысле этого слова».
Входя в парадную своего дома, я увидела нечто незабываемое.
Двери лифта открылись, и из него вышли настоящие, живые люди.
Такого еще не бывало за все время, пока я жила здесь. Видимо, это хорошая примета. Я нажала кнопку с цифрой «два» и стала ждать затаив дыхание. Как ни странно, лифт поехал.
Лифт двигался медленно, со скрипом, но это лишь навело меня на мысль о том, что у нас много общего. Я едва не начала аплодировать, когда он остановился на моем этаже и распахнул двери. Еще одна хорошая примета, можно не сомневаться.
Вставляя ключ в замок, я радостно напевала. Сначала Кирби, потом Джейми, а теперь вот еще и лифт. Жизнь явно налаживалась.
Внезапно кто-то открыл дверь изнутри, и моя душа ушла в пятки. Только не это!
Я зажмурилась, сделала глубокий вдох, готовясь вновь изложить Лайлу свои доводы (а также забрать у него ключ), и тут услышала любимый мной голос:
– Бри, дорогая, почему ты стоишь в дверях с закрытыми глазами? Заходи, мы с мамой будем откармливать тебя перед прослушиванием.
– Папа? Папочка! – Я радостно кинулась к нему и заключила в объятия. – Пап, как хорошо, что ты пришел! Мама!
Пока папа закрывал дверь, она показалась из кухни, вытирая полотенцем руки. За ней летел восхитительный запах чего-то жирного, чесночного и очень вкусного.
– Мама, какой сюрприз! – Я обняла и ее, потом сделала шаг назад и взглянула на обоих. – И все-таки почему вы здесь? Что-то случилось?
– Случилось? Милая, Элинор звонила мне и рассказала, что произошло у вас с Лайлом. Мы хотели поговорить. – Мама повесила полотенце на спинку стула и пригласила меня сесть на диван.
«О нет! Стоило догадаться. Бог любит троицу, поэтому лифт оказался последней хорошей новостью. Дальше по плану у нас театральный вечер. Тема спектакля: «Зачем Бри разрушает свою жизнь, упуская превосходную партию». Действие первое».
Я сжала руки, стараясь помнить, что должна быть смелой.
– Мама, папа, понимаю, как вы разочарованы, но это моя жизнь, и я хочу прожить ее в соответствии с собственными желаниями. Лайл и я…
Мама перебила, высоко вскинув брови:
– Разочарованы? В тебе? Бри, кто внушил тебе такую глупую мысль? Мы никогда в тебе не разочаруемся, правда, Генри?
Папа отвел взгляд от газеты, которую, вероятно, принес с собой, и улыбнулся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31