– Нас обманули, – сказал О'Райли.
– Их кто-то предупредил, – сказал Ли.
– Кто знал о том, что мы сюда едем? – спросил Гарри. – Ну да. Те крестьяне, которые обворачивали копыта. И дорогу нам показали длинную, а сами по короткой дороге прибежали сюда и предупредили.
– Тогда почему Кальвера не устроил засаду? – спросил Винн. – И костер остыл давно. Кто еще знал, что мы собираемся сюда? Знал кто-нибудь, кроме тех ребят с Рохасом?
Все молча переглянулись. В тишине было слышно, как засопел Чико. Он вытер взмокшее лицо шляпой и задумался, тиская ее в руках.
– Может быть, они все-таки ушли? – с надеждой произнес он. – Я слышал, они собирались в какой-то город… Матаморос? Там народ жирный и туда не суются гринго, так они говорили.
– Матаморос далеко. Очень далеко. Им никто не мешал сделать это утром, если бы они хотели уйти, – сказал Крис.
– Значит, они напали на деревню? – предположил Гарри. – Но Рохас… Он не дал бы им войти без единого выстрела. Что-то здесь не то… Говорил я вам, поехали в Колорадо. Теперь ломай голову с этим Кальверой…
Смельчакам не пришлось долго думать. Когда они подъехали к деревне и остановились на площади, двери лавки Сотеро внезапно распахнулись, и на крыльцо вышел… сам Кальвера!
Словно из-под земли тут и там возникали фигуры бандитов. На веранде перед лавкой ярко горели две лампы, и все семеро оказались внутри освещенного круга. Из темноты на них смотрели стволы винчестеров, и было их слишком много. За спиной Кальверы через распахнутую дверь Крис увидел Рохаса, окруженного бандитами. Он был связан, и на лице его краснела полоска крови, стекающей со лба.
Ликующий Кальвера распахнул объятия, стоя на крыльце;
– Кого я вижу!
Крис с трудом удержался от того, чтобы выстрелить в него. Жизнь Кальверы не стоила даже капельки крови его друзей. А все они сейчас были окружены бандитами.
Если Кальвера устроил им засаду и не убил сразу, значит, у него что-то иное на уме. Погибнуть мы всегда успеем, а сейчас не мешает послушать краснобая, решил Крис.
– Какая неожиданность, да? – Кальвера упивался ситуацией, торжествующе переводя взгляд с одного застывшего пленника на другого. – Ваши души уже могут собираться в дорогу. Вы отправитесь вслед за моими людьми, в ад! Если, конечно, пожелаете…
– А если не пожелаем? – спросил Крис.
– Правильно, – кивнул Кальвера. – Никто не желает попасть в ад раньше других. И вы не желаете, и я не желаю. Как видите, у нас есть что-то общее. Может быть, присядем, поговорим?
Он развалился на стуле. Крис стоял неподвижно.
– Как быстро все меняется в этой жизни, – сказал Кальвера глубокомысленно. – Удивительно быстро, не правда ли? Еще недавно эти крестьяне были моими друзьями. Потом вдруг они стали вашими друзьями. А сейчас они снова отвернулись от вас и перешли на мою сторону. Дружба с такими людьми, как вы, обходится для них слишком дорого. Они больше не любят вас. И знаете, почему? Вы заставляете их выбирать. Заставляете думать. Принимать решения. Это такая мука для тех, кто не привык поднимать свое лицо от земли! И они вернулись ко мне. Потому что я не оставляю им выбора. Выполняйте мои приказы, и все! Вот почему мой добрый друг Сотеро попросил меня вернуться. Но ближе к делу! Итак, вы полностью в моих руках, вам это понятно?
Он оглядел пленников, но никто не ответил. Крис так же обвел взглядом товарищей.
Винн оставался в седле. За его спиной маячили на крыше, нацелив на него винтовки, две фигуры в сомбреро, и Крис очень надеялся, что Винн их заметил и не попытается затеять драку.
Брик стоял, окруженный тремя бандитами. Они упирали в него стволы своих винчестеров, словно хотели проткнуть его тощее тело. А он с искренним любопытством изучал кончик своего сапога.
Ли, Гарри и О'Райли тоже стояли спокойно. С разных сторон на них были нацелены две дюжины стволов. Ли наверняка сосчитал все быстрее остальных и стоял в расслабленной позе, заложив большие пальцы в карманы своего шелкового жилета.
И только Чико беспокоил Криса. Малыш тяжело дышал, не сводя горящих глаз с Кальверы.
– Так, – сказал Кальвера, не дождавшись ответа. – По крайней мере, никто не спорит. Тоже хорошо. Ваши жизни в моих руках. Но я не хочу вас убивать.
– Подозрительная доброта, – усмехнулся Крис.
– Это не доброта. Это практичность, – Кальвера многозначительно поднял вверх палец. – Я ничего против вас не имею. Поговорим как два опытных человека. Ничего личного, только бизнес. Вы, господа, приехали сюда из Техаса. У вас там много друзей. И если с вами что-то сейчас случится, то я уже никогда не смогу побывать в Техасе. У нас тут новости разлетаются быстро. Зачем же я буду из-за вас ломать свой бизнес? Поэтому вот что я вам предлагаю. Я вам предлагаю свободу. Отправляйтесь домой, и забудем о нашей встрече.
– Домой? – спросил Крис. – Прямо сейчас?
– Да, прямо сейчас, – живо ответил Кальвера. – И я даже помогу вам. Я дам вам еду на дорогу, чтобы вы не проголодались. Вы заберете своих лошадей и все свои вещи. Единственное, что вы оставите здесь, – свое оружие.
Крис еще раз обвел товарищей взглядом. Сдать оружие? Это могло означать только то, что смерть отложена на несколько минут. Но зачем Кальвере хитрить? Он мог без особых хлопот перестрелять их при въезде в деревню. Но не сделал этого. Может быть, не сделает этого и тогда, когда они останутся безоружными?
Он перехватил взгляд Винна, и тот едва заметно кивнул ему.
– Хорошо, пусть будет по-вашему. Мы уйдем, – сказал Крис. – Могу я узнать, что будет с жителями этой деревни?
– Они получат по заслугам! У них начинается новая жизнь, по новым порядкам, но сначала надо сполна рассчитаться за старое! – Гримаса злобы перекосила физиономию Кальверы. – Это не зависит от того, убью я вас или отпущу. Поймите…
Кальвера привстал, опираясь руками о стол. Приблизив свое лицо к лицу Криса, он жарко заговорил, понизив голос:
– Поймите, это же политика. Политика! Мне надо держать их в страхе. Они должны навсегда усвоить, что я для них и отец, и мать, и бог, и дьявол. Вы помогли мне в этом, именно поэтому мне незачем вас убивать. Я ничего против вас не имею. Я верну вам оружие, как только вы уедете. Вы увидите, как я вам доверяю. Вы же деловой человек, и вы не повторяете невыгодных операций. Это бизнес. Просто бизнес, ничего личного.
Крис положил руки на пояс, засунув большие пальцы под пряжку. Все замерли, и даже Кальвера затаил дыхание, и на носу его застыла капелька пота.
– Хорошо, – громко и отчетливо произнес Крис. – Мы сдаем оружие.
Он расстегнул пряжку, сдернул набедренную кобуру и аккуратно положил пояс с оружием на стол перед Кальверой. Вторым подошел Брик. Его пояс так увесисто упал на стол, что Крис невольно удивился – как же он мог таскать на себе такую тяжесть? Впрочем, освободившись от груза, Брик ничем не показывал, что испытывает облегчение. Скорее, наоборот.
Ли сдал свою набедренную кобуру с длинноствольным «смит-вессоном», а потом, подумав, извлек из-под жилета еще и короткоствольный револьвер. Опустевшую потайную кобуру он сдавать не стал, наверно, справедливо полагая, что она к нему не вернется, даже если бандиты намерены исполнить обещание главаря.
Крис внимательно следил глазами за Чико. Малыш, когда настала его очередь, резко побледнел и порывисто шагнул вперед. В следующий миг его револьвер оказался в руках Криса, а потом – на столе Кальверы.
– Все идет отлично! – сказал главарь бандитов. – Сантос! Собери их карабины из седельных подсумков. Пусть лошадки не страдают от тяжести оружия. По крайней мере, пока не пересекут Рио-Гранде! Идите, господа, собирайтесь в путь. Если вы испытываете нужду в чем-либо, можете смело брать это у местных жителей. Все они – ваши должники!
И Кальвера залился злорадным смехом.

ВИНСЕНТ КРОКЕТ, АДВОКАТ И УТЕШИТЕЛЬ

Я еще не знал, удастся ли мне дожить до утра, но уже понимал, что мистеру Кальвере жить осталось недолго.
Он поступил по-своему благоразумно, не начав стрелять в нас, когда мы приблизились на расстояние выстрела. В ночной перестрелке пули подчиняются не стрелкам, а судьбе. А искушать судьбу даже Кальвера боится.
Хватит ли ему благоразумия уничтожить нас по дороге?
Пока главарь банды вел себя, как опытный командир. Взять хотя бы его встречный маневр, когда он без единого шороха снялся из лагеря и вошел в деревню. Его бойцы подчинялись ему беспрекословно. Характерно, что я ни разу не услышал голоса ни одного из бандитов. Не считая предсмертных криков, конечно. Когда Кальвера говорил, они не просто молчали – они превращались в камень. Да, эту команду трудно напугать. Ее можно только уничтожить.
Впрочем, они бьются за жизнь. Не их вина, что жизнь им досталась именно такая – скитаться по горам, отнимать хлеб у крестьян, утонять скот у фермеров…
Они бьются за свою жизнь. А мы – за свою. Мы тоже не виноваты, что встретили на своем пути этих несчастных землепашцев и согласились защитить их право безбоязненно пахать землю.
Вот в это все и упирается. Пахать землю. Мы можем сколько угодно геройствовать и гарцевать, извергать ливни свинца и проливать реки крови – но от этого на земле не прибавится ни единого зернышка. А земля существует для того, чтобы давать людям хлеб. Поэтому нам придется уничтожить Кальверу. Иначе он уничтожит мечтателя Рохаса, непоседу Мигеля и скупердяя Хилларио, и они уже никогда не засеют землю, и их урожай не накормит голодных.
Никто, кроме нас, не избавит этих людей от Кальверы. Вот почему Кальвера, опытный командир и деловой человек, не выпустит нас живыми.
И все-таки что-то подсказывало мне, что ему жить осталось недолго.
Крис сидел за столом, сцепив пальцы, и смотрел в пространство. На губах его играла та самая скептическая улыбка, с которой он когда-то взобрался на катафалк, чтобы назло всем похоронить несчастного индейца по-человечески.
– Да не принимай ты все так близко к сердцу, – сказал я ему. – Чего только в жизни не бывает. Ну, мы проиграли в этот раз, ну и что? Никто и не обещал, что мы всегда будем в выигрыше.
Крис молчал и глядел перед собой, словно не замечая меня. Я бы предпочел, чтобы он сейчас ругался самыми страшными словами, но он молчал.
– Нельзя относиться слишком серьезно к тому, что от тебя не зависит, – сказал я. – Ты же не можешь остановить дождь, вернуть на дерево опавшие листья или превратить пепел и угли в дом, который сгорел у тебя на глазах. Иногда понимаешь, что ты бессилен. Зато тем больше радуешься, когда замечаешь, что хоть что-то в твоих силах.
– У тебя найдутся силы немного помолчать? – спросил он.
Хороший знак. Оказывается, Крис меня слышит. И я подсел к нему. Мне захотелось обнять его за плечо и встряхнуть, как это делал когда-то мой отец.
– Я знаю, что с тобой, – сказал я. – Потому что со мной то же самое. Черт с ним, с Кальверой. Он не победил, и мы не проиграли. Жалко только бросать деревню.
Он посмотрел на меня с интересом.
– Тебе жалко эту деревню?
– А что? – сказал я. – С самого первого дня она начала меня затягивать. Мысли всякие появились. Повесить кобуру и винчестер на гвоздь, засучить рукава и взяться за мотыгу. А какие здесь женщины… Я стал подумывать, а не пора ли мне жениться? Обзавестись хозяйством, нарожать детей… И вот все это приходится перечеркнуть. Знаешь, мне часто приходилось менять свои планы, и каждый раз это дается все больнее. Наверно, возраст. Конечно, легче жить в одиночку. Но сколько можно скитаться без своего угла? Посмотри, все мы одиночки, даже Малыш. Пора осесть, зацепиться за кусок земли… Но не получилось. Ты ведь тоже об этом думаешь?
Крис тепло улыбнулся, но ничего не ответил.
– Так что знай, не ты один попался на крючок, – сказал я ему. – И тебе не в чем винить себя. И незачем злиться на нас.
– Нет, – сказал он. – Я виноват, и ты это знаешь не хуже меня. За утешение спасибо, из тебя мог бы выйти хороший адвокат.
– Сейчас меня больше устроила бы должность судебного исполнителя, – сказал я. – Очень хочется привести приговор в исполнение.
– Похоже, нас самих приговорили, – сказал Крис. – Далеко мы не уедем. Я полагаю, до реки.
– Ну, это мы еще посмотрим, – сказал я. – Не пошлет же он с нами всю банду. Кстати, у него осталось двадцать пять человек.
– Я насчитал двадцать шесть. А много ли надо, чтобы убить семерых безоружных? – спросил Крис. – Хватит и одного человека с семизарядником.
– У тебя есть идеи? – спросил я.
– Пока нет, – сказал Крис. – Мне лучше думается на ходу. Поедем, тогда и придут идеи.
Он встал, подошел к лежаку и начал скатывать свое одеяло. Но вдруг остановился и произнес, не оборачиваясь ко мне:
– Говоришь, тебе часто приходилось перечеркивать свои планы? Мне легче. У меня никогда не было никаких планов.
Я еще не слышал, чтобы Крис говорил так мягко и задумчиво. Наверно, хотел ответить искренностью на мою искренность.
– Я не строил никаких планов, дружище. Я просто шел своей дорогой и заходил в ту дверь, которая открывалась сама собой.
– А если это ловушка? – я не удержался от вопроса.
– Жизнь сама по себе ловушка. С приманкой, которая светится где-то впереди. Обещание радости, покоя, свободы. И пока веришь этим обещаниям, можно жить, – он скатал одеяло и туго перетянул скатку двумя ремешками. – Однажды я шагнул в дверь, которая оказалась люком трюма. Пароход шел в Америку. Мы, мальчишки, были влюблены в Америку. «Ястребиный Коготь». «Кожаный Чулок». Читал?
– Нет, – сказал я. – Но у меня был друг, Человек Ястребиный Клюв.
– Когда ко мне заявился Рохас, – Крис усмехнулся, – наш работодатель… В тот момент мне почудилась, что передо мной открывается новая дверь. И я шагнул туда. Никаких идей, никаких планов. Просто шагнул. Потому что одна дверь ничем не отличается от другой. За каждой – одно и то же. Слабые люди и сильные люди. Богатые и бедные. Нормальные и уроды. А тебе остается только выбрать, на какой стороне жить. Я выбрал бедных, потому что сам бедный. Беда в том, дружище, что бедные всегда проигрывают. Потому-то они и бедные. Но я выбрал эту сторону.
– А я выбрал тебя, – сказал я. – И все ребята выбрали тебя, не задумываясь о том, что выбрал ты. Мы тебе верим, и все тут. Ты должен об этом помнить, Крис. Ты не один.

НОВЫЙ ПОРЯДОК

В предутренних сумерках дон Хосе Игнасио Кальвера, безраздельный хозяин деревни и ее окрестностей, стоя на заднем крыльце дома Сотеро, произносил прощальную речь.
Аудитория состояла из семерых пленников, окруженных конвоем во главе с верным помощником Кальверы, Сантосом.
– Там, у себя в Техасе, вы найдете более достойное занятие, чем охранять нищих крестьян. Там ходят поезда, кто-то же должен их грабить, не так ли, Сантос?
Хмурый Сантос кивнул, и после него принялись дружно кивать остальные пятеро бандитов, которые в этот ранний час, вместо того, чтобы нежиться под крышей, должны были конвоировать проклятых гринго.
– Вы можете угонять скот, останавливать дилижансы, потрошить банки, – продолжал разглагольствовать Кальвера, стоя на крыльце и размахивая сигарой. – Масса работы для делового человека. И вам никто не помешает. Кроме правительства, разумеется. Как-то довелось мне в Техасе банк ограбить. Так ваше правительство послало солдат, и они гнались за нами до самой границы. Много солдат, сеньоры, целая армия! А все почему? Потому что я чужак. И это верно, сеньоры. Пускай в Техасе заправляют техасцы. А мы будем заправлять тут. У нас тут начинается новая жизнь! Адиос!
Сантос ударил коня шпорами и поскакал впереди. Пленники под конвоем направились за ним.
Дождавшись, когда топот копыт затихнет, Кальвера повернулся к лавочнику, стоявшему у него за спиной.
– Ну что, драгоценный мой друг Сотеро, собрались наши подданные? Готовы ли они припасть к нашим ногам и выразить все свое послушание и благоговение? – спросил Кальвера.
– Всех согнали, всех, – подобострастно поклонился Сотеро.
Кальвера изучающе всмотрелся в лицо лавочника. Ему не видно было глаз, потому что Сотеро так и не разогнулся после поклона и держал голову низко опущенной. Может быть, на него все еще давил страх, пережитый во время бешеной скачки по ночному лесу? Его ведь чуть не подстрелили, когда он выбежал к костру из-за деревьев.
Хорошо, что сам Кальвера сидел у костра, не ложась спать. Это спасло жизнь лавочнику.
– Их мало, они все живут в одном доме, – торопливо говорил Сотеро, стоя на коленях под дулом «маузера», которое упиралось ему в затылок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27