А нормальный человек идет навстречу страху, перешагивает через него, отталкивает его. И делает свое дело, пусть даже страх держит его по рукам и ногам. Человек сильнее своего страха. Иначе воевать было бы слишком легко. Показал нож, и враги разбежались. Красота…
– Не надо меня успокаивать, – сказал Рохас, высовываясь из-за камня и оглядываясь.
– А я не успокаиваю, – сказал я. – Просто объясняю. Мне хочется, чтобы ты ни о чем не жалел. Мне показалось, твои земляки уже жалеют, что начали эту войну.
– Я не жалею, – сказал Рохас. – Знаешь, почему? Потому что я видел, как Кальвера убегает от нас. Это такое чувство… Теперь можно умирать, понимаешь?
– Не торопись.
– Ты когда-нибудь чувствовал такое?
– Очень давно, – сказал я. – Завидую тебе.
И вдруг я увидел, что прямо перед нами, шагах в тридцати, качнулись верхние ветки кустарника. Еще раз, уже ближе. И еще…
Я не успел предупредить Рохаса. Наверно, он все увидел и понял это раньше меня. Он вскочил на ноги, приложился к винчестеру и выстрелил в сторону кустов. Шагнул вперед, на ходу лязгая рычагом затвора, и выстрелил снова и снова. В кустах прозвучал стон агонии, и, с треском подламывая ветки, повалилось человеческое тело.
Я похолодел от мысли, что там мог быть кто-то из наших. А Рохас торжествующе повернулся ко мне, вздымая винтовку над головой.
– Ложись, – прошипел я, дергая его за белую рубаху.
– Я убил его! – гордо сказал Рохас и ударил себя в грудь. – Я видел его сомбреро и стрелял ниже, как ты учил!
Едва я успел пригнуть его к себе, как из кустов грохнули выстрелы, и пуля срезала ветку над моей головой. Рохас повалился на меня, но я успел выхватить свой шестизарядник. И когда из кустов показалась незнакомая бородатая физиономия, я, лежа под Рохасом, разрядил в нее весь барабан. Листья и срубленные ветки разлетались во все стороны вместе с кусками одежды и брызгами крови.
Этот снайпер был ценным солдатом. Он перехитрил Рохаса, притворившись, что получил от него пулю. И мог бы выиграть. Если бы знал, что нас тут двое и второй умеет стрелять из любого положения.
В наступившей тишине вдруг раздался скрипучий голос Брика:
– Обидно. Он шел ко мне в руки.
БРИК СЛЕДОПЫТ
Брик с самого начала знал, где сидит один из стрелков, но никому не сказал об этом, даже Крису. Потому что его никто не спрашивал. И потому что ему было бы сущим мучением объяснять, откуда он это знает. Да и не смог бы он это объяснить.
Брик и сам-то не понимал, как это у него получается. Но он всегда видел то, чего не видели другие. Даже среди ковбоев, немало поездивших по западным землям, Брик считался самым удачливым следопытом.
Однажды ему довелось преследовать конокрадов, которые увели с ранчо Баркера два десятка породистых племенных кобыл. Такое количество копыт оставляло в прерии хорошо различимый и долго хранящийся след, и Брик с друзьями уже готовили оружие и веревки, чтобы расправиться с ворами. Но после сухого русла след исчез. Словно все два десятка кобылиц и шестерка конокрадов ушли под песок вместе с пересохшей рекой.
Недолго поломав над загадкой голову, Брик понял, что конокрады, в надежде оторваться от погони, обмотали копыта лошадей мешковиной, а потом разбились на небольшие группы, которые не оставляют заметных следов. Каждая из групп поехала своим путем. Через какое-то время они должны будут соединиться. Но где? Никто не знал, куда могут направляться конокрады – на север, на юг, в горы или в пустыню? Вот тут-то в голове Брика прозвучал чей-то голос, и он повторил это слово вслух. «Сэнд-Крик», – сказал он.
На самом деле это только новичку кажется, что в прерии бесчисленное множество дорог и троп. Двигаться с краденым табуном можно вовсе не в любую сторону. Надо учитывать слишком многое. Например, конокрады должны избегать известных водопоев, где их может кто-нибудь увидеть. Не рискнут они уклониться и в индейские земли. Путь на запад отсекают зыбучие пески. И много еще чего придется учесть… В голове Брика за секунду промелькнули все возможные варианты, и верным оказался только один. «Двигаемся на Сэнд-Крик», – сказал он уверенно. «Почему ты так решил?» – спросили его ковбои-попутчики, но он надвинул Шляпу поглубже на голову и, ничего не объясняя, поскакал один. Те ковбои, кто давно знал Брика, последовали за ним.
Втроем они устроили на Сэнд-Крик засаду. Через день показался краденый табун, погоняемый шестеркой бандитов.
Противников было слишком много, чтобы вступать с ними в переговоры. Сам Брик никогда не любил лишних слов, и друзья у него были такие же, Четверых конокрадов они убили в короткой перестрелке, двоих повесили на сухом дереве.
Почему сейчас он вспомнил об этой истории? Причина была в шляпе Малыша. Как только пуля, выпущенная далеким стрелком, сбила шляпу с головы Чико, Брик привстал из-за ограды и, прищурясь, чуть сместился в сторону, вглядываясь в далекую зеленую курчавость леса. Через то место, где только что была голова Чико, и через то место, где сейчас лежала его пробитая шляпа, Брик словно выстроил невидимую стену. Она протянулась от него к лесному склону. И где-то в основании этой стены под кустами мескита на склоне лежал стрелок. Еле заметный блеск нового выстрела подтвердил правильность догадки Брика. И он еще раз вспомнил Сэнд-Крик и свою простреленную там шляпу.
Вместе с Крисом он перебежал вдоль кладбищенской ограды и нырнул в кусты. Им пришлось сделать изрядный крюк, чтобы незаметно добраться до обрыва, с которого по деревне стреляли люди Кальверы. Там уже было не до разговоров, и Брик жестом отправил Криса выше по склону, а сам ползком двинулся к тому дереву, под которым, скрытый густой порослью, мог находиться стрелок.
Брик полз медленно, потому что каждое свое движение подчинял дыханию ветра. Как только порыв ветра начинал раскачивать верхние ветки кустарника и гнать серебристые волны по высокой траве, Брик, извиваясь и скользя по земле, двигался вперед. Но стоило ветру стихнуть, как замирал и Брик.
Ударил винтовочный выстрел, и Брик скользнул вперед, пользуясь тем моментом, когда стрелок всматривается вдаль, пытаясь увидеть результат выстрела.
Со стороны деревни хлестко щелкнули два выстрела из винчестера О'Райли, и им ответила винтовка другого стрелка, который прятался где-то дальше.
В левой руке Брик держал наготове револьвер, в правой был нож. Еще один порыв ветра принес ему запах человека, и он скользнул чуть правее.
Брик застыл, вжимаясь в землю. Противник был где-то рядом. Сейчас он наверняка оглядывает местность перед собой, но взгляд его нацелен на деревню. Его мишень – не О'Райли. Ему хочется подстрелить кого-нибудь из людей в белом. Пусть только высунут нос на улицу, мигом получат пулю. Будут знать, как портить отношения с доном Хосе.
В легком шелесте листвы и шорохе высокой травы чуткое ухо Брика уловило новый звук. Где-то впереди, совсем рядом, металл скользнул по металлу и мягко щелкнул. Такой звук может издавать только патрон, загоняемый в магазин.
Стрелок перезаряжает винтовку! Сейчас он не видит ничего, кроме своих патронов и магазинной Щели. И Брик, почти не таясь, пополз вперед, огибая сзади дерево, за которым – теперь он знал это абсолютно точно – скрывался стрелок.
Он едва не натолкнулся на стрелка, когда тот вдруг поднялся прямо перед ним из-за дерева, с винтовкой в одной руке и со свернутым полосатым пончо в другой. Бандит хотел сменить позицию, а может быть, собрался уходить совсем. Ему не удалось ни то, ни другое. Брик метнул нож. Клинок вошел под горло противника. Стрелок выронил винтовку и повалился набок, дергаясь в агонии.
Брик выждал, пока убитый затихнет, и привстал, чтобы подобраться к нему поближе, и в этот момент раздался револьверный выстрел.
Кинувшись в траву, он услышал, как где-то рядом падает еще один человек, с хрустом подламывая сухие ветки кустарника.
Брик поднял голову и увидел между листьев мескита огорченное лицо Криса, который молча показывал ему два пальца. Из дула его револьвера сочился дымок.
Шагах в десяти от себя он увидел второго стрелка. Тот лежал на боку, запрокинув простреленную голову, и ствол его винтовки был нацелен прямо на Брика.
Значит, стрелки лежали в десяти шагах друг от друга. Это могло бы погубить Брика. Крису пришлось бить наповал, чтобы раненый стрелок не убил Брика.
«Как неудачно, – подумал Брик. – Впрочем, эти двое и не дались бы живыми. Они страховали друг друга так же, как и мы».
Оставался третий, и его надо было брать живым. Причем брать как можно скорее, потому что, услышав револьверный выстрел у себя на фланге, третий стрелок все поймет и постарается испариться. Вряд ли он кинется на помощь соседям.
По следам на траве Брик уже знал, откуда пришли бандиты. Знал, в какой стороне они оставили лошадей. Знал, куда побежит оставшийся в живых, как только догадается, что его соседи убиты. У него не было времени объяснять все Крису, и он показал ему жестом направление, а сам, пригнувшись, быстро и бесшумно, пригибаясь, побежал вверх по склону, чтобы обойти позицию стрелка и встретить его на пути к лошадям.
Конечно, у него были причины ворчать и досадливо хмуриться, когда Рохас и Винн изрешетили последнего стрелка бандитов…
ВИЗИТ ПОЧИТАТЕЛЕЙ
Когда началась стрельба, О'Райли переходил площадь, чтобы отобрать Криса у ликующих крестьян и поговорить с ним насчет дальнейшей судьбы их отряда. Он не очень верил в то, что Кальвера решит продолжить борьбу за деревню, и поэтому внезапно раздавшиеся выстрелы были для него полной неожиданностью.
О'Райли в молодости послужил в армии, сначала разведчиком, потом возчиком. Он умел воевать, хотя не любил это дело. Когда он был молод, его постоянно мучил вопрос, который некому было задать: испытывают ли все остальные солдаты тот же страх, какой испытывал он, когда шел в бой. Бывало, он специально поворачивался посмотреть на лица своих товарищей, но они ему ничего не говорили… Это был страх получить пулю и не увидеть лица того, кто нажал на курок, не успеть ему ответить, хотя бы взглядом. Подчиняясь этому страху, он научился грамотно выбирать позицию во время боя. И чем больше он совершенствовал свои навыки, тем дальше уходил страх. Но сейчас, когда пуля, пущенная невидимым снайпером, просвистела в паре дюймов от его уха, на него опять нахлынуло то самое чувство незащищенности, которое он почти забыл. Мысленно поблагодарив Бога за то, что тот дал ему еще немного пожить, он прикинул, откуда мог следовать выстрел, и быстрым рывком перебежал к старой колокольне.
Краем глаза он заметил, что Чико кинулся за ним. Остальные так же быстро нашли себе укрытия. В воздухе повисла томительная тишина. Бандиты явно не тратили пули впустую, и поэтому не мешало бы спровоцировать еще пару выстрелов, чтобы точнее определить, где они укрылись и сколько их там. Доброволец ждать себя не заставил.
Чико повертелся в проеме арки, и О'Райли засек пару вспышек на далеком склоне.
Он остался прикрывать Криса, изредка стреляя в направлении вспышек. Приходилось наводить ствол гораздо выше цели, потому что расстояние было слишком велико для точной стрельбы.
За спиной О'Райли послышались крадущиеся шаги. Он развернулся – и увидел тройку застывших мальчишек.
– Вы что тут делаете! – зашипел он на них, но они побежали вперед, к нему. Он схватился за камень, пугая их, словно щенков, но они все равно добежали до него и присели рядом. – Куда вы лезете! Хотите, чтобы вас убили?
– Но вас тоже могут убить, – заметил мальчуган.
– Могут, – согласился О'Райли. – Только это совсем другое дело. Работа такая.
– У нас это тоже работа, – наперебой затараторили мальчишки. – Мы ничего не боимся. Мы теперь всегда будем рядом с вами. Мы вас на соломинках разыграли. Вот вы нам и достались.
– Как это «достался»? – О'Райли, не отрывая взгляда от далекого склона горы, свободной рукой затолкнул, наконец, худеньких мальчишек в безопасный угол между оградой и стенкой часовни. – Как это я вам достался? Что это значит?
– Ну, это значит, что вы наш герой. Когда вы погибнете, мы подберем вашу винтовку. Мы отомстим за вас, не сомневайтесь. И на могиле у вас всегда будут лежать цветы. Может быть, мы их даже посадим там, вот будет красиво, правда?
О'Райли несколько иначе представлял себе свое ближайшее будущее, но не стал спорить со своими юными почитателями.
– Правда, красиво будет?
– Правда, правда, не мешайте.
– Вот! – мальчишки радостно захлопали в ладоши. – Мы знали, что вам понравится. У вас будет самая красивая могила на нашем кладбище.
– А какое имя написать на кресте? – поинтересовался самый деловой из почитателей.
– На моем кресте? Ну, когда придется это сделать, то пусть там напишут «Бернардо».
– Бернардо! – восхищенно повторили почитатели. – Так ты один из нас? Я – Рикардо, он – Хуан, этот, самый маленький, – Карлито. А ты – Бернардо!
– Моя мать мексиканка, – сказал О'Райли, – как и ваши матери. А отец был ирландцем.
– Ты наш земляк, как здорово!
– Не совсем так. Все-таки я родился не здесь, а в Ричмонде. Но где-то здесь родилась моя мать, так что мы земляки хотя бы наполовину. А теперь давайте, отправляйтесь по домам.
– Ну, нет, Бернардо, теперь мы от тебя ни на шаг не отойдем! – твердо заявили почитатели.
Пауза между выстрелами слишком затянулась, давно пора было направить пулю в сторону снайперов, но О'Райли боялся за детей. Он сказал:
– А о живых героях вы будете заботиться?
– Да, конечно, – горячо заверили его почитатели. – Какое-то время…
– Тогда живо бегите в мой дом, сядьте там возле моих вещей и охраняйте их. Чтобы даже пылинка с моей сумки не пропала, пока я тут. Понятно?
– Понятно, Бернардо! – обрадовались почитатели и побежали прочь, стуча босыми пятками по пыльной глинистой дороге.
Три тоненькие фигурки в белом метнулись на фоне зелени и исчезли за углом сарая, как исчезает стайка мальков между камнями на теплом мелководье…
Мальчишкам нужен герой. Отец на эту роль не годится. Разве герой будет пахать землю? Доить корову тоже не героическое занятие. А вот незнакомец с винчестером – совсем другое дело.
О'Райли попытался вспомнить, кто был его героем в детстве, и не смог. Не до героев тогда было. Отец перебрался на Запад, убегая от нищеты, которая навалилась на семью в годы Реконструкции. Их род и до войны не утопал в богатстве, хотя и владел мельницей. А после войны с северянами О'Райли остался ни с чем. Да и от клана осталось всего двое здоровых мужчин. На Западе можно было получить земельный надел, и белые бедняки потянулись туда в надежде на лучшее.
Вся семья от зари до зари трудилась в поле, засеянном семенами, взятыми взаймы. Но первый урожай съела саранча. Потом два года подряд была засуха, и в конце концов, не рассчитавшись с кредиторами, отец лишился земли.
Мать уговорила его ехать в Техас, на ее родину. Отец подал заявку на землю, построил дом, обзавелся стадом. Но однажды налетели команчи, сожгли строения и увели весь скот. Отец и его братья погибли.
Спаслись только мать и маленький Бернардо. Они убежали в прерию и несколько дней просидели в зарослях «кошачьего когтя». Только когда мимо сожженной фермы проходила рота солдат, посланных на усмирение команчей, мать осмелилась выбраться из своего укрытия. Их посадили в обозный фургон, а потом, после долгого и безуспешного преследования индейцев, доставили в Форт-Кончо. Там, в окружении солдат, Бернардо О'Райли и вырос. Неудивительно, что он записался в армию, когда пришло его время.
Может быть, в детстве солдаты казались ему героями? Не было такого. Герой не стирает грязные штаны на заднем дворе под твоими окнами. Не дерется по пьяному делу с товарищами. Среди солдат и офицеров были замечательные люди, но Бернардо не видел в них ничего героического.
Так почему же эти мальчишки хотят иметь героя? Наверно, воспитание другое. Сам О'Райли никакого воспитания не получил. Учить его учили, но воспитывать было некогда. Считалось, что Бог сам подскажет ему, что хорошо, а что плохо.
А этим воробышкам героя подавай. Они подхватят его оружие, выпавшее из рук. И посадят на могиле цветы…
Он засмеялся, покачав головой.
О'Райли выждал еще, чтобы мальчишки наверняка успели добежать до его дома, и выстрелил в сторону склона. Но на этот раз он метился гораздо ниже цели. Ему не хотелось зацепить своей пулей, пусть даже на излете, кого-то из своих товарищей, которые сейчас уже должны были приблизиться к снайперам.
На другом краю площади, в развалинах, притаился Чико, прикрывая тыл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Не надо меня успокаивать, – сказал Рохас, высовываясь из-за камня и оглядываясь.
– А я не успокаиваю, – сказал я. – Просто объясняю. Мне хочется, чтобы ты ни о чем не жалел. Мне показалось, твои земляки уже жалеют, что начали эту войну.
– Я не жалею, – сказал Рохас. – Знаешь, почему? Потому что я видел, как Кальвера убегает от нас. Это такое чувство… Теперь можно умирать, понимаешь?
– Не торопись.
– Ты когда-нибудь чувствовал такое?
– Очень давно, – сказал я. – Завидую тебе.
И вдруг я увидел, что прямо перед нами, шагах в тридцати, качнулись верхние ветки кустарника. Еще раз, уже ближе. И еще…
Я не успел предупредить Рохаса. Наверно, он все увидел и понял это раньше меня. Он вскочил на ноги, приложился к винчестеру и выстрелил в сторону кустов. Шагнул вперед, на ходу лязгая рычагом затвора, и выстрелил снова и снова. В кустах прозвучал стон агонии, и, с треском подламывая ветки, повалилось человеческое тело.
Я похолодел от мысли, что там мог быть кто-то из наших. А Рохас торжествующе повернулся ко мне, вздымая винтовку над головой.
– Ложись, – прошипел я, дергая его за белую рубаху.
– Я убил его! – гордо сказал Рохас и ударил себя в грудь. – Я видел его сомбреро и стрелял ниже, как ты учил!
Едва я успел пригнуть его к себе, как из кустов грохнули выстрелы, и пуля срезала ветку над моей головой. Рохас повалился на меня, но я успел выхватить свой шестизарядник. И когда из кустов показалась незнакомая бородатая физиономия, я, лежа под Рохасом, разрядил в нее весь барабан. Листья и срубленные ветки разлетались во все стороны вместе с кусками одежды и брызгами крови.
Этот снайпер был ценным солдатом. Он перехитрил Рохаса, притворившись, что получил от него пулю. И мог бы выиграть. Если бы знал, что нас тут двое и второй умеет стрелять из любого положения.
В наступившей тишине вдруг раздался скрипучий голос Брика:
– Обидно. Он шел ко мне в руки.
БРИК СЛЕДОПЫТ
Брик с самого начала знал, где сидит один из стрелков, но никому не сказал об этом, даже Крису. Потому что его никто не спрашивал. И потому что ему было бы сущим мучением объяснять, откуда он это знает. Да и не смог бы он это объяснить.
Брик и сам-то не понимал, как это у него получается. Но он всегда видел то, чего не видели другие. Даже среди ковбоев, немало поездивших по западным землям, Брик считался самым удачливым следопытом.
Однажды ему довелось преследовать конокрадов, которые увели с ранчо Баркера два десятка породистых племенных кобыл. Такое количество копыт оставляло в прерии хорошо различимый и долго хранящийся след, и Брик с друзьями уже готовили оружие и веревки, чтобы расправиться с ворами. Но после сухого русла след исчез. Словно все два десятка кобылиц и шестерка конокрадов ушли под песок вместе с пересохшей рекой.
Недолго поломав над загадкой голову, Брик понял, что конокрады, в надежде оторваться от погони, обмотали копыта лошадей мешковиной, а потом разбились на небольшие группы, которые не оставляют заметных следов. Каждая из групп поехала своим путем. Через какое-то время они должны будут соединиться. Но где? Никто не знал, куда могут направляться конокрады – на север, на юг, в горы или в пустыню? Вот тут-то в голове Брика прозвучал чей-то голос, и он повторил это слово вслух. «Сэнд-Крик», – сказал он.
На самом деле это только новичку кажется, что в прерии бесчисленное множество дорог и троп. Двигаться с краденым табуном можно вовсе не в любую сторону. Надо учитывать слишком многое. Например, конокрады должны избегать известных водопоев, где их может кто-нибудь увидеть. Не рискнут они уклониться и в индейские земли. Путь на запад отсекают зыбучие пески. И много еще чего придется учесть… В голове Брика за секунду промелькнули все возможные варианты, и верным оказался только один. «Двигаемся на Сэнд-Крик», – сказал он уверенно. «Почему ты так решил?» – спросили его ковбои-попутчики, но он надвинул Шляпу поглубже на голову и, ничего не объясняя, поскакал один. Те ковбои, кто давно знал Брика, последовали за ним.
Втроем они устроили на Сэнд-Крик засаду. Через день показался краденый табун, погоняемый шестеркой бандитов.
Противников было слишком много, чтобы вступать с ними в переговоры. Сам Брик никогда не любил лишних слов, и друзья у него были такие же, Четверых конокрадов они убили в короткой перестрелке, двоих повесили на сухом дереве.
Почему сейчас он вспомнил об этой истории? Причина была в шляпе Малыша. Как только пуля, выпущенная далеким стрелком, сбила шляпу с головы Чико, Брик привстал из-за ограды и, прищурясь, чуть сместился в сторону, вглядываясь в далекую зеленую курчавость леса. Через то место, где только что была голова Чико, и через то место, где сейчас лежала его пробитая шляпа, Брик словно выстроил невидимую стену. Она протянулась от него к лесному склону. И где-то в основании этой стены под кустами мескита на склоне лежал стрелок. Еле заметный блеск нового выстрела подтвердил правильность догадки Брика. И он еще раз вспомнил Сэнд-Крик и свою простреленную там шляпу.
Вместе с Крисом он перебежал вдоль кладбищенской ограды и нырнул в кусты. Им пришлось сделать изрядный крюк, чтобы незаметно добраться до обрыва, с которого по деревне стреляли люди Кальверы. Там уже было не до разговоров, и Брик жестом отправил Криса выше по склону, а сам ползком двинулся к тому дереву, под которым, скрытый густой порослью, мог находиться стрелок.
Брик полз медленно, потому что каждое свое движение подчинял дыханию ветра. Как только порыв ветра начинал раскачивать верхние ветки кустарника и гнать серебристые волны по высокой траве, Брик, извиваясь и скользя по земле, двигался вперед. Но стоило ветру стихнуть, как замирал и Брик.
Ударил винтовочный выстрел, и Брик скользнул вперед, пользуясь тем моментом, когда стрелок всматривается вдаль, пытаясь увидеть результат выстрела.
Со стороны деревни хлестко щелкнули два выстрела из винчестера О'Райли, и им ответила винтовка другого стрелка, который прятался где-то дальше.
В левой руке Брик держал наготове револьвер, в правой был нож. Еще один порыв ветра принес ему запах человека, и он скользнул чуть правее.
Брик застыл, вжимаясь в землю. Противник был где-то рядом. Сейчас он наверняка оглядывает местность перед собой, но взгляд его нацелен на деревню. Его мишень – не О'Райли. Ему хочется подстрелить кого-нибудь из людей в белом. Пусть только высунут нос на улицу, мигом получат пулю. Будут знать, как портить отношения с доном Хосе.
В легком шелесте листвы и шорохе высокой травы чуткое ухо Брика уловило новый звук. Где-то впереди, совсем рядом, металл скользнул по металлу и мягко щелкнул. Такой звук может издавать только патрон, загоняемый в магазин.
Стрелок перезаряжает винтовку! Сейчас он не видит ничего, кроме своих патронов и магазинной Щели. И Брик, почти не таясь, пополз вперед, огибая сзади дерево, за которым – теперь он знал это абсолютно точно – скрывался стрелок.
Он едва не натолкнулся на стрелка, когда тот вдруг поднялся прямо перед ним из-за дерева, с винтовкой в одной руке и со свернутым полосатым пончо в другой. Бандит хотел сменить позицию, а может быть, собрался уходить совсем. Ему не удалось ни то, ни другое. Брик метнул нож. Клинок вошел под горло противника. Стрелок выронил винтовку и повалился набок, дергаясь в агонии.
Брик выждал, пока убитый затихнет, и привстал, чтобы подобраться к нему поближе, и в этот момент раздался револьверный выстрел.
Кинувшись в траву, он услышал, как где-то рядом падает еще один человек, с хрустом подламывая сухие ветки кустарника.
Брик поднял голову и увидел между листьев мескита огорченное лицо Криса, который молча показывал ему два пальца. Из дула его револьвера сочился дымок.
Шагах в десяти от себя он увидел второго стрелка. Тот лежал на боку, запрокинув простреленную голову, и ствол его винтовки был нацелен прямо на Брика.
Значит, стрелки лежали в десяти шагах друг от друга. Это могло бы погубить Брика. Крису пришлось бить наповал, чтобы раненый стрелок не убил Брика.
«Как неудачно, – подумал Брик. – Впрочем, эти двое и не дались бы живыми. Они страховали друг друга так же, как и мы».
Оставался третий, и его надо было брать живым. Причем брать как можно скорее, потому что, услышав револьверный выстрел у себя на фланге, третий стрелок все поймет и постарается испариться. Вряд ли он кинется на помощь соседям.
По следам на траве Брик уже знал, откуда пришли бандиты. Знал, в какой стороне они оставили лошадей. Знал, куда побежит оставшийся в живых, как только догадается, что его соседи убиты. У него не было времени объяснять все Крису, и он показал ему жестом направление, а сам, пригнувшись, быстро и бесшумно, пригибаясь, побежал вверх по склону, чтобы обойти позицию стрелка и встретить его на пути к лошадям.
Конечно, у него были причины ворчать и досадливо хмуриться, когда Рохас и Винн изрешетили последнего стрелка бандитов…
ВИЗИТ ПОЧИТАТЕЛЕЙ
Когда началась стрельба, О'Райли переходил площадь, чтобы отобрать Криса у ликующих крестьян и поговорить с ним насчет дальнейшей судьбы их отряда. Он не очень верил в то, что Кальвера решит продолжить борьбу за деревню, и поэтому внезапно раздавшиеся выстрелы были для него полной неожиданностью.
О'Райли в молодости послужил в армии, сначала разведчиком, потом возчиком. Он умел воевать, хотя не любил это дело. Когда он был молод, его постоянно мучил вопрос, который некому было задать: испытывают ли все остальные солдаты тот же страх, какой испытывал он, когда шел в бой. Бывало, он специально поворачивался посмотреть на лица своих товарищей, но они ему ничего не говорили… Это был страх получить пулю и не увидеть лица того, кто нажал на курок, не успеть ему ответить, хотя бы взглядом. Подчиняясь этому страху, он научился грамотно выбирать позицию во время боя. И чем больше он совершенствовал свои навыки, тем дальше уходил страх. Но сейчас, когда пуля, пущенная невидимым снайпером, просвистела в паре дюймов от его уха, на него опять нахлынуло то самое чувство незащищенности, которое он почти забыл. Мысленно поблагодарив Бога за то, что тот дал ему еще немного пожить, он прикинул, откуда мог следовать выстрел, и быстрым рывком перебежал к старой колокольне.
Краем глаза он заметил, что Чико кинулся за ним. Остальные так же быстро нашли себе укрытия. В воздухе повисла томительная тишина. Бандиты явно не тратили пули впустую, и поэтому не мешало бы спровоцировать еще пару выстрелов, чтобы точнее определить, где они укрылись и сколько их там. Доброволец ждать себя не заставил.
Чико повертелся в проеме арки, и О'Райли засек пару вспышек на далеком склоне.
Он остался прикрывать Криса, изредка стреляя в направлении вспышек. Приходилось наводить ствол гораздо выше цели, потому что расстояние было слишком велико для точной стрельбы.
За спиной О'Райли послышались крадущиеся шаги. Он развернулся – и увидел тройку застывших мальчишек.
– Вы что тут делаете! – зашипел он на них, но они побежали вперед, к нему. Он схватился за камень, пугая их, словно щенков, но они все равно добежали до него и присели рядом. – Куда вы лезете! Хотите, чтобы вас убили?
– Но вас тоже могут убить, – заметил мальчуган.
– Могут, – согласился О'Райли. – Только это совсем другое дело. Работа такая.
– У нас это тоже работа, – наперебой затараторили мальчишки. – Мы ничего не боимся. Мы теперь всегда будем рядом с вами. Мы вас на соломинках разыграли. Вот вы нам и достались.
– Как это «достался»? – О'Райли, не отрывая взгляда от далекого склона горы, свободной рукой затолкнул, наконец, худеньких мальчишек в безопасный угол между оградой и стенкой часовни. – Как это я вам достался? Что это значит?
– Ну, это значит, что вы наш герой. Когда вы погибнете, мы подберем вашу винтовку. Мы отомстим за вас, не сомневайтесь. И на могиле у вас всегда будут лежать цветы. Может быть, мы их даже посадим там, вот будет красиво, правда?
О'Райли несколько иначе представлял себе свое ближайшее будущее, но не стал спорить со своими юными почитателями.
– Правда, красиво будет?
– Правда, правда, не мешайте.
– Вот! – мальчишки радостно захлопали в ладоши. – Мы знали, что вам понравится. У вас будет самая красивая могила на нашем кладбище.
– А какое имя написать на кресте? – поинтересовался самый деловой из почитателей.
– На моем кресте? Ну, когда придется это сделать, то пусть там напишут «Бернардо».
– Бернардо! – восхищенно повторили почитатели. – Так ты один из нас? Я – Рикардо, он – Хуан, этот, самый маленький, – Карлито. А ты – Бернардо!
– Моя мать мексиканка, – сказал О'Райли, – как и ваши матери. А отец был ирландцем.
– Ты наш земляк, как здорово!
– Не совсем так. Все-таки я родился не здесь, а в Ричмонде. Но где-то здесь родилась моя мать, так что мы земляки хотя бы наполовину. А теперь давайте, отправляйтесь по домам.
– Ну, нет, Бернардо, теперь мы от тебя ни на шаг не отойдем! – твердо заявили почитатели.
Пауза между выстрелами слишком затянулась, давно пора было направить пулю в сторону снайперов, но О'Райли боялся за детей. Он сказал:
– А о живых героях вы будете заботиться?
– Да, конечно, – горячо заверили его почитатели. – Какое-то время…
– Тогда живо бегите в мой дом, сядьте там возле моих вещей и охраняйте их. Чтобы даже пылинка с моей сумки не пропала, пока я тут. Понятно?
– Понятно, Бернардо! – обрадовались почитатели и побежали прочь, стуча босыми пятками по пыльной глинистой дороге.
Три тоненькие фигурки в белом метнулись на фоне зелени и исчезли за углом сарая, как исчезает стайка мальков между камнями на теплом мелководье…
Мальчишкам нужен герой. Отец на эту роль не годится. Разве герой будет пахать землю? Доить корову тоже не героическое занятие. А вот незнакомец с винчестером – совсем другое дело.
О'Райли попытался вспомнить, кто был его героем в детстве, и не смог. Не до героев тогда было. Отец перебрался на Запад, убегая от нищеты, которая навалилась на семью в годы Реконструкции. Их род и до войны не утопал в богатстве, хотя и владел мельницей. А после войны с северянами О'Райли остался ни с чем. Да и от клана осталось всего двое здоровых мужчин. На Западе можно было получить земельный надел, и белые бедняки потянулись туда в надежде на лучшее.
Вся семья от зари до зари трудилась в поле, засеянном семенами, взятыми взаймы. Но первый урожай съела саранча. Потом два года подряд была засуха, и в конце концов, не рассчитавшись с кредиторами, отец лишился земли.
Мать уговорила его ехать в Техас, на ее родину. Отец подал заявку на землю, построил дом, обзавелся стадом. Но однажды налетели команчи, сожгли строения и увели весь скот. Отец и его братья погибли.
Спаслись только мать и маленький Бернардо. Они убежали в прерию и несколько дней просидели в зарослях «кошачьего когтя». Только когда мимо сожженной фермы проходила рота солдат, посланных на усмирение команчей, мать осмелилась выбраться из своего укрытия. Их посадили в обозный фургон, а потом, после долгого и безуспешного преследования индейцев, доставили в Форт-Кончо. Там, в окружении солдат, Бернардо О'Райли и вырос. Неудивительно, что он записался в армию, когда пришло его время.
Может быть, в детстве солдаты казались ему героями? Не было такого. Герой не стирает грязные штаны на заднем дворе под твоими окнами. Не дерется по пьяному делу с товарищами. Среди солдат и офицеров были замечательные люди, но Бернардо не видел в них ничего героического.
Так почему же эти мальчишки хотят иметь героя? Наверно, воспитание другое. Сам О'Райли никакого воспитания не получил. Учить его учили, но воспитывать было некогда. Считалось, что Бог сам подскажет ему, что хорошо, а что плохо.
А этим воробышкам героя подавай. Они подхватят его оружие, выпавшее из рук. И посадят на могиле цветы…
Он засмеялся, покачав головой.
О'Райли выждал еще, чтобы мальчишки наверняка успели добежать до его дома, и выстрелил в сторону склона. Но на этот раз он метился гораздо ниже цели. Ему не хотелось зацепить своей пулей, пусть даже на излете, кого-то из своих товарищей, которые сейчас уже должны были приблизиться к снайперам.
На другом краю площади, в развалинах, притаился Чико, прикрывая тыл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27