В течении двух дней Кристофа не покидала тревога. В четверг вечером он, наконец, решился. Слухи, ходившие в Сен-Тропезе, несомненно окажут ему услугу. Купив билет в Ниццу и позвонив Маргарите, оставалось предупредить Натали. Приняв решение, Кристоф почувствовал некоторое облегчение. Он набрал номер в Довиле, готовый выслушать упреки... С того памятного уик-енда, он не давал знать о себе, однако смело приступил к разговору, убежденный в том, что любовница сможет понять его проблемы.
- Как себя чувствуешь, дорогая? Извини, что не звонил с понедельника, но у меня небольшая неприятность. Валери исчезла и...
- И что?
Голос звучал холодно. Желая смягчить ее, он попытался объяснить:
- Не хочу, чтобы она вытворила какую-нибудь глупость. Не драматизируй, пожалуйста. Я еду в Сен-Тропез и через пару дней мы встретимся в Венеции.
- Вот уж не. Я устала от этой комедии. Ты мне дал слишком много времени, чтобы подумать.
- Ты ревнуешь?
- Да, ты любишь свою жену?.. Знаю, знаю, что ты любишь и меня тоже, но мне этого больше не достаточно. Займись уж ей раз и навсегда, а меня оставь в покое!
Кристоф стоял некоторое время неподвижно, прижав к уху телефонную трубку, а затем принялся хохотать... Натали видимо хочет развестись со мной... Но ведь он муж другой! Женщины для него ничего не значили. Достигший такой вершины пароксизм, стал забавлять его... Если бы только Валери не была такой сумасбродной!
17
Завороженная возрастающим сметением Оливье, Валери использовала все средства, чтобы добавить масла в огонь. Впрочем, она не слишком ценила его, чтобы поверить в то, что он может от любви сойти с ума; и если иногда симтомы были на лицо, она отвергала опасения, считая, что это ловко расставленные сети. Для избежания риска прекратить это систематическое разложение, Валери поддерживала в себе презрение, которое он ей внушал. Оливье слишком послушно принял на себя роль жертвы и стал противен ей рабским поведением. Они продолжали бегство, сменяя гостиницу одну за другой. Валери играла роль подростка, счастливого ходить в грязной одежде, носить немытые волосы, такое существование походило на прошлое, которым она желала насытиться до конца. Это возможно тогда, когда отвергнуто благоразумие. Навязывая капризы любовнику, она хотела отомстить мужу, разрушая сознательно то, чему он научил ее за десять лет. Взбунтовавшись, она снова брала на вооружение жестокость, находя удовлетворение в том, что подталкивает своего партнера к окончательному падению. Она боялась Оливье только тогда, когда у него появлялись проблески сознания. Он мог стать опасным, но этот риск только усиливал нездоровое удовольствие, которое она испытывала. Пьянство стало для нее наукой. Превратившись в ведьму, Валери со знанием дела дозировала попеременно алкоголь, ссоры, примирения, примешивая туда особого рода поэзию и неповторимый шарм. Одержанные победы заставляли поверить в свою неуязвимость.
Оливье вполне сознательно давал себя увлечь; почти со сладострастием отдавался этой игре, и обнаруживая хитрость, не прилагал никаких усилий, чтобы расстаться с ней. Более того он был готов пойти на все, чтобы сохранить ее; чувствовал ненависть, которая привязывала сильнее любви; страсть убила в нем нежность. Сможет ли он когда-нибудь пить меньше? Без сомнения,никогда. Оливье знал, что болен. Валери легко бы выздоровела. Она пила только для развлечения, без реальной нужды... также и для того, чтобы увлечь любовника. Он вспомнил ироничный взгляд, оценивающий его состояние после выпитого алкоголя. Единственная вещь, увлекшая Оливье это сохранившаяся способность совершать любовный акт. Что произойдет, если он потеряет этот последний признак мужественности? Пару раз инстинкт самосохранения подсказывал ему необходимость возвращения в Париж или Сен-Тропез. Валери подсмеивалась над ним, обвиняя в малодушии... Он довольно долго добивался любви; ему осталось только пользоваться ею. Ради него, Валери отказалась от всего... Но всему приходит конец. Конец кочевого существования будет означать, конец их любовной связи. Он не мог сомневаться в этом.
Никогда Оливье не знал ее такой бесстыдно-податливой, но так до конца не отдавшейся. Изнуренный, он оставался привязан к этой женщине; с каждым днем становясь все более безвольным, возмущенным и в тайне безжалостным. Полностью польщенные моральным разрушением, они мало заботились о беспокойстве, вызванном их исчезновением.
18
Кристоф удивился удовольствию, которое испытал, когда снова увидел дом в Сен-Тропезе. Сколько времени он не появлялся здесь? Этого он даже не помнил... Валери обустроила его по своему вкусу и кристоф, забавляясь, находил новые детали. Их было много, предназначались они в первую очередь для того, чтобы подчеркнуть красоту и радушие хозяйки этих мест.
Он купил для нее дом в самом начале его романа с Натали. Хорошо зная независимый характер жены, Кристоф надеялся, что такой великолепный уголок поможет ей сохранить равновесие, которого так не хватало в истосковавшемся по солнцу Париже. Однако и на этот раз он приукрасил воспоминания в свою пользу. Уже в ту пору, несмотря на влюбленность к Валери, ее требовательность и постоянное желание его присутствия раздражали и мешали ему в делах. И потом, Кристоф думал о репутации, рассчитывая на так называемый "филиал" Сен-Жермен-дэ-Прэ. В кругу крупной буржуазии, к которой он принадлежал, ярлык артиста извинял многие вещи. Таким образом, присутствие Валери в Сен-Тропезе могло смягчить эффект возможных ошибок.
Продолжая экскурсию по вилле, Кристоф поразился ее очарованием. Ему по душе пришелся белый цвет канапе, шторы, ковры. Фарфоровые статуэтки, засохшие цветы в вазах, ракушки придавали необычный вид помещению. Все это могло охарактеризовать и саму хозяйку. Единственный беспорядок происходил из целой горы книг и журналов. Бар оказался переполненным бутылками и стаканами. Он выпил вина и спустился на терассу.
Стояла нестерпимая духота. Кристоф пожалел, что отказался строить бассейн. Он испытал желание поплавать, но не решился идти на пляж. Если дела уладятся, он сделает ей сюрприз...
Кругом царило спокойствие... Кристоф уже стал сомневаться в обоснованности своего волнения. А вдруг Валери вернулась? Что он тогда скажет ей? Нет, дом пуст... Ему не доставало жены, и подпитываемое пессимизмом, нехорошее предчувствие вновь овладело им. Несмотря на это Кристоф хотел есть и отдал должное кухне Маргариты. Он воспользовался застольем, чтобы заставить ее развязать язык.
- Послушайте меня внимательно. Необходимо, чтобы вы рассказали все, что знаете. Ведь я желаю ей добра.
- Конечно! А вы не воспользуетесь этим для развода?
Как она узнала.
- Мадам вам об этом говорила?
- Да ну! Это не в ее правилах! Если хотите на чистоту... Я подслушивала за дверью.
Кристоф едва сдержал желание расхохотаться. Бедная Маргарита. Видимо, ее преданность была настолько велика, если она призналась в этом. Он мило, по заговорщически улыбнулся и она рассказала про Оливье в соседней комнате, выходы, чрезмерные пьянки, переполненный приглашенными дом и, наконец, внезапный отъезд с молодым человеком после какого-то неприятного телефонного разговора.
Кристоф поблагодарил Маргариту, дал слово не выдавать Валери ее роль шпионки и отослал на кухню. Нет, обедать здесь он не останется.
Подозрительность вскружила ему голову. Если верить словам кухарки, его непреклонность стала виной тому, что Валери оказалась в руках этого молодого кретина. Но это значит, что она еще любит его... В воображении снова возник отель в Бретани и он вновь пережил проведенные там часы... Тем не менее Кристоф не мог принять эту единственную теорию; в городе последствия этого могут оказаться другими. Предвидя долгую бессонную ночь, он решил немного поспать.
Кристоф проснулся с бойцовским настроением добиться того, что желал, и равным образом, готовым просто поразвлечься. Почувствовав себя холостяком, он захотел покорить цитадель высшего наслаждения!
Такси приехало за ним в 7 часов вечера. Кристоф расплатился с водителем в речном порту. По сравнению с этой наполовину голой, безобразной и орущей ордой, заполненные улицы Парижа в часы пик показались ему не такими уж шумными. Он скрылся от этого людского столпотворения в антикварном магазине. На мгновение его мысль унеслась в Париж, в ту жизнь, которую любил... но он хотел некоторое время побыть свободным от всего. Все-таки было что-то особенное в этом городе, раз столько людей мечтает приехать сюда, полюбоваться его прелестями. Пройдя по магазинам, Кристоф выбрал зеркало для Натали и огромную черепаху для Валери.
Сделав покупки, он со спокойной совестью направился в соседний бар "Эскаль".
19
Сильви была ошеломлена появлением Кристофа. Она видела его пару раз в Париже, когда Валери приглашала ее на коктель. Он подошел прямо к ней.
- Здравствуй. Я могу сесть?
Она представила его присутствующим. Он вызвал любопытство и недоверие, но так или иначе не отказал себе в желании понравиться... Бутылка скотча облегчила первый контакт и вот уже Кристоф почувствовал себя в ударе, шутил, говорил комплименты Сильви, просил ее и ее друзей послужить ему гидом, но о Валери не обмолвился ни словом. Ему стало забавно видеть их смущение; в этот момент он почувствовал себя другим человеком! Однако имел тот же возраст, что и многие присутствующие... Кристоф спросил себя, вызывает ли он у них зависть, либо просто напросто легкое презрение; ведь как бы там ни было он представлял серьезный деловой мир и деньги, внешне мало привычный обитателям здешних мест. Съедаемая любопытством Сильви спросила первой:
- Знает ли Валери о вашем приезде?
- Нет. Хотя мне стоило бы предупредить ее. Должно быть она увлекла бедного Оливье в черт знает какое путешествие! Они скоро вернутся... Ее отсутствие дает мне возможность побыть Дон Жуаном!
Никто, казалось, не знал истинных причин исчезновения Валери, что вызывало еще большее беспокойство... Кристоф, однако, старался сохранять непринужденное поведение.
- Забавно, что вы сейчас здесь. Валери нам всегда говорила, что вы ненавидите это место!
- Совершенно верно. У меня произошел разговорчик со слишком умной Натали и я приехал сюда, чтобы получить утешение у своей сумасбродной жены.
Слова тут же покорили всю банду своим цинизмом. Валери никогда не рассказывала о нем и поэтому давным давно было решено, что он очень скучен. И вот теперь все поняли, что перед ними богатый и обходительный муж. Критика Кристофа всех и вся не была лишена юмора. То, что он считал модным, казалось им смешным и далеким от их понимания вещей. Оценивая людей по профессии и по счету в банке, он потешался над неоправданным снобизмом окружающих его в эту минуту молодых людей. Кристоф с тонким сарказмом обыгрывал вероятные причины их присутствия в Сен-Тропезе. Слушая его, Сильви была покорена и старалась понравиться, а затем все, естественно, отправились в кафе Дэзар ужинать.
Позже Кристофу не оставалось ничего делать как плыть по течению... Он убедился, что его расследование обречено на провал. Никто ничего не знал... Он пил от нечего делать и глубоко жалел, что приехал сюда. Несмотря на упорство, ему не удалось побороть в себе ясность ума, которая не давала ему хоть немножко развлечься: он находил невыносимым это сборище неполноценных индивидов. Он считал их бесполезными и претенциозными. Постоянный гвалт вызывал головную боль. Кристоф не понимал привязанности Валери к этой банде алкоголиков, слишком потрепанных, чтобы играть роль юнцов и в то же время слишком непоследовательных, чтобы быть зрелыми интересными личностями, желание стать которыми они давно потеряли. К тому же он был ревнивым, чувствуя себя старым и неспособным к той самой непоследовательности, в которой он их упрекал. Если бы Валери находилась здесь, чувствовал бы он себя по другому? Вероятно... Она умела внушать ему вкус к беспорядку.
Так называемые эротические клубы не вызывали в нем ни малейшего желания. С тягостным чувством он посмотрел на часы, и, отметив, что слишком поздно, спросил себя на чем лучше добраться на виллу. Не желая прибегать к услугам таксистов, ему оставалось либо пойти пешком, либо воспользоваться автомобилем одного из знакомых. Заметив безразличие Кристофа, Сильви предложила отвезти его обратно, желая заодно похвастаться комфортом машины и показать свой талант водителя. Кристоф любезно поблагодарил ее, не заметив, как выйдя на улицу, та быстро опьянела. Ему пришлось самому сесть за руль. Он намеривался отвезти ее сначала в отель и вернуться на ее же машине домой.
- Нет, я не хочу в отель... Хочу поехать с тобой.
- Я считал тебя влюбленной в Оливье. Ты сейчас не в себе.
- Ты боишься меня? Ты не находишь меня привлекательной?
Напротив он находил ее очаровательной; он нее исходил запах свежей кожи. Внезапно обезумев от мысли вновь очутиться дома наедине со своими тревогами, он резко нажал на газ, решив не упускать случай. В конечном счете в этой компании ясно отделяют чувства от действий, а он делает тоже, что и они, пользуясь галантно предложенным телом.
Кристоф взял ее грубо, заботясь только о своем удовольствии; после чего; оставив спать одну, вышел на террасу. Прошедший вечер оставил смешное чувство печали и отвращения. Неужели он так постарел или у него просто изменились вкусы? Он чувствовал себя полным силы, но однако и день и ночь оказались утомительны... Нет, Кристоф был мужчиной, и эти взрослые ребятишки ему просто наскучили. Мысль, казалась, передалась ему на расстоянии от Натали; он улыбнулся, южная авантюра, начала показывать свою бесполезность; по-прежнему не получая от Валери никаких вестей, он стал жалеть, что испортил отношения с Натали. Помимо всего прочего, ему предстояло избавиться от этой девчонки, перед тем, как сесть на самолет в Ницце. Обретя, наконец, прирожденную веселость, он поспал несколько часов и, перепоручив Сильви Маргарите, улетел в Париж.
Она проснулась немного позже. Устыдившись и почувствовав себя оскорбленной его отсутствием, тайком покинула виллу, вспомнив при этом слова, услышанные в детстве: "Тебя всегда не берут в расчет!"
В этот же день ни с кем не попращавшись, Сильви уехала в Бретань.
20
Утром Валери вдруг решила, что глупая игра уже довольно затянулась. Впрочем, у ней не осталось больше денег и она начала скучать.
Бесшумно встав с постели, она вышла из комнаты. За два часа ей удалось снять пену со своего Орлеана, купила приличную одежду, посетила парикмахерскую, короче вновь стала светской дамой. Оставалось только предупредить Оливье об отъезде в Париж. У ней мелькнула мысль сесть на поезд и исчезнуть; но она отбросила ее; не хотелось быть подлой.
Перед тем как открыть дверь, Валери придала лицу выражение полного спокойствия. На этот раз Оливье не спал и видел, как она вышла. Он смерил ее с ног до головы ироничным взглядом и произнес первым:
- Готово... Возвращаемся.
Слегка растерявшись, Валери выбрала вежливость.
- Да. Нужно же было когда-нибудь решиться; у нас нет больше денег. Извини за такой реализм!
_ Откуда же им взяться... Ты предпочла истратить все, что оставалось на вой респектабельный вид и с великой честью вновь воцариться в семейном кругу! В котором часу мы уезжаем?
- Не знаю, после обеда, наверное.
Успокоившись, Валери принялась за еду. В сущности она мило провела время. Ей показалось, что Оливье в глубине души также испытывает некоторую радость от того что придется положить конец их любовной эпопеи. Считая его неспособным скрыть свои чувства, она рассматривала собственное хладнокровие как победу. Он не знал, что это окончательный конец... Во время их стычек, она не раз говорила ему об этом, но он должно быть считал угрозы составляющей частью ее игры.
Она ошибалась. Оливье читал ее мысли с такой легкостью, которая пугала его самого. Ему же без труда удавалось скрыть свои мысли от Валери. Это значило для Оливье, что он безразличен к ней. Она желала распоряжаться им по своему усмотрению. Для нее он оставался просто малодушным алкоголиком, представляющим собой уже использованную вещь. Избыток преданности с его стороны вызывал неприятие с ее стороны.
Оплатив счет, они двинулись в путь. Первые километры пути длились в молчании. Валери пробовала пару раз завязать безобидный разговор, но он каждый раз повисал в воздухе. На полдороге Оливье остановился перед придорожным кафе и предложил выпить по стаканчику. Он залпом опустошил два бокала и, не дожидаясь ее, забрался в машину. Смеясь, она сказала, что он хотел бросить ее прямо на дороге. Молчание Оливье стало понемногу волновать Валери... Он выглядел очень бледным, лицо застывшим. Желая любой ценой избежать ссоры, она мягко спросила:
- Оливье, ты действительно сердишься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11