К этому времени могут рабочие вернуться, - подумала она. Можно тихо уйти сейчас через черный ход, когда они зайдут в комнату, только надо это делать сразу же, потом, когда они поближе подойдут, поздно будет. Либо подождать и не думать о рабочих, которые, начнется стрельба, сразу разбегутся кто куда. Они будут с дверями возиться, - подумала Марина, сначала на одном выходе, потом на другом. Четыре выстрела, контрольный выстрел и сразу к свободному выходу. Чем подробнее она представляла себе предстоящую сцену, тем страшнее и противнее ей становилось. Она уже не хотела никуда уходить, она все больше и больше хотела забиться в тесный угол за ванную, чтобы ее никто и никогда не заметил, тихо выбраться с наступлением темноты из квартиры и уехать на следующий день в Новую Зеландию. Харин, архитектор и телохранители снова появились в коридоре. - Ну, где твои работники? - спросил Харин, глядя на часы, - половина первого. - Сейчас придут, - ответил архитектор и они скрылись в следующих дверях. А то можно еще спрятать пистолет и сказать ему, что я согласна, подумала Марина. Жду его в ванной, чтобы сообщить. Не хотела отрывать от дел. Решено, договорилась она сама с собой: если рабочие не вернутся, я его убью, если вернутся - выйду за него замуж - сегодня, по крайней мере. Или насовсем? - спросила она себя. Огромная квартира, библиотека, бассейн, отделанный мавританской керамикой, двухместный спортивный автомобиль, шляпа на ленте, прозрачный крепдешиновый шарф цыганит на ветру на три метра позади, собственная фирма, неважно какая, модный магазин, например. Иосиф, которого важный шофер отвозит в классическую гимназию. Мужа и вправду наверняка убьют года через два. Марина задумалась. Она сдвинула темные очки на лоб, вынула наушник из уха, и сунула в рот леденец на палочке. Я погибла, подумала она. Когда кино смотришь, подумала она, всегда знаешь, что дальше будет. Что будет дальше? - спросила она себя, глядя на пистолет. Беременная девушка плюс пистолет, плюс богатый жених, плюс несчастная любовь, плюс комнатная философия, плюс стресс и нервы и наркотики и техно, равно - чему? Куда эти противные параллельные рельсики равенства тянутся и почему я должна по ним все время катиться как вагонетка? Слезы вспухли вдруг у нее в горле толстым горячим комом. Она бросила пистолет в ванну, закрыла лицо ладонями и зарыдала, - в уме, - но, прежде чем сделать это на самом деле, машинально оглянулась в черный провал зеркала, чтобы убедиться, что слезы действительно хлынули. Неожиданно рядом послышался негромкий хруст штукатурки. Марина быстро, конвульсивным движением обернулась, не в силах поднять как будто застрявший в патоке тесного окружающего пространства пистолет, чувствуя, как обжигающий ужас заливает ее от подбородка до промежности, и на фоне кухонной стены увидела Тему. Интересно, как человек с ума сходит, - думал Тема, поднимаясь утром по ступенькам марининой лестницы. В последние дни он стал относительно рано вставать и однажды поймал себя на том, что приглядывается на улицах к объявлениям о найме на работу. Он, этот гипотетический человек, наверняка ведь сам того не замечает, что сумасшедшим становится, - думал Тема, просто однажды утром он обижается, что ему не дают на завтрак вкусных какашек или упорно не разрешают отрезать окружающим указательные пальцы, тогда как всем известно, что симметричных людей в пятое измерение не пускают. Все дело в соразмерности, - подумал Тема, - в соотношении цели и средства. Если цель - вечное блаженство, а средство - садовые ножницы, тогда ты сумасшедший. Если цель - скромный заработок, а средство - те же самые садовые ножницы, тогда все в порядке. Отец сказал как-то, что хорошая литература это литература умеренности, а великая литература литература меры. Отец привык мерять себя, - подумал Тема голосом гипотетического оппонента, - сравнивать себя с образцами: в его время всех приучали сравнивать себя с образцами, следовать инструкциям, предполагавшим отчетливую цель. Оппонент тараторил скороговоркой, словно боялся что его в любую секунду попросят замолчать и выйти вон. Они, вообще, все привыкли тогда, то есть в брежневские времена мыслить диалектически, лозунгами и выводами, языком квелого самоанализа, доказывал оппонент. У меня, - подумал Тема, - цели нет и средств тоже нет. Поэтому, что такое мера, я понятия не имею. Мне нужна цель в жизни, подумал он. - Определенно. Придя к такому выводу, он позвонил в дверь. Некоторое время никто не открывал, потом загремела цепочка и дверь открылась. На пороге стояла незнакомая женщина, вытиравшая мокрые руки о грязный фартук. - Вам кого? - подозрительно спросила она. - Я отказываюсь жить в одном доме с человеком, который может пукнуть прямо в комнате и потом полчаса делать вид, что это не он, - донесся у нее из-за спины раздраженный женский голос. - Марина дома? - спросил Тема, удивленно разглядывая неопрятную женщину. - Какая Марина? У нас никакой Марины нету. - ответила женщина. - Это тридцатая квартира? - спросил Тема. - Тридцатая этажом ниже, - брезгливо бросила женщина и захлопнула дверь. Тема огляделся. Рассуждая, он пропустил маринину квартиру и поднялся по ошибке на следующий этаж. Внизу на площадке защелкал дверной замок. "Канарейка, не скучай," - беззаботно пропел маринин голос. Тема посмотрел вниз через перила. Марина закрыла дверь и скрылась в лифте. Тема побежал вниз по лестнице. Он, конечно, догнал бы лифт, но на втором этаже бойкие грузчики вдруг вынесли из двери зеркальный шкаф и Тема с разбегу наткнулся на собственное, неожиданно симпатичное отражение. Когда он, следом за грузчиками, вышел на улицу, Марины уже не было. Какая цель, какая мера, - подумал Тема, - вокруг меня клубятся демоны, которые портят мне жизнь. Мне к экзорцисту надо. Интересно, изгоняют в русской православной церкви бесов, или нет? - подумал он. - Если да, то мне непременно нужно к ним обратиться. Бесы меня буквально одолели. Он отмахнулся и увидел в тени кабины удивленные глаза таксиста, поджидавшего клиента на солнцепеке. В этот момент дверца такси открылась, и Марина забралась в машину. Тема замахал руками. Таксист отвернулся, и машина тронулась с места. Плохой сегодня день, - подумал Тема. - Все против меня. Завтра позвоню, приду, спокойно все объясню. Куплю, кстати, цветов по дороге, - подумал он, - роз, или пионов лохматых, или этих ромашек больших с блестящими лепестками, которые, как будто из пластмассы сделаны. Рядом с ним притормозила машина. Водитель выглянул из окна. - Куда? - спросил он. Тема увидел, что такси, в котором уехала Марина стоит на углу перед светофором. Он забрался в машину. - Видите, - сказал он, - такси стоит на перекрестке перед светофором во втором ряду справа? - Вижу, - сказал водитель. - Поезжайте следом, пожалуйста, - сказал Тема, позабыв про цветы. Одновременно он поспешно сунул руку в карман. В кармане лежал, слава Богу, плотный комочек бумажных денег, но сколько их там было Тема, как ни старался, вспомнить не мог. Маринина мама сказала как-то раз, что запрещает Мариночке знакомиться с молодыми людьми, которые носят деньги прямо в карманах, комками. Тема тогда успокоил ее как мог, сказав, что в настоящий момент никаких денег он в карманах комками не носит. На улице Чехова Тема, сам себе удивляясь, благополучно расплатился и, следом за Мариной, не очень понимая, зачем он это делает, зашел в парадную. Лифт уже поднимался. Тема заглянул в сетчатую лифтовую шахту и увидел, что кабина остановилась на четвертом этаже. Двери лифта открылись, закрылись, и наступила тишина. Тема рассчитывал услышать, как Марина входит в квартиру, но прошло минуты две-три, и было по-прежнему тихо, только с улицы доносился неразборчивый летний шум. Тема стал осторожно подниматься. Он вспомнил мужчину, который нокаутировал его в клубном туалете, он вспомнил другого мужчину, с которым Марина сидела в клубе за столом. Она никогда ко мне не вернется, - неожиданно безнадежно подумал Тема, считая этажи, - если она связалась с этой публикой. Если она с ними проводит время, - подумал он, - значит, она стала совершенно другим человеком. Вот так сразу, за неделю? - спросил внутренний собеседник. Бывает, - ответил Тема, - или всегда была, просто я не замечал. Он остановился перед гладко оштукатуренным дверным проемом. Новая дверь стояла рядом, прислоненная к стене. Он поколебался, но потом осторожно заглянул в квартиру. В квартире было пусто. Из прихожей он увидел за распахнутыми дверями светлые пустые пространства просторных комнат. За поворотом коридора послышались негромкие шаги, скрипнула дверь. По звуку шагов Тема узнал Марину. Он заглянул в коридор, заглянул поочередно во все двери необъятной квартиры и вышел на кухню. Марины нигде не было. Она приехала, чтобы посмотреть, как идет работа, - подумал Тема, стоя на кухне. - Как будет выглядеть ее будущая спальня, куда будут окна выходить, прикинуть, какие нужно заказывать драпировки, какие обои, где кровать поставить. Что я могу сделать? - спросил он себя. Что? Посоветовать, куда кровать поставить? Внутренний голос подавленно молчал. Она и правда, никогда ко мне больше не вернется, - с философской отчетливостью подумал Тема. - Никогда. Что если застрелиться, - подумал он неожиданно, - прямо здесь, в этой квартире, в предполагаемой спальне? Он вытащил пистолет и глядя на ободранные обои направил его себе в рот. А правда? Это выход, это ответ. Прямо сейчас. Упасть на паркет, пролить вбок красивую красную струйку, щедро откинуть руку в сторону. Эффектно и просто, - и с удовольствием смотреть потом из гроба на их бледные, скорбные, беспомощные лица. Только не задумываться долго: раз, два - и готово. Жми на курок. Жми, давай! Что же вы все раньше думали? А? Маринка вообще с ума сойдет. Или нет? Вдруг нет? Вдруг возьмет и не сойдет? Потом вскочить, смеясь, - нет, вот это вряд ли. В углу кухни, возле окна Тема увидел еще один пустующий дверной проем. Около двери, под раковиной стоял ящик с отломанной планкой, на дне которого, на замусоренной газетной подстилке валялись две гнилые картофелины с пуховыми островками плесени по бокам и черное высохшее яблоко. "Во что страну превратили?!" - выглядывал из-под яблока возмущенный газетный заголовок. Тема вышел на черную лестницу, спустился на этаж ниже, заглянул в лестничный пролет и поднялся обратно. Он вернулся на кухню, заглянул за край сломанной перегородки и увидел Марину с леденцом во рту. Штукатурка под ногой у него хрустнула скрипучим хрустом. Марина вздрогнула и обернулась. - Господи, как ты меня напугал! - еле слышным теряющимся шепотом сказала она. - Ты что тут делаешь? - спросил Тема в голос. Марину перекосило так, будто ее леденец был сделан из чистой желчи. - Тихо!!! - еле слышно прошипела она, прижимая палец к губам. Тема подошел поближе и посмотрел туда, куда смотрела она, в приоткрытую дверь ванной. Он увидел уходящий вдаль коридор. Он прислушался и услышал в одной из комнат неразборчивые мужские голоса. В коридор вышел мужчина, который нокаутировал его в клубном туалете, подошел прямо ко входу в ванную, заглянул на кухню и вернулся обратно в комнату. Марина перевела дыхание. - А ты что тут делаешь? - спросила она. - Я тут хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, - сказал Тема хриплым пропадающим шепотом, доставая из кармана пластмассовую ювелирную коробочку. Стандартным жестом он надавил защелку и коробочка распахнулась. На темно-синем бархате лежало старинное обручальное кольцо с бриллиантами. Накануне Тема заехал к отцу и забрал у него это кольцо, завещанное ему покойной бабкой, родившейся в шестнадцатом году наследницей банкира Сенаго, предполагаемой владелицей трех доходных домов и кожевенной фабрики в Сызрани и проработавшей всю жизнь кассиршей в парфюмерном магазине на Петроградской стороне. Тема удивленно посмотрел на кольцо так, будто он сам до последней секунды ни малейшего представления не имел, что там внутри в коробочке находится и протянул коробочку Марине. - Какое! - восхищенно прошептала Марина. Кольцо было точно такое же, какое преподнес ей накануне Харин, и металл точно так же потускнел со временем в углублениях оправы. Прозрачные камни безмолвно сияли в темноте разноцветными огнями. Марина почуствовала, услышала, как кричат эти бриллианты, как они шепчутся, переговариваются, как они обнимают ее, смеясь, в отличие от тех, вчерашних, притихших, испуганных, нерешительно вспыхивающих в своих цепких гнездах, как они увлекают ее в сторону шумной, веселой толпы, в сторону неразборчивой популярной музыки, смешанной с равномерным светским гомоном и гулом. Она прислушалась. - Ты согласна? - спросил Тема с ужасом. - Конечно! - сказала Марина едва слышно. Что-то металлическое цокнуло в темноте о ванну и она надела кольцо на указательный палец. Телесными жидкостями хочу с ним обменяться, - подумала Марина, - причем немедленно. Снова хочу ребенка от него завести, снова хочу, чтобы меня тошнило везде и всюду, чтобы меня вазелином намазывали, чтобы лазали мне туда руками в резиновых перчатках, чтобы от меня дезинфекцией воняло. Она, как в первый раз, с гордым удовольствием почувствовала натянувшуюся кожу своего, словно только что заново надутого тугого живота. Ребенок как будто сразу, в одну секунду прошел у нее в животе все стадии филогенеза и превратился прямо на глазах у изумленных посетителей медицинского музея из прозрачного головастика с трогательными жабрами и крошечными скрюченными ластами во взрослого человечка, уютно устроившегося вниз головой в своем индивидуальном, со всеми удобствами эластичном салоне. - Спасибо, - сказала Марина, обнимая Тему (палочка леденца ткнулась ему в щеку). - С чего ты взял, что я тебя люблю? Тема испуганно отстранился и с открытым ртом уставился на нее. - Я имею в виду, как ты догадался? - поправилась Марина, беззвучно смеясь. - Я как-то даже и не думал об этом, - ответил Тема серьезно. - Ты правда согласна? - переспросил он недоверчиво. Марина кивнула. Очки ее блеснули двумя параллельными длинными бликами. Тема почувствовал вдруг, будто что-то вынули осторожной рукой прямо из самой середины его, сделавшегося сразу расплывчатым, растворяющимся в заботливой темноте ванной существа, какую-то важную сердцевину, ось - и моментально вознесли эту прозрачную хрупкую вещь, как термометр, куда-то вверх, на невиданную высоту, рассмотреть повнимательнее. Он почувствовал внутри себя мгновенный блаженный провал, невесомость, текучую эйфорию, медленный укол восхитительного тающего счастья. Мир вокруг него остановился на секунду, и ему показалось, что выйти из этого мира в эту секунду так же просто, как, взяв Мариночку за руку, выйти из раскуроченной ремонтом квартиры, мимо застывших как восковые персоны неинтересных и ненужных посторонних людей, через предусмотрительно выставленную дверь прямо в заросший розами благоустроенный частный рай. Архитектор, Харин и телохранители столпились в коридоре. Архитектор улыбался, Харин отряхивал ладони, испачканные мелом. - Теперь кухня, - сказал он. - Ванная, - поправил Харина архитектор, заглядывая в папку. Они одновременно взглянули на дверь. - Да, - сказал Харин. - Ванная. - он слегка поморщился недовольно, будто от изжоги и огляделся. - Бассейн... Он рассеянно замолчал. Все ждали. - Бассейн должен быть минимум четыре метра в диаметре. Если круглый, сказал Харин задумчиво. Архитектор заглянул в чертежи. - Четыре с половиной в длину и два в ширину, - сообщил он, - планировка сложная. Харин посмотрел на своих телохранителей и тоже заглянул в чертеж. - Тогда я твоего поклонника сначала убью, - сказал Тема в темноте, доставая из-за пазухи пистолет Антона, - если ты не возражаешь. Он тщательно прицелился. Марина изумленно взглянула на него. - Чтобы ребенок сразу плавать учился. Это с какой стороны? - непонимающе нахмурился Харин, переворачивая лист с чертежом. - Надо на месте смотреть, - пригласил Харина архитектор, - так вообще ничего не понять. Они остановились перед дверью. Харин нерешительно оглянулся на телохранителей. Они оба стояли в коридоре неподалеку, один из них разглядывал подобранную на подоконнике фотографию. - Он мне не поклонник, - возразила Марина едва слышно, тоже поднимая свой пистолет. Кольцо тихим фейерверком блеснуло у нее на пальце, - он мне жених. - Я ничего не понимаю, - прошептал Тема, продолжая целиться. Два одинаковых параллельных ствола неподвижно уставились в приоткрытую дверь. В тишине озабоченно застрекотал радиотелефон. Марина окаменела. В следующую секунду она нажала на курок. Спусковой крючок чуть подался и остановился. Она посмотрела на пистолет. Она точно помнила, что сняла предохранитель, и вот он опять - запертый. Она осторожно опустила защелку. Харин достал из кармана радиотелефон, нажал на кнопку и приставил телефон к уху. - Ты стрелку перенес?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28