Это и была та условность, которая в самом реалистическом произведении не дает прорваться грубому натурализму, делает описание серых и обычно кажущихся унылыми будней захватывающим, динамичным и непредсказуемым.
- Я внимательно прочел две ваши последние книги, - спокойно ответил Суханов. - Ваша точка зрения на события, имевшие место в России девятнадцатого века, кажется мне несколько парадоксальной... Хотя меня, признаться, больше интересует новейшая история. Самая новейшая. Здесь, Анатолий Карлович, такие интриги плетутся, что и не снилось прежде ни историкам, ни романистам. Так-то... Ну ладно, вернемся к нашим баранам. Вы, в принципе, согласны?
- В принципе - да, иначе я бы и не пришел...
- Чудно. Значит, мы действуем так. Завтра утром вам привезут материалы...
Журковский сделал рукой предупредительный жест, но Суханов не дал ему вставить замечание:
- Нет, нет, там очень много, привезут мои ребята. Все равно им компьютер еще тащить, не сами же вы повезете... Вы, кстати, умеете?..
- Умею, умею, - успокоил Суханова Анатолий Карлович. - Не настолько я отстал от жизни. Правда, только на уровне пишущей машинки...
- Нормально. Если будут проблемы, вам оставят номер телефона, позвоните. Приедет мой человек, все объяснит, исправит, если что, поможет... Короче говоря, дома не спеша займетесь ознакомлением с материалами, там же будут образцы формы, в которой нужно будет подавать готовую работу. Да, чуть не забыл. Я говорил в вашем издательстве...
- В моем?
- Ну в том, где печатались ваши книги. Они мне передали право на электронные версии. Разумеется, необходимо ваше согласие, но я полагаю, вы не будете возражать. Так что получите пока аванс. Договор потом подпишем, секретарь оформит, вам его привезут вместе со всеми бумагами. Вот, получите, Анатолий Карлович. И учтите - это не благотворительность, это за ваши книги.
Суханов поднялся со стула, подошел к столу и, выдвинув ящик, вынул из него тонкую пачку зеленых купюр.
- Держите.
Он положил деньги на стол.
- Спасибо... Я очень вам за это признателен, - сказал Журковский, пересчитывая деньги. - Очень кстати.
- Это всегда кстати. Хотел бы я посмотреть на человека, которому дают деньги, а он говорит - ах, мол, как это некстати!
На столе Суханова зазвонил телефон внутренней связи.
- Извините, - улыбнулся он Журковскому. - Минуту... Да?
Лицо его вдруг окаменело, Суханов побледнел, прикрыл глаза и тихо произнес в трубку:
- Проси.
Журковский привстал. Что-то случилось. Что-то очень неприятное для респектабельного и еще секунду назад очень уверенного в себе бизнесмена Суханова.
- Анатолий Карлович... Вы...
- Мне пора? - прямо спросил Журковский.
Суханов посмотрел на него каким-то странным, оценивающим взглядом. В голове его, насколько понимал Журковский, сейчас шла лихорадочная работа.
- Нет... Знаете... Я попрошу вас о небольшом одолжении.
- Да?
- Вы не могли бы посидеть здесь, в кабинете, пока я беседую. Просто поприсутствовать. А?
- Можно, почему нет? Можно...
- Очень хорошо. Очень...
Суханов заметно повеселел. В этот момент открылась дверь, и в кабинет вошел молодой человек в джинсах, белоснежных кроссовках и опрятном, тонкой шерсти, свитерке.
- Проходите, - сказал Суханов строгим, незнакомым Журковскому тоном. - Чем обязан?
- Меня зовут Михаил... Иванов, - произнес гость.
Журковский отметил, что выправка у Михаила Иванова вполне военная. Он сразу произвел впечатление уверенного в себе, сильного парня, привыкшего больше к физической работе, нежели чем к работе интеллектуальной. Спортсмен не спортсмен, солдат не солдат...
"Комитетчик, что ли?" - подумал Журковский.
- Да. Очень приятно, - сухо ответил хозяин кабинета. - Слушаю вас.
- Дело в том... - Михаил покосился на Анатолия Карловича.
- Говорите, говорите. Это мой заместитель, - неожиданно для Журковского произнес Суханов. - Мы все дела решаем вместе. Тут секретов нет.
- В общем, я пришел к вам только потому, что больше мне идти некуда.
- Не понимаю.
Журковский видел, что Суханов нервничает. И, что было для него совсем уже невероятно, боится.
- Я ваш студент, Андрей Ильич. В прошлом, конечно. Еще когда вы работали в Институте... А теперь...
- Теперь, кажется, я догадываюсь, где вы работаете. Так что? У вас есть ко мне какие-то претензии?
Михаил промолчал. Он посмотрел в окно, потом снова на Журковского пристальным, быстрым взглядом, словно объективом фотоаппарата, схватил Анатолия Карловича.
"Ну конечно, комитетчик, - утвердился в своих предположениях Журковский. Вот еще не хватало... Пришел, понимаешь, на работу устраиваться. И на тебе - в первый же день... От этой шайки не отвяжешься. Только попади к ним "на карандаш"... Знаем ихние штучки".
- Не в этом дело, - ответил Михаил. - Знаете, я недавно пересмотрел "Собачье сердце". Там профессор Преображенский говорит: "Я московский студент..."
- И что же? - спросил Суханов.
- Да я ведь тоже студент. Пусть не московский. Но ваши лекции слушал. И Греча.
Журковский почувствовал, что его мышцы напряглись, словно перед ним возникла какая-то мгновенная угроза, требующая немедленного противодействия, причем противодействия физического. Как будто хулиган в подворотне вышел из темноты и приближается, собираясь напасть, оскорбить, ограбить - организм выбрасывает в кровь адреналин, готовится к атаке.
- Я пришел вас предупредить. Не вас, точнее, а Греча. Через вас. К нему я не могу пойти. Есть на то причины. А сюда - могу. Вот и пришел.
- Я, простите, вас не понимаю. - Суханов нахмурился. - Что это значит предупредить? Что вы имеете в виду?
- Вы можете мне не верить. Только я вам правду скажу. У Греча готовится обыск. И найдут у него оружие. Незарегистрированное. Понимаете, что это значит?
- Да... Дела... - пробормотал Суханов.
Иванов невесело усмехнулся:
- Не верите?
Суханов молча пожал плечами.
- Еще могу вам сказать, что если вы расскажете кому-то, кроме Греча... Он быстро посмотрел на Журковского. - Кому-то, кроме Греча, о нашем разговоре, то неприятности, которые со мной случатся, будут достаточно серьезными. Я даже не знаю, насколько серьезными.
Суханов продолжал молча наблюдать за молодым человеком.
- Если вы боитесь, что нас могут прослушать, то я вам скажу, что нет. Не слушают ваш кабинет.
- А откуда вы... - начал было Суханов, но молодой человек снова криво усмехнулся.
- Нет, Андрей Ильич. Я знаю. Пока не прослушивают.
- Ну допустим, - заговорил наконец Суханов. - Но ведь обыск у мэра - дело такое... Понятые... Откуда они оружие возьмут? Подкинут? Как? Это же не шуточки.
- У него есть оружие, - сказал молодой человек.
- Да нет у него! Откуда у Греча оружие? Я его знаю тысячу лет! Нет и быть не может!
- Есть. Не знаю что, не знаю откуда. Это все, что я могу вам сказать.
Он повернулся и пошел к двери. Уже протянув руку, чтобы открыть ее и выйти, молодой человек обернулся и, посмотрев сначала на Журковского, а потом на хозяина кабинета, застывшего за своим столом, произнес:
- Если бы это был не Греч, я бы никогда к вам не пришел. Просто я его уважаю. Можете ему это передать. Всего доброго.
- Мне кажется, он не врет, - нарушил молчание Журковский. - Знаете, Андрей Ильич, я ему почему-то верю.
- Верю, не верю... Это не разговор. Вы что, эту публику плохо знаете?
- Честно говоря, я с ними общался не очень, скажем так, часто.
- А-а... А книжек не читали?
- Андрей Ильич! Давайте не будем про книжки. - Журковский встал и прошелся по кабинету. - Вам Греч кто, собственно говоря? Партнер по бизнесу?
- А вам?
- Мне? - Журковский не секунду задумался. - Мне - друг.
- Хм... "Друг"... - Суханов по-прежнему нависал над столом. - И что же вы думаете делать? Если он вам друг?
- Мне кажется, это вы должны думать.
- Я... Конечно. А что вы мне посоветуете?
- По-моему, здесь двух мнений быть не может.
- А если это провокация? - спросил Суханов. - Вы понимаете, Анатолий Карлович, я просто убежден, что это на девяносто процентов - откровенная, грубая провокация.
- И что с того? Даже если есть один шанс, что это правда, все равно нужно ему сообщить.
- "Ему"... Ладно. Поехали.
- Куда?
- Как это - куда? К Гречу.
- Домой?
- Он сейчас на даче, - сказал Суханов. - Звал меня сегодня... Я сказал, что не приеду. Если честно, дела у меня на вечер. Важные. Но... человек предполагает, а Комитет, как всегда, располагает. Не боитесь?
- Чего?
Журковский удивленно посмотрел на Суханова.
- Да так. Ну что? Едем?
- Да.
- Что приуныли? - спросил Андрей Ильич, когда машина - черный "Мерседес", в котором расположились они с Журковским, - мягко тронулась с места.
- Я не приуныл вовсе. Просто вспомнил Аксенова.
- Аксенова? Какого Аксенова?
- Писателя. Знаете, есть такой русский писатель.
- Ах, Васю?..
Суханов улыбнулся.
Анатолий Карлович с удивлением посмотрел на своего соседа. Суханов сказал про "Васю" так, как говорят только о хорошо знакомых, даже, скорее, близких людях.
- Вы что, с ним знакомы?
- Да, - ответил хозяин "Мерседеса". - Знакомы. И давно, надо признаться. А вы - тоже?
- Нет, лично не знаком, - сказал Журковский. - Просто вспомнил одно место из "Ожога".
- "Ожог"... Знамя шестидесятников! В самиздате небось читали? Тайком? Под одеялом?
- Ну, почти так.
- Да... Были времена. А что за место вы хотели процитировать?
- "Надо встать, товарищи, и, насвистывая главы из истории человечества, выйти на Невский. Еды и белья с собой не брать".
Суханов хмыкнул.
- Как вы, однако, все драматизируете. Страшно с вами, Анатолий Карлович. Вы уж так, пожалуйста, больше не делайте... Я вас уверяю, это далеко не тот момент истины, о котором писал Вася. Неприятно, конечно, но не смертельно.
- Да я, в общем, и не привязывал это к данному случаю.
- Знаем, знаем мы вас... "Не привязывал"... Что же - просто так вспомнили?
- Скажите... - начал было Журковский, но Суханов громко кашлянул, недвусмысленно показывая собеседнику, что лучше обойтись без лишних комментариев.
В машине, кроме них двоих, был третий - водитель, молчаливый парень, который не произнес ни слова с тех пор, как они сели в машину.
"Что же он, шоферу собственному не доверяет, что ли?" - подумал Журковский, но спрашивать об этом не стал. Суханову виднее.
На улице начало темнеть.
Суханов вытащил из кармана радиотелефон.
- Але, это я. Слушай, Костя, завтра с утра... - Он повернул голову к Журковскому. - Вы будете с утра дома, Анатолий Карлович?
- Надеюсь, - улыбнулся Журковский.
- Хорошо. Значит, завтра утром, пожалуйста, компьютер, ну тот, оперативный... Ты его, кстати, подготовь, чтобы сразу можно было работать. Так вот, машину и все бумаги по английскому проекту привезешь по адресу...
Суханов вопросительно посмотрел на профессора, и тот продиктовал свой адрес прямо в протянутую ему трубку.
- Понял, Костя? Меня сегодня не будет. Все, до связи.
Когда машина Суханова подъехала к даче мэра, было уже совсем темно. Начиная с середины августа, дни стремительно сжимались, словно выдохшись после солнечного буйства, которое последние годы каждое лето обрушивалось на Город, путая все понятия о географии и климатических поясах, - вероятно, действительно начиналось то самое глобальное потепление, о котором столько говорили синоптики. Северный Город летом превращался в раскаленные каменные ущелья, жители задыхались от духоты и проклинали жару, которая долгими зимними месяцами казалась им желанной и в буквальном смысле слова спасительной.
Каждый год горожане с нетерпением ждали лета, замерзая под нескончаемыми ледяными ветрами, которые, словно кусками рваной жести, хлестали по лицам пешеходов и мокрыми щупальцами сквозняков проникали в подъезды, квартиры и офисы. Трехмесячная темнота, в которую погружался Город зимой, изматывала, лишала сил и к весне доводила до состояния полной апатии.
Но летом природа поистине начинала сходить с ума. Солнце заливало улицы удушающим зноем, воздух сгущался и замирал, даже ветер с моря не приносил живительной прохлады. Подошвы туфель вязли в плавящемся асфальте.
В этом году с первыми днями осени летний зной как будто выключился, словно кто-то, сверившись с календарем, щелкнул клавишей кондиционера. Солнце потускнело, сумерки с каждым днем наступали на несколько минут раньше, а горожане в одночасье сменили рубашечки с короткими рукавами и "бермуды" на свитера и осенние плащи.
Фары выхватили из темноты забор.
"Новый, - отметил Журковский. - Прежде его не было".
Машина въехала в распахнутые ворота и сразу же остановилась. Дачный участок у мэра был небольшой, но две машины впритык перед домом умещались. "Мерседес" Суханова замер, едва не клюнув бампером высокий джип, серой громадой преграждавший путь к крыльцу.
В окнах двухэтажного деревянного дома горел свет.
- Коля, посидишь здесь, - полувопросительно, но с интонациями приказа сказал Суханов водителю.
Тот молча кивнул.
- Пойдемте, Анатолий Карлович.
Дача, насколько Журковский мог разглядеть ее в свете фар, не изменилась с тех пор, как он был здесь в последний раз. Он ожидал увидеть обычный уже для середины девяностых "новорусский" дом - красный кирпич, башенки, стрельчатые окна, флигельки, теплицы, все, чем тешат себя мгновенно разбогатевшие или просто получившие доступ к "кормушке" простые русские люди, не отягощенные богатой фантазией и стремлением к оригинальности. Однако деревянная двухэтажная дача, которую супруги Греч приобрели в начале восьмидесятых, вовсе не походила на кричащие, заявляющие на всю округу о своей респектабельности и "крутости" постройки "новых русских".
Скрипнула дверь, на крыльце показался человек. В темноте Журковский не мог ни разглядеть его лицо, ни угадать личность по фигуре. В то же время незнакомец определенно кого-то напоминал, но в том, что это был не Греч, Анатолий Карлович был совершенно уверен.
"Охрана, должно быть", - подумал Журковский.
- Суханов, ты, что ли? - спросил человек каким-то очень уж знакомым голосом.
- Я, я. Кто же еще? Что, не ждали?
- Ну здорово, здорово!
Незнакомец протянул руку и шагнул с крыльца вниз. Последовало короткое рукопожатие, затем Суханов и тот, с узнаваемым голосом, обнялись.
- Ну, пойдемте в дом... Вечер добрый!
Незнакомец шагнул к Журковскому, и тут Анатолий Карлович наконец узнал обладателя голоса, будившего в нем какие-то странные, неопределенно-счастливые ассоциации. Вышедший им навстречу человек был не кем иным, как народным, заслуженным и еще бог знает каким артистом, но все титулы и звания бледнели перед его фантастической популярностью.
Люсин был не просто эстрадником. Фразы из его миниатюр, а главное, его интонации использовались как минимум тремя поколениями не только зрителей и слушателей - десятки тысяч людей по всей стране повторяли его шутки, каламбуры и едкие замечания по самым разным поводам, части его монологов стали настоящим народным фольклором.
Теперь, правда, Люсин больше выступал за границей - количество россиян, сменивших гражданство, было уже настолько велико, а эмиграция, прежде делившаяся на "волны", текла ныне такой полноводной, спокойной и мощной рекой, что аудитория у Люсина была практически в каждой из стран, относящихся к когорте "развитых".
- Слава, - сказал Люсин, шагнув к Журковскому и протягивая ему руку.
- Анатолий Карлович... Толя, - неожиданно для себя поправился Журковский, пожимая руку Люсина.
- Ну, пошли, пошли в дом. Сыро здесь у вас... Сырой какой-то Город! Суханов! Ты почему тут порядок не можешь навести? Распорядился бы насчет погоды! И Греч тоже... Мэр, называется! Не может климат наладить. Несерьезно у вас как-то дело поставлено. На самотек все пускаете. Политбюро на вас нет. Моя бы воля...
Они вошли в дом.
- Моя бы воля, - продолжал Люсин, - я бы вообще перенес этот Город, скажем, в Севастополь. А Севастополь - сюда. А что? Выход к морю. Только к Черному. Куда как приятнее, чем эта ваша Балтика...Ездили бы на уик-энды не в Финляндию, а в Турцию прямым ходом. Как идея?
Журковский огляделся. В просторном холле все было по-прежнему, как и почти пятнадцать лет назад, после того как Павел Романович Греч и Наташа, его жена, своими силами отремонтировали этот дом. Конечно, вдвоем они бы не справились, помогали друзья, Журковский тоже несколько раз приезжал, вытаскивал старый хлам со второго этажа, грузил в институтскую машину, чтобы отвезти на свалку, расчищал двор, даже на крышу залезал, помогал кровельщику менять черепицу, красил оконные рамы - работы было много, и работали все весело и легко.
"Молодые были", - подумал Журковский, но уйти в воспоминания ему не удалось.
- О! Толя!
Павел Романович Греч, сидевший на диване с книгой в руке, при виде гостей пружинисто поднялся на ноги и быстро шагнул к вошедшим.
- Как я рад вас видеть, если бы вы знали! Суханов! Ты молодец, что Толю привез! Как удачно! А мы сидим тут со Славой в гордом одиночестве, не знаем уже - то ли спать ложиться, то ли ужин готовить... Ну теперь-то точно отужинаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41