В остальном бесконечные работы в парке. Он продолжал ежедневно встречаться с Верой и этими встречами, по сути, и жил. Даже ожидание их было в радость, наполняя душу чем-то светлым и нежным. И на сегодня они договорились встретиться как обычно и где обычно встречались до сих пор.
Володя с нетерпением ждал этого заветного часа.
А после ужина, когда Бережной находился в общежитии, появился Антон. Появился, как всегда, немного пьяный, на этот раз еще и с гитарой. Играл он плохо, используя три или четыре аккорда, еще хуже пел, но шума поднимал много. Буквально ворвавшись в комнату и бросив гитару на кровать, поднял над головой литр водки, вынутый из карманов комбинезона.
— Здорово, Вова! Готовь тару, гулять будем!
— Привет. А что за повод?
— Повод тихушникам требуется, тем, кто под простынею в одиночку пить привык, как бы кто не заметил.
А мы и без него обойдемся!
— Я смотрю, ты уже приложился?
— То, в парке, не в счет. Нет, ну чего ты сидишь? Доставай стаканы. С закуской, как понимаю, у нас облом полный?
— Есть там, в холодильнике, банка консервов и кусок колбасы, а вот с хлебом, угадал — напряженка.
— — Хрен с ним! Погнали!
Он зубами сорвал пробку с бутылки, разлил водку по стаканам.
— "Надо бы тост какой-никакой, но время, как говорится, не ждет, вздрогнули, Вова!
Офицеры выпили. Антон закурил, разгоняя плотное дымное облако, спросил:
— Слышал я, что с Хмурым ты схлестнулся?
— Откуда узнал?
— Ни хрена себе! Да об этом вся часть гудит. Тут ведь как, против Крамаренко особо никто в халупу не полезет, кроме меня, естественно! Кто боится по молодости лет, кто связываться не хочет. А ты полез, так что можешь считать, зауважал тебя народ, верно говорю. А у командира что было?
— Да ничего особенного, Серега. Поговорили по душам, получил я строгача, и разошлись.
— Строгачом, говоришь, отделался? Нет, браток, зная начальника штаба, это решение не окончательное. Не тот человек Крамаренко, чтобы не по его вышло. Жди суда чести, это я тебе точняк говорю.
— Пошли они все, а, Антон? И что у нас, у офицеров, за натура такая, на службе о бабах, дома о службе? Давай сменим тему!
— Правильно! Вот за это я тебя, Вова, уважаю, гадом буду. За то, что не гнешься перед всякой гнидой. Они меня, знаешь, сколько времени ломали? О! Это целая история. Но сломали? А? Я тебя спрашиваю? Вот и то-то, что без толку все! Антон был, есть и будет Антоном, таким, какой он есть, а не каким его хотят где-то там, в штабах, видеть! Если, конечно, пуля не достанет в Чечне…
В это время в дверь номера аккуратно постучали. Антон спросил нарочито грубо, как, впрочем, всегда:
— Кого там на «хвост» несет?
Дверь приоткрылась. Вошел старший прапорщик Дудашев.
— Разрешите, товарищи капитаны?
— Казбек! Заходи, дорогой, — Антон встал встретить прапорщика, — кому-кому, а тебе здесь всегда рады, проходи!
— Мне вообще-то ротный нужен.
— Что случилось, Казбек? — спросил Бережной, уступая место подчиненному, но тот так и остался стоять возле двери.
— Отпроситься хотел, товарищ капитан! В понедельник Даша домой уезжает, хотел проводить.
— Не вижу никаких проблем.
— Не все так просто, Владимир Викторович! Вот капитан Антонов знает, что любая отлучка из гарнизона офицера или прапорщика возможна лишь с разрешения начальника штаба майора Крамаренко. Он может и не разрешить, а Даше одной тяжело уезжать будет, да и небезопасно.
Антон кивнул головой, подтверждая слова прапорщика. Володя подумал: опять Крамаренко свои условия диктует, везде нос сует, поэтому спросил Казбека:
— Товарищ старший прапорщик, вы обязаны выполнить мой приказ?
— Беспрекословно, товарищ капитан!
— Тогда я приказываю вам проводить свою невесту.
Если Крамаренко узнает, так ему и скажете, мол, ротный приказал. Я ПРИКАЗАЛ. Пусть со мной разбирается.
Усвоил?
— Так точно, товарищ капитан!
— Счастливо ей доехать, а ты не спеши, проводи, как следует, с цветами, объятиями и так далее. Проследуй до следующей станции, чтобы тебе и ей спокойнее было.
Оттуда и вернешься. Не торопись, я тебя прикрою.
— Спасибо, капитан!
— Не за что! Выпьешь водки?
— Нет, спасибо! Не пью я.
— Ну, на нет и суда нет, иди, готовься к проводам!
— Спасибо.
Старший прапорщик вышел. Антон, облокотившись на стену, курил и смотрел на Бережного пьяными, помутневшими глазами, что, однако, не мешало ему сохранять способность членораздельно выражаться, хотя и с трудом.
— А ты молодец! Ершистый! Послал бы Казбека к Крамаренко, сразу все мое уважение потерял бы.
— Я же говорил, что все, касаемо моей роты, буду решать только сам!
В это время в окно кто-то тихо постучал. Антон удивленно поднял глаза:
— В окно, что ли, стучали? Или у меня глюки?
— Подожди, я посмотрю.
Володя отодвинул шторку и увидел за окном Веру.
Она показала знаком, чтобы Володя вышел, и тут же скрылась в темноте. Бережной задернул шторку:
— Все, Антон, конец пьянке. Отдыхай, а у меня — дела!
— Что за заморочки? Такого еще не было! К тебе кто-то пришел?
— Да.
— А чего тайком, через окно?
— Не догадываешься?
— Баба?
— Женщина, Сережа, женщина!
— Ну ни хрена себе?! Без году неделю здесь, а к нему бабы уже в окна ломятся. А ты еще тот фрукт, Володя!
— Как же нам без женщин?
Бережной быстро надел спортивный костюм.
— Меня не жди, ложись спать, — подмигнул он Антону, который только удивленно качал головой.
— Шустрый ты, однако! Так и меня скоро перещеголяешь.
— Все! Не буянь тут, а то меня подведешь, и не одного меня, договорились?
— Иди, гусар! Все будет чики-чики. Интересно, что это за краля сама к мужику по ночам прется?
— Тайна! Пошел я. Да! Ты окно приоткрой, как я уйду, вернусь поздно, не хочется светиться у дежурной.
— Лады! Нет, ты только посмотри на него! Дон Жуан, в натуре! Ну, удивил ты меня, Вова, так удивил! Иди, коли женщина ждет, а за окно не волнуйся, прямо сейчас и открою.
Владимир вышел из общежития, прошел вдоль фасада здания и за углом сразу же попал в объятия Веры.
— Здравствуй, Володенька!
— Здравствуй, милая! Не ожидал, честно говоря, такого хода.
— Мы, женщины, если любим, на все способны.
— В этом ты меня убедила, но Крамаренко как? Не устраивает скандалы после того, как ты возвращаешься домой?
— А если и устраивает? Что ты-то сделаешь? — Ты считаешь, что я не в состоянии защитить любимую женщину? Я за тебя ему башку снесу, если что!
А может, хватит прятаться? Пойду к нему и объяснюсь, что да как. А ты уйдешь ко мне!
— Куда, Володя? К вам с Антоном в общагу? Не надо пока ничего менять. Крамаренко не скандальный, его оружие молчание, но на меня оно не действует. Пусть молчит сколько угодно! А у тебя как? Мог бы и в штаб заглянуть за весь день-то?
— Хотел, но причины не нашел. Да и времени не было. Что делать будем?
— Он еще спрашивает? Свел с ума бедную женщину и спрашивает. На луну будем любоваться! Устроит?
— Извини, сморозил глупость!
— Пойдем в наше временное, но такое милое гнездышко. Было бы оно нашим, а, Володь?
— Так в чем же дело?
— Давай об этом позже, хорошо? Пойдем!
— По обычному плану? Сначала ты, потом я?
— Да, я побежала. Жду, любимый!
Володя покурил пять минут и отправился знакомой дорогой.
Вернулся он через три часа. Окно было открыто, и Бережной свободно проник в комнату. Антон спал, как обычно, не раздеваясь. От второй бутылки осталась половина. Хорошо приложился капитан. А вообще, поговорить надо с ним. Пора завязывать, иначе сопьется. Мужик хороший, жалко будет, если опустится, а к этому все и идет.
Владимир разделся и крепко уснул, ощущая на теле легкий аромат дорогих духов Веры и думая о ней.
* * *
А утром офицеров ждала неприятность.
В пять часов утра прибежал посыльный Антонова.
Володя еле разбудил соседа. Тот поднялся, ничего не соображая. Хмель еще крепко держал его в своих объятиях.
— Кто ты? — спросил Антон, глядя на солдата.
— Товарищ капитан, не узнали? Я ваш посыльный, рядовой Куропаткин.
— Да? Подожди!
Антон обвел взглядом комнату, наткнулся на полупустую бутылку.
— Сейчас, минуту, Куропаткин, дай в себя прийти, — он опрокинул водку в рот, — фу, как эту гадость люди пьют?
Спиртное быстро подействовало на Антона.
Взгляд немного прояснился, появилась способность хоть что-то соображать.
— Ну чего там у тебя? — спросил он у посыльного, приводя себя в относительный порядок, а именно застегивая пуговицы и надевая галстук.
— ЧП, товарищ капитан!
— Ты можешь говорить нормально, по-русски? Что за чрезвычайное происшествие?
— Рядовой Петрушин, будучи дневальным по роте, вскрыл комнату хранения оружия, забрал автомат с боеприпасами и в бега ударился.
— Жлыга? — так среди солдат неформально называли Николая Петрушина, солдата первого года службы.
— Ну!
— А куда дежурный, мать его, смотрел? Ключи от оружейки ведь у него?
— Задремал он, товарищ капитан, а Петрушин шнурок с ремня тихо срезал и вытянул ключи. Сам Жлыга в это время на тумбочке стоял, второй дневальный территорию убирал.
— Ну, блин, я этому дежурному подремлю! Сон на всю жизнь потеряет! Командиру части сообщили?
— Так точно! Он и послал за вами!
— А почему я узнаю о ЧП после командира, а? — резко повысил голос Антон. — Ну, ребятки, мандец всем вам, нюх вконец потеряли, устрою я вам жизнь веселую, узнаете службу, долбени хреновы! Иди на ..! Я следом!
Посыльный, стуча о бедро противогазом, побежал по коридору общежития.
— Вот тебе и Жлыга! С чего одернулся? Никто его не трогал, я сам следил! Крышу, что ли, сдуло?
Антон собрался уже выйти, как его остановил Бережной:
— Подожди, я с тобой!
— Тебе-то чего там делать? На неприятности лишние нарываться?
— Все равно, меньше чем через час — подъем, а я ответственный до ужина сегодня.
— Ну давай быстрее. Нет, но мои каковы? Командира вызвали, а на меня с прибором положили? Ух, блин, кончится все, устрою я им службу, гадом буду, устрою!
Офицеры, выйдя из общежития, бегом побежали к казарме второй роты, где перед входом уже стояли подполковник Буланов, майоры Крамаренко, Варфоломеев и особист гарнизона капитан Гвоздь.
Командир встретил их агрессивно. В основном это касалось капитана Антонова.
— Ну что, Антон, допился?
— При чем здесь это?
— А при том, что злоупотребляете вы, товарищ капитан, спиртными напитками в служебное время, — вставил свое слово заместитель командира по воспитательной работе, с которым Антон был в натянутых отношениях и к которому не испытывал ни капли уважения.
— Умник нашелся! Ты мне сначала распорядок дня установи, где укажи точно, когда у офицера служебное время, а когда — свободное. Вот тогда и буду пить строго во внеслужебное.
— А ну прекратить! — приказал командир. — Почему это произошло? Я тебя, Антон, спрашиваю!
Сергей ответил в тон командиру:
— А хрен его знает, товарищ подполковник! Наберут в армию недоумков, а из офицеров дураков делают. Черт его знает, что пришло в его пустую башку. Но что мы-то стоим? Надо людей поднимать, чистить территорию, может, он рядом затаился?
— Один грамотный нашелся, остальные так, прогуляться вышли. Твоя рота уже прочесала и часть, и городок. Нет твоего Петрушина на территории гарнизона.
Ушел!
Антонов спросил:
— Ментам сообщили?
— Слушай, Антон, заткнись и отойди метра на два, от тебя хоть закусывай. В милицию сообщили. Они усилили наряды. Нам же надо подумать, куда мог податься этот Петрушин? И зачем ему автомат с двумя магазинами?
— Ну уж не для охоты на зайцев, — пробурчал Антонов.
— Антон! Еще слово, и я тебя на «губу» отправлю!
— Молчу, молчу! Но Петрушин не местный, родственников поблизости не имеет, далеко не пойдет. Лишь бы гражданских не тронул. А то сунется в какой-нибудь дом за жратвой и покрошит семейку из своей «волыны». Тогда «сикиш» полный наступит.
— Моли бога, Антонов, чтобы этого не произошло, — мрачно посоветовал начальник штаба, — хотя нам не молиться надо, а действовать, и действовать решительно!
— И что ты предлагаешь? — спросил командир.
— Вывести весь гарнизон и блокировать город. Проверить каждый подвал, каждый закуток.
Антон съязвил:
— Умное решение, а Петрушин, как увидит, что его обложили, так и начнет палить. Вот трупов будет! Нет Надо что-то другое!
— Что?
— Ну не знаю я пока.
Подполковник Буланов, наконец заметив присутствие командира первой роты, спросил:
— А ты. Бережной, что тут делаешь?
— Прибыл с капитаном Антоновым. Я мешаю вам?
Командир ничего не ответил.
Рассвело.
В части объявили подъем, и офицеры прошли в штаб, в кабинет командира.
В 7.05 раздался звонок городского телефона. Буланов недолго говорил с кем-то. Положив трубку, сказал:
— Засекла Петрушина милиция. В западном районе, в строящемся доме. С третьего этажа сделал несколько выстрелов. Тогда-то и засекли. Милиция вступила в переговоры, тут же сообщили нам. Пока твой подчиненный, Антон, требует деньги и вертолет.
Сергей выругался и спросил:
— Насмотрелся боевиков, мать его! Никого в городе не завалил своими выстрелами?
— Выстрелами со здания — нет. Стрелял в воздух. Ранее выстрелов отмечено не было. Кстати, милиция предлагает решить проблему сама. У них к действию готовы снайперы.
Антонов вдруг резко повысил голос:
— Никаких снайперов, немедленно передайте им, никаких снайперов! Мой боец, я его и возьму.
— Ты чего раскомандовался, капитан?
— Пардон! Но, уговор, товарищ подполковник, возьму без выстрелов и жертв, только попытку хищения оружия на него повесите. Поехали, быстрее! А то менты действительно завалят пацана ни за что.
Подполковник приказал дежурному по парку немедленно подать к штабу командирскую машину. Позвонил какому-то милицейскому чину:
— Вы там вот что, дом блокируйте, и все. Чтобы не ушел. Сейчас мы прибудем. Мы и будем брать его.
— Добро, если только солдат огонь по населению не откроет В обратном случае не обессудьте.
— Мы уже в пути, — командир положил трубку.
— Товарищ подполковник, — обратился к Буланову капитан Бережной, — разрешите мне идти с Антоновым?
— Для чего?
Антон тоже удивленно посмотрел на Владимира. Бережной продолжал:
— Понимаете, вдвоем мы, сблизившись с вооруженным бойцом, составим две цели, и ему будет сложнее сориентироваться в случае, если он решит открыть огонь.
В кого стрелять? Ведь другой может выстрелить в ответ?
Это обстоятельство должно дать время разоружить его.
— Сам придумал?
— Это же просто!
— Черт с вами, получайте стволы и в машину!
Через двадцать минут командирский «уазик» остановил наряд оцепления. Командир переговорил со старшим наряда, и машину пропустили в опасную зону. За одноэтажным домом, стоящим прямо напротив строящегося здания, где находился временный штаб ОВД и ОФСБ, «уазик» остановился. На чердаке этого дома держал цель и снайпер. Командир поздоровался с местными руководителями силовых структур области. Те сообщили:
— Беглец огня больше не открывал, находится на третьем этаже. Мы обещали связаться с ним через час.
Двадцать минут прошло.
Буланов спросил:
— У него есть связь с вами?
— Да! Бросили ему сотовый телефон.
— Значит, ждет! Ну что же, Антон, ты хотел брать своего Петрушина, не передумал?
Сергей был категоричен:
— Я решений своих никогда не меняю!
— Возьмите тогда бронежилеты и защитные шлемы, все же на автомат идете, — предложил полковник милиции.
— Одной связи хватит, но раз у него есть, то чего тащить еще одну трубку? О том, что мы пошли к нему, сообщать солдату не надо! Откуда можно незаметно подобраться ко входу в здание?
— Ниоткуда. Солдат постоянно мечется от окна к окну, держит все подходы под контролем.
Антонов сплюнул на асфальт:
— Додержится он у меня, засранец! Ну что, Володь?
Пошли тогда прямо через подъезд? Авось по нас палить не будет.
Командир усомнился:
— А если будет?
— Значит, судьба такая. Итак, Вова, идем, переговариваясь между собой, не спеша, как будто ничего страшного не произошло. Ты анекдоты новые знаешь?
— Да уж найду, что рассказать!
— Вот и рассказывай, а я по пути буду смеяться. Это точно собьет Петрушина с толку. Ты готов? Двинулись!
— Удачи вам, — неожиданно пожелал им майор Крамаренко.
И офицеры, выйдя из-за угла одноэтажного здания, пошли в сторону дома, где засел молодой вооруженный солдат Петрушин. Володя что-то рассказывал, жестикулируя руками, Антон непринужденно смеялся.
— Отчаянные у тебя, подполковник, ребята, — похвалил офицеров начальник ОВД, — боевые!
Ответ командира был краток:
— Других не держим!
А Петрушин через щель балкона смотрел на приближающихся к подъезду офицеров. Он не мог понять, почему они идут в это здание, смеясь, не спеша. Может, не знают, что он здесь? Нет! Этого не может быть! Тогда почему?
Пока рядовой Петрушин размышлял, Антон с Володей достигли входа и зашли в подъезд. Перевели дыхание, все же прогулка под прицелом автомата дело не слишком приятное. А тут еще Антон со своим похмельем, которое, казалось, волновало его больше, чем какой-то захват преступника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Володя с нетерпением ждал этого заветного часа.
А после ужина, когда Бережной находился в общежитии, появился Антон. Появился, как всегда, немного пьяный, на этот раз еще и с гитарой. Играл он плохо, используя три или четыре аккорда, еще хуже пел, но шума поднимал много. Буквально ворвавшись в комнату и бросив гитару на кровать, поднял над головой литр водки, вынутый из карманов комбинезона.
— Здорово, Вова! Готовь тару, гулять будем!
— Привет. А что за повод?
— Повод тихушникам требуется, тем, кто под простынею в одиночку пить привык, как бы кто не заметил.
А мы и без него обойдемся!
— Я смотрю, ты уже приложился?
— То, в парке, не в счет. Нет, ну чего ты сидишь? Доставай стаканы. С закуской, как понимаю, у нас облом полный?
— Есть там, в холодильнике, банка консервов и кусок колбасы, а вот с хлебом, угадал — напряженка.
— — Хрен с ним! Погнали!
Он зубами сорвал пробку с бутылки, разлил водку по стаканам.
— "Надо бы тост какой-никакой, но время, как говорится, не ждет, вздрогнули, Вова!
Офицеры выпили. Антон закурил, разгоняя плотное дымное облако, спросил:
— Слышал я, что с Хмурым ты схлестнулся?
— Откуда узнал?
— Ни хрена себе! Да об этом вся часть гудит. Тут ведь как, против Крамаренко особо никто в халупу не полезет, кроме меня, естественно! Кто боится по молодости лет, кто связываться не хочет. А ты полез, так что можешь считать, зауважал тебя народ, верно говорю. А у командира что было?
— Да ничего особенного, Серега. Поговорили по душам, получил я строгача, и разошлись.
— Строгачом, говоришь, отделался? Нет, браток, зная начальника штаба, это решение не окончательное. Не тот человек Крамаренко, чтобы не по его вышло. Жди суда чести, это я тебе точняк говорю.
— Пошли они все, а, Антон? И что у нас, у офицеров, за натура такая, на службе о бабах, дома о службе? Давай сменим тему!
— Правильно! Вот за это я тебя, Вова, уважаю, гадом буду. За то, что не гнешься перед всякой гнидой. Они меня, знаешь, сколько времени ломали? О! Это целая история. Но сломали? А? Я тебя спрашиваю? Вот и то-то, что без толку все! Антон был, есть и будет Антоном, таким, какой он есть, а не каким его хотят где-то там, в штабах, видеть! Если, конечно, пуля не достанет в Чечне…
В это время в дверь номера аккуратно постучали. Антон спросил нарочито грубо, как, впрочем, всегда:
— Кого там на «хвост» несет?
Дверь приоткрылась. Вошел старший прапорщик Дудашев.
— Разрешите, товарищи капитаны?
— Казбек! Заходи, дорогой, — Антон встал встретить прапорщика, — кому-кому, а тебе здесь всегда рады, проходи!
— Мне вообще-то ротный нужен.
— Что случилось, Казбек? — спросил Бережной, уступая место подчиненному, но тот так и остался стоять возле двери.
— Отпроситься хотел, товарищ капитан! В понедельник Даша домой уезжает, хотел проводить.
— Не вижу никаких проблем.
— Не все так просто, Владимир Викторович! Вот капитан Антонов знает, что любая отлучка из гарнизона офицера или прапорщика возможна лишь с разрешения начальника штаба майора Крамаренко. Он может и не разрешить, а Даше одной тяжело уезжать будет, да и небезопасно.
Антон кивнул головой, подтверждая слова прапорщика. Володя подумал: опять Крамаренко свои условия диктует, везде нос сует, поэтому спросил Казбека:
— Товарищ старший прапорщик, вы обязаны выполнить мой приказ?
— Беспрекословно, товарищ капитан!
— Тогда я приказываю вам проводить свою невесту.
Если Крамаренко узнает, так ему и скажете, мол, ротный приказал. Я ПРИКАЗАЛ. Пусть со мной разбирается.
Усвоил?
— Так точно, товарищ капитан!
— Счастливо ей доехать, а ты не спеши, проводи, как следует, с цветами, объятиями и так далее. Проследуй до следующей станции, чтобы тебе и ей спокойнее было.
Оттуда и вернешься. Не торопись, я тебя прикрою.
— Спасибо, капитан!
— Не за что! Выпьешь водки?
— Нет, спасибо! Не пью я.
— Ну, на нет и суда нет, иди, готовься к проводам!
— Спасибо.
Старший прапорщик вышел. Антон, облокотившись на стену, курил и смотрел на Бережного пьяными, помутневшими глазами, что, однако, не мешало ему сохранять способность членораздельно выражаться, хотя и с трудом.
— А ты молодец! Ершистый! Послал бы Казбека к Крамаренко, сразу все мое уважение потерял бы.
— Я же говорил, что все, касаемо моей роты, буду решать только сам!
В это время в окно кто-то тихо постучал. Антон удивленно поднял глаза:
— В окно, что ли, стучали? Или у меня глюки?
— Подожди, я посмотрю.
Володя отодвинул шторку и увидел за окном Веру.
Она показала знаком, чтобы Володя вышел, и тут же скрылась в темноте. Бережной задернул шторку:
— Все, Антон, конец пьянке. Отдыхай, а у меня — дела!
— Что за заморочки? Такого еще не было! К тебе кто-то пришел?
— Да.
— А чего тайком, через окно?
— Не догадываешься?
— Баба?
— Женщина, Сережа, женщина!
— Ну ни хрена себе?! Без году неделю здесь, а к нему бабы уже в окна ломятся. А ты еще тот фрукт, Володя!
— Как же нам без женщин?
Бережной быстро надел спортивный костюм.
— Меня не жди, ложись спать, — подмигнул он Антону, который только удивленно качал головой.
— Шустрый ты, однако! Так и меня скоро перещеголяешь.
— Все! Не буянь тут, а то меня подведешь, и не одного меня, договорились?
— Иди, гусар! Все будет чики-чики. Интересно, что это за краля сама к мужику по ночам прется?
— Тайна! Пошел я. Да! Ты окно приоткрой, как я уйду, вернусь поздно, не хочется светиться у дежурной.
— Лады! Нет, ты только посмотри на него! Дон Жуан, в натуре! Ну, удивил ты меня, Вова, так удивил! Иди, коли женщина ждет, а за окно не волнуйся, прямо сейчас и открою.
Владимир вышел из общежития, прошел вдоль фасада здания и за углом сразу же попал в объятия Веры.
— Здравствуй, Володенька!
— Здравствуй, милая! Не ожидал, честно говоря, такого хода.
— Мы, женщины, если любим, на все способны.
— В этом ты меня убедила, но Крамаренко как? Не устраивает скандалы после того, как ты возвращаешься домой?
— А если и устраивает? Что ты-то сделаешь? — Ты считаешь, что я не в состоянии защитить любимую женщину? Я за тебя ему башку снесу, если что!
А может, хватит прятаться? Пойду к нему и объяснюсь, что да как. А ты уйдешь ко мне!
— Куда, Володя? К вам с Антоном в общагу? Не надо пока ничего менять. Крамаренко не скандальный, его оружие молчание, но на меня оно не действует. Пусть молчит сколько угодно! А у тебя как? Мог бы и в штаб заглянуть за весь день-то?
— Хотел, но причины не нашел. Да и времени не было. Что делать будем?
— Он еще спрашивает? Свел с ума бедную женщину и спрашивает. На луну будем любоваться! Устроит?
— Извини, сморозил глупость!
— Пойдем в наше временное, но такое милое гнездышко. Было бы оно нашим, а, Володь?
— Так в чем же дело?
— Давай об этом позже, хорошо? Пойдем!
— По обычному плану? Сначала ты, потом я?
— Да, я побежала. Жду, любимый!
Володя покурил пять минут и отправился знакомой дорогой.
Вернулся он через три часа. Окно было открыто, и Бережной свободно проник в комнату. Антон спал, как обычно, не раздеваясь. От второй бутылки осталась половина. Хорошо приложился капитан. А вообще, поговорить надо с ним. Пора завязывать, иначе сопьется. Мужик хороший, жалко будет, если опустится, а к этому все и идет.
Владимир разделся и крепко уснул, ощущая на теле легкий аромат дорогих духов Веры и думая о ней.
* * *
А утром офицеров ждала неприятность.
В пять часов утра прибежал посыльный Антонова.
Володя еле разбудил соседа. Тот поднялся, ничего не соображая. Хмель еще крепко держал его в своих объятиях.
— Кто ты? — спросил Антон, глядя на солдата.
— Товарищ капитан, не узнали? Я ваш посыльный, рядовой Куропаткин.
— Да? Подожди!
Антон обвел взглядом комнату, наткнулся на полупустую бутылку.
— Сейчас, минуту, Куропаткин, дай в себя прийти, — он опрокинул водку в рот, — фу, как эту гадость люди пьют?
Спиртное быстро подействовало на Антона.
Взгляд немного прояснился, появилась способность хоть что-то соображать.
— Ну чего там у тебя? — спросил он у посыльного, приводя себя в относительный порядок, а именно застегивая пуговицы и надевая галстук.
— ЧП, товарищ капитан!
— Ты можешь говорить нормально, по-русски? Что за чрезвычайное происшествие?
— Рядовой Петрушин, будучи дневальным по роте, вскрыл комнату хранения оружия, забрал автомат с боеприпасами и в бега ударился.
— Жлыга? — так среди солдат неформально называли Николая Петрушина, солдата первого года службы.
— Ну!
— А куда дежурный, мать его, смотрел? Ключи от оружейки ведь у него?
— Задремал он, товарищ капитан, а Петрушин шнурок с ремня тихо срезал и вытянул ключи. Сам Жлыга в это время на тумбочке стоял, второй дневальный территорию убирал.
— Ну, блин, я этому дежурному подремлю! Сон на всю жизнь потеряет! Командиру части сообщили?
— Так точно! Он и послал за вами!
— А почему я узнаю о ЧП после командира, а? — резко повысил голос Антон. — Ну, ребятки, мандец всем вам, нюх вконец потеряли, устрою я вам жизнь веселую, узнаете службу, долбени хреновы! Иди на ..! Я следом!
Посыльный, стуча о бедро противогазом, побежал по коридору общежития.
— Вот тебе и Жлыга! С чего одернулся? Никто его не трогал, я сам следил! Крышу, что ли, сдуло?
Антон собрался уже выйти, как его остановил Бережной:
— Подожди, я с тобой!
— Тебе-то чего там делать? На неприятности лишние нарываться?
— Все равно, меньше чем через час — подъем, а я ответственный до ужина сегодня.
— Ну давай быстрее. Нет, но мои каковы? Командира вызвали, а на меня с прибором положили? Ух, блин, кончится все, устрою я им службу, гадом буду, устрою!
Офицеры, выйдя из общежития, бегом побежали к казарме второй роты, где перед входом уже стояли подполковник Буланов, майоры Крамаренко, Варфоломеев и особист гарнизона капитан Гвоздь.
Командир встретил их агрессивно. В основном это касалось капитана Антонова.
— Ну что, Антон, допился?
— При чем здесь это?
— А при том, что злоупотребляете вы, товарищ капитан, спиртными напитками в служебное время, — вставил свое слово заместитель командира по воспитательной работе, с которым Антон был в натянутых отношениях и к которому не испытывал ни капли уважения.
— Умник нашелся! Ты мне сначала распорядок дня установи, где укажи точно, когда у офицера служебное время, а когда — свободное. Вот тогда и буду пить строго во внеслужебное.
— А ну прекратить! — приказал командир. — Почему это произошло? Я тебя, Антон, спрашиваю!
Сергей ответил в тон командиру:
— А хрен его знает, товарищ подполковник! Наберут в армию недоумков, а из офицеров дураков делают. Черт его знает, что пришло в его пустую башку. Но что мы-то стоим? Надо людей поднимать, чистить территорию, может, он рядом затаился?
— Один грамотный нашелся, остальные так, прогуляться вышли. Твоя рота уже прочесала и часть, и городок. Нет твоего Петрушина на территории гарнизона.
Ушел!
Антонов спросил:
— Ментам сообщили?
— Слушай, Антон, заткнись и отойди метра на два, от тебя хоть закусывай. В милицию сообщили. Они усилили наряды. Нам же надо подумать, куда мог податься этот Петрушин? И зачем ему автомат с двумя магазинами?
— Ну уж не для охоты на зайцев, — пробурчал Антонов.
— Антон! Еще слово, и я тебя на «губу» отправлю!
— Молчу, молчу! Но Петрушин не местный, родственников поблизости не имеет, далеко не пойдет. Лишь бы гражданских не тронул. А то сунется в какой-нибудь дом за жратвой и покрошит семейку из своей «волыны». Тогда «сикиш» полный наступит.
— Моли бога, Антонов, чтобы этого не произошло, — мрачно посоветовал начальник штаба, — хотя нам не молиться надо, а действовать, и действовать решительно!
— И что ты предлагаешь? — спросил командир.
— Вывести весь гарнизон и блокировать город. Проверить каждый подвал, каждый закуток.
Антон съязвил:
— Умное решение, а Петрушин, как увидит, что его обложили, так и начнет палить. Вот трупов будет! Нет Надо что-то другое!
— Что?
— Ну не знаю я пока.
Подполковник Буланов, наконец заметив присутствие командира первой роты, спросил:
— А ты. Бережной, что тут делаешь?
— Прибыл с капитаном Антоновым. Я мешаю вам?
Командир ничего не ответил.
Рассвело.
В части объявили подъем, и офицеры прошли в штаб, в кабинет командира.
В 7.05 раздался звонок городского телефона. Буланов недолго говорил с кем-то. Положив трубку, сказал:
— Засекла Петрушина милиция. В западном районе, в строящемся доме. С третьего этажа сделал несколько выстрелов. Тогда-то и засекли. Милиция вступила в переговоры, тут же сообщили нам. Пока твой подчиненный, Антон, требует деньги и вертолет.
Сергей выругался и спросил:
— Насмотрелся боевиков, мать его! Никого в городе не завалил своими выстрелами?
— Выстрелами со здания — нет. Стрелял в воздух. Ранее выстрелов отмечено не было. Кстати, милиция предлагает решить проблему сама. У них к действию готовы снайперы.
Антонов вдруг резко повысил голос:
— Никаких снайперов, немедленно передайте им, никаких снайперов! Мой боец, я его и возьму.
— Ты чего раскомандовался, капитан?
— Пардон! Но, уговор, товарищ подполковник, возьму без выстрелов и жертв, только попытку хищения оружия на него повесите. Поехали, быстрее! А то менты действительно завалят пацана ни за что.
Подполковник приказал дежурному по парку немедленно подать к штабу командирскую машину. Позвонил какому-то милицейскому чину:
— Вы там вот что, дом блокируйте, и все. Чтобы не ушел. Сейчас мы прибудем. Мы и будем брать его.
— Добро, если только солдат огонь по населению не откроет В обратном случае не обессудьте.
— Мы уже в пути, — командир положил трубку.
— Товарищ подполковник, — обратился к Буланову капитан Бережной, — разрешите мне идти с Антоновым?
— Для чего?
Антон тоже удивленно посмотрел на Владимира. Бережной продолжал:
— Понимаете, вдвоем мы, сблизившись с вооруженным бойцом, составим две цели, и ему будет сложнее сориентироваться в случае, если он решит открыть огонь.
В кого стрелять? Ведь другой может выстрелить в ответ?
Это обстоятельство должно дать время разоружить его.
— Сам придумал?
— Это же просто!
— Черт с вами, получайте стволы и в машину!
Через двадцать минут командирский «уазик» остановил наряд оцепления. Командир переговорил со старшим наряда, и машину пропустили в опасную зону. За одноэтажным домом, стоящим прямо напротив строящегося здания, где находился временный штаб ОВД и ОФСБ, «уазик» остановился. На чердаке этого дома держал цель и снайпер. Командир поздоровался с местными руководителями силовых структур области. Те сообщили:
— Беглец огня больше не открывал, находится на третьем этаже. Мы обещали связаться с ним через час.
Двадцать минут прошло.
Буланов спросил:
— У него есть связь с вами?
— Да! Бросили ему сотовый телефон.
— Значит, ждет! Ну что же, Антон, ты хотел брать своего Петрушина, не передумал?
Сергей был категоричен:
— Я решений своих никогда не меняю!
— Возьмите тогда бронежилеты и защитные шлемы, все же на автомат идете, — предложил полковник милиции.
— Одной связи хватит, но раз у него есть, то чего тащить еще одну трубку? О том, что мы пошли к нему, сообщать солдату не надо! Откуда можно незаметно подобраться ко входу в здание?
— Ниоткуда. Солдат постоянно мечется от окна к окну, держит все подходы под контролем.
Антонов сплюнул на асфальт:
— Додержится он у меня, засранец! Ну что, Володь?
Пошли тогда прямо через подъезд? Авось по нас палить не будет.
Командир усомнился:
— А если будет?
— Значит, судьба такая. Итак, Вова, идем, переговариваясь между собой, не спеша, как будто ничего страшного не произошло. Ты анекдоты новые знаешь?
— Да уж найду, что рассказать!
— Вот и рассказывай, а я по пути буду смеяться. Это точно собьет Петрушина с толку. Ты готов? Двинулись!
— Удачи вам, — неожиданно пожелал им майор Крамаренко.
И офицеры, выйдя из-за угла одноэтажного здания, пошли в сторону дома, где засел молодой вооруженный солдат Петрушин. Володя что-то рассказывал, жестикулируя руками, Антон непринужденно смеялся.
— Отчаянные у тебя, подполковник, ребята, — похвалил офицеров начальник ОВД, — боевые!
Ответ командира был краток:
— Других не держим!
А Петрушин через щель балкона смотрел на приближающихся к подъезду офицеров. Он не мог понять, почему они идут в это здание, смеясь, не спеша. Может, не знают, что он здесь? Нет! Этого не может быть! Тогда почему?
Пока рядовой Петрушин размышлял, Антон с Володей достигли входа и зашли в подъезд. Перевели дыхание, все же прогулка под прицелом автомата дело не слишком приятное. А тут еще Антон со своим похмельем, которое, казалось, волновало его больше, чем какой-то захват преступника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40