А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Что? Конечно, уверена. Кто-то стоит под дверью.
– Назовите адрес, мэм.
Я поспешно пробормотала название улицы и номер дома.
– Пожалуйста, поскорее! Я слишком молода, чтобы умирать!
– Мэм, – задребезжал скучающий голос, – в этом районе нет ни одной патрульной машины. Постараемся как можно скорее кого-нибудь прислать. А пока постарайтесь не впускать этого человека.
Не впускать этого человека?!
– Мэм?
– Что это значит? – прошипела я, бросив взгляд на сотрясавшуюся дверь. – Вы что, воображаете, что я приглашу убийцу на кофе? Спятили?!
– Мэм, вам совершенно нет необходимости…
Я бросила трубку, можно сказать, в лицо этой стерве!
Кому позвонить? Кому?!
Рику! Я позвоню Рику!
Я схватила рюкзак и вывалила содержимое на стол. Плевать, если киллер меня услышит!
Вот она, моя записная книжка!
Включила настольную лампу, набрала номер.
– Рик!
– Джинси? – сонным голосом отозвался тот. – Что случилось? Сейчас два часа ночи.
– Кто-то пытается вломиться в квартиру! – взвыла я. Господи, я становлюсь истеричкой.
«Как я смогу жить с этим?» – подумала я. Но тут же эту мысль перебила другая: «Жить и не придется. Если меня убьют».
– Звонила в полицию? – отрывисто спросил он.
– Да, да, но там сказали, что им некого послать, и…
– Я немедленно еду. Забаррикадируй дверь. Нет, лучше держись от нее подальше, на случай… на случай если у него пистолет. Закройся в дальней комнате или в чулане… ну, ты поняла. По пути я снова позвоню в полицию. Джинси?
– Ч-что? – всхлипнула я.
– Держись. Все будет в порядке. Только спрячься.
Я и спряталась. Под кроватью. Все же худоба и маленький рост имеют свои преимущества.
И стала ждать. Дверь по-прежнему дергали, и я в конце концов задалась вопросом, что это за странный вор такой.
Новичок? Пьяница? Или, не дай Бог, наркоманы?! Такие особенно опасны! Я сама видела по телевизору!
Не знаю, сколько времени прошло, пока я наконец услышала вой сирен, а за ним тяжелый топот ног по ступенькам коридора, крики, и мгновенное, сбивающее с толку молчание.
– Джинси!
Рик!
Я выкарабкалась из-под кровати и взвизгнула:
– Рик!
– Все в порядке, – окликнул он. – Здесь полиция! Можешь открыть дверь!
Разодетая в спортивные штаны и ветхую майку, я рывком распахнула дверь и бросилась в объятия Рика. Он прижал меня к себе и гладил по спине, пока я, рыдая, целовала его в шею. Я не сразу сообразила, что у нас появились зрители. А сообразив, отстранилась и вытерла слезы ладонью.
– Вы его поймали? – спросила я полицейского, слишком пристально наблюдавшего за нами. Извращенец.
Офицер Свин Мак-Свин расплылся в улыбке:
– Не было никакого грабителя, мэм.
Почему все величают меня «мэм»?
Я повернулась к Рику:
– Был! Кто-то пытался ворваться в квартиру!
– Э… Джинси…
Рик указал куда-то в дальний конец полутемного коридора. Еще один полисмен тихо говорил что-то хрупкой сгорбленной старушке в халате.
– Что здесь делает миссис Нортон? – спросила я. – Господи! Неужели грабитель пытался пробраться и к ней?
Рик смущенно откашлялся.
– Джинси, миссис Нортон и есть твой взломщик. Понимаешь, она неизвестно почему вышла из квартиры, – ты знаешь, что у нее болезнь Альцгеймера? Мы позвонили ее сыну, он сейчас приедет. Она перепутала свою дверь с твоей и…
Я снова взглянула на миссис Нортон. Бедняжка казалась очень испуганной.
– Вот как, – промямлила я. – Мне ужасно жаль.
Гигант-полисмен продолжал нагло ухмыляться.
– Безопасность лучше поздних сожалений, мэм.
– Ты все правильно сделала, Джинси, – утешил Рик и обратился к Свину: – Она может вернуться в квартиру?
– Разумеется, – пожал тот плечами. – Преступления не было.
Открывая дверь, я услышала, как он добавил:
– Если не считать зря потраченного полицией времени.
Рик тоже его услышал, потому что втолкнул меня в комнату и захлопнул дверь.
– Не хочешь же ты подраться с полицейским, – предупредил он.
Теперь я злилась и одновременно сгорала от стыда. Не слишком приятное сочетание.
Ну надо же, я даже не подумала поискать среди домашней утвари что-то, хоть отдаленно напоминающее оружие! А вместо этого позвала на помощь и залезла под кровать!
Ясно, что теперь все надо мной насмехаются!
– Попробуй только посмеяться надо мной! – предупредила я.
– Похоже, что я смеюсь?
– Ну… в душе! Не смей издеваться надо мной в душе!
Рик тяжело вздохнул:
– Джинси, давай сядем. Сейчас я позвоню соседке и спрошу, не сможет ли она остаться с Джастином до утра. А потом мы выпьем за то, что ты осталась жива. О’кей?
– Ни к чему разыгрывать из себя героя, – буркнула я, обняв себя за плечи.
Запоздалая реакция. Меня бил озноб.
– Надень свитер, – велел он. – И смирись с тем, что сегодня я герой. В следующий раз наступит твоя очередь быть героиней.
Я взглянула на Рика: всклокоченные со сна волосы, босые ступни, сунутые в разные кроссовки, темные круги под глазами.
Мой герой.
Я разрыдалась.
КЛЕР
КРИЗИС ОБЩЕНИЯ
Телевизор был включен, но я почти не смотрела на экран.
Что-то историческое. Насчет Французской революции.
Отец был прав. Этот канал следовало бы назвать Военным. Или Каналом Поджигателей Войны.
Или каналом того, Как Кровожадные, Рвущиеся к Власти Мужчины Портят Все на Свете!
Я зачерпнула ложкой мороженое из стоявшего на коленях пинтового стаканчика и предалась ленивым мыслям. Совершенно бессвязным мыслям.
Миссис Хеди, моя учительница в третьем классе, в своем мешковатом оранжевом кардигане.
Ворчливый голос бабушки, замолчавшей навеки десять лет назад.
Первый день в колледже, температура почти девяносто градусов.
Ночь, когда я встретила Уина, ледяной осенний ветер.
Около одиннадцати в двери повернулся ключ. Минуту спустя в гостиной появился Уин и бросил пиджак на спинку стула.
Повесить его, разумеется, моя обязанность.
– Ну, с кем ты ужинал?
Уин стащил галстук и тоже бросил на стул.
– Привет. Вряд ли ты с ними знакома.
Я убавила звук и выпрямилась.
– Я так и предполагала. Но все равно хочу знать, понятно? Мне интересно. Хочу побольше знать о твоей работе.
Уин как-то странно глянул на меня.
– Понимаю. Но не хочется тебе докучать. На твоих плечах и без того много всего. И на уме… Вообще проблем немало.
– Откуда тебе известно, что у меня на уме? – отрезала я. – Ты всегда… всегда…
– Что – всегда? – вздохнул Уин.
Я снова откинулась на спинку кресла.
– Ничего.
Уин вышел из гостиной, и я услышала, как он возится в ванной. Вернулся он уже в пижаме и очках.
– Иду спать, – объявил он.
Я пожала плечами и снова прибавила звук. Уин не уходил. Я терпеливо ждала.
– Солнышко, сколько можно есть мороженое? По-моему, с тебя хватит. Не хочешь же ты потолстеть, когда у нас свадьба на носу? Тебе это не к лицу, – посоветовал он наконец.
Я, не отвечая, продолжала глазеть на экран. На портрет очередного, неведомо какого по счету короля Людовика.
Уин все-таки ушел.
Я спокойно доела мороженое.
Он совсем не видит меня. В упор не видит.
Если бы посмотрел как следует, наверняка заметил бы, что со времени помолвки я потеряла семь фунтов.
Глядя на меня, он видел то, что хотел видеть.
Интересно, что же именно?
ДАНИЭЛЛА
ЕСЛИ ЭТО ЛЮБОВЬ
Я всегда гордилась способностью себя развлечь.
Не имею в виду ничего сексуального, нет уж, спасибо.
Видите ли, сколько помню себя, я всегда была чем-то вроде одинокого волка. Замкнутая, отчужденная. Не асоциальный тип или что-то в этом роде, просто вполне самодостаточная личность.
Но среднему человеку обычно бывает не по себе в присутствии одиночек-индивидуалистов. Особенно когда одиночки-индивидуалисты – совсем еще дети.
Много лет взрослые пытались, что называется, вовлечь меня в коллектив. Обычные люди просто не понимают детей, которые предпочитают держаться в стороне от этого самого коллектива.
Когда я была в начальной школе, за дело взялась моя мать.
– Каждая маленькая девочка хочет записаться в герлскауты! – умоляла она.
– Только не я, – напрямик заявила я.
– Но почему, Даниэлла? Там так весело!
Я раздумывала над ее словами секунд этак тридцать.
– Нет, спасибо, – отказалась я, расправляя новую розовую юбочку, недавний подарок бабушки. – Кстати, эти униформы – настоящее уродство. Зеленый и коричневый цвета кажутся грязноватыми.
Администрация средней школы подхватила знамя коллективизма, которое выпустила из рук моя мать.
Еще в предпоследнем классе психолог-консультант предупредил, что меня не примут в приличный колледж, если я не запишусь в спортивный клуб или не займусь каким-нибудь видом внеклассной работы.
– А именно? – попыталась уточнить я.
– Ну, скажем, быть в команде поддержки. Или, ну не знаю, в школьной газете. Чем ты интересуешься, Даниэлла?
– Одеждой и драгоценностями.
– Правда, у нас нет кружка кройки и шитья, но, может, ты организуешь? Инициатива всегда приветствуется и…
Полагаю, мое потрясенное лицо остановило мистера Бернса на полуслове.
– Ну, – покорно добавил он, – хотя бы подумай об этом, ладно?
– Договорились, – кивнула я, поднимаясь, чтобы покинуть душный крохотный кабинет. – Но на вашем месте я бы не слишком рассчитывала.
К счастью, ко времени окончания колледжа большинство взрослых решили позволить мне жить своей жизнью. Может, потому что я сделалась почти одной из них.
Во всяком случае, никто не стал протестовать, когда я объявила о своем решении жить самостоятельно. Каждое лето я устраивалась сразу в несколько мест – не такая легкая задача, когда пытаешься одновременно вращаться в обществе, – чтобы платить за одноместную комнату в общежитии.
Понимаете, быть постоянным участником фильма ужасов в образе соседки, готовой трещать все двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, – не то удовольствие, которое мне хотелось бы испытать.
Даю слово, мне никогда не надоедало собственное общество. И я не скучала, проводя вечер в одиночестве и дома.
До той особенной ночи в июне, примерно за шесть недель до моего тридцатилетия.
Уютная квартирка в Бэк-Бэй сверкала чистотой.
Тихо мурлыкал кондиционер.
Холодильник был набит всем необходимым: шампанское, диетическая газировка, йогурт.
Я только что вернулась из любимого парикмахерского салона, где сделала маникюр и педикюр.
Все было идеально, на своих местах.
Кроме меня. Я вдруг обнаружила, что стою посреди гостиной.
Просто стою.
Видите ли, обычно я никогда не стою. И не сижу.
Я лежу на диване. Но это, пожалуй, можно назвать искусством.
А вот в моем сегодняшнем состоянии, пожалуй, было нечто иное. И совершенно новое.
Я не находила себе места. Вот оно что. Должно быть, именно это состояние люди называют «зайти в тупик».
Я понятия не имела, что делать с собой.
Собственно говоря, ничего особенного я и не хотела делать и все же горела желанием совершить что-то необыкновенное, значительное, что-то…
Вот оно! Позвоню-ка я матери! Когда все остальное не помогает, возьми трубку и набери номер.
На полпути к телефону я передумала. Она наверняка спросит, как идет охота на мужа, а у меня почему-то не было настроения отчитываться о последних достижениях.
Тем более что все достижения полетели к черту при появлении здоровенного гоя, который стал занимать слишком много моего времени.
Моего ментального пространства.
А как насчет сердца?
– ТВ, – решила я. – Вот что я сделаю. Включу телевизор. Тогда можно не думать. Ни о ком. И ни о чем.
Пощелкав пультом, я убедилась, что ни на одном из каналов нет моих любимых шоу.
«Даниэлла, – упрекнула я себя, – давно пора подключиться к спутниковому телевидению!»
И оглядела комнату, словно ожидала, что в углу или на полке притаилась блестящая идея, ожидающая, когда ее заметят.
Ничего.
«Даниэлла, – снова пожурила я себя, – завела бы хоть хобби какое, что ли! Может, вязание? Или бисерное плетение. Или шитье. Кроила бы себе одежду…»
Можно подумать, такое когда-нибудь случится!
Я плюхнулась на диван и вздохнула.
Что, если почитать? Все какое-то занятие.
Но у меня было только две книги: словарь, оставшийся еще с колледжа, и Библия, подаренная в детстве.
Дело в том, что я почти ничего не читаю. Кроме журналов. Да и те прочитаны по крайней мере дважды.
«Впрочем, и в третий тоже не помешает», – решила я, схватив последний выпуск «Вакейшнз». И стала листать, пока не набрела на снимок парочки на пляже в лучах заката. Сидевшие на одеяле молодые люди, окруженные остатками пиршества, смотрели куда-то вдаль. И никакие мерзкие чайки не оскверняли сцену.
Класс! Я снова думала о Крисе.
По моему опыту, союз христианки и еврея или наоборот ни к чему хорошему не приводит, если не считать редкого исключения в лице Шарлотты и Гарри из «Секса в большом городе». Да и то вначале оно выглядело истинным несчастьем. Она даже обратилась в его веру, и – бац! Вместо свадьбы – разрыв. Вместо кольца – захлопнутая перед носом дверь.
Да, конечно, все закончилось лучше некуда, и Шарлотта получила огромный бриллиант от своего будущего мужа – адвоката. Но что ни говори, а Шарлотта и Гарри – воображаемая пара.
Симпатичная, но придуманная сценаристом.
Может, стоит прогуляться? Зайти в бар, выпить…
Но когда я прикинула, что для этого надеть, куда идти, как добраться, затея показалась чересчур утомительной.
Я вышла в спальню, подумав, что неплохо бы лечь и попытаться заснуть. Но тут заметила компьютер. Послать электронные сообщения подружкам с Лонг-Айленда? Вполне вероятно, они тоже сидят за компьютерами и готовы поболтать.
Но до меня почти сразу дошел идиотизм затеи.
У Мишель – трехмесячный младенец, у Эми – малолетний маньяк, и, Богу известно, Рейчел и ее новый, второй, муж вряд ли обрадуются, если их потревожить в девять вечера.
Кроме того, о чем с ними болтать? О погоде? О том, кто купил очередной дом? Чья бабушка попала в дом престарелых?
Сомневаюсь, чтобы кого-нибудь из них заинтересовали похождения их единственной незамужней подруги. Переживания по поводу абсолютно неподходящего парня, который каким-то образом втерся в мою жизнь.
И, честно говоря, меня абсолютно не интересовали пеленки, диатез, грудное вскармливание и няньки.
Я уныло присела на край свежезастеленной постели: простыни и одеяло от Ральфа Лорена. На комоде стояли фотографии в рамках: родители, дед с бабкой, Дэвид.
Только Дэвид.
Мы с Дэвидом.
Дэвид и Роберта. Официальный снимок по случаю помолвки. Волосы брата тщательно прилизаны и блестят от лака.
Позвонить Дэвиду? Слишком поздно. Он просто фанат всего, что касается режима дня. Ложиться рано, вставать поздно. Здоров, богат и мудр. Таков мой брат.
А как насчет новых подруг? Джинси и Клер. Можно позвонить одной из них.
Вполне приемлемо.
Идея казалась одновременно притягательной и обескураживающей.
Я еще ни разу не звонила ни одной из них, чтобы просто поболтать. И не была уверена, что мы для этого достаточно близки. И вообще, я не была близка ни с кем, кроме родных, чтобы звонить вот так запросто.
Кроме того, Клер наверняка поехала куда-нибудь с Уином, а Джинси веселилась в очередном клубе. Или сидела в своем офисе над очередным проектом. В ней есть что-то от трудоголика. Странно, но она определенно предана своей работе больше, чем я своей.
«Предана ли ты хоть чему-то, Даниэлла? – спросил меня откуда-то возникший внутренний голос. – Кроме своей семьи? Или дело не в семье, а в твоем прочно установившемся мнении о том, кто они такие и чего хотят от тебя?»
Гнусный голосок. Я его задавила.
Что делать? Что?
Только не сидеть сложа руки. Вперед!
Я подошла к письменному столу и потянулась к своей счетной книге. Лучшее средство поднять настроение – подсчитать всех мужчин, которые за последнее время проявили ко мне интерес. С которыми я встречалась. Которые оставили свои телефоны.
Подходящие холостые мужчины…
«Неподходящие», – прошептал странный новый голос.
Крис. Снова.
На меня снова нахлынули воспоминания. Прикосновение. Солоновато-сладкий запах его шеи. Каким красивым он выглядел в свете заходящего солнца…
Я закрыла лицо руками.
– О, Даниэлла, только не допускай этого! – вскрикнула я.

ИЮЛЬ
ДАНИЭЛЛА
УЗЫ, КОТОРЫЕ СКОВЫВАЮТ НАМЕРТВО
Я любила брата.
Ближе его у меня не было человека.
Иногда он любил командовать, как, впрочем, все старшие братья.
Может, отчасти дело было в его профессии врача? Всегда на грани жизни и смерти. Привык брать ответственность на себя.
Но все это не важно. Дэвид был королем. Король Дэвид.
Я любила его и восхищалась.
И каким-то уголком души мечтала познакомить с Крисом. Показать Дэвиду этого чудесного парня.
В другом уголке души зрело намерение удерживать Криса как можно дальше от брата.
Последнее чувство было таким сильным, что, когда Дэвид согласился провести уик-энд на Вайнярде, я сделала все, чтобы эти двое не встретились.
Мне и так пришлось нелегко, если учесть присутствие Роберты. Двадцатипятилетней невесты моего брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35