Вся беда заключалась в том, что он действительно по
настоящему любил Танцовщицу. Жар этой любви, не нашедший
выхода, разгорался все ярче и ярче, расплавляя все вокруг. А
может быть к нему добавился и страстный взгляд Танцовщицы? Не
знаю ... Только вот наступило мгновение, когда, не выдержав
этого страшного жара, расплавилось и потекло олово, и
единственная нога Солдатика предательски подогнулась. И нелепо
кувыркнувшись в воздухе, он рухнул вниз, прямо в горящий камин.
В падении Солдатик успел-таки бросить последний взгляд на
прекрасный дворец своей возлюбленной и с изумлением увидел, как
метнулась вслед за ним легкая фигурка в батистовой пачке с
яркой розеткой на груди.
Их руки встретились и переплелись, и они вспыхнули, как
самая яркая звезда прежде чем их коснулись языки настоящего
живого пламени. Огонь поглотил их, оставив миру лишь
почерневшую как уголь розетку и маленькое оловянное сердечко.

26. Пигмалион

Громко звякнув, массивный кованный ключ острым
металлическим скрежетом безжалостно отсек от мастерской все
лишнее. Теперь безграничность Вселенной сосредоточилась всего
лишь в одной глыбе розового мрамора покоящейся на подиуме. И
только Мастер знал что скрывает в себе этот безжизненный на вид
камень. Всю свою долгую жизнь Мастер посвятил тому, чтобы
однажды освободить, выпустить из него на волю ту, которая уже
многие годы заполняла все его помыслы. И вот наконец-то это
время пришло, и первые мраморные крошки посыпались на дощатый
пол...
Он увидел ее еще мальчишкой. Как-то раз, катаясь на
льдине, Мастер, бывший в ту пору безусым юнцом, зазевался и уже
через мгновение оказался в обжигающих объятиях вешней реки. А
потом, спасенный друзьями, мучительно долго метался в жарком
бреду, изредка разрываемом ледяным полотенцем. И вот где-то
там, на самой границе жизни и смерти, сквозь колышущееся марево
призраков он вдруг отчетливо различил ее силуэт. Она была
божественно красива, а ее невесомые прикосновения столь
блаженны, что Мастер замер в восхищении. Замер и забылся пусть
еще и бесконечно тяжелым, но уже глубоким, выздоравливающим
сном. С тех самых пор он и посвятил свою жизнь тому, чтобы
когда-нибудь вернуть ее в мир людей. Бесчисленное количество
раз он, не щадя себя, приступал к работе, пытаясь возродить
любимый образ. Но, в самый последний миг, Она неизменно
ускользала, оставляя Мастера наедине с мертвой, податливой
глиной. Шли годы, но Мастер не отступал, вновь и вновь начиная
сначала. Он работал до полного изнеможения, пока не выпадал из
обессиливших рук инструмент, и предательски навалившееся
забытье не уводило его в таинственный мир снов. Туда, где
безраздельно царила Она. Там, окруженный ее искренней любовью и
заботой Мастер, как губка, впитывал в себя то ощущение
безграничного счастья, которое он переживал во сне. Но
неизбежное пробуждение безжалостно вспарывало грядущим
одиночеством паутину призрачной радости. Каждый раз, прежде чем
уйти, он звал Ее с собой, но Она лишь лукаво улыбалась,
протяжно отвечая: "Не-е-ет!" и исчезала вместе с остатками сна.
Мастер просыпался и, стиснув зубы, снова пытался обмануть
судьбу, приступая к работе. Он ваял, а перед глазами непрерывно
мелькали густые переливающиеся волны ее волос, чудный стан,
бесконечно родная улыбка, а в ушах безраздельно властвовал ее
чарующий голос. Творения Мастера уже украшали лучшие музеи
мира, выставки неизменно собирали толпы восторженых
почитателей, но сам-то он твердо знал, что все это - лишь
прелюдия.
Но вот наконец-то сошлись воедино в своем апогее
мастерство скульптора, страсть мужчины и жизненый опыт. И
замерло, растворившись в восхищении время, потрясенно наблюдая,
как под чуткими руками Мастера, под резцами его души и молотом
сердца рождается каменное чудо. Уже отложены в сторону все
инструменты и теперь лишь мозолистые ладони полируют холодный
безжизненный мрамор. Они скользят, отдавая ему нежность и
заботу, ласку и силу, доброту и верность, все, что только может
отдать женщине мужчина. Ведомые сердцем, руки без устали гладят
камень, и он, в ответ, словно бы наливается изнутри
таинственным жизненным светом. А опыт, точно подсказывает тот
самый критический момент, когда нужно пересилить себя, чтобы не
остановиться в изнеможении на пол дороге.
Так продолжается до тех пор, пока друзья, обеспокоенные
долгим отсутствием Мастера, не взламывают двери его мастерской.
И потрясенно застывают перед густо краснеющей обнаженной
красавицей, растерянно прикрывающейся старым рванным фартуком.
А рядом, уронив морщинистое лицо на ставшие вдруг такими
непослушными руки, сидит, мастерски высеченный из розового
мрамора, безмерно уставший старик.

27. Царевна-лягушка.

Тихая тенистая заводь большого лесного озера была любимым
убежищем Марьи-царевны. Именно сюда приносила она свои девичьи
печали и, вдали от чужих глаз, давала волю слезам. Да и то
дело, было от чего плакать: все подружки уж давным-давно
свадебки сыграли, а ей, ну просто беда, все никак не везет! И
ладно бы страхолюдиной была, аль убогой какой, так ведь нет же
- видная девка, ладная. Только вот кокетству совсем не
обучена. Как какого-нибудь царевича-королевича увидит, так
сразу же, как мак алый, краснеет. А язык, так и вовсе на корню
сохнет. От того-то и капали горькие слезы в темную воду,
разгоняя бестолково суетящихся водомерок.
Вдруг рядом что-то плеснуло и прямо перед Марьей-царевной
плюхнулась на камень большая зеленая лягушка. Царевна отпрянула
в испуге и едва не закричала от страха, она жуть как боялась
всю эту болотную живность. Но визг замер на устах, сменившись
изумлением: голову лягушки венчала изящная золотая корона.
Много раз слыхивала Марья-царевна про такие чудеса, да только
полагала, что все это просто байки для малых детишек. Ан нет!
Живая, скользкая и противная лягушка с царской короной сидела
прямо перед ней и не моргая смотрела прямо в лицо.
- Не ква-а-алнуйся, не съе-ем! - молвила лягушка
человеческим голосом.
Ошарашенная царевна переборов внутреннюю дрожь присела на
самый краешек валуна.
- А ты... заколдованная царевна?
- Кве-е-ет! Я заква-а-алдоква-а-анный царевич.
Сердце оборвалось, и кровь отлила от щек. Заколдованный
царевич! И если она поможет ему сбросить это мерзкое заклятие,
то... В жар кинуло Марью-царевну, и теперь уже ее лицо
пламенело, как закатное солнце. Руки сами потянулись к лягушке,
но когда царевна представила, что прийдется дотронуться до
холодной, пахнущей вязкой тиной лягушачьей кожи, омерзение
сковало все тело.
- Кто ж это тебя так? - только и смогла выдавить
царевна.
- Да-а-вняя история. Расква-а-алдуй меня, не
пожа-а-алеешь!
- А чем же я помочь-то могу?
- Поцелу-у-уй меня и про-о-очь падут злые ча-а-ары. -
проквакал царевич-лягушк.
Марья-царевна просто в ужас пришла. Но не бросать же
несчастного царевича в беде! Долго не решалась она прикоснуться
к нему, мучилась, себя изводила. Но потом, собрала всю волю,
ведь как-никак - царская дочь, и, вся внутренне сжавшись,
посадила лягушку в ладони и поднесла в губам. А потом
зажмурилась и, дрожа от страха и нетерпения, прижала свои
коралловые губы к мокрой холодной коже.
Сверкнула молния и грянул гром. Вихрь пронесся над озером.
Марья-царевна вдруг ощутила страшную тяжесть в руках, ладошки
сами собой разошлись в стороны, раздался громкий всплеск и ее
обдало брызгами. Царевны открыла глаза и увидела, стоящего по
колено в воде, высокого пригожего царевича в дорогом кафтане.
Он с недоверием смотрел на свои руки, то и дело поднося
растопыренные пальцы к лицу, на собственное отражение в темной
воде, а потом радостно закричал на всю округу: "Ура-а-а!"
Марья-царевна даже не ожидала увидеть такого славного
мо'лодца и прямо-таки зарделась вся от смущения. Капли воды
текли по ее лицу, и она попыталась вытереть их рукавом, но, к
своему изумлению, вместо яркого сарафана увидела лишь блестящую
лягушачью кожу. И только сейчас заметила, что смотрит на
царевича снизу вверх и сидит, скрючившись на камне. Она в ужасе
закричала и метнувшись прочь, шлепнулась в темную воду.
- Ква-а что-о?

28. Золушка

"Ваше Высочество!
Не милости и пощады прошу у Вас, за все мной содеянное,
ибо даже если Вы и даруете мне прощение, сам себя я простить не
смогу. Молю лишь ободном - не велите искать меня или высылать
вслед погоню, ибо мое единственное желание сейчас - искупить
все то зло, которое я принес тем, кто был мне дороже всего. И
ничто не в силах остановить меня.
Вы видимо в недоумении, о чем это пишет ваш друг детства?
Теперь-то я могу рассказать сколь черную роль я сыграл в
судьбах той которую я любил больше всего на свете и Вашей
собственой.
Я не поэт, а всего лишь простой башмачник и не смогу
описать чем Она была для меня. Да, в общем-то, всем. Она
захватила, заполонила собой все, едва я увидел ее в первый раз.
С ее именем я не расставался ни на секунду, ее образ был со
мной когда сон сковывал мои глаза, и он же будил меня поутру,
напоминая, что где-то рядом в этом мире живет Она. Я любил ее.
Она была чудесной девушкой, да Вы впрочем и сами это знаете.
Правда ей не повезло с мачехой, но она никогда не унывала, и за
это я ее тоже очень любил. Однажды, чтобы хоть немного
порадовать ее, я сделал ей подарок, да будь он трижды проклят!
Если бы я только мог тогда предположить, как искалечит он наши
судьбы...
Вы-то знаете, что я хороший мастер и, думаю поймете, что
те туфельки, которые я сшил для нее были особенные. Я вложил в
них все свое умение, всю любовь и нежность к этой несчастной
девушке, и они мне действительно удались. Это были чудесные
туфельки оттороченные драгоценным серебристым мехом.
И каково же было мое изумление, когда вскоре после этого
Вы пришли ко мне с одной из этих туфелек! Вы сказали мне, что
ее потеряла ваша невеста, что она... Впрочем, Вы пожалуй и сами
это все хорошо помните. А потом Вы попросили меня рассказать
Вам все, что я могу об этой туфельке: кто шил, где, когда и так
далее. Я заявил тогда, что это не так просто и Вы оставили мне
туфельку, сказав, что прийдете за ней через час. А через час
туфелька-то была не совсем та, На глаз не заметно, а вот размер
уже другой, не зря же меня называли Мастером.
Вы конечно же не могли этого знать, и преспокойно женились
на той, которой она пришлась в пору и, на сколько я знаю, не
так уж и несчастливы с ней. Я радовался тому, как ловко обвел
всех вокруг пальца, сохранив для себя свою возлюбленну. Но
потом я понял, что она-то всерьез в Вас влюбилась и эта
женитьба убила ее. Она медленно угасала и ничто не было в
состоянии ее утешить. И вот вчера она умерла, и как это не
страшно, я главная тому причина. А посему я ухожу искать
волшебный родник живой воды и не появлюсь здесь, пока не найду
его.
Прощайте и, если сможете, простите.
Башмачник."

29. Канатоходец
Сказка первая.

Он знал, что рано или поздно это должно было случиться.
Никогда не угадаешь заранее, что будет тому причиной, и,
потому, готовым к этому нужно быть всегда. Сколько он себя
помнил, он ждал этого предательского момента, за которым лишь
краткий миг полета, страшная вспышка боли и бездонная темнота,
поглощающая тебя целиком и навсегда.
И потому, когда канат неожиданно провис и перед глазами
поплыли изумительные оранжевые круги, Канатоходец отчетливо
осознал, что сейчас он сорвется.
Он не испугался, не закричал и не впал в панику, ведь он
давно уже был готов к этому. Канатоходец закрыл глаза,
бесполезные в этой бешеной круговерти запрокинутых лиц, жадно
глядящих на него и доверился своему чутью. Один взмах шестом,
другой, ну где же канат? Он сконцентрировал все свое умение и
опыт, и, балансируя на старой гнилой веревке, отвоевывал у
смерти секунду за секундой. А когда Канатоходец окончательно
понял, что удержаться уже не удастся, он широко открыл глаза,
чтобы в последний раз взглянуть на обтрепанный купол шапито. В
какую-то мельчайшую долю секунды, отделявшую его от падения,
вместились и трагическая тишина внезапно умолкшего оркестра,
вскрики друзей, и сотни глаз, ожидающих увидеть такое
экзотическое зрелище. И именно эти жадные липкие взгляды,
безжалостные и злорадные, устремленные к нему со всех сторон,
должны были стать последним толчком, отделявшим Канатоходца от
гибели.
Но судьбе было угодно распорядиться иначе. Чем же еще
объяснить, что срываясь вниз, он поймал на себе один совершенно
необычный взгляд огромных девичьих глаз. Ужас и страх за
Канатоходца, боль и жалость, любовь и нежность, а главное,
желание помочь и даже взять на себя ту дикую боль, что ворвется
в его тело через секунду - сплелись в этом взгляде в
диковинный клубок. И, еще не успев ничего осознать, Канатоходец
интуитивно поверил этому взгляду и словно оттолкнувшись от
него, успел перевернуться, и вцепиться руками в канат. Публика
разочарованно ахнула и сплюнула, злобно выругавшись.
Потом были объятия друзей, выволочка от хозяина шапито и
неуемное желание узнать кто же та девушка спасшая его. В
краткий миг падения он разглядел лишь ее глаза, точнее их
выражение. Но пойди найди в этом мрачном городе девушку, если
помнишь только то, как она смотрела на тебя. И пробродив всю
ночь по пустынным улицам и площадям, пугая случайных прохожих,
и ускользая от ночной стражи, Канатоходец к утру вернулся в
свой фургончик.
А вечером было новое представление и он опять шел по
тонкому ненадежному канату. Только на этот раз он смотрел не
вперед, как обычно, а вниз. Так идти было намного сложнее и он
с трудом сдерживал головокружение, но зато вся публика была
перед ним как на ладони, и он мог ее как следует рассмотреть.
Канатоходец уже отчаялся найти свою спасительницу, внимательно
оглядев всю галерку, партер и ложи, когда вдруг вновь окунулся
в этот удивительный и волшебный взгляд. А окунувшись и
проследив за ним, едва опять не сорвался вниз. Он покачнулся и
даже выронил шест, - этот взгляд полный любви и тревоги
исходил из королевской ложи, где сидела девушка в серебристой
полумаске. Канатоходец закрыл глаза и заставил себя
успокоиться. А потом, когда сердце уже не выпрыгивало из груди,
а внезапно вспотевшие ладони были тщательно вытерты об трико он
взглянул вниз, в эти спасительные глаза. И когда их взгляды
встретились, и девушка из ложи покраснела, увидев, что он все
понял, Канатоходец только для нее одной сделал двойное сальто
назад. Публика была в восторге, а незнакомка отблагодарила его
таким взглядом, что ему захотелось спрыгнуть к ней вниз
немедленно.
Так продолжалось довольно долго. Каждый вечер девушка в
полумаске занимала свое место и затаив дыхание следила за
Канатоходцем. А тот, выполнив обычный набор трюков
останавливался, и бросив долгий и внимательный взгляд на
королевскую ложу, проделывал нечто такое, что никто и
представить себе не мог. И за все время этого удивительного
романа во взглядах, Канатоходец не разу ни повторился.
Я не знаю точно, встречались ли они помимо этих
ежевечерних представлений и было ли известно Канатоходцу кто
она, девушка из ложи. Хотя, думаю, что он все знал, иначе не
вышел бы на арену в тот последний вечер, когда цирк оцепили
королевские жандармы. Видимо кто-то донес королю, что его дочь
увлеклась уличным шутом из балагана. Местный король,
вообщем-то, был не то чтобы очень жесток, но честь семьи ценил
превыше всего. А посему, Канатоходец нисколько не удивился,
когда в один из вечеров его друг клоун предупредил, что канат
подрезан и порвется, едва Канатоходец на него ступит.
Он знал, что рано или поздно это должно было случиться.
Конечно же он мог бы бежать, но ведь тогда он вряд ли
когда-нибудь еще увидит этот чудесный взгляд, так много ему
давший и столькому научивший. И он вышел на арену. Он старался
быть предельно осторожен идя по канату, но, дойдя до середины,
Канатоходец разглядел место надреза и понял, что это конец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30