И когда работа была
закончена, мы ударили в тыл врагам. Я дрался как лев, в первых
рядах, с окровавленным мечом и расколотым щитом, убивая врагов
одного за другим без пощады, без пощады! Противник был
ошеломлен нашим неожиданным появлением и в панике бежал! -
глаза Героя радостно горели, он был возбужден своим рассказом,
но не настолько, чтобы забыть обо всем на свете. И, поэтому, не
давая своему спутнику опомниться, он затараторил дальше.
- А вот однажды, в 83-м году, я шел по улице. Тихая такая
улочка, почти без машин. И представляешь, вдруг из-за угла
выскакивает девчонка лет семи, со школьным ранцем за спиной, и
через дорогу. А там - "ЗИЛ", черт его знает, откуда он взялся!
Девчонка растерялась, стала посреди дороги, - ни вперед, ни
назад. Водитель - по тормозам, но где там! До девчонки метра
четыре осталось. И тут я вскочил с кровати, оделся - хвать ее
за ранец, и на себя! "ЗИЛ" пролетел в каком-то метре от
опешившей девчонки и скрылся за поворотом.
Герой чувствовал, что Живчик не верит ему, но разве это
было так важно? Ведь он слушал и не перебивал! И Отважный
Герой, не давая ни себе, ни своему спутнику передышки,
продолжал.
- А вот еще раз, когда я был "в подполье", всю
организацию взяли в одну ночь. Я случайно спасся, потому как...
ну, в общем... девушку домой провожал и увидел, как ребят
охранка забирает. Эти гады по всему городу раструбили, что
группа Громика уничтожена и сопротивление сломлено. Тогда я
понял, что нужно сотворить что-то выдающееся, чтобы все об этом
заговорили, да при этом самому живому остаться, дабы доказать,
что группа Громика, а это был, конечно, я, жива. Долго думать
времени не было, решил убить начальника охранки. Выбрал
подходящее место - подъезд в соседнем доме. С площадки второго
этажа отлично просматривался вход в охранку, прикинул пути
отхода (угнал для этого мотоцикл), взял с собой винторез с
оптикой, девятимиллиметровый, и пошел на дело. Затаился, жду.
Карабин на подоконник стволом облокотил. Долго ждал. Наконец,
подъезжает машина, выскакивают из нее двое, у обоих "Узи" на
животах болтаются, и по обе стороны от машины встали, любого
готовы изрешетить. Любого, да только не меня, - я ведь их
почти на предельной дальности выцеливал. Выходит из машины
офицер, охрана - в струнку, телохранители в свои пукалки
вцепились, аж пальцы побелели. Ну, тут я его и уговорил,
родимого. Тихонько так, плавненько, не дыша нажал на курок,
карабин рявкнул коротко, офицерик-то ручками только взмахнул и
- лицом в грязь. точнее, не лицом, а тем, что от него
осталось, ибо попал я ему в затылок, а выйти пуля должна была в
районе переносицы. Пока все оцепенели, я еще два раза пальнул
по машине, особенно не целясь, и мигом вниз, в подвал. Там
через окно на улицу, на мотоцикл, и - за первый ручей. Ноги
еле унес, хотя и стрелял издалека, только проскочил
перекресток, сзади патруль подъехал. Правда, начальника охранки
я не убил, потому как первым из машины вышел его заместитель, а
он сам остался в машине, но убийство заместителя и ранение
начальника охраны сделали свое дело - люди воспрянули духом,
они поверили, что с этими желтомордыми можно бороться.
Отважный Герой был так увлечен своим рассказом, что не
заметил даже (или не захотел заметить), что начался обеденный
перерыв, и над улицами, заполненными густым туманом, повис
разноголосый гомон. Живчик, одним ухом слушавший рассказы
Героя, другим пытался выудить из этого многообразия голосов
хоть что-нибудь, что могло помочь ему разобраться в этом
странном городе.
- А вот когда я жил на необитаемом острове, у меня была
великолепная автоматическая винтовка, с которой я охотился на
диких... - сочно раздавалось справа.
- Ты представляешь, я ей говорю "Ну возьми же, возьми!",
а она отталкивает и только головой машет... - тихо и вкрадчиво
на ухо кому-то рассказывали слева.
- А я лежал, не в силах пошевелиться, и только слезы
медленно текли из глаз, я не мог их сдерживать, да и не
стыдился; вот так-то, а ты говоришь: друзья! - веско закончил
кто-то впереди и быстро зашагал, удаляясь от Героя с Живчиком,
так быстро, что через несколько мгновений его уже не было
слышно.
"Да, Хозяин Отеля явно не дурак, умно придумал, ему эти
гаврики скучать не дают," - думал тот, кто назвал себя
Живчиком, послушно следуя за Героем. Неожиданно, совсем рядом,
так близко, что даже Живчик смог его разглядеть, медленно и
важно прошествовал толстый субъект. Гостю пришлось здорово
напрячь свой слух, чтобы разобрать его бормотание.
- И не думайте мне возражать, ни-ни! Это было именно так.
Да, да, да и еще раз да! А причем здесь Гималаи? Вы не правы,
мой любезный друг, в Гималаях я его не видел, а вот в Альпах -
пожалуйста, из одного котелка изволили-с. Так-то-с, а вы
возражаете, не стоит, право...
Но не этот разговор потряс Живчика, а то, что рядом с
толстяком никого не было! Он спорил с туманом! Неужели же...?!
Нет, это необходимо выяснить. Герой, умолкший на минуту, вновь
начал оживленно что-то рассказывать, но Живчик, не слушая,
тянул его в подворотню, которую он каким-то чудом разглядел.
Только лишь они очутились в одиночестве, как Герой поперхнулся
на слове "антигравитация", почувствовав у горла холодную остро
отточенную сталь.
- Тихо, - властно приказал гость.
- Вот оно, неужели сбылось?!! Всю жизнь мечтал, -
лихорадочно пронеслось в голове у Героя, - Теперь я стану
настоящим Героем! - и он, оттолкнув неожиданно Живчика влево,
сам метнулся в другую сторону, и, развернувшись, резко ударил
его ногой в живот. Ощущение было такое, словно Герой со всего
маха влепил ногой в бетонную стенку. "О, черт!" - только и
смог вымолвить он, корчась от боли.
- Спокойно, парень! Без глупостей, и я не трону тебя. Мне
нужно только кое-что узнать. Вы что же, рассказываете все это
себе, каждый себе самому? Все они, - он кивнул головой на
улицу, - рассказывают только для себя? Почему они рассказывают
это лишь себе... нет...
- Ясно. Я понял тебя. - Герой оправился от боли и мог
членораздельно говорить. - В свое время каждый из нас
заинтересовался тайной Белого Пятна. Все мы попытались ее
разгадать и, в конце-концов, попадали в Отель. Никто не знает,
как долго там спят, но рано или поздно, приходит момент
пробуждения. Тебе, пока ты еще не проснулся, делают укол, и ты
приобретаешь навык видеть в тумане, ощущать его. После этого
укола все узнаешь о Городе Белого Пятна, о его нравах и
обычаях, о тех, кто его населяет. Когда же окончательно
приходишь в себя, то тебе показывают твою квартиру, и ты
становишься свободным и можешь всем рассказать о тех
невероятных приключениях, которые с тобой происходили.
- Говорят, что раньше, - Герой перешел на шепот, -
когда Хозяин только построил Город, его первые жители с
интересом слушали друг друга, но сейчас, сейчас редко встретишь
того, кто бы выслушал тебя, ведь каждый может сам такого
понарассказать, порой даже похлеще, чем ты сам. У каждого
теперь за спиной столько, что можно без перерыва рассказывать
до конца жизни. Так что все стараются высказаться, а то не
успеешь поведать о своих приключениях, кто тогда узнает, какой
ты был, да что сделать успел.
- Но ведь их все равно никто не слышит!
- Почему не слышит? Слышит. Их всех слышит и записывает
Летописец. Это единственный житель города кроме, разумеется,
стражи и Хозяина, который не жил в Отеле. Хозяин специально
нанял его, чтобы он записывал все наши рассказы. Поначалу к
нему все ходили домой, в высокую башню, но когда нас стало
слишком много, ему пришлось забаррикадироваться в Башне и
изучать наши рассказы по магнитофонным записям.
- Как это? - Живчик был обескуражен, - Как магнитофоны?
- Обыкновенно, весь город утыкан микрофонами, и все, что
в нем произносится, сразу же записывается. Аппаратура HiFi,
высший класс. А обрабатывать все это дело компьютер.
- Это что же, и наш разговор записывается?
- Конечно, я же говорю, - все, что произносится в
Городе.
- И когда же Хозяин узнает о нем? Скоро?
- Трудно сказать. Если компьютер решит, что все это -
обычная басенка, то наш разговор попадет в библиотеку, а там он
может пролежать до скончания века. Ну, а если же решат, что это
нечто другое, а у него есть все на то основания, ведь диалоги у
нас ох как нечасты, то об этом сразу же доложат Хозяину. То
есть, минут через десять-пятнадцать.
- Так, значит времени у меня в обрез! - Живчик резко
изменился. Герой почувствовал это по его властному, окрепшему
голосую. - Слушай и отвечай, только кратко и быстро. Как
просыпаются в Отеле, что для этого необходимо?
- Я не знаю, да и в Отель тебе не попасть, ты не знаешь
города, ты не ощущаешь туман, тебя сразу же возьмет стража. И
вообще, зачем это тебе?
- Черт! Зачем? А затем, что вас всех здесь оболванили,
дали всласть помечтать, а потом заставили поверить, что все это
- правда, заставили забыть, кто вы и откуда. Вот ты, кем ты
был до Отеля? До Пятна?
- Ну как, кем я был... - и тут Отважный Герой понял, что
он никогда даже не задумывался над этим, - я был... Хм! А! Я
был знаменитым полководцем! Хотя нет, как же тогда саблезубый
тигр, которого я задушил в пещере? А бой с пришельцами на Ио?
Слушай, кто же я?
- То-то! И все, что ты рассказываешь - неправда! Ложь!
- Нет! - в ужасе закричал Отважный Герой и закрыл
побелевшее лицо трясущимися пальцами с обгрызанными ногтями, -
Нет, я - Герой, Отважный Герой!
- Герой, говоришь? А как же ты и с рыцарями воевал, и с
пришельцами из космоса, да еще в каменном веке льва придушил?
- Тигра! - всхлипнул Герой.
- Вспоминай, кто ты, и живи сам, своей жизнью, а не
мечтой, не снами - от них лучше не станет. Если хочешь быть
Отважным Героем, - будь им, а не каким-то жалким трусом.
- Нет! Нет! Нет! - в ужасе закричал Герой и, упав на
землю, забился в истерике, - Нет, я не хочу, не хочу, я -
Герой, Герой, я не хочу опять быть Жалким Трусом!
Живчик рывком поставил Героя на ноги и сильно хлестанул по
щекам. Тот пришел в себя и уже не причитал, а только дрожал
мелкой дрожью.
- Так ты и есть Жалкий Трус?
Отважный Герой что-то промычал нечленораздельное, а потом
как-то резко выдохнул, - Да! Я вспомнил. Я - Жалкий Трус.
- Ну здравствуй, бродяга! - и Живчик неожиданно прижал
Труса к груди, - Так вот куда ты подевался, а я-то тебя искал.
- Кто ты, я не знаю тебя, - недоуменно, силясь что-то
припомнить, спросил Трус.
- И не старайся вспомнить, все равно не узнаешь, об этом
мы потом поговорим. А сейчас, слушай сюда: хочешь стать
наконец-то настоящим героем? На всю жизнь прославиться? Знаю,
что хочешь. Помоги мне разбудить Город, разгромить Отель. И
тогда все станут самими собой. Ведь сейчас все вы витаете в
мечтах, позабыв обо всем и обо всех, а ведь каждый из вас
кому-то нужен!
- Вот только не каждый знает кому... - пробормотал Трус.
- А надо ли громить Отель, а, Непоседа? Живчик дернулся,
как ужаленный: "Кто здесь?"
- Это я, Летописец. И не ищи меня, в Городе полно не
только микрофонов, но и динамиков. Зачем тебе разрушать все
это?
- Да ведь все, кто живет в этом Городе, обмануты
Хозяином. Он не сказал им всей правды, он околпачил их! - с
яростью прокричал тот, кого Летописец назвал Непоседой. А
потом, помолчав несколько секунд, тихо добавил, - И не зови
меня Непоседой, пожалуйста.
- Ну что же, Безымянный Рыцарь, ты прав, их обманули. Но
значит ли это, что все надо уничтожить? Откуда ты знаешь, что
все они захотят вернуться обратно из этой страны грез, в
которой они все могут, в которой они сильны и любимы,
могущественны и добродетельны? Ты должен только дать им такую
возможность, а там пусть они сами решают.
- Но ведь клетка, пусть даже золотая, не перестает быть
клеткой!
- Да, но ведь ты даешь ключ от нее в руки узников. Так
что если они захотят уйти, они уйдут. Не стриги ты всех под
одну гребенку. Не каждому хватает силы жить...
- Будем считать, что ты убедил меня. Что я должен сделать
для этого?
- Ты сам бессилен против Хозяина. Тебе должен помочь
житель Города, и, как я понимаю, у тебя есть такой помощник.
- Ты готов, Трус, сможешь?
Трус стоял белый как мел, по его лицу струился липкий пот,
а взгляд словно выхватил нечто в тумане, и никак не хотел
выпускать это.
- Ну же, решайся скорее, Трус!
- Я согласен, - наконец выдавил из себя Трус и сразу же
почувствовал огромное облегчение. Он решился, теперь самое
страшное позади!
- Идите к ратушной площади. Там стоит Большая сигнальная
пушка. Она стреляет дважды в день, и еще ни разу за всю историю
Города она не подводила горожан. Но никто не знает, что она
отмеряет ритм жизни Хозяина. Я не знаю подробностей, но если
она когда-либо не выстрелит в положенный час, то Хозяин лишится
своей колдовской силы, туман поредеет, и горожане станут
свободны. Так что спешите, до выстрела осталось совсем немного.
И будьте осторожны, пушка хорошо охраняется.
Безымянный Рыцарь и Трус бросились к ратушной площади.
- Ты владеешь мечом, Трус? - спросил на бегу Рыцарь.
- Конечно нет, ведь я же Трус.
- Тогда сделаем так, я отвлеку стражу, а ты проберись с
другой стороны и постарайся оттянуть время выстрела любой
ценой, ты понял, любой ценой!
- Хорошо, площадь прямо. Будь осторожен, Непоседа, - и
Жалкий Трус исчез в тумане.
Откуда появилась стража, Рыцарь сказать не мог. Он помнит
только, что навалились они со всех сторон, и ему пришлось
применить все свое умение фехтовальщика, чтобы не дать им себя
убить. Он старался производить как можно больше шума, чтобы
отвлечь на себя всех, кто охранял Большую сигнальную пушку. И
это ему, кажется, удалось, ибо нападавших было столько, что они
больше мешали друг другу, чем нападали на Рыцаря. Но, несмотря
на то, что отбиваться приходилось со всех сторон, Рыцарь
неуклонно продвигался вперед, к пушке. Вот уже чернеет она в
тумане, виден факел канонира. Где же Трус? Почему он медлит?
Неужели испугался, сдрейфил в последний момент?!
Вдруг у Пушки возникло какое-то замешательство, канонир
упал, выронив факел, и лязг сражения прорезал дикий
пронзительный вопль. Так можно кричать только наткнувшись на
нож. И Рыцарь, привыкший казалось бы ко всему, вздрогнул, ибо
понял, в кого у Пушки вонзилась сталь. Крик оборвался каким-то
коротким булькающим звуком, похожим одновременно и на смех, и
на плач.
Рыцарь осознал, что ему не успеть, он увидел, как канонир
поднялся, отбросил тело Жалкого Труса от пушки и взялся за
факел. Отчаяние овладело Безымянным Рыцарем, и он с новыми
силами бросился на стражников. Вот канонир поднял факел. Поднес
его к Пушке. Ну! Выстрела нет! Канонир подсыпал пороху на
полку, вновь поднес факел. Порох вспыхнул, но выстрела не
последовало! Тогда канонир метнулся к стоящему рядом бочонку с
порохом, отшвырнул тело Жалкого Труса, лежащее на бочонке, и
сунул факел внутрь, но тот погас! И в этот момент Рыцарь в
помятой кирасе и изрубленной кольчуге прорвался к Пушке, ударом
меча свалил канонира, и бросился к Жалкому Трусу.
Тот лежал на спине, закрыв глаза, и хрипло дышал. В груди
его зияла огромная рана. Его одежда, земля вокруг, бочонок, на
котором он лежал перед этим, были залиты кровью.
- Трус, ты жив?
Он приоткрыл глаза и попытался улыбнуться, - Все... он
меня мечом, думал все... - отрывисто, чуть слышно произнес
Трус, - кровь как хлынет... на Пушку упал... порох залить... а
потом бочонок... чтобы не перезарядили... Успели... теперь
все...
- Трус, не умирай, Трус, милый! - Безымянный Рыцарь
склонился над холодеющим телом.
- Солнце, смотри, солнце! - Трус вновь открыл глаза,
сладко, по-детски улыбнулся и умер. Безымянный Рыцарь поднял
голову и увидел, как сквозь изрядно поредевший туман
пробивается настоящее теплое солнце.
P.S. Летописец не солгал. Пушка не выстрелила, Хозяин Отеля был
побежден, его власть рухнула, но не все захотели покинуть Город. А те,
кто ушел, своими рассказами подарили "Нирване" новых постояльцев, и
теперь каждый житель Глюкарии может посетить эту золоченую клетку,
предварительно получив от нее ключик. А на ратушной площади вокруг
Большой Сигнальной Пушки теперь растут кроваво-красные цветы, и все
жители знают, что это памятник Отважному Герою.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30