А ты, Аллен, пригляди, чтоб никто отсюда не убег, покуда я в отлучке. — Он с прищуром оглядел Эдмондса. — А может, ты передумал, парень? Даю тебе последний шанс.
— Я не передумаю, если только Господь не повелит мне иначе. По моему разумению, я поступаю здраво, а вы, друзья, глубоко заблуждаетесь.
— Ладно! Не хватало только выслушать парочку ветхозаветных цитат. Аллен, глаз с него не спускай!
Гейб развернул лошадь, дал шенкеля и, вздымая брызги, помчался прочь. Стук копыт почти заглушил лай вскинувшегося Фрэнки.
— А теперь, друг, будь добр удалиться, — обратился Эдмондс к Аллену, но охотник за рабами лишь ухмыльнулся.
— Я всего-то маленько покатаюсь тут вокруг! Чудная погода и все такое. Ничего не буду ломать, никуда не буду совать нос.
— Но при том ты без разрешения вторгаешься на мою землю.
— Навряд ли судья так решит, ежели ты нарушитель закона и вообще…
— Друг, наша семья делает все, что в наших скудных силах, дабы не нарушать закон.
— Ну да, как же…
Аллен вытащил дробовик из чехла, положил его поперек седла, чмокнул лошади и трусцой поехал с дозором вокруг двора.
Эдмондс вернулся в дом. Джейн скоблила полы, смывая отпечатки грязных босых ног. При виде мужа она поднялась и молча выслушала рассказ о случившемся, потом спросила:
— И что же нам делать?
— Я подумаю. Господь наверняка наставит меня. — Его взгляд упал на Уильяма. — Сын мой, блажен ты, ибо слишком юн и не познал зла. Однако сегодня ты можешь нам помочь. Храни молчание, а коли у тебя возникнет какая нужда, то спроси у матери. А на стороне не говори никому ни слова, доколе я не разрешу тебе. По силам ли тебе это?
— Да, отец, — тоненьким голоском ответил мальчик, раздуваясь от сознания небывалой ответственности.
— В твои годочки молчать не так-то просто, — хмыкнул отец. — После я поведаю тебе историю одного мальчика, также нареченного Уильямом, сиречь Вильгельмом, — он стал знаменит тем, что хранил молчание. Его и по сей день зовут Вильгельмом Молчаливым. Но лучше держись от посторонних подальше. А сейчас ступай, поиграй с игрушками.
Мальчонка потопал прочь. Джейн в отчаянии сплела пальцы.
— Мэттью, а как же дети? Ведь это опасно!
Муж ласково взял ее ладони в свои.
— Куда опаснее позволить злу и жестокости беспрепятственно шириться на земле… Ну ладно, ступай к Нэлли, а мне надо встретить Джейкоба. Пора каждому заняться своими делами.
Едва Эдмондс снова вышел на крыльцо, как из-за амбара показался его старший сын, белобрысый загорелый мальчишка, и Эдмондс степенно зашагал навстречу сыну. Заметивший их Аллен подъехал поближе. Почуявший опасность Чиф зарычал. Эдмондс утихомирил пса и велел сыну:
— Джейкоб, ступай в дом, помойся.
— Хорошо, отец, — ответил мальчик, не скрыв удивления.
— Но в школу не ходи. Жди меня в доме. У меня есть для тебя поручение.
Мальчик широко распахнул голубые глаза, перевел их на подъезжающего чужака, потом вновь на отца, и во взгляде его вспыхнуло что-то похожее на понимание.
— Есть, сэр!
Джейкоб заспешил прочь. Аллен придержал лошадь и бесцеремонно поинтересовался:
— О чем это вы тут болтали?
— Неужели в наших Соединенных Штатах человеку больше не позволено спокойно побеседовать с собственным сыном? — отозвался Эдмондс, слегка раздражаясь. — Я почти жалею, что моя вера не дозволяет мне выгнать тебя силой. Но хотя бы не вмешивайся в то, что тебя не касается и никому не вредит.
Хоть Аллен и был вооружен, рядом с этим кряжистым человеком ему становилось не по себе. Похоже, того не смутить ничем.
— Мне, как и тебе, надо на что-то жить, — пробормотал охотник за неграми.
— Вокруг сколько угодно достойных занятий. Ты сам откуда будешь?
— Из Кентукки, откуда ж еще? Мы с Гейбом Энси гонимся за этой птичкой уже не первый день.
— Значит, бедняжка давно полумертва от голода и усталости. Огайо — река широкая. Неужто ты думаешь, что ей были под силу переплыть на другой берег?
— Да кто ее знает, эти негритосы на все способны. Вчера ее видели на том берегу, как она собиралась переплыть. Так что мы нынче утром переправились на пароме, и точно — ее вроде как видели уже и тут. А после мы сами на нее наткнулись, только она смоталась в лес. Ежели б у нас была хоть одна псина…
— Храбрецы! Гонитесь за беззащитной женщиной, как за дичью…
— Слушай, — всадник подался вперед, — это тебе не какая-нибудь там старушенция, потерявшая на плантации зубы, Все говорят — эта беглянка диковинная, очень-очень странная. Потому-то мистер Монтгомери и собрался запродать ее на юг. Он готов выложить за ее поимку больше, чем она того стоит. И не забывай, мистер: ежели она удерет, ты будешь должен ему тыщу долларов, не говоря уж о штрафе и тюряге.
— Сперва пусть докажут, что я приложил руку к ее бегству.
— Твои враки тебе не помогут! — вспылил Аллен.
— Ложь противна принципам «Общества друзей»*. [Официальное наименование секты квакеров.] А теперь позволь мне вернуться к своим делам.
— А, так ты никогда не врешь?! Может, поклянешься, что не прячешь никаких негритосов?
— Клясться попусту — также против нашей веры. Мы не лжем, и все. Но это не обязывает нас вести беседы с кем попало.
С этими словами Эдмондс развернулся и зашагал прочь. Аллен не решился последовать за ним и, постояв с минуту на месте, снова поехал в обход.
В полутемном сарае Эдмондс начал было возиться с плугом, но мысли его блуждали где-то далеко. Наконец он кивнул, будто соглашаясь с невидимым собеседником, и вернулся в дом, провожаемый пристальным взглядом Аллена.
— Как наша гостья? — спросил он у жены.
— Я отнесла ей поесть. Изголодалась, бедняжка. У нас ее первая станция.
— Неужели она добиралась сюда совсем-совсем сама?
— Вообще-то она, конечно, слыхала о «Тайной железной дороге»* [Система организации побегов из южных рабовладельческих штатов, действовавшая с 30-х годов XIX века до гражданской войны.], но ничего определенного. Знала, что такая штука существует, и все. Питалась кореньями, личинками насекомых, пару раз нашла кров и пищу в бараках у рабов. А вчера во время грозы переправилась через реку на бревне.
— Если кто и заслужил свободу, так это она. А как она нашла нас?
— Подошла к какому-то негру и спросила. Судя по всему, это был Томми Бредфорд.
— Надо потолковать с Томми, — нахмурился Эдмондс. — Конечно, парень он надежный, но впредь надо быть осторожнее… Ну, чего там! Мы ведь совсем новички на «Тайной дороге». Наш первый пассажир!
— Очень уж все вдруг, — со страхом ответила жена. — Надо было дождаться, когда ты выроешь и обставишь убежище.
— Дорогая, долг не ждет.
— Да, но… Что нам теперь делать?! А еще эти ужасные соседи, которые терпеть не могут аболиционистов! Они только порадуются, если мы разоримся.
— Не осуждай поспешно. Джесс Линдон — заблудшая душа, но сердце у него доброе. Со временем свет истины забрезжит и для него. Я тут кое-что измыслил, — сообщил Эдмондс и крикнул: — Джейкоб!
Мальчик тотчас вырос на пороге гостиной, обставленной просто, но уютно.
— Слушаю, отец! — он так и приплясывал от возбуждения.
Возвышаясь над сыном, как скала, Эдмондс положил руку ему на плечо.
— Будь внимателен, сынок! Я даю тебе задание. У нас сегодня гостья. Тебе незачем знать почему, но ей пришлось забраться на чердак. В таком платье, как у нее, не пристало выходить на люди, но другого у нее нет. Мы найдем ей платье поприличнее, а ты возьмешь ее старую грязную одежду, отнесешь подальше и там выбросишь. По силам это тебе?
— Д-да, конечно, но…
— Я велел тебе не пропускать ни слова! Пойдешь без ботинок — я знаю, ты любишь бегать босиком — и возьмешь с собой корзинку. Ну, чтобы по пути домой набрать немного хвороста для растопки, ясно? Платье спрячешь в корзинку — мы не хотим никого оскорбить видом этой одежды. Спешить тебе некуда. Перейди через дорогу и войди в лес Линдонов. Хвороста там, конечно, не бери, это уже будет кража. Просто погуляй маленько, насладись красотой творения Господа нашего. Когда поблизости никого не окажется, повяжи на голову черный платок, который даст тебе матушка, — просто чтобы не напекло голову. Платок, правду сказать, ужасно грязный, потому закатай повыше рукава и брюки и надень поверх то самое платье. Вроде халата, чтобы не испачкать собственную одежду, понимаешь? Но все равно, боюсь, ты перемажешь руки, ноги и лицо до черноты. Ты ведь не упустишь случая вывозиться в грязи — да так, что не останется ни единого белого пятнышка, а? Ну-ну, я ведь помню, как сам любил мазаться в детстве! — Эдмондс хохотнул. — Бывало, приду домой, а матушка такое заведет! Ну ничего, у тебя сегодня вроде как праздник, и подобная небрежность вполне простительна. — Он помолчал. — Если тебя случаем занесет к дому Линдонов и они тебя углядят, тут ты не мешкай и быстро-быстро удирай подальше. Незачем им тебя рассматривать. Ох эти мне Линдоны! Уж они-то не преминут возмутиться, что юный Джейкоб Эдмондс вырядился в какое-то платье, да еще и измарался с головы до ног! Тогда убеги подальше и закопай платье в землю, а потом кругом, кругом через лес возвращайся на наш участок и собирай хворост. Не удивлюсь, если на все про все уйдет часа три. — Он сжал плечо мальчика и улыбнулся: — Ну и как тебе моя идея, а?
Сын слушал отца, затаив дыхание, но в конце концов оживился и просветлел, радостно воскликнув:
— Великолепно! Это я сумею! Разрешите выполнять, сэр?
— Но, дорогой, — запротестовала Джейн, тронув мужа за руку, — ведь он еще ребенок!
Джейкоб покраснел, а Эдмондс успокоительно поднял ладонь.
— Мальчонка он сообразительный, так что опасности никакой. А ты, — сурово взглянул он в лицо сыну, — помни, Иисус хвастунов не жалует. Завтра я дам тебе записку в школу, что сегодня нуждался в твоей помощи по дому. И больше никто никогда не помянет об этом ни словом. Ясно тебе?
— Да, сэр, ясно, — вытянулся в струнку мальчик.
— Хорошо. Ну что ж, мне пора браться за работу, а ты развлекись на славу…
Выходя, Эдмондс мимоходом ласково погладил жену по щеке. Не успел он пересечь двор, как подъехал Аллен.
— Ты чего делал? — выкрикнул всадник.
— Занимался своими делами. Да будет тебе ведомо, на моих плечах целое хозяйство, — отрезал Эдмондс, вошел в сарай и вернулся к починке плуга.
До самого полудня ничего интересного больше не случилось. Эдмондс знай себе трудился в сумраке сарая и уже начал ощущать голод — он даже чуточку позавидовал Джейкобу, которому матушка наверняка дала с собой сандвичи, — когда на улице раздался лай собак и окрик Аллена. Выскочив на двор и щурясь от яркого солнца, Эдмондс увидел Гейба, вернувшегося в компании молодого человека с курчавыми каштановыми волосами. Тот с тревогой глядел на дом. Три всадника въехали во двор и остановились перед хозяином.
— День добрый, друг Питер, — весело поприветствовал новоприбывшего Эдмондс.
— Привет, — помощник шерифа Фрейн не нашел в себе сил ответить как полагается и секунд десять помялся, прежде чем сообщил: — Мэтт, мне страшно жаль, но этот человек побывал у судьи Эбшира, и тот выписал ордер на обыск твоего дома.
— Извини, не могу не сказать, что это не очень-то по-добрососедски с его стороны.
— Он обязан подчиняться закону, Мэтт. Я тоже.
— Все обязаны подчиняться закону, — кивнул Эдмондс, — во всех случаях, когда это возможно.
— Вот видишь ли… Они утверждают, что ты прячешь беглую рабыню. Это нарушение федерального закона, Мэтт. Рабство мне и самому не по нраву, но закон есть закон.
— Я знаю иной Закон, Питер. Иисус Христос говорил в Назарете: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал меня благовествовать нищим и послал меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу»*. [Новый Завет. От Луки: 4, 18.]
— Хватит проповедовать, квакер! — вспылил Гейб. Он вспотел, запылился и устал, мотаясь туда-сюда, и теперь едва сдерживался. — Давай, помощник, делай, что положено.
— Как ни ищи, на моей земле ты рабов не найдешь, — провозгласил Эдмондс.
Фрейн воззрился на него с недоумением.
— Клянешься?
— Питер, ты же знаешь, что приносить клятвы я не могу. — Эдмондс на миг задумался, а затем, словно решившись, сообщил: — Но если вы начнете обыскивать дом, жена расстроится, а детишки будут напуганы. Посему сознаюсь — я видел негритянку нынче утром.
— Видел? — взревел Аллен. — И ничего нам не сказал?! Слушай, ты, сукин сын…
— Уймись, приятель! — вмешался Фрейн. — Еще слово в таком духе, и ты у меня ответишь за оскорбление, угрозы и покушение на свободного гражданина. — Он обернулся к Эдмондсу. — Расскажи подробнее, что ты видел.
— На ней было грязнющее изодранное желтое платье. Бежала она прямиком на север. Чем терять тут драгоценное время, спросили бы лучше у тех, кто живет в том направлении.
Фрейн нахмурился, потом недовольно пробормотал:
— М-м… да. В миле отсюда живут Линдоны, и уж эти аболиционистов не любят.
— Может, они и видели чего, — подхватил Эдмондс. — Уж они-то от тебя таиться не станут.
— Следы вели прямиком… — начал было Аллен, но Эдмондс не дал ему договорить, разрубив воздух ладонью:
— Тю! Да у нас тут почитай все босиком ходят. Давайте договоримся: если там вы не сыщете и не услышите ничего, то возвращайтесь сюда и ищите сколько заблагорассудится. Только помните — ферма у меня большая, укромных уголков много, и вы потратите здесь полдня, а беглянки тем временем и след простынет.
Гейб только рот разинул. Фрейн уставился на Эдмондса, потом кивнул:
— Он прав. Поехали.
— Слушай, а если… — замялся Гейб.
— Вам нужна моя помощь или нет? Меня ради этого оторвали от дел, вытащили из города, и я не намерен терять еще полдня на бесцельные поиски там, где ничего нет.
— Поезжай справься, — махнул Гейб Аллену, — а я тут посторожу. Теперь моя очередь.
— Я с ним! — заявил Фрейн и поскакал следом за Алленом, так и не вытащив ордера из кармана. Чуть погодя из кухни выглянула Джейн.
— Обедать!..
— Извини, друг, но пригласить тебя за стол я не могу, — сказал Гейбу Эдмондс. — Дело принципа. Тебе вынесут поесть сюда.
— Да иди ты ко всем чертям! — яростно тряхнул головой Гейб, прихлопнул муху и затрусил на пригорок продолжать наблюдение.
Мылся Эдмондс долго и основательно. Когда он наконец уселся за стол и начал молитву, собаки во дворе снова подняли лай, и за окном показался помощник шерифа, въехавший во двор в компании Гейба. Они перекинулись несколькими словами, после чего Гейб пришпорил коня и скрылся за деревьями сада, но вскоре показался снова — конь его летел галопом по северной дороге.
Эдмондс вышел на крыльцо.
— Не отобедаешь ли с нами, друг Питер?
— Спасибо, но, э-э, поеду-ка я в город, — подъехав поближе, ответил тот. — Как-нибудь в другой раз, а? Или вы приезжайте к нам. Молли обрадуется. Давай на будущей неделе!
— Благодарствую. Обязательно свяжусь с тобой. Сказал ли вам Линдон что-либо новое?
— Ага, Джесс заметил ее. Надеюсь, этих двоих мы больше не увидим. — Фрейн помялся, но все-таки выговорил: — Вот уж не думал, что ты способен навести на след.
— Я просто не хотел, чтобы в мой дом вторгались чужие.
— Д-да, я понимаю, но все-таки… — Фрейн потер подбородок. — Ты ведь сказал, что на твоей земле рабов нет.
— Не спорю.
— Значит, ты все-таки не присоединился к «Тайной дороге». Ходили такие слухи.
— Не стоит доверять сплетням.
— Ага. И слишком удивляться тоже ничему не стоит, — рассмеялся Фрейн. — Ладно, я поехал. Передай хозяйке мои наилучшие пожелания. — Тут на лицо его набежала тень. —
И если ты солгал — если ты хоть когда-нибудь солгал, — то наверняка ради правого дела. Господь тебя непременно простит.
— Ты добр ко мне, но лгать мне было вроде как не к чему. На моей совести и без того много грехов, чтобы отягощать ее еще и ложью. До свиданья, друг. Передай Молли наш сердечный привет.
Помощник шерифа приподнял шляпу и отбыл восвояси. Когда он отъехал достаточно далеко, чтобы не слышать слов фермера, Эдмондс проговорил:
— Рабов нет и быть не может. Противно учению Христа обращаться с людьми как с имуществом.
Он вошел в дом, и Джейн с Уильямом выжидательно вскинули на него глаза. Нэлли радостно залепетала. Рот Эдмондса расплылся до ушей.
— Уехали! Попались на крючок. Возблагодарим же Господа!
— А мистер Фрейн? — поинтересовалась жена.
— Поехал домой.
— Это славно. Нет, я не против него — Питер хороший человек, зато теперь Флора может спуститься к столу и отобедать с нами.
— Ах, так ее зовут Флора? Ну и ну, как же я сам не догадался ее позвать!
Джейн вышла из кухни, приставила к стене лестницу, приоткрыла люк и негромко заговорила. Вскоре она вернулась, а по пятам за ней следовала Флора, облаченная в платье, едва достававшее ей до щиколоток. Девушка едва передвигала ноги и беспрестанно осматривалась. Рука по-прежнему вздрагивала, и в руке был по-прежнему зажат нож.
— Можешь спокойно отложить эту штуку, — сказал Эдмондс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
— Я не передумаю, если только Господь не повелит мне иначе. По моему разумению, я поступаю здраво, а вы, друзья, глубоко заблуждаетесь.
— Ладно! Не хватало только выслушать парочку ветхозаветных цитат. Аллен, глаз с него не спускай!
Гейб развернул лошадь, дал шенкеля и, вздымая брызги, помчался прочь. Стук копыт почти заглушил лай вскинувшегося Фрэнки.
— А теперь, друг, будь добр удалиться, — обратился Эдмондс к Аллену, но охотник за рабами лишь ухмыльнулся.
— Я всего-то маленько покатаюсь тут вокруг! Чудная погода и все такое. Ничего не буду ломать, никуда не буду совать нос.
— Но при том ты без разрешения вторгаешься на мою землю.
— Навряд ли судья так решит, ежели ты нарушитель закона и вообще…
— Друг, наша семья делает все, что в наших скудных силах, дабы не нарушать закон.
— Ну да, как же…
Аллен вытащил дробовик из чехла, положил его поперек седла, чмокнул лошади и трусцой поехал с дозором вокруг двора.
Эдмондс вернулся в дом. Джейн скоблила полы, смывая отпечатки грязных босых ног. При виде мужа она поднялась и молча выслушала рассказ о случившемся, потом спросила:
— И что же нам делать?
— Я подумаю. Господь наверняка наставит меня. — Его взгляд упал на Уильяма. — Сын мой, блажен ты, ибо слишком юн и не познал зла. Однако сегодня ты можешь нам помочь. Храни молчание, а коли у тебя возникнет какая нужда, то спроси у матери. А на стороне не говори никому ни слова, доколе я не разрешу тебе. По силам ли тебе это?
— Да, отец, — тоненьким голоском ответил мальчик, раздуваясь от сознания небывалой ответственности.
— В твои годочки молчать не так-то просто, — хмыкнул отец. — После я поведаю тебе историю одного мальчика, также нареченного Уильямом, сиречь Вильгельмом, — он стал знаменит тем, что хранил молчание. Его и по сей день зовут Вильгельмом Молчаливым. Но лучше держись от посторонних подальше. А сейчас ступай, поиграй с игрушками.
Мальчонка потопал прочь. Джейн в отчаянии сплела пальцы.
— Мэттью, а как же дети? Ведь это опасно!
Муж ласково взял ее ладони в свои.
— Куда опаснее позволить злу и жестокости беспрепятственно шириться на земле… Ну ладно, ступай к Нэлли, а мне надо встретить Джейкоба. Пора каждому заняться своими делами.
Едва Эдмондс снова вышел на крыльцо, как из-за амбара показался его старший сын, белобрысый загорелый мальчишка, и Эдмондс степенно зашагал навстречу сыну. Заметивший их Аллен подъехал поближе. Почуявший опасность Чиф зарычал. Эдмондс утихомирил пса и велел сыну:
— Джейкоб, ступай в дом, помойся.
— Хорошо, отец, — ответил мальчик, не скрыв удивления.
— Но в школу не ходи. Жди меня в доме. У меня есть для тебя поручение.
Мальчик широко распахнул голубые глаза, перевел их на подъезжающего чужака, потом вновь на отца, и во взгляде его вспыхнуло что-то похожее на понимание.
— Есть, сэр!
Джейкоб заспешил прочь. Аллен придержал лошадь и бесцеремонно поинтересовался:
— О чем это вы тут болтали?
— Неужели в наших Соединенных Штатах человеку больше не позволено спокойно побеседовать с собственным сыном? — отозвался Эдмондс, слегка раздражаясь. — Я почти жалею, что моя вера не дозволяет мне выгнать тебя силой. Но хотя бы не вмешивайся в то, что тебя не касается и никому не вредит.
Хоть Аллен и был вооружен, рядом с этим кряжистым человеком ему становилось не по себе. Похоже, того не смутить ничем.
— Мне, как и тебе, надо на что-то жить, — пробормотал охотник за неграми.
— Вокруг сколько угодно достойных занятий. Ты сам откуда будешь?
— Из Кентукки, откуда ж еще? Мы с Гейбом Энси гонимся за этой птичкой уже не первый день.
— Значит, бедняжка давно полумертва от голода и усталости. Огайо — река широкая. Неужто ты думаешь, что ей были под силу переплыть на другой берег?
— Да кто ее знает, эти негритосы на все способны. Вчера ее видели на том берегу, как она собиралась переплыть. Так что мы нынче утром переправились на пароме, и точно — ее вроде как видели уже и тут. А после мы сами на нее наткнулись, только она смоталась в лес. Ежели б у нас была хоть одна псина…
— Храбрецы! Гонитесь за беззащитной женщиной, как за дичью…
— Слушай, — всадник подался вперед, — это тебе не какая-нибудь там старушенция, потерявшая на плантации зубы, Все говорят — эта беглянка диковинная, очень-очень странная. Потому-то мистер Монтгомери и собрался запродать ее на юг. Он готов выложить за ее поимку больше, чем она того стоит. И не забывай, мистер: ежели она удерет, ты будешь должен ему тыщу долларов, не говоря уж о штрафе и тюряге.
— Сперва пусть докажут, что я приложил руку к ее бегству.
— Твои враки тебе не помогут! — вспылил Аллен.
— Ложь противна принципам «Общества друзей»*. [Официальное наименование секты квакеров.] А теперь позволь мне вернуться к своим делам.
— А, так ты никогда не врешь?! Может, поклянешься, что не прячешь никаких негритосов?
— Клясться попусту — также против нашей веры. Мы не лжем, и все. Но это не обязывает нас вести беседы с кем попало.
С этими словами Эдмондс развернулся и зашагал прочь. Аллен не решился последовать за ним и, постояв с минуту на месте, снова поехал в обход.
В полутемном сарае Эдмондс начал было возиться с плугом, но мысли его блуждали где-то далеко. Наконец он кивнул, будто соглашаясь с невидимым собеседником, и вернулся в дом, провожаемый пристальным взглядом Аллена.
— Как наша гостья? — спросил он у жены.
— Я отнесла ей поесть. Изголодалась, бедняжка. У нас ее первая станция.
— Неужели она добиралась сюда совсем-совсем сама?
— Вообще-то она, конечно, слыхала о «Тайной железной дороге»* [Система организации побегов из южных рабовладельческих штатов, действовавшая с 30-х годов XIX века до гражданской войны.], но ничего определенного. Знала, что такая штука существует, и все. Питалась кореньями, личинками насекомых, пару раз нашла кров и пищу в бараках у рабов. А вчера во время грозы переправилась через реку на бревне.
— Если кто и заслужил свободу, так это она. А как она нашла нас?
— Подошла к какому-то негру и спросила. Судя по всему, это был Томми Бредфорд.
— Надо потолковать с Томми, — нахмурился Эдмондс. — Конечно, парень он надежный, но впредь надо быть осторожнее… Ну, чего там! Мы ведь совсем новички на «Тайной дороге». Наш первый пассажир!
— Очень уж все вдруг, — со страхом ответила жена. — Надо было дождаться, когда ты выроешь и обставишь убежище.
— Дорогая, долг не ждет.
— Да, но… Что нам теперь делать?! А еще эти ужасные соседи, которые терпеть не могут аболиционистов! Они только порадуются, если мы разоримся.
— Не осуждай поспешно. Джесс Линдон — заблудшая душа, но сердце у него доброе. Со временем свет истины забрезжит и для него. Я тут кое-что измыслил, — сообщил Эдмондс и крикнул: — Джейкоб!
Мальчик тотчас вырос на пороге гостиной, обставленной просто, но уютно.
— Слушаю, отец! — он так и приплясывал от возбуждения.
Возвышаясь над сыном, как скала, Эдмондс положил руку ему на плечо.
— Будь внимателен, сынок! Я даю тебе задание. У нас сегодня гостья. Тебе незачем знать почему, но ей пришлось забраться на чердак. В таком платье, как у нее, не пристало выходить на люди, но другого у нее нет. Мы найдем ей платье поприличнее, а ты возьмешь ее старую грязную одежду, отнесешь подальше и там выбросишь. По силам это тебе?
— Д-да, конечно, но…
— Я велел тебе не пропускать ни слова! Пойдешь без ботинок — я знаю, ты любишь бегать босиком — и возьмешь с собой корзинку. Ну, чтобы по пути домой набрать немного хвороста для растопки, ясно? Платье спрячешь в корзинку — мы не хотим никого оскорбить видом этой одежды. Спешить тебе некуда. Перейди через дорогу и войди в лес Линдонов. Хвороста там, конечно, не бери, это уже будет кража. Просто погуляй маленько, насладись красотой творения Господа нашего. Когда поблизости никого не окажется, повяжи на голову черный платок, который даст тебе матушка, — просто чтобы не напекло голову. Платок, правду сказать, ужасно грязный, потому закатай повыше рукава и брюки и надень поверх то самое платье. Вроде халата, чтобы не испачкать собственную одежду, понимаешь? Но все равно, боюсь, ты перемажешь руки, ноги и лицо до черноты. Ты ведь не упустишь случая вывозиться в грязи — да так, что не останется ни единого белого пятнышка, а? Ну-ну, я ведь помню, как сам любил мазаться в детстве! — Эдмондс хохотнул. — Бывало, приду домой, а матушка такое заведет! Ну ничего, у тебя сегодня вроде как праздник, и подобная небрежность вполне простительна. — Он помолчал. — Если тебя случаем занесет к дому Линдонов и они тебя углядят, тут ты не мешкай и быстро-быстро удирай подальше. Незачем им тебя рассматривать. Ох эти мне Линдоны! Уж они-то не преминут возмутиться, что юный Джейкоб Эдмондс вырядился в какое-то платье, да еще и измарался с головы до ног! Тогда убеги подальше и закопай платье в землю, а потом кругом, кругом через лес возвращайся на наш участок и собирай хворост. Не удивлюсь, если на все про все уйдет часа три. — Он сжал плечо мальчика и улыбнулся: — Ну и как тебе моя идея, а?
Сын слушал отца, затаив дыхание, но в конце концов оживился и просветлел, радостно воскликнув:
— Великолепно! Это я сумею! Разрешите выполнять, сэр?
— Но, дорогой, — запротестовала Джейн, тронув мужа за руку, — ведь он еще ребенок!
Джейкоб покраснел, а Эдмондс успокоительно поднял ладонь.
— Мальчонка он сообразительный, так что опасности никакой. А ты, — сурово взглянул он в лицо сыну, — помни, Иисус хвастунов не жалует. Завтра я дам тебе записку в школу, что сегодня нуждался в твоей помощи по дому. И больше никто никогда не помянет об этом ни словом. Ясно тебе?
— Да, сэр, ясно, — вытянулся в струнку мальчик.
— Хорошо. Ну что ж, мне пора браться за работу, а ты развлекись на славу…
Выходя, Эдмондс мимоходом ласково погладил жену по щеке. Не успел он пересечь двор, как подъехал Аллен.
— Ты чего делал? — выкрикнул всадник.
— Занимался своими делами. Да будет тебе ведомо, на моих плечах целое хозяйство, — отрезал Эдмондс, вошел в сарай и вернулся к починке плуга.
До самого полудня ничего интересного больше не случилось. Эдмондс знай себе трудился в сумраке сарая и уже начал ощущать голод — он даже чуточку позавидовал Джейкобу, которому матушка наверняка дала с собой сандвичи, — когда на улице раздался лай собак и окрик Аллена. Выскочив на двор и щурясь от яркого солнца, Эдмондс увидел Гейба, вернувшегося в компании молодого человека с курчавыми каштановыми волосами. Тот с тревогой глядел на дом. Три всадника въехали во двор и остановились перед хозяином.
— День добрый, друг Питер, — весело поприветствовал новоприбывшего Эдмондс.
— Привет, — помощник шерифа Фрейн не нашел в себе сил ответить как полагается и секунд десять помялся, прежде чем сообщил: — Мэтт, мне страшно жаль, но этот человек побывал у судьи Эбшира, и тот выписал ордер на обыск твоего дома.
— Извини, не могу не сказать, что это не очень-то по-добрососедски с его стороны.
— Он обязан подчиняться закону, Мэтт. Я тоже.
— Все обязаны подчиняться закону, — кивнул Эдмондс, — во всех случаях, когда это возможно.
— Вот видишь ли… Они утверждают, что ты прячешь беглую рабыню. Это нарушение федерального закона, Мэтт. Рабство мне и самому не по нраву, но закон есть закон.
— Я знаю иной Закон, Питер. Иисус Христос говорил в Назарете: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал меня благовествовать нищим и послал меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу»*. [Новый Завет. От Луки: 4, 18.]
— Хватит проповедовать, квакер! — вспылил Гейб. Он вспотел, запылился и устал, мотаясь туда-сюда, и теперь едва сдерживался. — Давай, помощник, делай, что положено.
— Как ни ищи, на моей земле ты рабов не найдешь, — провозгласил Эдмондс.
Фрейн воззрился на него с недоумением.
— Клянешься?
— Питер, ты же знаешь, что приносить клятвы я не могу. — Эдмондс на миг задумался, а затем, словно решившись, сообщил: — Но если вы начнете обыскивать дом, жена расстроится, а детишки будут напуганы. Посему сознаюсь — я видел негритянку нынче утром.
— Видел? — взревел Аллен. — И ничего нам не сказал?! Слушай, ты, сукин сын…
— Уймись, приятель! — вмешался Фрейн. — Еще слово в таком духе, и ты у меня ответишь за оскорбление, угрозы и покушение на свободного гражданина. — Он обернулся к Эдмондсу. — Расскажи подробнее, что ты видел.
— На ней было грязнющее изодранное желтое платье. Бежала она прямиком на север. Чем терять тут драгоценное время, спросили бы лучше у тех, кто живет в том направлении.
Фрейн нахмурился, потом недовольно пробормотал:
— М-м… да. В миле отсюда живут Линдоны, и уж эти аболиционистов не любят.
— Может, они и видели чего, — подхватил Эдмондс. — Уж они-то от тебя таиться не станут.
— Следы вели прямиком… — начал было Аллен, но Эдмондс не дал ему договорить, разрубив воздух ладонью:
— Тю! Да у нас тут почитай все босиком ходят. Давайте договоримся: если там вы не сыщете и не услышите ничего, то возвращайтесь сюда и ищите сколько заблагорассудится. Только помните — ферма у меня большая, укромных уголков много, и вы потратите здесь полдня, а беглянки тем временем и след простынет.
Гейб только рот разинул. Фрейн уставился на Эдмондса, потом кивнул:
— Он прав. Поехали.
— Слушай, а если… — замялся Гейб.
— Вам нужна моя помощь или нет? Меня ради этого оторвали от дел, вытащили из города, и я не намерен терять еще полдня на бесцельные поиски там, где ничего нет.
— Поезжай справься, — махнул Гейб Аллену, — а я тут посторожу. Теперь моя очередь.
— Я с ним! — заявил Фрейн и поскакал следом за Алленом, так и не вытащив ордера из кармана. Чуть погодя из кухни выглянула Джейн.
— Обедать!..
— Извини, друг, но пригласить тебя за стол я не могу, — сказал Гейбу Эдмондс. — Дело принципа. Тебе вынесут поесть сюда.
— Да иди ты ко всем чертям! — яростно тряхнул головой Гейб, прихлопнул муху и затрусил на пригорок продолжать наблюдение.
Мылся Эдмондс долго и основательно. Когда он наконец уселся за стол и начал молитву, собаки во дворе снова подняли лай, и за окном показался помощник шерифа, въехавший во двор в компании Гейба. Они перекинулись несколькими словами, после чего Гейб пришпорил коня и скрылся за деревьями сада, но вскоре показался снова — конь его летел галопом по северной дороге.
Эдмондс вышел на крыльцо.
— Не отобедаешь ли с нами, друг Питер?
— Спасибо, но, э-э, поеду-ка я в город, — подъехав поближе, ответил тот. — Как-нибудь в другой раз, а? Или вы приезжайте к нам. Молли обрадуется. Давай на будущей неделе!
— Благодарствую. Обязательно свяжусь с тобой. Сказал ли вам Линдон что-либо новое?
— Ага, Джесс заметил ее. Надеюсь, этих двоих мы больше не увидим. — Фрейн помялся, но все-таки выговорил: — Вот уж не думал, что ты способен навести на след.
— Я просто не хотел, чтобы в мой дом вторгались чужие.
— Д-да, я понимаю, но все-таки… — Фрейн потер подбородок. — Ты ведь сказал, что на твоей земле рабов нет.
— Не спорю.
— Значит, ты все-таки не присоединился к «Тайной дороге». Ходили такие слухи.
— Не стоит доверять сплетням.
— Ага. И слишком удивляться тоже ничему не стоит, — рассмеялся Фрейн. — Ладно, я поехал. Передай хозяйке мои наилучшие пожелания. — Тут на лицо его набежала тень. —
И если ты солгал — если ты хоть когда-нибудь солгал, — то наверняка ради правого дела. Господь тебя непременно простит.
— Ты добр ко мне, но лгать мне было вроде как не к чему. На моей совести и без того много грехов, чтобы отягощать ее еще и ложью. До свиданья, друг. Передай Молли наш сердечный привет.
Помощник шерифа приподнял шляпу и отбыл восвояси. Когда он отъехал достаточно далеко, чтобы не слышать слов фермера, Эдмондс проговорил:
— Рабов нет и быть не может. Противно учению Христа обращаться с людьми как с имуществом.
Он вошел в дом, и Джейн с Уильямом выжидательно вскинули на него глаза. Нэлли радостно залепетала. Рот Эдмондса расплылся до ушей.
— Уехали! Попались на крючок. Возблагодарим же Господа!
— А мистер Фрейн? — поинтересовалась жена.
— Поехал домой.
— Это славно. Нет, я не против него — Питер хороший человек, зато теперь Флора может спуститься к столу и отобедать с нами.
— Ах, так ее зовут Флора? Ну и ну, как же я сам не догадался ее позвать!
Джейн вышла из кухни, приставила к стене лестницу, приоткрыла люк и негромко заговорила. Вскоре она вернулась, а по пятам за ней следовала Флора, облаченная в платье, едва достававшее ей до щиколоток. Девушка едва передвигала ноги и беспрестанно осматривалась. Рука по-прежнему вздрагивала, и в руке был по-прежнему зажат нож.
— Можешь спокойно отложить эту штуку, — сказал Эдмондс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75