– Лорд Льюксон играл в азартные игры. Он проводил время в компании мотов и мерзавцев, которым было наплевать на него, но жили они за счет его щедрости. Он стал членом Уайт-клуба в Сент-Джеймсе. За год у него выросла гора долгов. Поскольку я вел счета, я скоро понял, что каждую ночь он проигрывает огромные деньги. В конце концов я сообщил ему, что через несколько недель наступит крах, но ему, похоже, было все равно. «Не читай мне старческих нотаций, Сеймур, – сказал он. – Достань короткую острую бритву, у меня есть план».Гидеон замолчал и тяжело вздохнул.– Какой такой план?– К моему вечному стыду, мастер Питер, он вынудил меня стать карманником. Тогда я не знал, как ему отказать. Он приглашал своих ветреных друзей в Темпест-Хауз на несколько дней. Они слишком много пили и ночи напролет играли в азартные игры, ставя на кон сотни, даже тысячи гиней из-за наиглупейших пари – на бега улиток, на падающие с лестницы перышки и тому подобное. У меня внутри все переворачивалось, когда я видел, что мой обожаемый лорд Льюксон живет так, как предсказывал его отец. Я считал, что по сути это прекрасный и порядочный джентльмен. Так вот, если кто-то из гостей выигрывал слишком много, я должен был отправиться за ним и вернуть лорду Льюксону выигрыш.– Вы крали у них деньги! – воскликнул Питер.– Да, мастер Питер. Почти целый год я делал это по приказанию хозяина. Меня не могли поймать. Мои жертвы не ощущали даже движения воздуха, когда я проходил мимо. Только потом обнаруживали, что у них пропал кошелек. Я своровал бриллианты с шеи герцогини и вытащил золотые часы из кармана пьяного спящего джентльмена, и не сомневаюсь, за это меня отправят в ад.Питер не знал, что и сказать. Не удивительно, что преподобный Ледбьюри не доверял Гидеону. Питера обуревали противоречивые чувства, и он боролся с недоверием и сомнением. Гидеон Карманник – это не вязалось с тем, что Питер думал о новом друге. Гидеон Храбрец, Гидеон Силач, Гидеон Надежность – да, Гидеон Карманник – никогда.– Но ведь это лорд Льюксон заставлял вас воровать, правда? – воскликнул Питер. – Это не ваша вина!– Он приказывал мне воровать, однако в моих силах было отказать ему. Но я был слаб и выполнял приказы.– Но он мог напакостить вам, если бы вы отказались… – заметил Питер.– Кто знает, может быть, я уберег бы своего хозяина, если бы проявил твердость. Он называл меня вором, когда спас мне жизнь. Теперь, снова став вором, я спасал его жизнь.– Как же вы могли сказать ему «нет»?– Вот-вот, именно так я и говорил себе. Но не проходит дня, чтобы я не раскаивался в содеянном. Накануне моего двадцать первого дня рождения я сказал лорду Льюксону, что совесть больше не позволяет мне воровать. Я думал, он выгонит меня из Темпест-Хауза, но он вновь удивил меня своим участием, согласившись, чтобы я вернулся к своим прежним обязанностям. Место, оставленное мною, вскорости занял Дегтярник, который нагонял страху на всех, с кем сталкивался. У Дегтярника было два качества, которые, как я считаю, ускорили падение моего хозяина. Первое – страсть к мести за свою несчастную жизнь; ты знаешь его историю. Второе – то, что Дегтярник прекрасно знал лондонских злодеев, чье влияние распространялось на весь город и пригороды, – карманников и бродяг, разбойников и лжесвидетелей, бандитов и убийц.– Вы же не хотите сказать, что работали с Дегтярником?– Наши дороги редко пересекались. Да, больше двух лет у нас был один хозяин. Потом брат миссис Бинг, сэр Ричард Пикард, спросил у нее, нет ли для меня работы в Бэслоу-Холле. Сэр Ричард купил несколько лошадей у лорда Льюксона и, поскольку я устраивал все такие дела, хорошо узнал меня. Лорд Льюксон не принял моей отставки, но три недели назад я, несмотря на его гнев, ушел от него.– Теперь мне понятно, почему вы не хотите, чтобы Джошуа работал на него… Но… но… вы ведь больше уже не карманник? – спросил Питер, чувствуя необходимость спросить об этом.Гидеона так опечалил этот вопрос, что Питер готов был провалиться сквозь землю. И все-таки Гидеон ответил:– Нет!.. Нет. Я не карманник, – сказал он, взмахнул кнутом над головами лошадей и надолго замолчал.Карета миля за милей продвигалась по сельской местности. В этой части Стаффордшира давно не было дождей, поля и дорога были сухими и пыльными. Иногда они проезжали мимо работников, одетых в простые ситцевые рубахи. Вероятно, они целыми днями трудились на жаре, потому что их лица были черны от солнца. На одном поле Питер увидел больше сотни грачей. Большие черные птицы клевали оставшиеся после сбора урожая зерна гороха. Посередине поля стояла брошенная кем-то телега, и на ней сидел одинокий грач. Грач нахохлился, прокричал: кра! кра! и, повернув голову к карете, стал хлопать крыльями. В его черных глазах сверкнуло солнце, и Питер вообразил, что грач говорит о них. Другие грачи, оторвавшись от копания в земле, уставились на него. Казалось, они слушают выступление главного грача.– Глянь-ка, – сказал Гидеон, – парламент грачей.Проснулся кучер:– Слышите? Если я не ошибаюсь, это передняя ось.Несмотря на крики грачей, стало отчетливо слышно, как зловеще трещит и раскалывается что-то деревянное. Гидеон и кучер в тревоге переглянулись.– Сейчас сломается! Попомните мои слова, сэр.Спустя мгновение колесо наехало на камень, и ось переломилась пополам. Карета тяжело накренилась, и Гидеон натянул вожжи, поскольку лошади в страхе забились и заржали. Распахнулись двери кареты, раздались крики. Испуганные шумом грачи плотной черной массой взмыли в воздух, покружились над каретой и шумно стали усаживаться на гигантский дуб возле дороги. Ужасное кра, кра, кра, издаваемое сотней глоток, разнеслось по полям. Маленький Джек закрыл уши ручками и зарылся лицом в юбках Ханны.Кучер безуспешно пытался справиться с поломкой, и через час все печально выслушали его вердикт о том, что сломанную ось не поправить и эта карета не довезет их до Бирмингема.– Ханна, я хочу есть, – сказал Джек.– И мы тоже, – прошепелявил Сидни. – И пить…– У меня, мастер Сидни, есть вкусные яблоки. Вот, тут хватит всем.Ханна раздала яблоки, и Питер и Кэйт изо всех сил старались не обращать внимания на то, как Сидни пытается откусить яблоко без передних зубов. Ханна тактично предложила ему разрезать яблоко на кусочки.– Ей богу! Леди Удача отвернулась от нас! – воскликнул преподобный. – Мы лишь на две мили отъехали от деревни, там могли бы нанять телегу у фермеров. Что скажете, мистер Сеймур?– Это была деревня под названием Шенстоун, преподобный Ледбьюри. Очень маленькая деревня. Если мы пройдем немного вперед, я думаю, доберемся до Алдриджа, где найдем карету побольше. Боюсь, мы должны идти все вместе, потому что разделяться рискованно.– Мистер Сеймур, – сказала Ханна, – мне не нравится вид мастера Джека – обратите внимание на блеск его глаз. Наверное, надвигается приступ его болезни. Извините меня, но мастер Сидни и Мартин еще не совсем оправились, чтобы совершить такое трудное путешествие…– Мистер Сеймур, – перебил Ханну преподобный, – у вас тревожный вид, но сейчас ясный день, и мы находимся на открытом месте. Уверен, вы не сомневаетесь, что Мартин, Сидни и я сможем полчаса быть защитой для женщины и детей! Езжайте! Возьмите с собой мастера Скокка!Гидеон явно был не согласен с его предложением.– Мне это место не нравится, – ответил он. – Конечно, оно открытое, и тут трудно застать врасплох, но и нас очень хорошо видно…– Ах, мистер Сеймур, – воскликнул преподобный, – мы уже получили урок. А кроме того, если мы вместе с вами пойдем в Алдридж, то кто будет охранять наш багаж?Гидеон вздохнул и подошел к Полуночнику.– Поехали, Питер, – сказал он. – Чем скорее двинемся, тем скорее вернемся.Кэйт бросила на Питера испепеляющий взгляд и саркастически прошептала:– Обо мне можно и не думать? Я всегда могу мило поболтать с Сидни.Питер, как бы извиняясь, пожал плечами:– Что я могу сделать? Я не виноват, что ты девочка и должна носить длинные юбки…– Больше ни слова! – прошипела Кэйт.Она вздохнула и улыбнулась Сидни, который одарил ее застенчивым взглядом – он выглядел очень довольным от перспективы общения с Кэйт.Полуночник с двумя седоками поскакал в Алдридж.Держась за Гидеона, Питер повернулся и посмотрел на оставшихся позади. Ханна, Джек, Сидни и Кэйт отправились на прогулку по полю. Кучер осматривал лошадей, а преподобный, сложив руки на животе и прикрыв лицо шляпой, уселся под дубом. Ветка над ним была усеяна грачами. Один из них то и дело перелетал с ветки на ветку. Местность вокруг была безлюдной. Кроме дубовой рощи, где вынуждены были остановиться путешественники, ничто не оживляло пейзаж. Деревья не загораживали поломанную карету, и ее было хорошо видно издалека. Если бродяги где-то неподалеку, подумал Питер, то они непременно ее заметят. И судя по тому, с какой скоростью они скакали, те же мысли обуревали и Гидеона.– Мы не поедем в Алдридж, – сказал Гидеон. – Мы остановимся у ближайшей фермы и заплатим им за телегу. Надо как можно скорее вернуться назад. Очень похоже на то, что кто-то надпилил ось еще до того, как мы сели в карету. У преподобного есть пистолет, но боюсь, он неважный стрелок, а у больного кучера просто нет сил. Мы должны действовать быстро и по возможности спокойно. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯЯщик Пандоры. Спасение в имени Сержант Чадвик следил за четырьмя фигурами на футбольном поле. Он откусил плитку шоколада и вынул из кармана плаща бинокль. Поколебавшись, стоит ли беспокоить инспектора Уилера в такую рань, он решил, что босс больше разозлится, если не позвонить.Доктор Дайер вел двух ученых из НАСА и Тима Уильямсона к школе Кэйт.– Надеюсь, еще достаточно рано, и никто не обратит на нас внимания, – сказал доктор Дайер, оглядевшись по сторонам.Они обошли школу, и отец Кэйт показал на каменные ступени, ведущие в подвал для хранения угля. Чтобы девочки не спускались туда, поперек ступеней был протянут провод. Доктор Дайер переступил его и жестом пригласил остальных следовать за ним.– Миган, лучшая подруга Кэйт еще с начальной школы, сказала мне, что это их секретное место. Они спускались сюда на переменах, чтобы посекретничать и укрыться от ветра. Вчера Миган, соскучившись по Кэйт, пришла в подвал и нашла вот это. Подойдите ближе.Все столпились вокруг доктора Дайера. Он вынул фонарик из кармана и направил свет на изумрудно-зеленый папоротник, пустивший корни в стену. Мягкий красный кирпич был испещрен именами и инициалами. В центре кружка света виднелась надпись, выглядевшая очень старой, но ее все еще можно было прочесть, поскольку она была глубоко процарапана.
КЭЙТ ДАЙЕР ХОЧЕТ ПОПАСТЬ ДОМОЙ! 21 ИЮЛЯ 1763 ГОДА
Под надписью был нацарапан круг с четырьмя маленькими кругами над ним.– Это подпись Кэйт – отпечаток лапы Молли, – объяснил доктор Дайер. – Моя умненькая Кэйт оставила нам послание. Это лучшее доказательство справедливости вашего, доктор Пирретти, соображения по поводу связи между временем и тяготением.Ученые долго рассматривали сообщение, присланное Кэйт.– Да-а-а! – выдохнул наконец доктор Джакоб. – Это нечто… очень важное. Не думал, что окажусь свидетелем подобного факта.Тим Уильямсон, не моргая, смотрел на послание Кэйт.– Она попала в прошлое! – воскликнул он. – Каким-то образом я сделал машину времени! Эта встреча в Бэйкуэлле на рассвете войдет в историю. Люди будут писать об этом…– Только если кто-нибудь узнает… – тихо сказала доктор Пирретти.Неожиданно до Тима дошло, что он сыграл важную роль в самом значительном открытии века – нет, не века, тысячелетия, – и он начал пританцовывать на месте, высоко подбрасывая ноги. Но доктор Пирретти была мрачна. Она хотела что-то сказать, но сдержалась.– Поверьте мне, Эндрю, – обратился Тим Уильямсон к доктору Дайеру, – я буду работать день и ночь, чтобы восстановить антигравитационный аппарат. Мы воспроизведем те же условия. Если не получится с первого раза, повторим – мы обязательно вернем детей обратно.У доктора Дайера показались слезы на глазах.– Мы вернем их домой! Доктор Пирретти разозлилась:– Будьте реалистом, Тим! Вы не можете сделать это «с первого раза». Имело место случайное стечение обстоятельств. Невозможно знать наверняка, как воспроизвести те же самые условия. А двое беззащитных детей бродят где-то в восемнадцатом веке!– Не следует недооценивать Кэйт, – сказал доктор Дайер. – Она умна и находчива…– Знаете, – перебил его доктор Джакоб, который был погружен в размышления и не следил за беседой коллег, – до сих пор наши усилия были сосредоточены на понимании взаимосвязи гравитации и темной материей, а теперь мы должны ответить на вопрос, есть ли связь между темной материей и временем. Предстоит интереснейшая работа…– Вы только послушайте себя! – воскликнула доктор Пирретти. – Вы уже вписали наши имена в научные книги и энциклопедии и поздравляете себя с этим удивительным открытием! А вы не видите, что в действительности это означает? Это же бедствие! Трагедия для рода человеческого! Это в миллион раз хуже изобретения атомной бомбы! Вы не понимаете, что мы играем роль Пандоры, открывающей свой ящик и выпускающей в мир невиданные ужасы? Подумайте, сколько страшного ежедневно, каждую секунду творится на планете. До сегодняшнего дня единственное, что находилось в безопасности, это прошлое. Вы хотите жить в мире, где прошлое всегда будет открыто для вторжения из будущего? Если мы теперь поступим неправильно, большая часть человечества будет вечно нас проклинать, и совершенно справедливо.– О чем вы? – стиснув кулаки, спросил доктор Дайер. – Вы хотите сказать, что мы не должны пытаться вернуть детей назад?Доктор Пирретти перевела взгляд на отца Кэйт и несколько смягчилась.– Нет, Эндрю. Я не это хотела сказать. Мы должны выполнить свой долг по отношению к Кэйт и Питеру. Я имею в виду, что мы обязаны исправить то, что случилось, а потом предоставить историю самой себе.Доктор Дайер закрыл лицо руками.– О боже! Почему это случилось именно с Кэйт?Возмущенные слова доктора Пирретти ошеломили двух других мужчин. Доктор Уильямсон неловко переступал с ноги на ногу. Доктор Джакоб откашлялся и сказал:– Я не сознавал, насколько серьезно вы ко всему этому относитесь, Анита.– Что ж, теперь вы знаете. Пока мы не поймем, каковы будут последствия обнародования нашей находки, никто из нас не должен рассказывать, что мы сегодня увидели. Никому. Ни полиции, ни НАСА, ни даже родителям Питера Скокка. Вы согласны, джентльмены?Все кивнули, но было видно, что доктор Джакоб испытывает какие-то сомнения. Доктор Дайер сказал:– Но ведь об этом знает Миган. А моя жена – я не могу не рассказать матери…– Нет. – Доктор Пирретти глубоко вздохнула, вынула из сумки перочинный нож и стала соскребать послание Кэйт, пока около стены не выросла кучка красноватой пыли.Они скакали на неоседланной лошади. Питер постепенно приспособился удерживаться на спине Полуночника. Поначалу он крепко уцепился за Гидеона; теперь же сидел ровно и свободно, только чуть придерживаясь за своего спутника. Он видел пролетавшие мимо пересохшие поля и ощущал каждый удар копыт Полуночника по земле. Питер никогда прежде не испытывал такой свободы. В фотоальбоме дедушки и бабушки он видел фотографию отца верхом на лошади. Если папе можно было скакать на лошади, то почему, по его словам, Питер обязательно должен был сломать себе шею? Как бы ему хотелось, чтобы мама и папа видели его сейчас.– Вы перестали бояться, мастер Питер, – заметил Гидеон. – Мне кажется, из вас получится хороший наездник. Держитесь крепче. Посмотрим, так ли силен Полуночник, как я думаю!Гидеон вонзил каблуки в бока жеребца, и тот помчался галопом в два раз быстрее, чем раньше. У Питера перехватило дыхание. Он крепче прижался к Гидеону и радостно закричал.– Все-таки кое-что вам нравится в моем времени, – крикнул Гидеон через плечо.И это правда, подумал Питер. Несколько часов тому назад он отдал бы все, только бы оказаться в пригороде своего Лондона, а сейчас, неожиданно для себя, уже не был в этом уверен.Мили через две они наткнулись на мальчика, который тянулся к ветвям вишни, стоя на спине черно-белой ломовой лошади. Он собирал последние перезревшие ягоды, которые не склевали птицы. Лошадь помахивала пыльным хвостом, отгоняя ос, круживших над гнилыми ягодами у подножия дерева.– Не думаю, что нам надо заранее себя обнаруживать, – хитро глянул на Питера Гидеон.Он соскользнул с Полуночника и бесшумно подвел коня к мальчику. Лошадь мальчика заметила коня, но продолжала рвать сладкую желтеющую траву. Питер с благоговением следил за Гидеоном, но невольно все время думал о его прошлой профессии. Не удивительно, что его не могли поймать – у него все движения кошачьи.Мальчик потянулся за двумя сладкими черными вишнями, до которых ему было трудно добраться.– Добрый вечер, молодой мастер, – очень громко сказал Гидеон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30