Вернее, для меня особенно трудно. Здесь нужен был человек лично; эмоционально заинтересованный. И с неординарными способностями. Откуда они у тебя и какого рода, позволь не вдаваться. Считай, Бог дал. Но фактически произошло следующее: ты вышел за ним в астрал и, тоже сообразив, что справиться обыкновенными средствами нельзя, принял единственно верное решение: не допустить его рождения.– Что? – я как-то не помнил, что бы принимал подобное решение; более того: то, что я помнил из обрывков только что состоявшегося куска жизни, не вносило в вопрос никакой ясности. Жизнь как жизнь. Студент. Романтика. Влюблённость. Музыкант-бизнесмен. Я даже не представлял себе, как дальше я жил бы там, в том времени и в то время. Наверняка ничего интересного. А в результате, поди ж ты: Моисеича больше нет…– Потому я тебе и объясняю. – Терпеливо продолжил Дима. – Это нормально, что ты ничего не понимал. Иначе бы ничего не вышло. – Он посмотрел на меня серьёзно.– В общем, смотри, там история-то простая. – Я понял, что пошел серьёзный разговор, и настроился слушать. – Извини, тут нужна предыстория, иначе не понять.– Жил был в то время некий Артем Тарасов. Да, да, тот самый, с которым Нина на поезде встретилась и влюбилась; и все бы было у них хорошо, по крайней мере, в первое время. Приехал бы он к ней в Иркутск на следующее лето, и взяли бы его в студенческий отряд проводником. Благо, у Нины секретарь комсомольский – лучшая подруга в институте. А там, сам понимаешь, пьянки гулянки и все такое… Короче, залетела бы она от него. А он уехал. И пропал. Она же, от большей любви и наивности, решила бы ребеночка оставить. И назвала бы его Иваном. А поскольку у нее в дедушках евреи были, сказала бы, что отца Моисеем звали… Шутка не шутка, странно это для комсомолки, да и отличницы, не очень понятно, как это бы произошло, от злости, возможно, только факт есть факт. – Он посмотрел на меня выразительно. – Появился бы на свет Иван Моисеевич. Со всеми вытекающими последствиями. Ну а дальше, ты в принципе, и сам больше знаешь, что бы произошло.Я сидел в полной прострации. Знать-то я знал. Но, что? Что я знал? Вылущивать воспоминания сразу из двух жизней было мучительно.– Дальше был у нее сокурсник. Дима. Музыкант, надежд особенных, не подающий. Да и не красавец далеко. Да ты же все помнишь. – Он выразительно посмотрел на меня. Я поморщился. – И, вдруг, о чудо! Он стал крутым! Джимми Хендрикс жив! Тут у нее сердце и дрогнуло. Лед растаял. Тем более, тот далеко, а этот – супер. – Тезка посмотрел на меня, как бы подводя под разговором ту же черту, что он недавно прочертил на Земле. – И все. Нет больше Артема. Не встретились они. Это ты тоже помнишь… Нет и Ивана Моисеевича.– Подожди-ка… – я испугался, что объяснений больше не последует, и не узнаю главного. – А как же тот человек, которым я был? Как я там оказался? И отчего он крутым стал?– Оказался ты там, как только понял, что нужно делать. Не помнишь этого, потому что под «Усилителем» это произошло. Твои мыслительные процессы ускорились настолько, что ты их уже осознавать не мог; затем, попав в чужое тело двадцать лет назад, – здесь я сильно опасался, это, пожалуй, был самый тонкий момент, – тёзка и вправду занервничал, – «Усилитель», опять включил. И все. Музыкант стал крутым. Тебе хоть, кайфово было? – он посмотрел на меня с неподдельным интересом. Ты ж и вправду на время круче Джимми Хендрикса стал…Я, будучи по профессии музыкантом, вспомнил свои переживания; ответ был однозначным: «Да!» – Это было «Супер».– Но… Что же выходит? Я людям жизнь поломал? – мне вдруг стало неприятно, что я влез в чужие отношения. Моральный аспект занимал меня мало, но ощущение было неудобным.– А почему тебя это волнует? – удивился Дмитрий. В обычной жизни ты каждый день влезаешь… Как ты выражаешься, в «чужие отношения». И ничего? А уж что касается любви… Тут, сам понимаешь, за нее и бошку могут оторвать. Да и вообще, если тебя так переклинило, так ты этой Нине ничего плохого не сделал: внебрачный ребенок не шутка, особенно в студенчестве. И жизнь у нее по новому сложиться: уедет в Москву, выйдет за дипломата и родиться у нее уже не Иван, от обиды на жизнь, Моисеевич, а нормальный ребенок со спокойной судьбой. А что Артема касается, Тарасова, в которого она влюблена была, то тут уж и совсем «финита»: при Моисеевиче, его бы бандиты во время разборки положили. Которым он деньги задолжал. По новой же версии, он с ними договорился и, живет в здравии до сих пор; богатым стал и всеми уважаемым. Правда, за границей. Да он о себе книгу написал, почитай на досуге: «Миллионер» называется. Там, кстати, про эту историю с Ниной тоже есть. Так что вот. – Дмитрий прочертил на снегу еще одну полосу, как бы подводя беседе итог. Я молчал. Что и говорить, информация была исчерпывающей.– С этим ясно. – У меня, однако, оставались другие вопросы. – А как же бандиты, которые меня пасут? Я же ведь в розыске всероссийском и еще… – про последнее я совсем забыл и, вспомнив сейчас, расстроился.– А не ищет тебя никто. Ни менты, ни бандиты. Всё это в прошлой жизни было. А в этой у тебя, тоже как говорят, все спокойно будет. Даже лучше. Серегу твоего, соседа, вроде, всё же убьют. Только ты тут совсем не причем.– А мысли?… – я не успел договорить, но Дмитрий понял с полуслова.– И никаких мыслей. Такие вещи счастья не приносят.Мне стало немного грустно. Со способностью читать чужие мысли я свыкся; и это меня как-то веселило.– Но зачем вы пришли? И что теперь делать? У меня всё путается в голове… – Я, действительно, с трудом уже отличал какие вспоминания из какой жизни. – Получается, я не о чем сказать не могу с уверенностью: «Это было».– Именно потому я и пришел. Сегодня день, в который две, прожитые тобой реальности соединились. Я знал, что ты вспомнишь и пришел. Пришел, что бы объяснить. В противном случае, не понимая до конца случившегося, не имея ответов на вопросы, ты мог бы запросто сойти с ума. Неопределенность мучила бы тебя, и превратила жизнь в пытку. А ты нам помог. Сознательно или нет, ты стал частью плана. Мы победили. И, благодарны тебе.– Но что же мне делать с этой путаницей в голове… Вы же запросто могли стереть эти, ставшие ненужными воспоминания… Вы же: пришельцы, мировое правительство… – начал, было, я, но Дмитрий меня перебил.– Это только сейчас они тебе не нужны. – Серьезно ответил он. – А позже, когда всё успокоится, ты будешь думать по-другому; это же тоже твоя жизнь. В которой было много хорошего. И ты хотел бы с этим расстаться? Тогда зачем тебе воспоминания об этой жизни? Зачем люди вообще помнят? – он посмотрел на меня.Я, кажется, начинал понимать, что он имеет в виду, но меня всё еще мучил царивший в голове хаос. Дмитрий, словно угадав мои мысли, продолжал.– Всё пройдет уже через день. Воспоминания упорядочатся. События настоящей жизни станут яркими и активными; прошлой – более легкими и, как бы, призрачными.– Многие из нас помнят о предыдущих жизнях, – неожиданно продолжил он. – Это дает опыт и усиливает жизненную позицию. По сути, мы подарили тебе двадцать лет жизни. Это наша плата за помощь.До свидания… – Внезапно закончил он.Я удивленно повернулся и не обнаружил рядом с собой никого. Скамейка было пустая и только на снегу перед скамейкой остались две продольные черты…Я огляделся вокруг: мимо меня спешили люди. В руках они несли объемистые пакеты – был канун Нового Года. Я посмотрел на часы. Было половина шестого. Пора было ехать на корпоративную вечеринку. 14.03.2007 г.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22