невозможность планировать даже ближайшее будущее давило на меня все последнее время и только сейчас, когда все объяснилось, я ощутил страшное облегчение. Мне, несомненно, придало уверенности появление моего тески, Дмитрия. Дело было даже не в том, что он объяснил мне, что произошло. У меня появился понятный и адекватный собеседник, с которым можно было обсудить ситуацию.К тому же, случившееся со мной преображение тоже энергетически подпитало меня. Если сначала предложенный им план казался мне глубоко отвратительным (видимо это имел в виду Дмитрий, когда упомянул о том, что мне «будет трудно»), то через некоторое время я втянулся в роль, и она даже стала доставлять мне относительное удовольствие.Я, как, настоящий рокер, даже вообразить себе не мог, что когда ни-будь заявлюсь в солярий. От словосочетания «салон красоты» меня тянуло тошнить, а автомобиль под названием «Феррари» вызывал у меня калейдоскоп мыслей об Африканских детях, миллионами погибающих от лихорадки. Один такой автомобиль по цене равнялся сотням спасенных детей…В общем, чувствовал я себя полным идиотом: в салоне красоты на меня навели красоту какого-то странного свойства. Я просил чего-нибудь неформального, в результате же получил недельную щетину, усы в стиле Хип-Хоп и бакенбарды в десять сантиметров. В общем, не хотел бы я сейчас встретить своих соратников по музыкальному ремеслу. Засмеяли бы.Встретить их, впрочем, у меня риска не было никакого. В гостинице «Европа» они не тусовались. * * * На следующее утро я проснулся с кристальным ощущением понимания, что момент настал. Нужно действовать. Встал, быстро принял душ, натянул на себя ненавистный костюм от «Версаче», одел на запястье золотой «Ролекс». Зашел в лобби бар, не торопясь, выпил кофе, съел поданный бутерброд. Хотелось коньяка, но это было неуместно. Что мне предстоит делать, я не представлял даже в общих чертах и, потому, старался сохранять максимум концентрации. Вышел, и, не оглядываясь, сел в припаркованный прямо у дверей автомобиль. Его заблаговременно подогнали со стоянки. Свернул на Невский и, не торопясь двинулся в сторону Фонтанки. Свернув на набережную, притормозил.На соседнее сиденье сел Дрон. Вчера я вызвонил ему и, с некоторым, правда, трудом уговорил помочь в моем деле. Трудность была не в том, что бы уговорить его участвовать в противоправных действиях. А в том, что он считал, что я все еще нахожусь в розыске, и предпочитал держаться подальше. Озвученная, однако, компенсация была так внушительна, что он согласился «встретиться поговорить».Когда я остановился рядом с ним, он даже не понял, что это я. С восхищением оглядев красный Феррари, он отошел на пару метров вперед и стал зорко вглядываться в горизонт. Я пододвинулся тоже. Он испуганно отошел еще дальше, теперь уже с некоторой опаской глядя в мою сторону. Тут я сообразил, что из-за зеркальных стекол он меня не видит, и навоображал уже, видимо, невесть что. Как ещё деру не дал. Я опустил правое стекло и дружелюбно помахал рукой в золотом «Роллексе». Он обалдело смотрел на меня, совершенно не узнавая.– Дрон, ну хватит тормозить! Садись, давай; я бы тебя уже давно съел, если бы желание было, мало мы по подвалам ползали! – тут на его лице прорезались первые признаки понимания. Он нерешительно взялся за хромированную ручку не решаясь ее дергать – вдруг отломиться… Дернул. Сел. В полном обалдении огляделся.Я его понимал. Классовая ненависть – это одно. А вот когда тебе достается такой, действительно совершенный аппарат, не исключая и элементы дизайна – это совершенно другое. В конце концов, он остановил взгляд на мне. Насколько я понял, «разговаривать» он более ни о чем не собирался.– Рот закрой. – Я говорил намеренно грубо, давая понять, что изменения во внешнем облике для меня мало что значат. – Ехать готов?– Когда? – спросил он, кажется, только для того, что бы что-то спросить.– Сейчас.– Что от меня нужно?– Ассистировать. Что нам предстоит, я и сам толком не знаю… единственно… ты как с отмычками, в ладу? – вопрос дался мне с некоторым трудом. Я долго думал вчера по поводу Дрона, Лехи и Коляна и об их возможном участии в операции. В конце концов, сошелся на Дроне. Леха еще мог выкарабкаться: у него было хорошо с головой. Он, в общем-то, был далек от «понятий» и «понтов». Колян был мал и неадекватен. Оставался Дрон. Он, как я знал, уже участвовал в криминальных разборках и, как сам говорил, «мне одна дорога – в тюрьму». С такими установками на свободе действительно долго не пробудешь. То есть, куда ни будь он по любому влипнет. С другой стороны – пусть лучше с нами. Тут дело шло не о криминальных делах и милиции. Целью предприятия было, как минимум, «спасение мира». А в такого рода вопросах, любой представитель этого самого человечества со спокойной совестью мог помочь себя спасти.Поехали по Фонтанке привлекая всеобщее внимание: мотор у Феррари работал на порядок громче обычного. Машины уступали дорогу, едва завидев нас в зеркале заднего вида. «Такого идиота лучше пропустить, – ловил я обрывки мыслей других водителей, проносясь мимо. Я же жал на педаль не жалея бензина. Единственно, что мешало, это отсутствие навыков в пилотировании истребителя: при нажатии на педаль машина устремлялась вперед, пожалуй, даже быстрей.Остановились у дверей дома Элеоноры. Я вышел первым. Дрон запутался в ручках, но нагнал. Подъезд. Сторож. «Кто Вы? – охранник еще формулировал свою мысль, как я ее уже прочитал. – Я, к Элеоноре. „Тетка дома, квартира 25, второй этаж“, – прозвучало в голове. „Второй этаж. Двадцать пять, этот со мной“, – безапелляционно договорил я и, не останавливаясь ни на мгновение, пошел по лестнице: второй этаж. Не велика высота, а в лифте есть вероятность застрять. Если экстрасенс почувствует опасность, еще и не такое случится. Охранник и не думал возражать. Даже словно привстал и руку к виску протянул, что бы честь отдать. Костюм из бутика делал свое дело. Подошли квартире. „Сможешь? – я кивнул на внушительного вида дверь. Звонить не хотелось. Дрон подошел, ощупал замок, зачем-то заглянул в скважину. „Да, – коротко ответил он и закончил. – Повезло, замок совсем простой… почему-то…“ Он достал из кармана железки и, осторожно сунув одну из них в скважину, начал осторожно поворачивать. «Почему-то почему… – подумалось мне. – Ясное дело, второй этаж, на первом охрана, парадная на замке, все под наблюдением… тут хоть вообще не закрывай, кому какое дело“. В этот момент в замке щелкнуло. Дрон повернул ручку и осторожно, не издавая при этом не звука, открыл дверь.Нам предстала огромных размеров прихожая, из которой в глубь квартиры вело несколько коридоров. Разыскать хозяйку в таких катакомбах представлялось делом сложным. Это, однако, было в данном случае не существенно. В метре от двери, прямо напротив, широко расставив ноги и, подперев бока руками в перстнях, стояла Элеонора Константиновна Мудрак. * * * – Ну что, мудак божий, сам пришел? – неожиданно резким и неприятным голосом спросила она. Я, не произнося ни слова, шагнул внутрь. План был прост – схватить ее за волосы и, опрокинув, утащить вглубь помещений. Там допросить. Однако произошло неожиданное. Элеонора, гуттаперчево изогнувшись, чего я никак не ожидал от дамы такой комплекции, сделала два шага как бы в сторону, но при этом непостижимым образом оказавшись сзади меня. При этом она произвела руками быстрые пассы, и я вдруг почувствовал, как дом начал втягивать меня внутрь. При этом ощущение было крайне неприятным: пространство стало резиново размытым. Мысли стали вялыми, желания неопределенными. Я даже, казалось, не мог припомнить, зачем я пришел сюда и что мне вообще надо. Беспомощно обернулся назад я увидел уже не столько человека, сколько серую кошку с человеческим туловищем, у которой хищно светились зеленым глаза.Автоматически нащупав в кармане предмет – что – то смутно припомнилось мне но тут же затухло. «Усилитель… – вспомнилось снова; в голове зазвучало: – усилитель… Это была, по видимому, мысль кошки, которую она прочитала у меня в голове. «Усилитель… усилитель… усилитель… – зазвучало знакомое по первой моей встрече с Элеонорой эхо… – У меня как и тогда начало ломить в висках, – усилитель, усилитель, усилитель… – кошка еще больше сощурила глаза – боль становилась непереносимой… Я, почти теряя сознание от боли, нажал выпуклость на приборе. Ноги подогнулись, и я сел на пол. Активация усилителя, казалось, не произвела никакого эффекта.Я сидел у стены, обхватив голову руками… Усилитель, усилители… уси… тель… ус… ль – я вдруг почувствовал облегчение. Как будто мне в уши вставили вату, и звучащие в моей голове звуки теперь не приносили вреда. Это было, как, иногда на плохом концерте: когда звук становиться так громок, что доставляет в ушах боль. И если заткнуть уши руками, то можешь теперь слышать все для себя совершенно безболезненно. Я открыл глаза и отшатнулся. Кошка, только что нависающая надо мной, смотрела на меня расширившимися от ужаса глазами, в которых была застывшая боль. «Усилитель, Усилитель, Усилитель… – повторялось в моей голове спокойно и даже как-то завораживающе. Я не испытывал от этого слова не малейшего дискомфорта. Я, даже, казалось, мог управлять интонациями и силой отражений… „Усилитель!“ – я немножко начал слегка педалировать. Кошка вдруг скорчилась и, пытаясь закрыть лапами уши, с диким криком раненого зверя упала на пол. Её сотрясали конвульсии. „Усилитель…“ – слово стало тихим и нежным, оно звучало почти шепотом. Если честно, меня несколько обеспокоила такая реакция животного. Я понимал, что ее образ, так или иначе, связан с Элеонорой Мудрак. Но я совершенно не понимал, что случиться с Элеонорой, если кошка подохнет. Поэтому я максимально сбавил громкость отражений слова, оставив все же некоторый звук. Неожиданностей не хотелось.Кошка приоткрыла глаза и посмотрела не меня мутным взглядом. Из угла рта у нее струилась пена. «Сдохнет, – подумал я. – А этого не надо. – Я выключил звук. Огляделся вокруг. Дрон сидел у дверей, с ужасом глядя на кошку. Он, кажется, впал от пережитого в прострацию.– Дрон? Ты как? – я осторожно сформулировал вопрос, не понимая, что произошло, и, главное, что же он видел. Посмотрел вокруг еще раз. Посреди прихожей лежало тело Элеоноры. Казалось, она не дышала. Дрон открыл глаза и с некоторым недоверием осмотрелся.– Дак… дак… – он никак не мог прийти в себя.– Что? – уже более жестко спросил я. – Что ты видел?– Кошка… страшная такая… ты… – он посмотрел на меня, кажется, не доверяя тому, что видит. – Ты стал… он помолчал еще. – Три рта и все оскалены! – все еще с недоверием он еще раз покосился в мою сторону и закончил: – А потом у тебя из глаз лучи пошли и кошка задрыгалась. Страшно…– А ты думал, я тебя за такие бабки бананы собирать позвал? – Я постарался по возможности придать интонациям жизнерадостность. – Морок это, Дрон. Не бери в голову. Гипноз. Слышал про такой?– Ну, вроде, говорил кто-то про цыган… – неуверенно протянул парень.– Точно. У цыган. – Парня надо было успокоить. К тому же, не зная того, какие еще визуальные сюрпризы ожидают его в дальнейшем, я постарался подобрать «объяснение для всего». – Дверь?– Закрыта… вы как начали волохаться, я сразу запер, что бы сторож не услышал.– Молодец! – я был действительно рад его находчивости. – Сиди спокойно. Страшней уже не будет… надеюсь. – Я сам, в действительности, полных гарантий на этот счет дать не мог.Элеонора тем временем пошевелилась и застонала. «Усилитель…» – скорее угадал по движению губ, чем услышал слово. Она открыла вдруг глаза. «Напасть! – прозвучало в моей голове и, видимо, отразившись, снова ударило ей в мозг. – Тело Элеоноры дернулось и она снова погрузилась в небытие. «Что же с ней делать теперь? Значит, каждая мысль, что моя, ею же прочитанная, что её, прочитанная мной, доставляли – теперь не мне – ей нестерпимую боль. Я понял, что Усилитель сработал, как и было положено: мои способности умножились. И, если до этого она была меня сильней, то теперь мои способности превосходили её во много раз. И что? Как действовать я не знал.– Дрон! Сиди там, где ты есть. Надо будет, позову. Не пугайся, но если совсем плохо будет, мотай без оглядки. Я протянул ему обещанные деньги. Останешься до конца, получишь вдвое. – Я не хотел, в случае, если со мной что ни будь случиться, остаться в долгу.Взял стоявшую на столе вазу и, без раздумий выкинув из нее цветы, с силой плеснул воду в лицо Элеоноры. Она снова застонала и приоткрыла глаза.– Ты должна задержать мысли и не предпринимать враждебных действий. – Тихим, не терпящим возражений голосом, прошептал я, наклонившись к ее лицу. – Отвечаешь на два вопроса и остаешься жива! – Здесь я блефовал. Намеренно убивать, даже такую вредную тетку, было навряд ли в моих силах. Даже если бы она отказалась отвечать. Но сказанное подействовало.– Спрашивай. – Видимо, жить ей хотелось.– Первое: что вы задумали с переселением астральных тел? Какая у вас цель?– Какая, какая, – её аж передернуло. – Денег мы хотели заработать. Много. Что бы весь этот мир… – она помолчала и вдруг выпалила: – купить! Что вас козлов изворотливых со света сжить, погодите еще, – её голос вдруг стал язвительно неприятным. – Мы вам ещё покажем, вы до Ивана сначала доберитесь, он вам покажет… В этот момент я слегка включил отражение мыслей и она от неожиданности взвизгнув упала навзничь.– А кстати где он? – все так же тихо прошептал я, чуть включил отражение.– Нет! Не делайте этого больше, я все скажу! – лицо её побагровело, и я испугался, что кончится инсультом. Будучи человеком миролюбивым я никогда бы не смог её пытать, но теперь, не осознавая степени мучений, которые она испытывала, мог и переусердствовать с «усилением»…– На ярмарке он сейчас. Книжной. В «ДК Крупской». Отдел у него там, изотерический… – С трудом выдавила Элеонора. * * * Было ровно четырнадцать ноль-ноль по московскому времени. То есть, самый разгар работы книжного рынка.Я здесь до этого никогда не бывал, но слышал много: в этом месте из книг можно было найти практически всё. И то, что издается в настоящее время и то, что издавалось когда-либо. С той только разницей, что за особо редкими экземплярами нужно было поохотиться и выждать; однако рано или поздно и они находились – это было лишь делом времени.Мы лихо подрулили к бывшему дому культуры, в котором располагалась ярмарка. Бросив машину почти посреди дороги – мест для нормальной парковки не было, – мы направились к входу в здание. Нас провожали взглядами; не было ни одного прохожего, ни обратившего на нас внимание. Привлекала внимание машина, на которой мы приехали, да и я сам, одетый в какой-то немыслимый костюм за десятки тысяч долларов, идущий на рынок, расположенный в спальном районе, выглядел неуместно и, в некотором роде, сюрреалистически. Сзади, копируя мою уверенную походку, вышагивал Дрон. Мы направлялись прямо к входной двери. По дороге, мельком глядя на людей, я выхватывал из их голов необходимую информацию: «Билет стоит сто рублей. Билетная касса справа от входа…» – тетка в поношенной куртке и массивных очках. «Отделы расположены по алфавиту, изотерический отдел…»…провал. – Когда не было нужной мне информации я получал в ответ молчание. Здесь я зафиксировал открывшуюся во мне новую особенность (или это была просто разновидность старой?): я уже не цедил информацию в порядке ее появления. Я мог получать из головы человека совершенно точно то, что меня интересовало в данный момент. Если он, конечно, знал. Для этого, бросая взгляд на человека, нужно было захотеть услышать то, что мне нужно. Это трудно описать, чувство было непередаваемым – я не спрашивал мысленно; более того, я как бы приостанавливал собственный мыслительный поток, словно во время медитации. Я просто хотел услышать то, что мне было нужно. Кстати сказать, непонятно почему, но это усилие было ощутимо тяжелым физически.«Изотерический отдел… на второй этаж по левой лестнице, сразу налево, дальше прямо первый зал по центру…» – мужик с потертым портфелем в серой кепке и демисезонном пальто.Мы прошли в дверь. Проходя в дверь, я услышал мысли стоявшего на контроле охранника – «Это что за мужик такой крутой? Хозяин, что ли наш? Тот тоже, говорят, на костюме…? А вдруг проверяет? Надо бы билет спросить…» – и тут я посмотрел на него и с каким-то новым, неожиданным ощущением, словно я говорю с пятилетним ребенком, подумал: – «Нет, не надо у него спрашивать билета», – и охранник, дружелюбно улыбнувшись, пропустил нас внутрь. Я только успел отметить еще одну вновь открывшуюся способность: я мог думать за людей; и они принимали эти мои мысли за свои…Внутри было людно. Я выхватывал мысли людей наугад, даже не различая лиц тех, кому они принадлежали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22