Джек, я не смотрела другие папки. Мне и в голову не приходило, что в одной из них досье на вашу сестру.Джек провел руками по лицу, посмотрел на Эбби, и она увидела в его глазах искреннее раскаяние.– Мне очень жаль, – сказал он. – Я не должен был обвинять вас во лжи.Эбби хотелось обнять его, прижать к груди и утешить, но Джек был так опечален, что она просто положила ладонь на его руку и сказала:– Джек, напишите Нине такое же письмо, какое я написала своей дочери.Их пальцы переплелись, и Эбби ощутила мозоли от многолетнего общения с луком и стрелами. Внутри тут же вспыхнуло желание.Джек привлек ее к себе и крепко поцеловал в губы. Эбби охватило пламя. Да! Но когда его объятия стали крепче, она тут же подумала: «Нет!» – и отстранилась.– Джек, я должна вам рассказать еще кое-что. То, о чем не знает никто на свете.Эбби говорила быстро, боясь, что ей не хватит мужества, а Джек внимательно слушал рассказ о ее прошлом. Закончила она его следующими словами:– Моя девочка родилась в тюрьме, и ее у меня забрали. Мне сказали, что она родилась мертвой, но позже я узнала, что начальница тюрьмы продавала детей подпольным торговцам. С тех пор я не переставала искать моего ребенка. – Рассказать остальное – побег из тюрьмы, объявление награды за ее голову – в данный момент она не могла. Джек был полицейским, и его долг заключался в том, чтобы арестовать ее. Может быть, потом, когда все кончится…– Сначала круг поисков сузился до трех человек. Теперь остался один. Офелия Каплан.Джек широко раскрыл глаза.– Женщина, которая сегодня потерялась в пустыне?– Я верю, что она моя дочь. Сама она этого еще не знает. У нас не было возможности поговорить.Джек застонал. Ему хотелось поцеловать ее еще раз, лечь с ней в постель, заставить забыть боль и позволить утешить его самого. Но сила собственных чувств пугала его.Ночной воздух разорвала молния, когда он с жаром сказал:– Не отпускайте ее, Эбби. Я отдал бы все на свете, чтобы вернуть Нину. Не теряйте свою дочь. Идите к ней. Прямо сейчас. Расскажите ей правду!– Не могу, Джек. Это было бы несправедливо по отношению к Офелии. Она – личность и имеет право на собственную жизнь. Ее счастье важнее моих потребностей и желаний.И тут до Джека впервые дошло, что Нина тоже была личностью, что она имела право на выбор и что в один прекрасный день отцу – или старшему брату, заменившему отца – приходится позволить ребенку идти своим путем.– Нина знала, что такое расследование – вещь опасная. Я умолял ее соблюдать осторожность. Но она меня не послушала.– Джек, вы должны простить не только себя, но и Нину.И тут Джек понял, что у них общего: он потерял сестру, она потеряла дочь. Два страдающих человека, винивших себя в том, что случилось с их любимыми.– Эбби, я прибыл сюда не только для того, чтобы найти убийцу Нины, но и для того, чтобы узнать, кем были ее настоящие родители. Это мой долг перед ней.– Я помогу вам всем, чем смогу. Я собрала тонны сведений, и они к вашим услугам.– Вы поразительная женщина, – сказал он и протянул руку к ее волосам.– Это надежда, – ответила она, испытывая жгучее желание поцеловать его, мечтая оказаться в крепких объятиях Джека и дать волю своему телу. – Цветок всегда тянется к солнцу. Куда его ни поставь, он непременно найдет, солнце. А люди тянутся к надежде. В любых обстоятельствах мы всегда тянемся к ней.И Джек понял, что она права. Он потерял надежду. Но, может быть, сейчас найдет ее опять.Он привлек Эбби к себе и снова поцеловал, на этот раз нежно, притронулся к ее шее, плечам, поразился тому, что эта женщина вошла в его жизнь, и почувствовал, что тепло проникает в его кожу, мышцы и доходит до сердца. А Эбби, готовая заплакать от радости, прислонилась к нему и ощутила, что в ее сердце вошла любовь – впервые за тридцать с лишним лет.Когда зазвонил телефон, оба вздрогнули. Медсестра сообщала, что Офелия пришла в себя и может поговорить с Эбби.– Иди к ней, – сказал Джек. Он не хотел отпускать Эбби, но понимал, что ей нужно вернуться. – Удачи тебе.Эбби помедлила у дверей:– Напиши письмо Нине. Представь себе, что она сможет это прочитать. Джек, расскажи ей все, что у тебя на душе, и ты начнешь выздоравливать.Когда она вышла, Бернс встал, подошел к письменному столу, достал бумагу, ручку, придвинул стул, сел и начал писать… 43 Эбби прижала тыльную сторону ладони к губам, на которых еще горел поцелуй Джека.Она еще никогда не испытывала такого чувства полноты жизни. Когда много лет назад Эбби поклялась не влюбляться, то думала, что сдержать эту клятву ничего не стоит. Даже с Сэмом Страйкером, к которому она со временем привязалась, она не чувствовала себя такой полной сил и живущей в ладу с миром.Милый Сэм… На пятнадцать лет старше ее, лысый, больной. Новый сад должен был скрасить последний период его жизни, но ландшафтный архитектор, которого он нанял, все сделал неправильно. Тут пришла Эбби и создала цветущий рай с деревьями, кустами, беседками, прудами и водопадами. Это не избавило Сэма от рака, но продлило ему жизнь на срок, достаточный для того, чтобы вознаградить Эбби. Он был прав; ни одному копу не пришло бы в голову в чем-то подозревать жену богатого риэлтера Сэма Страйкера и связывать ее с беглянкой, за голову которой объявлена награда.– В один прекрасный день ты полюбишь, Эбби, – говорил он в свои последние дни, когда строительство курорта в пустыне уже близилось к концу. – Надеюсь, этот счастливчик поймет, какое сокровище ему досталось.Неужели Джек испытывал к ней то же, что она к нему: неожиданный взрыв страсти и желания? Эбби собиралась подумать над этим позже и разобраться в своих пугающе новых чувствах. Сейчас ее внимание было сосредоточено на более неотложных вещах.Она ждала этого мига тридцать три года. Но за три десятка лет жизни под чужим именем, страхов быть пойманной, поисков дочери, боязни того, что ее ребенок умер, постоянного ношения в сумочке конверта со стихотворением, которое должно было доказать Офелии, что ее никогда не забывали, она так и не успела подготовиться к встрече. Когда она стояла у дверей «Марии Антуанетты», ее сердце бешено колотилось.В бунгало ее ждал собранный чемодан, накрытый пальто; сверху лежала сумка. Она забронировала себе место в самолете. Следующие несколько минут с Офелией должны были положить конец жизни, которая, как всегда знала Эбби, не могла продолжаться вечно. Завтра она начнет ее заново, очень далеко от этого места.Она постучала.Дверь открыл Дэвид. Видный мужчина с волосами черными как смоль. Они пожали друг другу руки.Офелия сидела, откинувшись на спинку розового шелкового диванчика с позолоченными ножками. «Если бы на ней было платье в стиле ампир, она была бы похожа на придворную даму из Версаля», – подумала Эбби. Но Офелия облачилась в обычный фланелевый халат и, судя по выражению лица, была очень довольна собой.– Извините, мисс Тайлер, – выпрямившись, сказала Офелия. – Я доставила всем столько хлопот. Заставила поволноваться. Сама не знаю, о чем я думала… Садитесь, пожалуйста.От этих слов у Эбби защипало в носу. Когда тридцать три года назад она очнулась от наркоза, ей сообщили, что ребенок умер. Лишь через несколько недель Мерси сказала ей, что девочка жива. С того дня и начались странствия Эбби. Она хотела вернуться в тюрьму и бороться за освобождение законными способами. Но желание найти свое дитя оказалось сильнее; она была вынуждена начать жизнь беглянки. Сейчас ее мечта могла стать явью, но Эбби не находила слов.– Такое бывает, – сказала она, опустившись в кресло. – Мы очень рады, что все обошлось.Глядя на Офелию, которую забрали у нее, даже не дав подержать в руках, Эбби думала обо всех пропущенных днях рождения, первых зубах, шагах и словах дочери, которые она пропустила. Неудержимо хотелось сказать ей правду. Но если бы она дала себе волю, пришлось бы рассказать и все остальное. Как сообщить этой женщине, что дипломированный финансист, известный благотворитель и филантроп Норман Каплан на самом деле чужой ей человек, а ее подлинным отцом является хладнокровный преступник, убивший старуху за пятьдесят центов?Офелия начала теребить полу халата.– Мне нужно было принять трудное решение. Я хотела остаться одна и подумать.Трудное решение? Внезапно Эбби ощутила скопившееся в комнате напряжение. Что-то было не так. Она повернулась к Дэвиду:– Доктор Мессер, вы позволите мне недолго поговорить с вашей невестой с глазу на глаз?Дэвид посмотрел на Офелию, и та сказала:– Я бы с удовольствием съела мороженого. Пустыня высосала из меня всю жидкость.Когда он ушел, Эбби начала искать нужные слова. Она думала, что влюбленная, беременная и готовящаяся выйти замуж Офелия очень счастлива, и пребывала в уверенности, что ее дочь ждет чудесная жизнь.– Надеюсь, вы смогли принять свое трудное решение, – осторожно сказала она, ожидая, что Офелия захочет объяснить случившееся.– Прошу прощения, мисс Тайлер. – Офелия неуверенно встала с диванчика. Ее лодыжка была забинтована, стопа покраснела и опухла. – Мне бы не хотелось обременять вас своими личными делами. – Она подошла к резному шкафчику, украшенному пасторальными сценами, налила два бокала «эвиана» и сказала: – Лучше объясните, как я умудрилась выиграть конкурс, в котором не принимала участия.Эбби хотела сказать Офелии то же, что уже сказала Коко и Сисси, и сослаться на благотворительность Сэма Страйкера, но здесь кривить душой было нельзя. Она должна была знать, в чем заключаются трудности дочери, и помочь ей справиться с ними.Офелия молча протянула Эбби бокал и вернулась на диванчик. Похоже, характер у нее был упрямый и властный. Доктор Каплан тревожно посмотрела на закрытую дверь, и Эбби поняла, что на самом деле конкурс ее вовсе не интересует.Выбора не оставалось. Эта женщина была ее дочерью. Тридцать три года Эбби ничем не могла ей помочь. Но сейчас все изменилось.– Может быть, расскажете, в чем проблема?Офелия посмотрела на хозяйку курорта. Кто-то говорил ей, что Эбби Тайлер – затворница. Она создала этот курорт четырнадцать лет назад и с тех пор ни разу не выезжала за его пределы. Ухоженная, привлекательная женщина под пятьдесят, со вкусом одетая, с прямым, открытым и добрым взглядом…– Все дело в моей беременности, – тихо сказала она.В пустыне, где не было ничего, кроме скал, ветра, песка и неба, Офелия пыталась найти ответ на мучивший ее вопрос, но вместо этого сделала потрясающее открытие.Шагая под солнцем и слушая тишину, она думала, что невинный и нетронутый доисторический мир должен был породить таких же невинных людей, которые стали нашими предками. Ее обвевал ветер, шептал, дышал в лицо то холодом, то зноем, и Офелия чувствовала себя путешественницей во времени. Мир книг и телевидения тускнел, цвета пустыни становились ярче, и чувства Офелии обострились так, что она могла понять, о чем ей кричал паривший в небе краснохвостый ястреб.Решив отдохнуть, Офелия расположилась в скалах и представила себя одетой в звериные шкуры, поедающей коренья и ягоды и заботящейся о своем потомстве. Кроманьонской женщиной, для которой не существовало ни вопросов, ни дилемм, ни необходимости принимать болезненные решения. Жизнь есть жизнь. Именно она составляла смысл существования этой женщины. Кроманьонке и в голову бы не пришло уничтожить жизнь, зревшую в ее чреве. Эта жизнь была священна и необходима для существования вида.Что было бы, если бы она сама жила по законам первобытного мира? Однажды ведущий ток-шоу в шутку спросил Офелию, как бы выглядела ее пещера на Беверли-Хиллс и где бы она раздобыла мастодонта на Родео-драйв. В то время вопрос казался чисто абстрактным; мир доктора Каплан ничем не напоминал мир человекообразных предков людей.Но теперь Офелия знала, что она смогла бы жить по древним законам. Дело не в одежде, не жилье и не в том, что у неандертальцев не было автомобилей. Дело в том, что у тебя внутри.Теперь Офелия снова находилась в цивилизованном мире и говорила Эбби:– Я ушла в пустыню, потому что должна была решить, что делать с ребенком. Я не собиралась заводить детей. Противозачаточные таблетки подвели. Мисс Тайлер, я еврейка. Потомок ашкенази. И Дэвид тоже. Он является носителем мутантного гена, который вызывает болезнь Тая-Сакса.– Я слышала об этом.– Тогда вы знаете, что случится, если этот ребенок появится на свет. Поэтому я думала об аборте.Эбби поднесла руку ко рту.– Но думала я недолго. Мисс Тайлер, я сохраню ребенка. Он или она может прожить очень недолго, но никому из нас не гарантирована долгая жизнь. Если мой ребенок будет жить, он узнает, что такое любовь, радость и счастье. Мы с Дэвидом об этом позаботимся.Эбби удивилась. Может быть, Офелия все-таки не ее дочь?– У вас положительный результат на болезнь Тая-Сакса?– Я еще не проходила генетический тест. Но собираюсь сделать это сразу же, как только вернусь домой.– Если результат окажется отрицательным… – а так оно и будет! – то вам не о чем беспокоиться.Офелия покачала головой:– Я не буду знать ни минуты покоя. Как можно доверять генетическому тесту, если нельзя доверять противозачаточным таблеткам? Я начну ходить от одного врача к другому, требовать гарантий, но никто полной гарантии мне не даст. Над моей головой всегда будет висеть дамоклов меч: а вдруг в лаборатории совершили ошибку и я рожу ребенка, который умрет, не дожив до четырех лет?Но за ее словами скрывалось нечто большее. Для них с Дэвидом очень много значила спонтанность физической близости. Пока они следили друг за другом, ловя сигналы, их отношения оставались свежими и волнующими. Неужели все это будет утрачено? Неужели боязнь беременности заставит их соблюдать осторожность, следить за календарем и пользоваться презервативами?Эбби встала с кресла и подошла к каминной полке, на которой стояли позолоченные часы и фарфоровые фигурки в стиле рококо. За окном свистел ветер, увлекая деревья и кусты «Рощи» в дикий полуночный танец… Она повернулась к Офелии.– Доктор Каплан, а вдруг вы не потомок ашкенази?– Но я действительно потомок ашкенази.– Предположим, что это не так, – сказала Эбби. – Чисто гипотетически. – Момент настал. Она сделала глубокий вдох. – Доктор Каплан, я должна вам кое-что рассказать о себе. Когда мне было шестнадцать лет, – сказала она, снова сев кресло, – у меня был роман с молодым человеком, который пробыл со мной очень недолго.Неожиданная смена темы разговора удивила Офелию, но она внимательно слушала.– В нашем городке произошло убийство. Меня заподозрили и арестовали. Я никого не убивала, но защищали меня плохо; казенный адвокат пил не просыхая. Даже во время процесса… – Она откашлялась. – В то время я была беременна, но не знала этого. Когда это обнаружил тюремный врач, поднялся страшный шум. Это случилось в очень религиозном округе. Присяжные страшно возмутились. Меня признали виновной и посадили в тюрьму.Эбби сделала паузу и выпила глоток воды. Офелия ждала продолжения, недоумевая, какое отношение эта история имеет к ней.– Моя дочь родилась в тюрьме, и… – Эбби встретила взгляд Офелии и попыталась взять себя в руки. – Ее отобрали у меня и продали на черном рынке.Она немного помолчала, давая собеседнице время переварить это известие. Теперь взгляд Офелии выражал не вежливое терпение или удивление, а глубокое сочувствие.– Это ужасно, – сказала молодая женщина, думая о собственном ребенке, прожившем всего несколько недель, но уже обладавшем личностью и душой.– Когда я вышла из тюрьмы, то начала искать ее. Много лет поиски вели частные сыщики. Это стоило очень больших денег. Я не раз шла по ложному следу, не раз оказывалась в тупике. Собирала факты, даты и имена и вводила их в базу данных. Подписывалась на вырезки из газет, в которых упоминалось о нелегальных усыновлениях и подпольной торговле детьми, об усыновленных, искавших своих родных матерей, о матерях, искавших отнятых у них детей. У меня скопились горы информации, но ничего не навело меня на след моей дочери.Она сделала еще один глоток.– Однако последнему из нанятых мной детективов вдруг повезло.Эбби отставила бокал, встала с кресла в стиле Людовика Четырнадцатого и подошла к окну. Оно было закрыто, но рев ветра слышался и по эту сторону стекла. Казалось, мир рушился. Ее драгоценный, ухоженный курорт оказался во власти стихии.– Он отыскал бывшую начальницу тюрьмы, в которой я сидела. Прежние сыщики пытались побеседовать с этой женщиной, но она не хотела говорить о прошлом. Однако теперь, – Эбби повернулась лицом к Офелии, – она умирала от цирроза печени и уже сама желала исповедаться. Она долго служила в техасских тюрьмах, участвовала во многих незаконных сделках и на пороге смерти решила облегчить свою совесть. Эта женщина дала моему сыщику ниточку.Пока Офелия пыталась понять, куда она клонит, Эбби продолжала рассказ о том, как частный сыщик вышел на некоего Спенсера Будро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34