Грошек ступил на каменный пол подвала и проследовал к столу с ритуальными предметами. Подходящее место для засады искать долго не пришлось – как раз рядом у стены оказался пятачок свободного пространства. Анджей протиснулся туда, обогнув край столешницы, а вот дородному пану Плаху пришлось опуститься на четвереньки и пробираться в закуток, петляя между ножками стола.
Когда они оба прижались спинами к каменной кладке, психиатр вновь попытался заговорить. Грошек быстро прижал палец к губам и прошептал:
– После, пан Плах! Нельзя, чтобы нас услышали…
Ему очень не хотелось, чтобы операция сорвалась. Счет уже шел на какие-то минуты. Анджею даже померещился где-то поблизости перестук, напоминающий чью-то легкую поступь, однако это была ложная тревога. Тем не менее, терять бдительность все равно было нельзя. Пришлось выключить фонарик и на какое-то время совсем замереть.
А тут, как назло, пан Плах вознамерился чихнуть. Он стал, словно рыба, выброшенная на берег, глотать воздух и издавать вздохи, грозившие перерасти в маленький ядерный взрыв.
– Да чихайте же быстрее, – прошептал Грошек недовольно. – А то потом будет поздно!
В ответ раздалось громкое шипение, за ним последовал мощный выдох с характерным «хщи-и!» на конце, и тут же со стола на пол полетела какая-то посудина. Казалось, от её падения проснется половина жителей Станичков. Частный детектив зажмурил глаза и выругался про себя…
Но даже этот инцидент не спугнул ночного гостя. Всего через пять минут в соседнем помещении вместе с галереей, ведущей к подземному ходу, послышался скрип отодвигаемой доски и едва различимые шлепки шагов. Через несколько секунд, показавшихся Грошеку вечностью, отворилась ажурная чугунная дверца и в проеме блеснул луч фонарика.
Глава 13
Евангелие от Луки
Человеческая фигура, примеченная менее часа назад у Сторожевой башни, медленно выдвинулась в центр помещения, минуя стол, за которым прятались Анджей и пан Плах. По полу и стенам забегало яркое пятно.
Пришелец явно не подозревал, что на него устроена засада. Сундуки он просто обошел и сразу же направился к стеллажу, где в несколько рядов выстроились обветшалые корешки книг.
Пан Плах рукой коснулся запястья Грошека, как бы задавая немой вопрос: «Что будем делать?». Частный детектив в ответ тоже сжал руку психиатра, призывая к спокойствию. Ведь ему хотелось поймать злоумышленника с поличным, чтобы тот, в случае чего, не имел шансов отвертеться.
Ночной гость тем временем уже стал водить лучом фонарика по полкам, что-то выискивая среди книг. На стеллажах покоились не древние фолианты огромной ценности, а разного рода литература религиозно-философской направленности. Томики хоть и были старыми, но все же вряд ли бы привлекли внимание охотника за раритетами.
Наконец пришелец обнаружил то, ради чего пожаловал ночью в подземелье. В его руках оказалась книга, которую он, бегло пролистав, сунул в карман своей куртки.
Только после этого Грошек, вынырнув из-под стола, вырос перед ним.
– Что вы здесь делаете, пан Лучинский? – громко осведомился он.
Молодой мужчина резко дернулся и, отступив на шаг, замер у стеллажа. Пока он находился в некотором оцепенении, Анджей добрался до выключателя, и через секунду от стенных плафонов засочился тусклый рассеянный свет.
Лучинский, застигнутый врасплох, молчал, бросая затравленные взоры то на Грошека, то на Венцеслава Плаха, который уже выбрался из-за стола.
– Что вы сейчас положили в карман? – продолжил допрос частный детектив. – Не отпирайтесь, нам практически все известно!
Конечно, Грошек в значительной мере блефовал – у него не было в запасе надежных доказательств вины Стася в смерти австрийской четы, были только домыслы и предположения. Но, чтобы всё окончательно прояснилось, следовало ковать железо, пока оно горячо.
– Что вам известно? – наконец глухо произнес Лучинский.
Он не был вооружен, не предпринял попытки к бегству – всё это немного успокоило Грошека. Поэтому частный детектив обратился к подозреваемому более дружелюбно:
– Посудите сами, Стась! Вы ночью пробираетесь в подвал, где погиб Мартин Хайнштайн, завладеваете какой-то книгой… Вы же не будете утверждать, что это ваша книга?
– Нет, – выдавил из себя молодой мужчина.
– Разрешите взглянуть на неё…
Лучинский послушно вытащил из кармана небольшой потрепанный томик и передал его Грошеку.
– «Евангелие от Луки»… – прочитал тот вслух, мельком взглянув на титульную надпись. – Зачем она вам?…
– Подождите… – вступил в разговор пан Плах, заметно волнуясь. – Вы говорите, «Евангелие от Луки»?..
Психиатр чуть ли не вырвал из рук частного детектива неказистую книжицу. Лихорадочно листая её, он забормотал:
– Не может быть!.. Личный рабочий дневник Вейдемана!.. Тут только корочки от Евангелия… Понимаете, Грошек?..
– Кто такой Вейдеман? – полюбопытствовал детектив.
– Сподручный доктора Эффельхорта! Возможно, один из кураторов проекта «Легион». Погиб в конце войны – кажется, несчастный случай… Значит, и Каллер и Вейдеман действительно находились на «объекте А-12», то есть в бывшем особняке пана Жуевского!
Новая фамилия ничего Грошеку не сказала, и он снова обратился к Лучинскому:
– Вы пришли сюда за этим дневником, Стась?..
Вопрос какое-то время оставался без ответа. Наконец мужчина подал голос:
– Я все расскажу! Только прошу об одном – не впутывайте сюда полицию. Вы ведь не из полиции?
– Мы не из полиции, но рано или поздно объяснений вам все равно не избежать. Начинайте прямо сейчас!
– Хорошо, – кивнул Лучинский. – Что именно вас интересует?
– Ну, например, как вы узнали о том, что дневник Вейдемана находится в подвале костела?
– Я первый раз слышу эту фамилию… Когда к нам в пансионат приехали Хайнштайны, я случайно подслушал их разговор на террасе. Они говорили о каких-то ящиках, в которых могло оказаться то, что им нужно. Я не придал этому значения…
– Вы хорошо знаете немецкий?
– У меня университет за плечами. К тому же была небольшая практика…
– И что?
– Через несколько дней случилась история с привидением, которое в подвале особняка якобы увидел профессор. Я сначала подумал, что это дело рук Лешека. Однако на следующий день после завтрака мне пришлось убираться в номерах постояльцев вместо жены – она по делам отправилась в Станички. В гостиной Хайнштайнов было чисто, поэтому я всего лишь опрокинул в корзину пепельницу с двумя или тремя окурками и заглянул в спальню. Кровать была заправлена, вещи не валялись, как у Рушальского или Лешека, так что можно было спокойно уходить, не пылесося номер. И тут, проходя мимо кровати, я обратил внимание на то, что угол простыни слегка замаран. Еще несколько грязных пятен я обнаружил, когда откинул простынь на одеяло. Складывалось впечатление, что её специально волочили по полу, собирая пыль. На чистоплотных Хайнштайнов это было не похоже. Мысль, что жена Мартина могла обрядиться в простынь и под видом привидения явиться в подвал к профессору пришла чуть позже. Вечером я уже намеренно подслушал их разговор. Моника сокрушенно говорила, что им не хватит даже месяца, чтобы расчистить какой-то проход, а Хайнштайн успокоил её, сообщив, что уже отправил в офис просьбу продлить отпуск за свой счет. Связав одно с другим, я понял, что прибыли они в особняк вовсе не как обыкновенные туристы, и стал внимательнее наблюдать за ними. Уже на следующий день я проник в подвал и обнаружил там подземный ход…
– А заодно и свою лопату! – многозначительно заметил Грошек. – Но трогать её было нельзя, ведь тогда Хайнштайны догадались бы о том, что разоблачены…
– Ну, да… – согласился Лучинский, кивая. – Я оставил её у завала…
– Что было потом?
– Хайнштайны еще не отказались от идеи разгрести подземный ход, но параллельно этому плану продолжали разведывать обходные пути, маскируя поиски под обыкновенные конные прогулки. Я не понимал, что они ищут, поэтому, сознаюсь, во время их отсутствия проник к ним в номер и произвел тщательный осмотр всех вещей.
– Наткнулись на бумаги и карту? – помог Стасю Грошек. – Прочли письмо письмо Лемке, в котором говорилось, что ночью перед отступлением немецкие солдаты из охраны особняка перетащили по подземному ходу несколько ящиков в какое-то неизвестное помещение?..
– Верно… Я подумал, что в них нацисты прятали какие-то драгоценности, и Хайнштайнам стало известно об этом. Но Мартин больше беспокоился о каком-то наследии доктора Эффельхорта. По обрывкам фраз я догадался, что им нужны то ли научные труды, то ли какие-то записи. За них, по словам Мартина, можно было заполучить солидную сумму с шестью нулями…
– Речь шла о миллионе?
– Просто Мартин сказал, что, имея пару миллионов, можно открыть собственную небольшую лабораторию и заняться любимым делом.
– Эта сумма вас взбудоражила? – сочувственно произнес Грошек. – Вы решили избавиться от Хайнштайнов?
– Вовсе нет! – горячо заявил Лучинский. – Глупости! Мне просто уже понравилась эта игра в тайну. Мартин и Моника наткнулись в заброшенном руднике на продолжение подземного хода и проникли в подвал костела. Они не смогли открыть несколько сундуков и наметили вернуться сюда на следующий день, чтобы попробовать вскрыть их еще раз. Ну, а то, что произошло потом, вы знаете…
– Мартин всыпал какую-то смесь из пороха, позаимствованного из ваших патронов, в прорезь замка на сундуке и поджег её?
– Ничего не могу сказать. Я при этом не присутствовал…
– Тем не менее, взрывное устройство в сундуке сдетонировало, и Хайнштайнов накрыло взрывом!
– Наверное, произошел несчастный случай…
– Охотно верю, – отозвался Грошек. – Вот только вы врете, что вас здесь не было! Вы все время были поблизости, вам очень хотелось взглянуть на папку с бумагами, стоимостью в несколько миллионов.
– Вы этого никогда не докажете! – усмехнулся молодой мужчина, презрительно глядя в глаза частному детективу.
– Зря вы сказали мне, что Хайнштайны поехали в Виштытис, – пожурил Лучинского Грошек. – Дело в том, что, если бы Мартин собирался тайно посетить подвал костела, то он никогда бы не сказал, что отправляется с женой на Виштынецкое озеро! Мартин был человеком неглупым. Он должен был прекрасно понимать, что, если бы, например, сторож услышал подозрительный шум из подвала и вызвал полицию, то их могли задержать. В этом случае у них была возможность прикинуться какими-нибудь любителями-диггерами или просто исследователями всяких пещер и тайных ходов. Но, дав ложную информацию вам, они лишались этого прикрытия, ведь полиция опросила бы вас с женой, а вы бы сказали, что они отправились на Виштынецкое озеро! Выходит, ложь навлекла бы на Мартина излишние подозрения.
– Чушь! – пробормотал Лучинский. – Я ничего такого вам не говорил…
– Более того, – назидательным тоном добавил Грошек, – только вам было выгодно распространить слух о том, что Хайнштайны поехали в Виштитис. Вы намеревались отвести внимание от их реального местонахождения, потому что уже решили с ними разделаться и завладеть наследием доктора Эффельхорта! Пара миллионов вскружила вам голову. Вы скрытно прошли за австрийцами до подвала костела. Вы были недалеко и, возможно, наблюдали за ними из соседнего зала через полуприкрытую чугунную дверцу. Но тут раздался взрыв. Когда дым чуть рассеялся, вы убедились, что Мартин мертв. Его жена не подавала признаков жизни. Оставаться в подвале было опасно, и вы вернулись в особняк. Но Моника не погибла при взрыве, она нашла в себе силы вылезти наружу из костела и добраться до дороги. Там её обнаружили и отвезли в больницу. С этого момента в дело вступила полиция и этим спутала вам все карты – еще раз посетить подвал костела вы не решились. Сочли разумным отложить визит на несколько дней. А сегодня, когда вам со слов пана Плаха стало известно, что в подвале полиция не нашла ничего особо ценного и то, что подземный ход собираются засыпать, вы рискнули пробраться сюда. Правда, вы уже знали, что искать…
– Я должен был раньше догадаться! – подал голос Венцеслав Плах. – Я ведь читал письмо Курта Лемке. Он все достаточно подробно описал. Как их разбудили посреди ночи, как они несли ящики по подземному ходу… Лемке вскольз заметил, что в руках у офицера было «Евангелие от Луки».
– А на самом деле это был рабочий дневник Вейдемана в другой обложке? – домыслил Грошек.
– Вот именно! – кивнул психиатр. – Надо полагать, начальство объекта решило спрятать важные записи отдельно среди тысячи старых, никому не нужных книг. Но посудите сами – «Евангелие от Луки» в руках эсецовца! – Плах обернулся к Стасю. – Вы, Лучинский, сразу обратили на это внимание?
Молодой мужчина уже полностью овладел собой и не удостоил пана Венцеслава ответом.
– Все, что здесь прозвучало, – обратился он к частному детективу, – всего лишь плод вашего больного воображения. Я не замышлял и не планировал смерти австрийцев. Вы этого никогда не докажете. А потому мне больше не о чем с вами говорить. Прощайте!..
Лучинский быстро поднялся по ступеньках наверх, отпер засов входной двери и выбежал на улицу.
– Довольно скользкий тип! – со вздохом резюмировал пан Плах, нарушая гнетущую тишину подвала.
– Возможно, я в чем-то перегнул палку, – задумчиво ответил Анджей. – Наверняка, у него своя правда… Представьте молодого человека без гроша в кармане и с университетским дипломом на руках. Найти работу с приличной зарплатой не удается. Тысячи сверстников отправляются в Штаты или колесят по Европе в поисках лучшей доли. Стась даже на это не решается. Потом брак с девушкой из состоятельной семьи. Им покупают особняк в глуши и предлагают развивать гостиничный бизнес. Не каждому это по нутру. А тут такой соблазн огрести сразу пару миллионов! Искушение сильно велико… Впрочем, к гибели Хайнштайнов он не причастен, а что у него было в планах, одному богу известно…
Глава 14
Эта странная штука – память…
Поезд в Треубург прибыл поздно вечером.
Генрих Каллер вышел на перрон, миновал жандармский патруль у входа в вокзал и, не заходя в здание, направился прямо к черному «хорьху», стоящему около фонаря. Больше машин не было – только у выезда с площади застыл бронетранспортер со свастикой на борту, да еще в отдалении по очертаниям угадывались брички и простые телеги.
Ночная прохлада быстро пролезла Каллеру под пиджак. Весна сорок четвертого в заштатном польском городишке, оккупированном с начала войны, встретила его крайне нерадушно – шел мелкий противный дождь, а у него при себе не было ни зонта, ни плаща.
Дверца автомобиля отворилась, и из салона навстречу ему выбралась женская фигура, обтянутая во все черное. Это была фройляйн Кнапп, знакомая Каллеру по Вильбенау – некрасивая очкастая шатенка с ярко накрашенными губами. Ассистентка Вейдемана внимательно изучила его анфас и, явно скупясь на приветствие, произнесла всего два слова:
– Вас ждут!
Генрих молча залез в машину.
В дороге фройляйн Кнапп большей частью смотрела в лобовое стекло и морщилась, когда «хорьх» подбрасывало на очередном ухабе. Возможно, она получила инструкции не вступать с Герихом в разговоры, а, может быть, просто стеснялась откровенничать при водителе, добродушном белобрысом парне. Лишь на подъезде к «объекту А-12» она отважилась подать голос:
– Вы не захватили с собой коньяку, Каллер?.. В этой дыре я даже забыла вкус настоящего баварского пива! Знаете, иногда так хочется напиться, что готова пить чистый спирт…
– Не думал, что у вас здесь плохое снабжение, – посочувствовал ей Генрих.
– Ерунда! – бросила в ответ Магда Кнапп. – Снабжение здесь отличное, просто Вейдеман запретил выдавать спиртное. Все мысли только о работе. С утра до ночи – работа, работа, работа… Даже радио послушать некогда. Если американцы с англичанами откроют второй фронт, ей богу, мы узнаем об этом последними…
Особняк на берегу озера, обнесенный колючей проволокой, Каллер естественно не заметил – в свете фар распахнулись ворота, к машине подошел ефрейтор в непромокаемой накидке и наклонился к приспущенному окошку:
– Пустая формальность… Ваш паспорт, пожалуйста!
Через минуту фройляйн Кнапп распахнула перед ним дверь парадного входа и иронично продекламировала:
– Добро пожаловать в замок Тирберг!
– Замок Тирберг? – удивился Каллер.
Женщина упругой походкой пантеры двинулась на второй этаж, увлекая за собой спутника.
– Вейдеман раскопал в подвале какой-то сундук со старинными документами! – по секрету поведала она. – Оказывается, на этом месте раньше стояла крепость Тирберг, возведенная тевтонами. Теперь перед сном Вейдеман читает исторические хроники. Не исключено, ищет в них своих древних предков…
У дверей в кабинет они расстались.
Вейдеман встретил Генриха как старого знакомого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19