Видимо, он, как и обещал, все же добился разрешения осмотреть гостиничный номер четы Хайнштайнов, несмотря на выходные. Впрочем, его приезд в Станички скорее всего объяснялся не столько служебным рвением, сколько желанием начальства побыстрее разобраться с обстоятельствами гибели иностранной туристки, ведь Моника Хайнштайн скончалась прошедшей ночью в больнице, так и не придя в сознание.
Грошек сам напросился в понятые, намереваясь не упустить ничего из того, что могло бы стать достоянием официального следствия.
Гелена Лучинская открыла дверь номера и пропустила внутрь двух мужчин – Шильда и эксперта-криминалиста. Мельком оглядев комнаты, Шильд попросил понятых встать в дверях гостиной, после чего приступил к обыску.
В маленьком уютном зале был образцовый порядок. Даже пепельница на журнальном столике и та блестела всеми своими гранями – это Грошек отметил в первую очередь. А ведь в номере проживал заядлый курильщик! Как напоминание об этом около пепельницы лежала нетронутая сигара.
– Вчера утром я делала здесь приборку, – сказала Гелена, словно прочитав его мысли. – Под диваном я обнаружила пустой патрон…
– Это один из четырех пропавших? – вяло поинтересовался Шильд. – Где он сейчас?
Анджей молча достал из кармана гильзу. Эксперт-криминалист упаковал её в полиэтиленовый пакет и скупо осведомился у хозяйки особняка:
– Комнату проветривали?
– Да, – пролепетала Лучинская, робея.
Эксперт цокнул языком и деловито известил своего шефа:
– Пробы воздуха на присутствие в нем частиц пороховой гари брать бессмысленно! Да и не похоже, что здесь стреляли…
Следователь, соглашаясь, кивнул и заглянул в спальню. После чего вернулся к столику и, вооружившись ручкой, стал заполнять протокол под диктовку коллеги.
– Осмотр проводится в пасмурную погоду при естественном освещении… – затянул монотонную песню эксперт-криминалист.
Грошек оживился только тогда, когда мужчины приступили к осмотру личных вещей четы Хайнштайнов.
С одеждой парочка управилась очень быстро. Зато на дне полупустого кожаного чемодана-кейса нашлись предметы, которые сразу привлекли внимание не только Грошека, но и всех присутствующих. Это были зонт, небольшая подзорная труба в черном пластмассовом футляре и еще стопка бумаг, помещенных в плотный непромокаемый пакет.
Покрутив в руках подзорную трубу, следователь Шильд вернул её на свое законное место, и всё внимание сосредоточил на бумагах. Тем более, что первый же вынутый им из пачки свернутый пополам лист оказался ксерокопией то ли карты, то ли схемы железных дорог на немецком языке.
– Тре-у-бург… – по слогам прочитал Шильд, с трудом разбирая мелкие готические буквы.
Стоящего у порога Грошека словно осенило.
– Может быть, Тирберг? – осторожно осведомился он. – Когда-то здесь на месте усадьбы пана Жуевского стоял замок Тирберг!
– Замок? – удивленно вскинул брови следователь. – А причем тут замок?
Грошек промолчал, не зная что сказать в ответ. Действительно, замок тут был совсем не при чем. Тем более, что Шильд уверенно заявил, вглядываясь в аляповатые закорючки:
– Нет… Всё-таки Треубург!
Следователь отложил ксерокопию карты в сторону и вытащил из пакета газету, из которой выпал пожелтевший от времени листик с мелким рукописным текстом.
– Майн либе Герта! – прочитал он без особого напряжения заглавие письма.
Однако на этом его познания в немецком языке закончились. Тогда Шильд просто засунул все бумаги обратно в пакет и уведомил эксперта-криминалиста:
– Изымем на всякий случай… А комнаты опечатаем!
Гелена Лучинская вздохнула, но возмущаться по этому поводу не стала. Она, как и Грошек, молча подписала протокол, после чего провела мужчин в кабинет, где дотошные представители закона осмотрели шкаф, в котором хранилось оружие её мужа. Разговор со Стасем у них вышел совсем коротким. Убедившись, что охотничья двустволка на месте, они быстро проследовали к выходу.
Когда полицейский внедорожник скрылся с глаз, Грошек расслабленно опустился в кресло на террасе рядом с Рушальским. Разговор завязался сам собой.
– Полиция уже села на хвост преступнику? – полюбопытствовал Роман. – Они нашли убийцу Моники?
– Вы имеете в виду Мартина Хайнштайна? – на всякий случай уточнил детектив.
– Нет, конечно, – сказал собеседник, качая головой. – Ведь это была образцовая семейная пара! Они очень дорожили друг другом – такое нечасто встретишь в наше время…
Грошек нахмурил лоб. Сам он еще не пришел к однозначным выводам.
– Видите ли, – заявил он Рушальскому, – чтобы разобраться в этом деле надо, уподобившись скульптору, отсечь от глыбы неопровержимых фактов всё ненужное, и тогда многое прояснится! Очень часто в таких делах важно определиться с личностью жертвы, а об этом иногда можно судить по вещам, которые они при себе имеют. Вот, например, что можно сказать о подзорной трубе, которую полиция обнаружила в чемодане австрийца? Это только часть туристского снаряжения или предмет, имеющий какое-то особенное значение для Хайнштайна и его жены? Зачем она могла им понадобиться?
– Один мой приятель, когда его лишили на целый год водительских прав, возил подзорную трубу в своей машине, чтобы объезжать посты автоинспекции, – рассеянно поведал Роман.
– Разве Хайнштайны приехали на машине? – заметил Грошек. – Ладно, бог с ней, с трубой. А как быть со старым письмом из их чемодана? «Майн либе Герта…» Вас это не наводит на некоторые мысли?
– Какие?
– Ну, например, что в отношениях между супругами были свои червоточинки. Допустим, Моника обнаружила, что Мартин когда-то очень давно имел любовную связь с некой Гертой. За этим следуют укоры, ссора, обида. Вот и причины для серьезной размолвки… А ведь в отчаянии очень легко перейти рамки дозволенного!
– Бред! Представить, что Моника решилась убить своего мужа из ревности, просто невозможно!
– Это мог быть несчастный случай! Впрочем, я не настаиваю именно на такой трактовке событий. Я лишь хочу сказать, что среди тех фактов, которыми располагает следствие, лишь немногие из них имеют отношение к пропаже Хайнштайна и к смерти его жены. Задача состоит в том, чтобы не строить фантастические версии, а увязывать имеющиеся улики в единое целое, отбрасывая при этом все несущественные детали в сторону.
– А что кажется вам несущественным?
– Например, намерение супругов посетить Виштынецкое озеро. Похоже, это было заявлено Мартином для отвода глаз. Поэтому копать в данном направлении бессмысленно – ни на какое озеро они не собирались…
– Почему?
– Потому что до погранперехода в Житкеймах можно добраться всего за час, но там они так и не побывали. А Монику обнаружили в Станичках через сутки.
– Хайнштайны могли поменять свои планы!
– Это маловероятно. Пунктуальность у всех немцев в крови!
– Хорошо, а какие тогда факты вам кажутся существенными?
Грошек задумался на секунду и вполне серьезно произнес:
– Привидение!.. Все пошло кувырком с того момента, когда пан Ольшанский столкнулся в подвале с призраком. Думаю, это ключевой момент.
– Вы верите в существование неприкаянных духов и прочей мистической белиберды? – кисло улыбнулся Рушальский.
– Честно говоря, меня сейчас волнуют совсем другие вопросы. Где Мартин? Жив ли он?.. И, сдается мне, ответы на них мы получим, если только доберемся до привидения.
– А с чего вы начнете?
– Не знаю, как поступит официальное следствие, а лично я начну с газеты! – сказал детектив, немного подумав.
– С газеты? – удивился Роман. – Какой еще газеты?
– Как ни странно, местной! – многозначительно подмигнул ему Грошек.
Он встал и быстро направился к Гелене Лучинской.
Молодая женщина не стала выяснять, зачем ему понадобилась пресса за последний месяц – она просто провела его в свой кабинет и выложила перед ним целую кипу газет. Грошек посвятил внимательному изучению печатных страниц не менее четверти часа. Его поиски увенчались успехом – он обнаружил то, что искал. Маленькая заметка сообщала о находке старинных документов в бывшей усадьбе пана Жуевского.
Тут же в коридоре зазвучали голоса – это постояльцы пансионата стали спускаться на обед.
Грошек перехватил пана Ольшанского у самого входа в гостиную и задал ему всего лишь один вопрос. Лаконичное «Нет!» из уст седовласого ученого не сильно его огорчило. Зато сидящий на кухне в ожидании похлебки пан Болеслав, которому детектив задал тот же вопрос, предоставил ему более содержательные сведения:
– Ключ от подвала? Нет, не пропадал! С тех пор, как там орудует пан Ольшанский, я своим почти не пользуюсь. Он висит у входа в конюшню…
Проникнув через ворота внутрь сарая, Грошек для начала огляделся. Его приход не остался незамеченным – обеспокоенные лошади, чувствуя чужака, захрапели в своих денниках. Белая в яблоках Метель даже стукнула копытом о деревянную кормушку и тихо заржала. «Спокойно, девочка!» – ласково успокоил её Анджей и сместился к косяку.
На гвоздике рядом с воротами действительно висел ключ.
Детектив удовлетворенно хмыкнул, взял его в руки и внимательно осмотрел. После чего вернулся в особняк и после обеда вызвал профессора на террасу.
– Вы уверены, что все ваши документы из ларца на месте? – поинтересовался он у пана Ольшанского. – Вы ведете какой-нибудь учет вашим раритетам?
– Да, – кивнул профессор. – Каждый лист я нумерую и заношу его номер в блокнот. Только что мы с Басей работали с документом под номером сто одиннадцать…
– Значит, все ваши находки в сохранности?
– Конечно! – воскликнул профессор. – Желаете убедиться?
Они спустились в подвал и проследовали в потайную комнату. Пан Ольшанский указал на стопку бумаг в картонной коробке и уверенно заявил:
– Здесь все сто одиннадцать!
– Когда вы их пересчитывали в последний раз? – полюбопытствовал детектив.
– Какая в этом надобность? – нахмурился ученый. – Или вы думаете, что они кому-то могли понадобиться?… Но ведь ключ от подвала всегда при мне!
Тем не менее, профессор с помощью Грошека водрузил картонный ящик на стол. Затем он осторожно стал вынимать переложенные чистыми картонками документы, произнося вслух их порядковые номера. От напряжения у пожилого мужчины даже выступила испарина лбу.
– Ровно сто одиннадцать, – облегченно вздохнул пан Ольшанский, когда из ящика показался последний документ. – Все на месте!
В этот момент в подвал спустилась Бася, чтобы вместе с отцом продолжить работу, поэтому Грошек, более не задерживаясь, поднялся к себе в номер и позвонил по мобильному телефону адвокату Гржибовскому.
Разговор занял у него всего пару минут.
– Мне нужны сведения о Мартине Хайнштайне и его семье, – повторил он в конце беседы. – Подробные! Можно устроить запрос в венский офис?
Положительный ответ воодушевил Грошека – маховик частного расследования начал набирать обороты.
Однако основные следственные действия ему все же пришлось отложить на понедельник. Предположение, что Мартин Хайнштайн охотился за раритетами профессора пока не имело веских доказательств. Вместе с тем интерес австрийца к подвалу пансионата вовсе не был случаен – в его вещах обнаружили газету, в которой была помещена небольшая статья о находке ларца с манускриптами. Значит, Мартин мог воспользоваться ключом Пеперика, чтобы проникнуть в подвальный закуток, где орудовал пан Ольшанский. Но старинные документы оказались нетронутыми. Интересно, чем тогда еще рассчитывал поживиться Хайнштайн?
С другой стороны, если Мартин устроил авантюру с привидением, то ему было просто необходимо иметь свой ключ от подвала, решил после недолгого размышления Грошек. Ведь не стал бы Хайнштайн все время бегать за ключом к конюшне! Это и неудобно и чревато разоблачением. Но, тогда, возможно, он сделал дубликат с ключа Пеперика. А раз так, следовало искать улики.
Только утром следующего дня Грошек отправился в Станички и сел на проходящий рейсовый автобус. Уже через час он вышел в Сувалках на площади перед современным зданием автовокзала.
Перекусив в ближайшем «МакДоналдсе», Грошек неспешно направился к автозаправке – на белых опорах покоился бело-синий навес с большими желтыми буквами «Глимар», которые хорошо были видны со стороны дороги. У колонки стояла подержанная «японка» с заправочным пистолетом в горловине бензобака. Минуты через две-три машина выпорхнула на дорогу и скрылась с глаз. Грошек тут же подошел к продавцу бензина, мужчине средних лет в комбинезоне, и вежливо осведомился у него:
– Здесь есть поблизости механические мастерские?
Продавец утвердительно кивнул, указывая на неприметное строение за забором, находящееся метрах в трехстах от заправки.
– Таксопарк! – лаконично пояснил он и тут же добавил. – Но если у вас проблемы с машиной, то лучше обратиться в сервисный центр. Могу дать адрес…
Грошек поблагодарил мужчину. Сервисный центр его не интересовал – ему просто был нужен слесарь.
– Недели три, а то и месяц назад один пан, как и вы без машины, тоже искал слесаря, – зевнув, поведал продавец.
– Немец? – оживился Грошек.
– Кто его знает, по-польски говорил хорошо…
Грошек быстро направился к таксопарку. Теперь он был уже почти уверен, что с помощью интуиции и улыбки фортуны вышел на след Мартина Хайнштайна.
Картина совсем прояснилась, когда один из автослесарей, меняющий шаровую опору на автомобиле, признался, что три недели назад в обеденный перерыв изготовил для какого-то мужчины дубликат ключа:
– Очень уж пан просил, пообещал заплатить хорошо. Ну, почему не помочь человеку?..
Детектив кивнул, соглашаясь:
– Мужчина лет сорока, стрижка короткая, небольшие залысины. Курит сигары! Это он?
– Да, – подтвердил автослесарь. – Когда я вынес ему ключи, он сидел на лавочке, читал газету и курил сигару. Очень представительный пан…
– Ключ от английского замка?
– Верно. Там два передних зубца и четыре небольших бороздки на полотне. Я с ним всего за полчаса управился…
Теперь можно было возвращаться в Станички. Из показаний, добытых в Сувалках следовало, что Мартин Хайнштайн три недели тому назад в неизвестных целях сделал дубликат ключа от подвала пансионата Лучинских. И вовсе не древние манускрипты интересовали австрийца. А что?
В пансионат Грошек вернулся на очередном рейсовом автобусе. Сейчас он даже жалел, что не решился гнать свой автомобиль за сотни километров в глухую провинцию, ведь отсутствие личного автотранспорта лишало его маневренности и оперативности.
Дождаться обеда ему стоило большого труда – время шло медленно, а его прямо распирало от желания немедленно устроить следственный эксперимент.
Наконец, Бася с отцом показались из двери, ведущей в подвал. Седовласый ученый запер замок и вслед за дочерью поднялся на второй этаж в свой номер. Грошек, расположившийся на террасе, немедленно встал с кресла и направился к конюшне. Пеперика там, естественно, не оказалось – пан Болеслав незадолго до этого уже прошел мимо него к своей жене на кухню.
Завладев ключом, висящим у косяка ворот, где приткнулись метла и лопата, Грошек быстрым шагом вернулся в особняк, пересек холл и остановился у входа в подвал. Озираясь, словно преступник, он просунул ключ в узенькую щель английского замка, повернул его на два оборота, после чего включил в подвале свет и, быстро зашмыгнул внутрь.
По каменным ступенькам спустившись вниз, детектив сразу же направился к потайной комнате. В этот момент он перевоплотился из Анджея Грошека, частного сыщика из столицы, в Мартина Хайнштайна, личность загадочную во всех отношениях. Нечаянно задев плечом кирпичную кладку, он даже выругался по-немецки: «Доннерветер!», что сильно его удивило – слово пришло из глубин сознания, чужое и малопонятное.
Как только свет от переноски озарил подземный каземат, Грошек подошел к ларцу с документами, который стоял на нижней полке вмурованного в стену стеллажа, и перетащил его на стол.
Часы показали, что на всю операцию по проникновению в подвал у него ушло каких-то пять минут.
Детектив тут же вернулся к нише, потрогал холодные дубовые доски, постучал кулаком по кирпичной кладке в глубине стеллажа. Потом он наощупь обследовал все полки, пытаясь пальцами расширить каждую щель. Безуспешно. Тайника с кладом он так и не обнаружил. Было от чего придти в уныние – красивая версия о причастности Хайнштайна к тайному сообществу кладоискателей и гробокопателей не находила подтверждения.
Теперь можно было подниматься наверх. Грошек вздохнул и направился к выходу.
Однако, не сделав и десятка шагов, он внезапно остановился и бросился обратно к нише. Крюк! Как он мог упустить его из виду!
Крюк сбоку от стеллажа оказался на самом деле не крюком, а небольшим железным обручем, в отверстие которого лет двести назад втыкали факел, чтобы осветить подземный зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Грошек сам напросился в понятые, намереваясь не упустить ничего из того, что могло бы стать достоянием официального следствия.
Гелена Лучинская открыла дверь номера и пропустила внутрь двух мужчин – Шильда и эксперта-криминалиста. Мельком оглядев комнаты, Шильд попросил понятых встать в дверях гостиной, после чего приступил к обыску.
В маленьком уютном зале был образцовый порядок. Даже пепельница на журнальном столике и та блестела всеми своими гранями – это Грошек отметил в первую очередь. А ведь в номере проживал заядлый курильщик! Как напоминание об этом около пепельницы лежала нетронутая сигара.
– Вчера утром я делала здесь приборку, – сказала Гелена, словно прочитав его мысли. – Под диваном я обнаружила пустой патрон…
– Это один из четырех пропавших? – вяло поинтересовался Шильд. – Где он сейчас?
Анджей молча достал из кармана гильзу. Эксперт-криминалист упаковал её в полиэтиленовый пакет и скупо осведомился у хозяйки особняка:
– Комнату проветривали?
– Да, – пролепетала Лучинская, робея.
Эксперт цокнул языком и деловито известил своего шефа:
– Пробы воздуха на присутствие в нем частиц пороховой гари брать бессмысленно! Да и не похоже, что здесь стреляли…
Следователь, соглашаясь, кивнул и заглянул в спальню. После чего вернулся к столику и, вооружившись ручкой, стал заполнять протокол под диктовку коллеги.
– Осмотр проводится в пасмурную погоду при естественном освещении… – затянул монотонную песню эксперт-криминалист.
Грошек оживился только тогда, когда мужчины приступили к осмотру личных вещей четы Хайнштайнов.
С одеждой парочка управилась очень быстро. Зато на дне полупустого кожаного чемодана-кейса нашлись предметы, которые сразу привлекли внимание не только Грошека, но и всех присутствующих. Это были зонт, небольшая подзорная труба в черном пластмассовом футляре и еще стопка бумаг, помещенных в плотный непромокаемый пакет.
Покрутив в руках подзорную трубу, следователь Шильд вернул её на свое законное место, и всё внимание сосредоточил на бумагах. Тем более, что первый же вынутый им из пачки свернутый пополам лист оказался ксерокопией то ли карты, то ли схемы железных дорог на немецком языке.
– Тре-у-бург… – по слогам прочитал Шильд, с трудом разбирая мелкие готические буквы.
Стоящего у порога Грошека словно осенило.
– Может быть, Тирберг? – осторожно осведомился он. – Когда-то здесь на месте усадьбы пана Жуевского стоял замок Тирберг!
– Замок? – удивленно вскинул брови следователь. – А причем тут замок?
Грошек промолчал, не зная что сказать в ответ. Действительно, замок тут был совсем не при чем. Тем более, что Шильд уверенно заявил, вглядываясь в аляповатые закорючки:
– Нет… Всё-таки Треубург!
Следователь отложил ксерокопию карты в сторону и вытащил из пакета газету, из которой выпал пожелтевший от времени листик с мелким рукописным текстом.
– Майн либе Герта! – прочитал он без особого напряжения заглавие письма.
Однако на этом его познания в немецком языке закончились. Тогда Шильд просто засунул все бумаги обратно в пакет и уведомил эксперта-криминалиста:
– Изымем на всякий случай… А комнаты опечатаем!
Гелена Лучинская вздохнула, но возмущаться по этому поводу не стала. Она, как и Грошек, молча подписала протокол, после чего провела мужчин в кабинет, где дотошные представители закона осмотрели шкаф, в котором хранилось оружие её мужа. Разговор со Стасем у них вышел совсем коротким. Убедившись, что охотничья двустволка на месте, они быстро проследовали к выходу.
Когда полицейский внедорожник скрылся с глаз, Грошек расслабленно опустился в кресло на террасе рядом с Рушальским. Разговор завязался сам собой.
– Полиция уже села на хвост преступнику? – полюбопытствовал Роман. – Они нашли убийцу Моники?
– Вы имеете в виду Мартина Хайнштайна? – на всякий случай уточнил детектив.
– Нет, конечно, – сказал собеседник, качая головой. – Ведь это была образцовая семейная пара! Они очень дорожили друг другом – такое нечасто встретишь в наше время…
Грошек нахмурил лоб. Сам он еще не пришел к однозначным выводам.
– Видите ли, – заявил он Рушальскому, – чтобы разобраться в этом деле надо, уподобившись скульптору, отсечь от глыбы неопровержимых фактов всё ненужное, и тогда многое прояснится! Очень часто в таких делах важно определиться с личностью жертвы, а об этом иногда можно судить по вещам, которые они при себе имеют. Вот, например, что можно сказать о подзорной трубе, которую полиция обнаружила в чемодане австрийца? Это только часть туристского снаряжения или предмет, имеющий какое-то особенное значение для Хайнштайна и его жены? Зачем она могла им понадобиться?
– Один мой приятель, когда его лишили на целый год водительских прав, возил подзорную трубу в своей машине, чтобы объезжать посты автоинспекции, – рассеянно поведал Роман.
– Разве Хайнштайны приехали на машине? – заметил Грошек. – Ладно, бог с ней, с трубой. А как быть со старым письмом из их чемодана? «Майн либе Герта…» Вас это не наводит на некоторые мысли?
– Какие?
– Ну, например, что в отношениях между супругами были свои червоточинки. Допустим, Моника обнаружила, что Мартин когда-то очень давно имел любовную связь с некой Гертой. За этим следуют укоры, ссора, обида. Вот и причины для серьезной размолвки… А ведь в отчаянии очень легко перейти рамки дозволенного!
– Бред! Представить, что Моника решилась убить своего мужа из ревности, просто невозможно!
– Это мог быть несчастный случай! Впрочем, я не настаиваю именно на такой трактовке событий. Я лишь хочу сказать, что среди тех фактов, которыми располагает следствие, лишь немногие из них имеют отношение к пропаже Хайнштайна и к смерти его жены. Задача состоит в том, чтобы не строить фантастические версии, а увязывать имеющиеся улики в единое целое, отбрасывая при этом все несущественные детали в сторону.
– А что кажется вам несущественным?
– Например, намерение супругов посетить Виштынецкое озеро. Похоже, это было заявлено Мартином для отвода глаз. Поэтому копать в данном направлении бессмысленно – ни на какое озеро они не собирались…
– Почему?
– Потому что до погранперехода в Житкеймах можно добраться всего за час, но там они так и не побывали. А Монику обнаружили в Станичках через сутки.
– Хайнштайны могли поменять свои планы!
– Это маловероятно. Пунктуальность у всех немцев в крови!
– Хорошо, а какие тогда факты вам кажутся существенными?
Грошек задумался на секунду и вполне серьезно произнес:
– Привидение!.. Все пошло кувырком с того момента, когда пан Ольшанский столкнулся в подвале с призраком. Думаю, это ключевой момент.
– Вы верите в существование неприкаянных духов и прочей мистической белиберды? – кисло улыбнулся Рушальский.
– Честно говоря, меня сейчас волнуют совсем другие вопросы. Где Мартин? Жив ли он?.. И, сдается мне, ответы на них мы получим, если только доберемся до привидения.
– А с чего вы начнете?
– Не знаю, как поступит официальное следствие, а лично я начну с газеты! – сказал детектив, немного подумав.
– С газеты? – удивился Роман. – Какой еще газеты?
– Как ни странно, местной! – многозначительно подмигнул ему Грошек.
Он встал и быстро направился к Гелене Лучинской.
Молодая женщина не стала выяснять, зачем ему понадобилась пресса за последний месяц – она просто провела его в свой кабинет и выложила перед ним целую кипу газет. Грошек посвятил внимательному изучению печатных страниц не менее четверти часа. Его поиски увенчались успехом – он обнаружил то, что искал. Маленькая заметка сообщала о находке старинных документов в бывшей усадьбе пана Жуевского.
Тут же в коридоре зазвучали голоса – это постояльцы пансионата стали спускаться на обед.
Грошек перехватил пана Ольшанского у самого входа в гостиную и задал ему всего лишь один вопрос. Лаконичное «Нет!» из уст седовласого ученого не сильно его огорчило. Зато сидящий на кухне в ожидании похлебки пан Болеслав, которому детектив задал тот же вопрос, предоставил ему более содержательные сведения:
– Ключ от подвала? Нет, не пропадал! С тех пор, как там орудует пан Ольшанский, я своим почти не пользуюсь. Он висит у входа в конюшню…
Проникнув через ворота внутрь сарая, Грошек для начала огляделся. Его приход не остался незамеченным – обеспокоенные лошади, чувствуя чужака, захрапели в своих денниках. Белая в яблоках Метель даже стукнула копытом о деревянную кормушку и тихо заржала. «Спокойно, девочка!» – ласково успокоил её Анджей и сместился к косяку.
На гвоздике рядом с воротами действительно висел ключ.
Детектив удовлетворенно хмыкнул, взял его в руки и внимательно осмотрел. После чего вернулся в особняк и после обеда вызвал профессора на террасу.
– Вы уверены, что все ваши документы из ларца на месте? – поинтересовался он у пана Ольшанского. – Вы ведете какой-нибудь учет вашим раритетам?
– Да, – кивнул профессор. – Каждый лист я нумерую и заношу его номер в блокнот. Только что мы с Басей работали с документом под номером сто одиннадцать…
– Значит, все ваши находки в сохранности?
– Конечно! – воскликнул профессор. – Желаете убедиться?
Они спустились в подвал и проследовали в потайную комнату. Пан Ольшанский указал на стопку бумаг в картонной коробке и уверенно заявил:
– Здесь все сто одиннадцать!
– Когда вы их пересчитывали в последний раз? – полюбопытствовал детектив.
– Какая в этом надобность? – нахмурился ученый. – Или вы думаете, что они кому-то могли понадобиться?… Но ведь ключ от подвала всегда при мне!
Тем не менее, профессор с помощью Грошека водрузил картонный ящик на стол. Затем он осторожно стал вынимать переложенные чистыми картонками документы, произнося вслух их порядковые номера. От напряжения у пожилого мужчины даже выступила испарина лбу.
– Ровно сто одиннадцать, – облегченно вздохнул пан Ольшанский, когда из ящика показался последний документ. – Все на месте!
В этот момент в подвал спустилась Бася, чтобы вместе с отцом продолжить работу, поэтому Грошек, более не задерживаясь, поднялся к себе в номер и позвонил по мобильному телефону адвокату Гржибовскому.
Разговор занял у него всего пару минут.
– Мне нужны сведения о Мартине Хайнштайне и его семье, – повторил он в конце беседы. – Подробные! Можно устроить запрос в венский офис?
Положительный ответ воодушевил Грошека – маховик частного расследования начал набирать обороты.
Однако основные следственные действия ему все же пришлось отложить на понедельник. Предположение, что Мартин Хайнштайн охотился за раритетами профессора пока не имело веских доказательств. Вместе с тем интерес австрийца к подвалу пансионата вовсе не был случаен – в его вещах обнаружили газету, в которой была помещена небольшая статья о находке ларца с манускриптами. Значит, Мартин мог воспользоваться ключом Пеперика, чтобы проникнуть в подвальный закуток, где орудовал пан Ольшанский. Но старинные документы оказались нетронутыми. Интересно, чем тогда еще рассчитывал поживиться Хайнштайн?
С другой стороны, если Мартин устроил авантюру с привидением, то ему было просто необходимо иметь свой ключ от подвала, решил после недолгого размышления Грошек. Ведь не стал бы Хайнштайн все время бегать за ключом к конюшне! Это и неудобно и чревато разоблачением. Но, тогда, возможно, он сделал дубликат с ключа Пеперика. А раз так, следовало искать улики.
Только утром следующего дня Грошек отправился в Станички и сел на проходящий рейсовый автобус. Уже через час он вышел в Сувалках на площади перед современным зданием автовокзала.
Перекусив в ближайшем «МакДоналдсе», Грошек неспешно направился к автозаправке – на белых опорах покоился бело-синий навес с большими желтыми буквами «Глимар», которые хорошо были видны со стороны дороги. У колонки стояла подержанная «японка» с заправочным пистолетом в горловине бензобака. Минуты через две-три машина выпорхнула на дорогу и скрылась с глаз. Грошек тут же подошел к продавцу бензина, мужчине средних лет в комбинезоне, и вежливо осведомился у него:
– Здесь есть поблизости механические мастерские?
Продавец утвердительно кивнул, указывая на неприметное строение за забором, находящееся метрах в трехстах от заправки.
– Таксопарк! – лаконично пояснил он и тут же добавил. – Но если у вас проблемы с машиной, то лучше обратиться в сервисный центр. Могу дать адрес…
Грошек поблагодарил мужчину. Сервисный центр его не интересовал – ему просто был нужен слесарь.
– Недели три, а то и месяц назад один пан, как и вы без машины, тоже искал слесаря, – зевнув, поведал продавец.
– Немец? – оживился Грошек.
– Кто его знает, по-польски говорил хорошо…
Грошек быстро направился к таксопарку. Теперь он был уже почти уверен, что с помощью интуиции и улыбки фортуны вышел на след Мартина Хайнштайна.
Картина совсем прояснилась, когда один из автослесарей, меняющий шаровую опору на автомобиле, признался, что три недели назад в обеденный перерыв изготовил для какого-то мужчины дубликат ключа:
– Очень уж пан просил, пообещал заплатить хорошо. Ну, почему не помочь человеку?..
Детектив кивнул, соглашаясь:
– Мужчина лет сорока, стрижка короткая, небольшие залысины. Курит сигары! Это он?
– Да, – подтвердил автослесарь. – Когда я вынес ему ключи, он сидел на лавочке, читал газету и курил сигару. Очень представительный пан…
– Ключ от английского замка?
– Верно. Там два передних зубца и четыре небольших бороздки на полотне. Я с ним всего за полчаса управился…
Теперь можно было возвращаться в Станички. Из показаний, добытых в Сувалках следовало, что Мартин Хайнштайн три недели тому назад в неизвестных целях сделал дубликат ключа от подвала пансионата Лучинских. И вовсе не древние манускрипты интересовали австрийца. А что?
В пансионат Грошек вернулся на очередном рейсовом автобусе. Сейчас он даже жалел, что не решился гнать свой автомобиль за сотни километров в глухую провинцию, ведь отсутствие личного автотранспорта лишало его маневренности и оперативности.
Дождаться обеда ему стоило большого труда – время шло медленно, а его прямо распирало от желания немедленно устроить следственный эксперимент.
Наконец, Бася с отцом показались из двери, ведущей в подвал. Седовласый ученый запер замок и вслед за дочерью поднялся на второй этаж в свой номер. Грошек, расположившийся на террасе, немедленно встал с кресла и направился к конюшне. Пеперика там, естественно, не оказалось – пан Болеслав незадолго до этого уже прошел мимо него к своей жене на кухню.
Завладев ключом, висящим у косяка ворот, где приткнулись метла и лопата, Грошек быстрым шагом вернулся в особняк, пересек холл и остановился у входа в подвал. Озираясь, словно преступник, он просунул ключ в узенькую щель английского замка, повернул его на два оборота, после чего включил в подвале свет и, быстро зашмыгнул внутрь.
По каменным ступенькам спустившись вниз, детектив сразу же направился к потайной комнате. В этот момент он перевоплотился из Анджея Грошека, частного сыщика из столицы, в Мартина Хайнштайна, личность загадочную во всех отношениях. Нечаянно задев плечом кирпичную кладку, он даже выругался по-немецки: «Доннерветер!», что сильно его удивило – слово пришло из глубин сознания, чужое и малопонятное.
Как только свет от переноски озарил подземный каземат, Грошек подошел к ларцу с документами, который стоял на нижней полке вмурованного в стену стеллажа, и перетащил его на стол.
Часы показали, что на всю операцию по проникновению в подвал у него ушло каких-то пять минут.
Детектив тут же вернулся к нише, потрогал холодные дубовые доски, постучал кулаком по кирпичной кладке в глубине стеллажа. Потом он наощупь обследовал все полки, пытаясь пальцами расширить каждую щель. Безуспешно. Тайника с кладом он так и не обнаружил. Было от чего придти в уныние – красивая версия о причастности Хайнштайна к тайному сообществу кладоискателей и гробокопателей не находила подтверждения.
Теперь можно было подниматься наверх. Грошек вздохнул и направился к выходу.
Однако, не сделав и десятка шагов, он внезапно остановился и бросился обратно к нише. Крюк! Как он мог упустить его из виду!
Крюк сбоку от стеллажа оказался на самом деле не крюком, а небольшим железным обручем, в отверстие которого лет двести назад втыкали факел, чтобы осветить подземный зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19