— Операция намечается серьезная, и потому чем скорее я вникну в то, что мне поручено, тем лучше.
— Проблем возникнуть не должно, — подал голос Либманн. — Людям вашего подразделения ведено слушаться вас так, как если бы ими командовал сам Карц.
— Отмените это распоряжение, — сказала она, поджав губы и глядя на Карца. — Хорош командир, которому требуется такая подпорка. Куда он, интересно, годится?
— Никуда не годится, — согласился Карц. — Но Либманн ошибся. Никто не давал им таких инструкции.
— Ясно. Вы еще собираетесь устраивать мне какие-нибудь новые проверки?
— Вы постоянно будете под наблюдением, — заговорил Карц, и его слова падали, как удары дубинки. — Деятельность вашего подразделения — ваша личная ответственность. То же самое касается и Гарвина. Если вам не удастся добиться требуемых результатов, вы будете сочтены непригодными. Сейчас вы встретитесь с моим заместителем по кадрам, и он снабдит вас экземпляром наших правил. Прочитайте их внимательно.
Его взгляд вдруг сделался отсутствующим. Либманн подошел к двери, открыл ее и сказал:
— Сюда.
Они двинулись за ним по длинному коридору. Это была часть дворца, отведенная под штаб.
— Командиры обедают в отдельной столовой, — сказал Либманн. — Но спят вместе со своими подчиненными. Для каждого из них в бараке отведено свое помещение. Когда вы поговорите с заместителем по кадрам, я отвезу вас в ваши подразделения.
— Вы хотите сказать, что вы еще производите набор? — спросила Модести.
— Нет, мы уже укомплектованы. Осталось только оформление документов. — Либманн показал на дверь в стене и сказал: — Затем он возглавит свое собственное подразделение. Я подожду вас у машины.
Он ушел. Модести легонько постучала в дверь костяшками пальцев, открыла ее и вошла. За ней вошел Вилли и закрыл за собой дверь.
Из-за стола в углу комнаты им навстречу поднялся улыбающийся Майк Дельгадо. Модести поспешила занять позицию между ним и Вилли, заведя назад руку с растопыренными пальцами. Это был сигнал держать себя под контролем.
— Привет, радость моя, — весело сказал Дельгадо. — Добро пожаловать в наш клуб.
— Сволочь! — прошипел за ее спиной Вилли. — Мерзкая грязная сволочь!
Модести обрадовалась, услышав голос Вилли. Это означало, что он подавил в себе желание убивать. Дельгадо посмотрел мимо нее, и на лице его написалось нечто среднее между веселым удивлением и легкой обидой.
— Вилли, ради бога, будь взрослым. Ты слишком много играл с большими мальчиками и знаешь, какие у нас теперь правила. Бывает, выигрываешь, бывает, проигрываешь, но зачем же сердиться?
— Ничего, я тебе припомню это, Дельгадо, — проскрежетал Вилли. — Рано или поздно это все кончится, а тогда и потолкуем по душам.
Дельгадо только рассмеялся.
— Поостынь, дружище, а то можешь помереть раньше срока. Делай, что тебе говорят, и получишь свою девчонку обратно. Целой и невредимой.
— Целой — может быть, — заметила Модести. — Но вот насчет невредимой я не уверена.
Майк удивленно посмотрел на нее.
— У всех нас случаются тяжелые моменты. Придется и ей немного потерпеть. Только не говори, что я тебя неприятно удивил.
— Только на какое-то мгновение, — ответила Модести. — Теперь уже мне все понятно. В тебе нет совести, нет ничего, что могло бы удержать тебя от такого поступка. Но если мы вам понадобились, то почему бы не обратиться к нам прямо, без обиняков?
— Потому что в тебе, напротив, есть остатки совести, моя радость. Мне никогда не удалось бы уговорить тебя взяться за такую грязную работу, если бы не нашелся могучий рычаг воздействия. Согласись, что я прав.
— Соглашусь, что я была набитой дурой. Этот случай в Лиссабоне… Герас и его компания… Значит, это была проверка? Тест? И устроил ее ты? Никто, кроме тебя, не знал, что я собираюсь быть в Лиссабоне в это время.
— Вы с Вилли выступили блестяще, моя радость. Я вами просто горжусь.
Она презрительно передернула плечами.
— Ты был замешан с самого начала?
— Почти что.
— Я-то думала, ты работаешь один.
— Ну я же не отшельник. Когда дело будет сделано, урожай ожидается неплохой. И в каком-то смысле я работал сам по себе… Вербовка кадров была на моей ответственности, а теперь я должен возглавить одно подразделение. Нет более одинокого занятия, чем командовать подразделением в такой операции. Ты еще это поймешь.
Поначалу он говорил с напряжением в голосе, но потом немного успокоился. Показав на два деревянных стула, Майк предложил:
— Садитесь. Нам надо будет кое-что с вами обсудить. Вилли напомнил себе, что по роли ему не положено подставлять стул Модести, а она, сперва встревожившись отсутствием такого внимания, тотчас же устыдилась своей забывчивости. Вилли плюхнулся на стул первым, закурил сигарету, опять-таки и не подумав предложить ей. Дельгадо изобразил на лице легкое удивление, потом весело подмигнул Модести и улыбнулся.
— Операция «Единорог», — начал он. — Название, может, звучит несколько напыщенно, но в общем довольно точно отражает суть. — Он откинулся на спинку стула и заговорил, словно цитируя хорошо заученный текст. — Единорог — мифологическое, страшное и несокрушимое животное с телом коня или быка, вся сила которого заключается в его роге на лбу…
— Ближе к делу, — перебила его Модести. — Мне лично некогда. Мне чем заняться.
Дельгадо подался вперед, положив локти на стол.
— Это точно, радость моя. Тебя ждет подразделение. Ладно, не будем тратить попусту время. Во-первых, каждому из вас причитается по пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, когда дело будет сделано. И вы их получите. Поверьте, все это вполне честный бизнес. Во-вторых, вам не надо опасаться каких-то неприятных последствий. Политическая сторона операции разработана самым тщательным образом, и все будет решаться в высших дипломатических сферах.
Вилли Гарвин наклонился и, чуть не толкнув Модести, затушил сигарету в пепельнице на столе, не произнеся при этом ни слова.
Дельгадо посмотрел на него с интересом, затем продолжил:
— В-третьих, ваш гонорар причитается только вам, и никому больше. Если вы погибнете в сражении или как-то еще, деньги поступают в общий премиальный фонд. В-четвертых, для раненых предусмотрена эвакуация по воздуху и первоклассные больницы. — Тут он поморщился и сказал: — Извините, что говорю об этом, но мы пытаемся создать тут американский колорит. Часть большой аферы.
— Карц упоминал правила распорядка, — напомнила Модести. — Как я понимаю, мы не составляем одну дружную семью?
— Это как посмотреть… — Майк взял два маленьких буклета из стопки на столе и пихнул их в сторону своих собеседников. — Просто надо держать людей в форме. Тот, кто ломает строй, считается непригодным. — Он помолчал и сказал: — Таких мы убиваем. Скорее всего, вы станете свидетелями дисциплинарной казни в ближайшие семь-десять дней. Смею вас уверить, технически это весьма любопытно.
Модести взяла буклет, сложила его и сунула в карман рубашки.
— Мне поручено подразделение «Р». Что это значит?
— Вам обо всем расскажут самым подробным образом. Но если в двух словах, то Вилли отвечает за подразделение, которое призвано выполнять комбинированные десантно-инженерные функции. Они начинают действовать от аэропорта и соединяются с группой, высадившейся в порту. Минирование объектов в узловых точках во избежание возможного вмешательства со стороны США или Англии. Потом минирование нефтяных вышек для создания дополнительный угрозы…
— Я, кажется, спрашивала насчет моего подразделения, а не Гарвина, — перебила Модести. Она говорила так, словно Вилли не было в комнате.
— Есть пятна и на солнце, — грустно изрек Майк. — Но тем лучше. Учти, что Карцу нравится, когда между командирами есть небольшие трения, но он не допускает открытых ссор. Ну а теперь перейдем к твоему подразделению, радость моя. Подразделение «Р» — это мобильные резервы. Оно выполняет роль полукруглых каналов, как выражается Карц.
— Не поняла.
— Полукруглые каналы. Они находятся у нас в ухе, и благодаря им у нас возникает чувство равновесия. В ходе операции армия не должна утрачивать чувства равновесия. Если во время боевых действий что-то вдруг идет не так — а это нередко случается, — то мобильные резервы быстро, очень быстро вступают в игру, чтобы выправить положение. Среди прочего, я должен обеспечивать транспорт для этих целей — у нас есть маленькие, но шустрые бронетранспортеры.
— Как с оружием?
— Об этом потом. Главная директива — наносить мощные удары, не брать пленных и проявлять полную беспощадность. Карц, кстати, рассматривает это подразделение как одно из самых важных, и он прав. Это единственное подразделение, которое узнает, что ему надо делать, за пять минут до того, как принимается за дело. — Майк одарил Модести очаровательной улыбкой. — Тебе дали самых крутых ребят. Твоя задача — сделать из них крутую команду.
— Еще какие-то проблемы есть?
— На этой стадии у меня все. Да, тебе придется носить положенную по нашим правилам форму. Вилли подберет себе что-нибудь на складе. Для тебя я заказал все отдельно…
— Надеюсь, ты не ошибся, — сухо отозвалась Модести. — Не хотелось бы появиться перед подразделением в виде клоуна.
— Не бойся, я не ошибся, — усмехнулся Дельгадо, и в его зелено-голубых глазах вспыхнули искорки. — Я отлично помню твои размеры, радость моя. У меня замечательная осязательная память.
Дельгадо перевел взгляд на Гарвина.
— Тебе что-нибудь непонятно?
— То, что мне будет непонятно, я выясню без лишней болтовни, — отрезал тот.
— Я, пожалуй, пойду, — сказала Модести, вставая. — Меня ждет Либманн. Он отвезет меня в подразделение.
— Я с тобой, — сказал Дельгадо и тоже встал. — Это может быть забавно.
— Там не обойдется без осложнений.
— Еще бы. Ты женщина. Думаю, что кому-то должно крепко достаться. Не исключено, что тебе.
— И это забавно?
На лице Дельгадо было лишь предвкушение развлечения.
— Я знаю тебя только по постели, радость моя, — напомнил он, — и сгораю от нетерпения увидеть твою другую сторону. Не обижайся. Вовсе не обязательно испытывать неприязнь к человеку на канате, но интересно увидеть, как он грохнется.
— Ну а если я грохнусь?
Дельгадо посмотрел на нее и загадочно заметил:
— Это уже будет проблема Карца. Наверно, тогда он подыщет для тебя другую работу.
Вилли Гарвин соскочил с джипа у двух бараков подразделения «И» в южном конце лагеря. Он захватил свой чемодан, поставил его на землю. У бараков сидели и стояли человек двадцать. Двое из них знали Вилли и поздоровались с ним. Он ответил на приветствия и коротко спросил:
— Где остальные?
Крупный итальянец отозвался:
— Упражняются с газовыми бомбами. А мы уже прошли курс обучения.
— Ладно, забрось-ка, приятель, мой чемодан, а я устроюсь, а потом побеседую со всеми. — Он посмотрел на собравшихся, кивнул им и двинулся к бараку.
Голос с валлийским акцентом произнес:
— Хочешь поработать денщиком, Джио?
— Нет, — усмехнулся итальянец. — Хочу сохранить зубы. И тебе советую об этом не забывать. Они еще нам пригодятся. — Он взял чемодан и двинулся следом за Вилли.
Либманн повел джип дальше и через триста ярдов снова остановил машину. Подразделение «Р» занимало один барак, где находилось до сорока человек. Сейчас у них было свободное время, и около барака слонялось человек десять.
Либманн вышел из джипа вместе с Модести. Дельгадо остался в машине. Облокотившись о дверцу, он стал с интересом следить за развитием событий.
— Это Модести Блейз, — сказал Либманн. — Она будет командовать вашим подразделением.
Кое-кто заулыбался. Кое-кто стал тотчас же раздевать ее глазами. Но нашлись и такие, кто насторожился.
— Скоро привыкнете, — коротко сказала Модести. — Я сейчас с вами потолкую.
Она миновала их и вошла в барак. Либманн последовал за ней. Там одни лежали на койках, другие играли в карты. В центре барака стоял стол, уставленный чашками со следами кофе, заваленный пестрыми журналами и весьма потрепанными учебниками по оружию. В дальнем конце виднелась перегородка, а в ней была дверь. На одной из стен висела деревянная доска для объявлений.
Большинство из мужчин были без рубашек — голые по пояс или в майках. И люди, и их форма выглядели достаточно опрятно, хотя рубашки и брюки были поношенными и выцветшими. Впрочем, и чистота формы, и личная опрятность значились обязательным условием в правилах, которые Модести просмотрела, пока ехала от Дельгадо сюда.
Либманн заговорил все тем же ясным высоким голосом:
— Внимание! Это Модести Блейз. Она будет командовать вашим подразделением.
Реакция на это сообщение последовала довольно вялая. Головы стали поворачиваться в их сторону, но руки по-прежнему тасовали или разбирали карты. На лицах солдат появились примерно те же выражения, что и у тех, кто находился на улице.
Модести неторопливо обвела взглядом длинный барак. Она опять повторила:
— Вы скоро к этому привыкнете. — Кто-то рассмеялся, но смех быстро смолк. Модести пропустила этот смех мимо ушей и коротко сказала: — Построиться у барака. Я хочу с вами поговорить.
С этими словами она повернулась и пошла к выходу. Либманн последовал за ней. Она вышла из барака и остановилась в десяти шагах от джипа, глядя на дверь без признаков нетерпения. Вскоре в проеме появился один солдат, поколебался и вышел наружу. За ним последовали еще двое. Затем появились еще четверо с ухмылками на лицах. Ручеек продолжался еще несколько минут, потом прекратился.
Модести посмотрела на последнего вышедшего и спросила:
— Это все?
Тот молча пожал плечами. Тогда она снова вошла в барак. Там на койке сидели двое и играли в карты или делали вид, что играют. Еще один лежал на кровати, закинув руки за голову и полуприкрыв глаза.
Модести дала волю своей интуиции, оценивая ситуацию. Те, кто играл в карты, выглядели несколько напряженными, а их сосредоточенность казалась деланной. Зато лежавший на койке и не думал волноваться. Модести застыла в ожидании. Секунд через пятнадцать один из игроков бросил быстрый взгляд на лежавшего.
Модести поняла, что не ошиблась. На койке лежал неофициальный лидер. Именно с ним ей, похоже, предстоял поединок.
Это был рослый мускулистый парень с густыми черными волосами на груди, видневшимися в вырезе майки, длинные руки, лицо широкое и угловатое, обтянутое тонкой кожей.
Модести подошла к кровати, встала у изножья, взяла с тумбочки чашку, в которой был недопитый кофе, и спросила:
— Фамилия?
Тот приоткрыл глаза, посмотрел на нее равнодушно и ответил:
— Бруниг.
Всем своим видом здоровяк показывал, что ему решительно наплевать на новое начальство.
— Выйти, Бруниг, — резко произнесла она, и в то же мгновение рука ее опрокинула чашку так, что кофе полился ему на голову и грудь. Она поставила чашку на тумбочку и пошла к выходу. По пути холодно посмотрела на картежников и сказала: — К вам это тоже относится.
Модести услышала скрип койки и быстрый топот ног в ботинках на резине. Но она уже была на улице. Толпа тем временем разрослась за счет представителей других подразделений. Модести не стала выискивать взглядом Вилли Гарвина. Его там не должно было быть.
Она была уже в трех шагах от двери барака, и на ее лице не появилось никаких признаков внутренней концентрации. Теперь она услышала, как затрещали мелкие камешки под подошвой Брунига, сделавшего первый шаг за порогом. Он двигался очень быстро.
Она плавно нырнула вперед, выставив руки, чтобы смягчить падение. Бруниг попытался было увернуться, но опоздал. Ее полусогнутые ноги выпрямились, и она лягнула ими Брунига, угодив ему в грудь. Он полетел в дверной проем и рухнул навзничь. Модести же быстро поднялась на ноги, повернулась и чуть отошла назад, чтобы у нее было больше пространства для маневров.
Бруниг собирался снова ринуться в бой. Она, конечно, могла искалечить его или оглушить, если бы изменила направление удара. Солдаты это прекрасно понимали. И Бруниг тоже. Но ей не хотелось такого исхода поединка. Зрители могли бы отнести это за счет счастливой случайности для нее и рокового невезения для Брунига.
На этот раз Бруниг стал наступать медленно, тяжело дыша. На лице его появилось выражение ярости и изумления. Из-за его спины появились два картежника и проворно отошли в сторону.
Поединок нужно было заканчивать как можно скорее. Впрочем, Модести прекрасно понимала, что бой вряд ли окажется долгим, независимо от того, кто возьмет в нем верх. Бруниг был очень силен и весьма искусен. Иначе и быть не могло, коль скоро он стал авторитетом среди этих крутых ребят.
Мозг Модести работал с бешеной скоростью. Она должна победить, но так, чтобы Бруниг сохранил достоинство. Он слишком популярен в этом подразделении.
Он наступал, чуть выставляя вперед одну ногу. Руки были опущены довольно низко и пальцы полусжаты, чтобы можно было в зависимости от обстоятельств ударить — или кулаком, или ребром ладони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— Проблем возникнуть не должно, — подал голос Либманн. — Людям вашего подразделения ведено слушаться вас так, как если бы ими командовал сам Карц.
— Отмените это распоряжение, — сказала она, поджав губы и глядя на Карца. — Хорош командир, которому требуется такая подпорка. Куда он, интересно, годится?
— Никуда не годится, — согласился Карц. — Но Либманн ошибся. Никто не давал им таких инструкции.
— Ясно. Вы еще собираетесь устраивать мне какие-нибудь новые проверки?
— Вы постоянно будете под наблюдением, — заговорил Карц, и его слова падали, как удары дубинки. — Деятельность вашего подразделения — ваша личная ответственность. То же самое касается и Гарвина. Если вам не удастся добиться требуемых результатов, вы будете сочтены непригодными. Сейчас вы встретитесь с моим заместителем по кадрам, и он снабдит вас экземпляром наших правил. Прочитайте их внимательно.
Его взгляд вдруг сделался отсутствующим. Либманн подошел к двери, открыл ее и сказал:
— Сюда.
Они двинулись за ним по длинному коридору. Это была часть дворца, отведенная под штаб.
— Командиры обедают в отдельной столовой, — сказал Либманн. — Но спят вместе со своими подчиненными. Для каждого из них в бараке отведено свое помещение. Когда вы поговорите с заместителем по кадрам, я отвезу вас в ваши подразделения.
— Вы хотите сказать, что вы еще производите набор? — спросила Модести.
— Нет, мы уже укомплектованы. Осталось только оформление документов. — Либманн показал на дверь в стене и сказал: — Затем он возглавит свое собственное подразделение. Я подожду вас у машины.
Он ушел. Модести легонько постучала в дверь костяшками пальцев, открыла ее и вошла. За ней вошел Вилли и закрыл за собой дверь.
Из-за стола в углу комнаты им навстречу поднялся улыбающийся Майк Дельгадо. Модести поспешила занять позицию между ним и Вилли, заведя назад руку с растопыренными пальцами. Это был сигнал держать себя под контролем.
— Привет, радость моя, — весело сказал Дельгадо. — Добро пожаловать в наш клуб.
— Сволочь! — прошипел за ее спиной Вилли. — Мерзкая грязная сволочь!
Модести обрадовалась, услышав голос Вилли. Это означало, что он подавил в себе желание убивать. Дельгадо посмотрел мимо нее, и на лице его написалось нечто среднее между веселым удивлением и легкой обидой.
— Вилли, ради бога, будь взрослым. Ты слишком много играл с большими мальчиками и знаешь, какие у нас теперь правила. Бывает, выигрываешь, бывает, проигрываешь, но зачем же сердиться?
— Ничего, я тебе припомню это, Дельгадо, — проскрежетал Вилли. — Рано или поздно это все кончится, а тогда и потолкуем по душам.
Дельгадо только рассмеялся.
— Поостынь, дружище, а то можешь помереть раньше срока. Делай, что тебе говорят, и получишь свою девчонку обратно. Целой и невредимой.
— Целой — может быть, — заметила Модести. — Но вот насчет невредимой я не уверена.
Майк удивленно посмотрел на нее.
— У всех нас случаются тяжелые моменты. Придется и ей немного потерпеть. Только не говори, что я тебя неприятно удивил.
— Только на какое-то мгновение, — ответила Модести. — Теперь уже мне все понятно. В тебе нет совести, нет ничего, что могло бы удержать тебя от такого поступка. Но если мы вам понадобились, то почему бы не обратиться к нам прямо, без обиняков?
— Потому что в тебе, напротив, есть остатки совести, моя радость. Мне никогда не удалось бы уговорить тебя взяться за такую грязную работу, если бы не нашелся могучий рычаг воздействия. Согласись, что я прав.
— Соглашусь, что я была набитой дурой. Этот случай в Лиссабоне… Герас и его компания… Значит, это была проверка? Тест? И устроил ее ты? Никто, кроме тебя, не знал, что я собираюсь быть в Лиссабоне в это время.
— Вы с Вилли выступили блестяще, моя радость. Я вами просто горжусь.
Она презрительно передернула плечами.
— Ты был замешан с самого начала?
— Почти что.
— Я-то думала, ты работаешь один.
— Ну я же не отшельник. Когда дело будет сделано, урожай ожидается неплохой. И в каком-то смысле я работал сам по себе… Вербовка кадров была на моей ответственности, а теперь я должен возглавить одно подразделение. Нет более одинокого занятия, чем командовать подразделением в такой операции. Ты еще это поймешь.
Поначалу он говорил с напряжением в голосе, но потом немного успокоился. Показав на два деревянных стула, Майк предложил:
— Садитесь. Нам надо будет кое-что с вами обсудить. Вилли напомнил себе, что по роли ему не положено подставлять стул Модести, а она, сперва встревожившись отсутствием такого внимания, тотчас же устыдилась своей забывчивости. Вилли плюхнулся на стул первым, закурил сигарету, опять-таки и не подумав предложить ей. Дельгадо изобразил на лице легкое удивление, потом весело подмигнул Модести и улыбнулся.
— Операция «Единорог», — начал он. — Название, может, звучит несколько напыщенно, но в общем довольно точно отражает суть. — Он откинулся на спинку стула и заговорил, словно цитируя хорошо заученный текст. — Единорог — мифологическое, страшное и несокрушимое животное с телом коня или быка, вся сила которого заключается в его роге на лбу…
— Ближе к делу, — перебила его Модести. — Мне лично некогда. Мне чем заняться.
Дельгадо подался вперед, положив локти на стол.
— Это точно, радость моя. Тебя ждет подразделение. Ладно, не будем тратить попусту время. Во-первых, каждому из вас причитается по пятьдесят тысяч фунтов стерлингов, когда дело будет сделано. И вы их получите. Поверьте, все это вполне честный бизнес. Во-вторых, вам не надо опасаться каких-то неприятных последствий. Политическая сторона операции разработана самым тщательным образом, и все будет решаться в высших дипломатических сферах.
Вилли Гарвин наклонился и, чуть не толкнув Модести, затушил сигарету в пепельнице на столе, не произнеся при этом ни слова.
Дельгадо посмотрел на него с интересом, затем продолжил:
— В-третьих, ваш гонорар причитается только вам, и никому больше. Если вы погибнете в сражении или как-то еще, деньги поступают в общий премиальный фонд. В-четвертых, для раненых предусмотрена эвакуация по воздуху и первоклассные больницы. — Тут он поморщился и сказал: — Извините, что говорю об этом, но мы пытаемся создать тут американский колорит. Часть большой аферы.
— Карц упоминал правила распорядка, — напомнила Модести. — Как я понимаю, мы не составляем одну дружную семью?
— Это как посмотреть… — Майк взял два маленьких буклета из стопки на столе и пихнул их в сторону своих собеседников. — Просто надо держать людей в форме. Тот, кто ломает строй, считается непригодным. — Он помолчал и сказал: — Таких мы убиваем. Скорее всего, вы станете свидетелями дисциплинарной казни в ближайшие семь-десять дней. Смею вас уверить, технически это весьма любопытно.
Модести взяла буклет, сложила его и сунула в карман рубашки.
— Мне поручено подразделение «Р». Что это значит?
— Вам обо всем расскажут самым подробным образом. Но если в двух словах, то Вилли отвечает за подразделение, которое призвано выполнять комбинированные десантно-инженерные функции. Они начинают действовать от аэропорта и соединяются с группой, высадившейся в порту. Минирование объектов в узловых точках во избежание возможного вмешательства со стороны США или Англии. Потом минирование нефтяных вышек для создания дополнительный угрозы…
— Я, кажется, спрашивала насчет моего подразделения, а не Гарвина, — перебила Модести. Она говорила так, словно Вилли не было в комнате.
— Есть пятна и на солнце, — грустно изрек Майк. — Но тем лучше. Учти, что Карцу нравится, когда между командирами есть небольшие трения, но он не допускает открытых ссор. Ну а теперь перейдем к твоему подразделению, радость моя. Подразделение «Р» — это мобильные резервы. Оно выполняет роль полукруглых каналов, как выражается Карц.
— Не поняла.
— Полукруглые каналы. Они находятся у нас в ухе, и благодаря им у нас возникает чувство равновесия. В ходе операции армия не должна утрачивать чувства равновесия. Если во время боевых действий что-то вдруг идет не так — а это нередко случается, — то мобильные резервы быстро, очень быстро вступают в игру, чтобы выправить положение. Среди прочего, я должен обеспечивать транспорт для этих целей — у нас есть маленькие, но шустрые бронетранспортеры.
— Как с оружием?
— Об этом потом. Главная директива — наносить мощные удары, не брать пленных и проявлять полную беспощадность. Карц, кстати, рассматривает это подразделение как одно из самых важных, и он прав. Это единственное подразделение, которое узнает, что ему надо делать, за пять минут до того, как принимается за дело. — Майк одарил Модести очаровательной улыбкой. — Тебе дали самых крутых ребят. Твоя задача — сделать из них крутую команду.
— Еще какие-то проблемы есть?
— На этой стадии у меня все. Да, тебе придется носить положенную по нашим правилам форму. Вилли подберет себе что-нибудь на складе. Для тебя я заказал все отдельно…
— Надеюсь, ты не ошибся, — сухо отозвалась Модести. — Не хотелось бы появиться перед подразделением в виде клоуна.
— Не бойся, я не ошибся, — усмехнулся Дельгадо, и в его зелено-голубых глазах вспыхнули искорки. — Я отлично помню твои размеры, радость моя. У меня замечательная осязательная память.
Дельгадо перевел взгляд на Гарвина.
— Тебе что-нибудь непонятно?
— То, что мне будет непонятно, я выясню без лишней болтовни, — отрезал тот.
— Я, пожалуй, пойду, — сказала Модести, вставая. — Меня ждет Либманн. Он отвезет меня в подразделение.
— Я с тобой, — сказал Дельгадо и тоже встал. — Это может быть забавно.
— Там не обойдется без осложнений.
— Еще бы. Ты женщина. Думаю, что кому-то должно крепко достаться. Не исключено, что тебе.
— И это забавно?
На лице Дельгадо было лишь предвкушение развлечения.
— Я знаю тебя только по постели, радость моя, — напомнил он, — и сгораю от нетерпения увидеть твою другую сторону. Не обижайся. Вовсе не обязательно испытывать неприязнь к человеку на канате, но интересно увидеть, как он грохнется.
— Ну а если я грохнусь?
Дельгадо посмотрел на нее и загадочно заметил:
— Это уже будет проблема Карца. Наверно, тогда он подыщет для тебя другую работу.
Вилли Гарвин соскочил с джипа у двух бараков подразделения «И» в южном конце лагеря. Он захватил свой чемодан, поставил его на землю. У бараков сидели и стояли человек двадцать. Двое из них знали Вилли и поздоровались с ним. Он ответил на приветствия и коротко спросил:
— Где остальные?
Крупный итальянец отозвался:
— Упражняются с газовыми бомбами. А мы уже прошли курс обучения.
— Ладно, забрось-ка, приятель, мой чемодан, а я устроюсь, а потом побеседую со всеми. — Он посмотрел на собравшихся, кивнул им и двинулся к бараку.
Голос с валлийским акцентом произнес:
— Хочешь поработать денщиком, Джио?
— Нет, — усмехнулся итальянец. — Хочу сохранить зубы. И тебе советую об этом не забывать. Они еще нам пригодятся. — Он взял чемодан и двинулся следом за Вилли.
Либманн повел джип дальше и через триста ярдов снова остановил машину. Подразделение «Р» занимало один барак, где находилось до сорока человек. Сейчас у них было свободное время, и около барака слонялось человек десять.
Либманн вышел из джипа вместе с Модести. Дельгадо остался в машине. Облокотившись о дверцу, он стал с интересом следить за развитием событий.
— Это Модести Блейз, — сказал Либманн. — Она будет командовать вашим подразделением.
Кое-кто заулыбался. Кое-кто стал тотчас же раздевать ее глазами. Но нашлись и такие, кто насторожился.
— Скоро привыкнете, — коротко сказала Модести. — Я сейчас с вами потолкую.
Она миновала их и вошла в барак. Либманн последовал за ней. Там одни лежали на койках, другие играли в карты. В центре барака стоял стол, уставленный чашками со следами кофе, заваленный пестрыми журналами и весьма потрепанными учебниками по оружию. В дальнем конце виднелась перегородка, а в ней была дверь. На одной из стен висела деревянная доска для объявлений.
Большинство из мужчин были без рубашек — голые по пояс или в майках. И люди, и их форма выглядели достаточно опрятно, хотя рубашки и брюки были поношенными и выцветшими. Впрочем, и чистота формы, и личная опрятность значились обязательным условием в правилах, которые Модести просмотрела, пока ехала от Дельгадо сюда.
Либманн заговорил все тем же ясным высоким голосом:
— Внимание! Это Модести Блейз. Она будет командовать вашим подразделением.
Реакция на это сообщение последовала довольно вялая. Головы стали поворачиваться в их сторону, но руки по-прежнему тасовали или разбирали карты. На лицах солдат появились примерно те же выражения, что и у тех, кто находился на улице.
Модести неторопливо обвела взглядом длинный барак. Она опять повторила:
— Вы скоро к этому привыкнете. — Кто-то рассмеялся, но смех быстро смолк. Модести пропустила этот смех мимо ушей и коротко сказала: — Построиться у барака. Я хочу с вами поговорить.
С этими словами она повернулась и пошла к выходу. Либманн последовал за ней. Она вышла из барака и остановилась в десяти шагах от джипа, глядя на дверь без признаков нетерпения. Вскоре в проеме появился один солдат, поколебался и вышел наружу. За ним последовали еще двое. Затем появились еще четверо с ухмылками на лицах. Ручеек продолжался еще несколько минут, потом прекратился.
Модести посмотрела на последнего вышедшего и спросила:
— Это все?
Тот молча пожал плечами. Тогда она снова вошла в барак. Там на койке сидели двое и играли в карты или делали вид, что играют. Еще один лежал на кровати, закинув руки за голову и полуприкрыв глаза.
Модести дала волю своей интуиции, оценивая ситуацию. Те, кто играл в карты, выглядели несколько напряженными, а их сосредоточенность казалась деланной. Зато лежавший на койке и не думал волноваться. Модести застыла в ожидании. Секунд через пятнадцать один из игроков бросил быстрый взгляд на лежавшего.
Модести поняла, что не ошиблась. На койке лежал неофициальный лидер. Именно с ним ей, похоже, предстоял поединок.
Это был рослый мускулистый парень с густыми черными волосами на груди, видневшимися в вырезе майки, длинные руки, лицо широкое и угловатое, обтянутое тонкой кожей.
Модести подошла к кровати, встала у изножья, взяла с тумбочки чашку, в которой был недопитый кофе, и спросила:
— Фамилия?
Тот приоткрыл глаза, посмотрел на нее равнодушно и ответил:
— Бруниг.
Всем своим видом здоровяк показывал, что ему решительно наплевать на новое начальство.
— Выйти, Бруниг, — резко произнесла она, и в то же мгновение рука ее опрокинула чашку так, что кофе полился ему на голову и грудь. Она поставила чашку на тумбочку и пошла к выходу. По пути холодно посмотрела на картежников и сказала: — К вам это тоже относится.
Модести услышала скрип койки и быстрый топот ног в ботинках на резине. Но она уже была на улице. Толпа тем временем разрослась за счет представителей других подразделений. Модести не стала выискивать взглядом Вилли Гарвина. Его там не должно было быть.
Она была уже в трех шагах от двери барака, и на ее лице не появилось никаких признаков внутренней концентрации. Теперь она услышала, как затрещали мелкие камешки под подошвой Брунига, сделавшего первый шаг за порогом. Он двигался очень быстро.
Она плавно нырнула вперед, выставив руки, чтобы смягчить падение. Бруниг попытался было увернуться, но опоздал. Ее полусогнутые ноги выпрямились, и она лягнула ими Брунига, угодив ему в грудь. Он полетел в дверной проем и рухнул навзничь. Модести же быстро поднялась на ноги, повернулась и чуть отошла назад, чтобы у нее было больше пространства для маневров.
Бруниг собирался снова ринуться в бой. Она, конечно, могла искалечить его или оглушить, если бы изменила направление удара. Солдаты это прекрасно понимали. И Бруниг тоже. Но ей не хотелось такого исхода поединка. Зрители могли бы отнести это за счет счастливой случайности для нее и рокового невезения для Брунига.
На этот раз Бруниг стал наступать медленно, тяжело дыша. На лице его появилось выражение ярости и изумления. Из-за его спины появились два картежника и проворно отошли в сторону.
Поединок нужно было заканчивать как можно скорее. Впрочем, Модести прекрасно понимала, что бой вряд ли окажется долгим, независимо от того, кто возьмет в нем верх. Бруниг был очень силен и весьма искусен. Иначе и быть не могло, коль скоро он стал авторитетом среди этих крутых ребят.
Мозг Модести работал с бешеной скоростью. Она должна победить, но так, чтобы Бруниг сохранил достоинство. Он слишком популярен в этом подразделении.
Он наступал, чуть выставляя вперед одну ногу. Руки были опущены довольно низко и пальцы полусжаты, чтобы можно было в зависимости от обстоятельств ударить — или кулаком, или ребром ладони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33