— Эстен почти вплотную приблизилась к матушке Джулии, при этом ее руки, словно сами по себе, исполняли наводящий ужас танец. — Неужели ты воображала, что твоя жизнь бесконечна, а мое терпение не имеет предела? Значит, ты еще глупее, чем те жалкие ничтожества, что пытаются найти у тебя ответы на свои бессмысленные вопросы. — Она замерла около дрожащей старухи, и выражение ее глаз стало жестким, словно обожженная глина. — Я пользуюсь твоими услугами только потому, что у тебя есть шпионская сеть, состоящая из безмозглых членов твоей семьи. — Ее голос звучал спокойно и холодно и оттого еще более пугающе. — Но мне представляется, что твои тысячи глаз ослепли, раз они за три года не в состоянии разобраться в одной загадке. Ты со мной не согласна, матушка? — Наводящая ужас улыбка медленно скользнула по прекрасным губам. — В таком случае глаза им больше не нужны. — Эстен повернулась к своему помощнику. — Дрант, огласи приказ для всех членов Гильдии Ворона: с настоящего момента каждому представителю этой жалкой семьи необходимо при встрече немедленно выколоть глаза, в том числе и ее гнусным внукам, болтающимся по улицам и распространяющим вокруг себя грязь и вонь. Хватит им дышать воздухом, предназначенным для более достойных людей.— Имей сострадание, — прохрипела старуха и протянула к Эстен руки. — Прошу тебя, хозяйка, умоляю…Эстен села на — корточки и посмотрела на матушку Джулию, чье лицо посерело и покрылось капельками пота.— Ты молишь о сострадании? Ну, пожалуй, я могу пойти тебе навстречу и предоставить еще один, последний шанс спасти свою бездарную семью. Но если ты снова не справишься, весь мир будет считать ваш клан чудовищами, потому что я прикажу выколоть вам всем глаза, отрезать уши и языки и бросить на растерзание своим собакам. Ты меня поняла, матушка?Старуха смогла лишь едва заметно кивнуть:— Хорошо.Из складок платья Эстен вынула тряпицу, которую ей дал Слит. Она осторожно развернула ее и продемонстрировала тонкий, острый, точно лезвие бритвы, черно-синий диск, сверкавший в тусклом свете фонарей.— Ты знаешь, что это такое? Матушка Джулия покачала головой. Эстен вздохнула.— Хорошенько его изучи, матушка Джулия, воспользуйся своими глазами, возможно в последний раз. Я даю тебе столько времени, сколько длится один цикл луны. Расспроси всех членов своей семьи, и только их, — уж не знаю, насколько далеко распространяется твое влияние, — о том, что это такое. И самое главное — я должна знать, кому он принадлежал. Соберешь для меня необходимую информацию, и я возьму тебя под свою защиту, а нет…— Я не подведу, — прошептала матушка. — Благодарю, хозяйка.Эстен ласково погладила морщинистую щеку старухи.— Вот и хорошо. Я знаю, ты меня не подведешь, матушка. — Она засунула руку в карман платья и вытащила золотую монету, на одной стороне которой было выгравировано изображение короля намерьенов, а на другой герб Союза. — Возьми для своего новорожденного внука. Кстати, как его назвали?— Игнасио.— Игнасио… какое красивое имя. Передай монету его матери, пусть сохранит для него. И поздравь ее от меня с рождением сына.Старуха с трудом кивнула, затем щелкнула пальцами, и двое мужчин, взяв матушку за руки, помогли ей подняться.— Проследите, чтобы матушка Джулия благополучно добралась до дома, — приказала им Эстен, когда они повели старуху к двери. — Я не хочу, чтобы с этой уважаемой дамой приключилось какое-нибудь несчастье.Эстен подождала, пока закроется дверь, потом села перед лампой и, положив перед собой диск, стала наблюдать за тем, как свет скользит по его гладкой поверхности, словно яркие волны, обрушивающиеся с высокого обрыва в море.«Скоро, — подумала она. — Я скоро тебя найду». ЗЕЛЕНАЯ ТОТ, КТО ПРЯЧЕТСЯ В ТРАВЕ,И ТОТ, КТО ВОРОЖИТ НА ПОЛЯНАХ Курх-фа
4
Котелок, Илорк ДАЖЕ ЕСЛИ БЫ он не обладал королевским предвидением, которое помогало ему чувствовать все передвижения и изменения, происходящие в его горах, Акмед все равно бы понял, что Грунтор вернулся в Котелок.Много веков назад, в прежней жизни, Акмед пересек фьорд неподалеку от Огненной границы, пустынный залив, где между высокими базальтовыми скалами перемешивались морские течения. В густых лесах на их вершинах бродили дикие животные и не решались селиться люди, ибо там обитали огневирмы — громадные чудовища, похожие на драконов со шкурой хамелеона. Легенды утверждают, будто они рождены из лавы, а зубы у них из самородной серы. Большую часть времени они спали, а когда выходили на охоту, то скользили сквозь кустарник совершенно бесшумно, однако Акмед всегда знал об их приближении, потому что жизнь в лесу мгновенно замирала, а животные исчезали. Птичьи трели, постоянно тревожившие его сверхчувствительную кожу, смолкали, словно лес задерживал дыхание в надежде, что хищники уйдут.В Илорке происходило нечто подобное, когда возвращался Грунтор.Акмеду так и не удалось узнать, каким образом сержант сумел вселить в сердца своих солдат-фирболгов такой ужас, но к какому бы методу он ни прибегнул, сделать это ему пришлось всего один раз.Едва Грунтора замечали в трех или даже больше лигах от Котелка, солдаты в туннелях и горных проходах Илорка замирали по стойке «смирно», быстро приводили в порядок форму и вспоминали о дисциплине. Фирболги чувствовали его приближение издалека, точно птицы и животные в том фьорде, которые прятались от огневирмов, и, подобно лесным зверям, они изо всех сил старались не попадаться Грунтору на глаза.Несмотря на очевидный страх перед командиром, который Грунтор старательно культивировал, армия была ему предана, как никакому командующему до сих пор. Акмед не переставал удивляться тому, что примитивным кочевникам, которых они с Грунтором и Рапсодией обнаружили в горах, когда впервые здесь появились, понадобилось всего четыре года, чтобы превратиться в прекрасно выученных солдат, способных нести службу не хуже солдат Роланда, Сорболда или Тириана, а в вопросах применения оружия даже превосходивших мастерством своих соседей. Такое достигается не только долгими и напряженными учениями, но и безоговорочной верностью своему командиру.Однако, похоже, сегодняшнее появление Грунтора вызвало непривычную панику у его подчиненных. Вместо того чтобы замереть на месте по стойке «смирно», — так обычно поступали фирболги, узнавая о возвращении своего командира, — они разбежались в разные стороны еще до того, как разведчики известили о его скором появлении в Илорке.Акмед решил, что во время проверки состояния дел на границе Грунтору удалось узнать что-то очень неприятное.Через несколько мгновений подозрение Акмеда подтвердилось. На горизонте, где степи соединялись с подножием горной гряды Мантейды (так картографы официально называли Зубы), появился отряд из восьми всадников, возглавляемый великаном на огромном боевом коне. Необычно острое зрение позволило Акмеду разглядеть сержанта, из-за спины которого торчали рукояти его многочисленных мечей и кинжалов: он то и дело пришпоривал Лавину и вскоре въехал в ворота недавно построенной стены из обожженного кирпича.Король болгов поспешил к конюху, терпеливо ожидавшему, когда подъедет сержант, чтобы забрать его лошадь.Земля под ногами угрожающе ревела, и этот рев становился все громче по мере приближения отряда. В воздухе, точно дым от пожарища, висела пыль, поднятая копытами лошадей. Акмед издалека заметил выражение глаз Грунтора, и оно ему совсем не понравилось. Эти янтарные глаза видели более чем достаточно смертей, разрушений и катастроф, великану болгу пришлось сражаться с жестокими врагами, как людьми, так и демонами, но его взгляд всегда оставался спокойным. Сейчас же в глазах Грунтора застыла тревога, смешанная с удивлением.— Что произошло? — крикнул Акмед, посылая свой вопрос на крыльях горного ветра, когда сержант остановил кобылу и бросил поводья конюху.Великан болг несколько мгновений смотрел на короля, а потом покачал головой.— Ой собирался спросить тебя о том же, сэр, — сказал Грунтор, перекидывая ногу через круп своей кобылы. — Ой думал, здесь страшный пожар.Он спрыгнул на землю, и она содрогнулась у него под ногами.Акмед не сводил с него глаз до тех пор, пока конюх не увел лошадь.— Почему ты так разволновался?Грунтор наклонился и с благоговением прижал руку к земле, с которой был связан стихийными узами. Земля больше не стонала от страха, она успокоилась.— Что-то не так на перевале. Там творится ужасное, — пробормотал он и провел рукой по пыли и мелким камешкам на дороге.Король болгов молча наблюдал за тем, как сержант выпрямился, несколько раз повернулся вокруг собственной оси, а потом пожал плечами.— Я почуял что-то вроде разрыва или страшной раны, — сообщил он скорее самому себе. — Больше никак не могу объяснить. Земля истекала кровью, она умирала.— А сейчас?Великан покачал головой:— Не-е. Сейчас все спокойно.— Есть какие-нибудь предположения о том, что это было? — кивнув, спросил Акмед.Грунтор вдохнул и медленно выдохнул, прислушиваясь к биению сердца Земли в своей собственной крови. Его единение с ее стихией родилось во время путешествия, которое они проделали с Акмедом и Рапсодией, спасаясь из приговоренного к смерти мира, бывшего их домом, когда ползли по корню Сагии, Дерева Мира. Во время этого, как им казалось, бесконечного движения сквозь Время он впитывал древние ритмы, вдыхал ароматы, дремавшие в глубинах земли, он узнал ее так близко, что сроднился с ней, хотя никогда не смог бы сказать, какое знание ему открылось.Грунтор, сильный и надежный, как сама Земля, — так назвала его Рапсодия, когда они прошли сквозь очищающий огонь, пылающий в самом сердце Земли. Новое имя воплотило в себе его связь с этой стихией. Сейчас, стоя на поверхности, он чувствовал себя брошенным, словно его лишили материального тепла.И потому рана, нанесенная Земле и заставившая ее кричать от ужаса, отозвалась в его душе, наполнив страхом — чувством, с которым он был не слишком близко знаком.Он снова покачал головой:— Не-е-е.Акмед посмотрел через открытые ворота на тянувшиеся за ними бескрайние степи. Приближался рассвет, заливая мир холодным сиянием; ветер метался по пустынной равнине, и трава покорно склонялась перед ним, пряча ряды укреплений, окопов и туннелей, являвшихся первой линией обороны фирболгов. В том, как бушевал ветер, было что-то угрожающее.Когда Акмед посмотрел Грунтору в глаза, они сразу поняли друг друга и одновременно бросились в Котелок.Прежде чем закрыть дверь на засов, Акмед внимательно проверил коридор перед своей спальней. Потом он кивнул Грунтору, и тот осторожно снял сложную систему ловушек и открыл замки массивного сундука, стоявшего в ногах кровати короля болгов, затем поднял крышку, под которой начинался темный проход. Они по очереди забрались внутрь, и Акмед аккуратно прикрыл крышку сундука.Друзья молча шли по темному коридору, шершавые базальтовые стены поглощали все звуки. По мере того как они углублялись в толщу горы, свежий утренний воздух уступал место застоявшейся сырости.Чем дальше они шли, тем труднее становилось дышать. Тяжелый запах разрушения, пропитанный дымом воздух наполнил эти коридоры три года назад, и хотя пожар, вспыхнувший во чреве горы, давно погас, после него остались черная сажа и пыль, забивавшие глаза и легкие.Шагая по туннелю, построенному Грунтором и ведущему в Лориториум, оба молчали. В этих коридорах разгуливали призраки людей и надежд, чей конец был ужасен. Все свое внимание друзья сосредоточили на том, чтобы не попасть в ловушки, расставленные Грунтором для непрошеных гостей, — только они с Акмедом и Рапсодия, приходившая в Лориториум раз в год взглянуть на Спящее Дитя, знали, как их обойти.В самом сердце горы, в конце туннеля, возвышалась огромная, устрашающая груда обломков: баррикада из поделенных камней и кусков базальта служила последним препятствием перед входом в Лориториум. Акмед на мгновение остановился и подождал, пока Грунтор откроет в ней проход.Подняв к потолку голову, он посмотрел на темный купол Лориториума, и его уже в который раз наполнила печаль. Смириться с гибелью великолепного шедевра, спрятанного глубоко под землей города мастеров и ученых, одного из примеров безграничного гения Гвиллиама, намерьенского короля, выстроившего Канриф и населившего земли вокруг него людьми, было невозможно. Сейчас же Лориториум стал напоминанием о том, что мечту без труда могут разрушить амбиции, а их, в свою очередь, — ненасытная жажда власти.«Проклятье, — обожгла его сознание сердитая мысль, — я занимаюсь исключительно тем, что восстанавливаю разрушенное этим идиотом».Впрочем, эту мысль он тут же прогнал прочь. Акмед собирался строить в горах бесконечно, потому что его занимал не результат, а сам процесс. Восстановление Канрифа и часть последующих проектов, над которыми они работали, преследовали одну цель: превратить болгов, сородичей его неизвестного отца, из разрозненных враждующих кланов примитивных полулюдей, кочевников, живших в сырых пещерах, в настоящее полноценное общество — военизированное, с суровыми законами, но достаточно цивилизованное и имеющее собственную культуру, способное внести свой вклад в мировую историю.У него впереди была бесконечная жизнь, чтобы выполнить задуманное, — как еще может человек использовать вечность?«Но это место останется нетронутым, — подумал он. — Оно всегда будет таким, какое оно есть».Акмед проверил скрытые устройства, установленные им здесь, чтобы обеспечить неприкосновенность этого места на случай, если с кем-нибудь из них что-нибудь произойдет, — особые приспособления, настроенные на ритм их сердец и внутренние вибрации и предназначенные для того, чтобы запечатать туннель, если сюда заявятся непрошеные гости.«Если Грунтор умрет, мне придется привести сюда команду рабочих, чтобы они открыли и расчистили туннель, а потом убить их, — подумал он. — Жалко столь бессмысленно тратить людские ресурсы, но ничего не поделаешь».Краем глаза он заметил красно-оранжевое сияние и, повернувшись, увидел, что вокруг вытянутых вперед рук Грунтора преграждающая им путь стена из обломков камней начала светиться, словно расплавленная лава, а потом в ней открылся проход с гладкими, точно стекло, стенами. Акмед отбросил все мысли и последовал за великаном.По другую сторону огромной каменной баррикады находились руины окутанного безмолвием Лориториума. Под куполом висело смрадное облако застарелого дыма, потревоженное их появлением и ворвавшимся из туннеля потоком воздуха.В центре старой площади стоял алтарь из Живого Камня, а на нем лежало Спящее Дитя, рожденное стихией Земли.Акмед и Грунтор осторожно, чтобы не побеспокоить Дитя, приблизились к алтарю. Перед входом в помещение, в котором она спала прежде, на стене было выбито предупреждение:
ПУСТЬ ТОТ, КТО СПИТ ВО ЧРЕВЕ ЗЕМЛИ, ПОКОИТСЯ С МИРОМ; ЕГО ПРОБУЖДЕНИЕ СТАНЕТ НАЧАЛОМ ВЕЧНОЙ НОЧИ.
Оба болга очень серьезно относились к этому предупреждению, поскольку доподлинно знали, о какой угрозе шла речь — о гораздо более страшном Спящем Дитя, которого они видели, когда путешествовали по Корню в недрах земли.Дитя продолжало спать. Как и в тот раз, когда они увидели ее впервые, ее глаза были смежены вечным сном. Алтарь, на котором она лежала, и ее гладкая прозрачная кожа были серого цвета с разноцветными прожилками — фиолетовыми и зелеными, темно-красными, коричневыми и изумрудными. Тело Дитя, размерами не отличающееся от тела взрослого человека, резко контрастировало с юным лицом, черты казались одновременно грубыми и нежными. Спящее Дитя походило на статую маленького ребенка, сотворенную руками существа, никогда не видевшего детей и потому неверно передавшего пропорции.Волосы Спящего Дитя, длинные и жесткие, зеленые, точно весенняя трава, были одного цвета с ресницами. Веки Дитя подрагивали, но оставались закрытыми, как и полные, плотно сжатые губы.Болги одновременно вздохнули, и даже по тому, как они теперь стояли, было видно, что они испытали облегчение. В следующее мгновение они подошли к алтарю.— А тебе не кажется, что она… стала меньше, сэр? — спросил Грунтор после долгого молчания.Акмед прищурился и принялся более внимательно разглядывать очертания тела на алтаре. Ему не удалось заметить никаких указаний на то, что тело Дитя стало меньше, однако, с другой стороны, что-то изменилось: она казалась более хрупкой, и это совсем не понравилось Акмеду, хотя он не смог бы объяснить, в чем дело.Наконец он пожал плечами. Грунтор, скрестив руки на груди, пристально смотрел на Дитя Земли. Потом он тоже пожал плечами.— Ой думает, она потеряла часть себя, но очень маленькую часть, — сказал он и нахмурился, не в силах справиться с беспокойством. Осторожно поправив одеяло, которым было укрыто Дитя, он ласково погладил его по руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
4
Котелок, Илорк ДАЖЕ ЕСЛИ БЫ он не обладал королевским предвидением, которое помогало ему чувствовать все передвижения и изменения, происходящие в его горах, Акмед все равно бы понял, что Грунтор вернулся в Котелок.Много веков назад, в прежней жизни, Акмед пересек фьорд неподалеку от Огненной границы, пустынный залив, где между высокими базальтовыми скалами перемешивались морские течения. В густых лесах на их вершинах бродили дикие животные и не решались селиться люди, ибо там обитали огневирмы — громадные чудовища, похожие на драконов со шкурой хамелеона. Легенды утверждают, будто они рождены из лавы, а зубы у них из самородной серы. Большую часть времени они спали, а когда выходили на охоту, то скользили сквозь кустарник совершенно бесшумно, однако Акмед всегда знал об их приближении, потому что жизнь в лесу мгновенно замирала, а животные исчезали. Птичьи трели, постоянно тревожившие его сверхчувствительную кожу, смолкали, словно лес задерживал дыхание в надежде, что хищники уйдут.В Илорке происходило нечто подобное, когда возвращался Грунтор.Акмеду так и не удалось узнать, каким образом сержант сумел вселить в сердца своих солдат-фирболгов такой ужас, но к какому бы методу он ни прибегнул, сделать это ему пришлось всего один раз.Едва Грунтора замечали в трех или даже больше лигах от Котелка, солдаты в туннелях и горных проходах Илорка замирали по стойке «смирно», быстро приводили в порядок форму и вспоминали о дисциплине. Фирболги чувствовали его приближение издалека, точно птицы и животные в том фьорде, которые прятались от огневирмов, и, подобно лесным зверям, они изо всех сил старались не попадаться Грунтору на глаза.Несмотря на очевидный страх перед командиром, который Грунтор старательно культивировал, армия была ему предана, как никакому командующему до сих пор. Акмед не переставал удивляться тому, что примитивным кочевникам, которых они с Грунтором и Рапсодией обнаружили в горах, когда впервые здесь появились, понадобилось всего четыре года, чтобы превратиться в прекрасно выученных солдат, способных нести службу не хуже солдат Роланда, Сорболда или Тириана, а в вопросах применения оружия даже превосходивших мастерством своих соседей. Такое достигается не только долгими и напряженными учениями, но и безоговорочной верностью своему командиру.Однако, похоже, сегодняшнее появление Грунтора вызвало непривычную панику у его подчиненных. Вместо того чтобы замереть на месте по стойке «смирно», — так обычно поступали фирболги, узнавая о возвращении своего командира, — они разбежались в разные стороны еще до того, как разведчики известили о его скором появлении в Илорке.Акмед решил, что во время проверки состояния дел на границе Грунтору удалось узнать что-то очень неприятное.Через несколько мгновений подозрение Акмеда подтвердилось. На горизонте, где степи соединялись с подножием горной гряды Мантейды (так картографы официально называли Зубы), появился отряд из восьми всадников, возглавляемый великаном на огромном боевом коне. Необычно острое зрение позволило Акмеду разглядеть сержанта, из-за спины которого торчали рукояти его многочисленных мечей и кинжалов: он то и дело пришпоривал Лавину и вскоре въехал в ворота недавно построенной стены из обожженного кирпича.Король болгов поспешил к конюху, терпеливо ожидавшему, когда подъедет сержант, чтобы забрать его лошадь.Земля под ногами угрожающе ревела, и этот рев становился все громче по мере приближения отряда. В воздухе, точно дым от пожарища, висела пыль, поднятая копытами лошадей. Акмед издалека заметил выражение глаз Грунтора, и оно ему совсем не понравилось. Эти янтарные глаза видели более чем достаточно смертей, разрушений и катастроф, великану болгу пришлось сражаться с жестокими врагами, как людьми, так и демонами, но его взгляд всегда оставался спокойным. Сейчас же в глазах Грунтора застыла тревога, смешанная с удивлением.— Что произошло? — крикнул Акмед, посылая свой вопрос на крыльях горного ветра, когда сержант остановил кобылу и бросил поводья конюху.Великан болг несколько мгновений смотрел на короля, а потом покачал головой.— Ой собирался спросить тебя о том же, сэр, — сказал Грунтор, перекидывая ногу через круп своей кобылы. — Ой думал, здесь страшный пожар.Он спрыгнул на землю, и она содрогнулась у него под ногами.Акмед не сводил с него глаз до тех пор, пока конюх не увел лошадь.— Почему ты так разволновался?Грунтор наклонился и с благоговением прижал руку к земле, с которой был связан стихийными узами. Земля больше не стонала от страха, она успокоилась.— Что-то не так на перевале. Там творится ужасное, — пробормотал он и провел рукой по пыли и мелким камешкам на дороге.Король болгов молча наблюдал за тем, как сержант выпрямился, несколько раз повернулся вокруг собственной оси, а потом пожал плечами.— Я почуял что-то вроде разрыва или страшной раны, — сообщил он скорее самому себе. — Больше никак не могу объяснить. Земля истекала кровью, она умирала.— А сейчас?Великан покачал головой:— Не-е. Сейчас все спокойно.— Есть какие-нибудь предположения о том, что это было? — кивнув, спросил Акмед.Грунтор вдохнул и медленно выдохнул, прислушиваясь к биению сердца Земли в своей собственной крови. Его единение с ее стихией родилось во время путешествия, которое они проделали с Акмедом и Рапсодией, спасаясь из приговоренного к смерти мира, бывшего их домом, когда ползли по корню Сагии, Дерева Мира. Во время этого, как им казалось, бесконечного движения сквозь Время он впитывал древние ритмы, вдыхал ароматы, дремавшие в глубинах земли, он узнал ее так близко, что сроднился с ней, хотя никогда не смог бы сказать, какое знание ему открылось.Грунтор, сильный и надежный, как сама Земля, — так назвала его Рапсодия, когда они прошли сквозь очищающий огонь, пылающий в самом сердце Земли. Новое имя воплотило в себе его связь с этой стихией. Сейчас, стоя на поверхности, он чувствовал себя брошенным, словно его лишили материального тепла.И потому рана, нанесенная Земле и заставившая ее кричать от ужаса, отозвалась в его душе, наполнив страхом — чувством, с которым он был не слишком близко знаком.Он снова покачал головой:— Не-е-е.Акмед посмотрел через открытые ворота на тянувшиеся за ними бескрайние степи. Приближался рассвет, заливая мир холодным сиянием; ветер метался по пустынной равнине, и трава покорно склонялась перед ним, пряча ряды укреплений, окопов и туннелей, являвшихся первой линией обороны фирболгов. В том, как бушевал ветер, было что-то угрожающее.Когда Акмед посмотрел Грунтору в глаза, они сразу поняли друг друга и одновременно бросились в Котелок.Прежде чем закрыть дверь на засов, Акмед внимательно проверил коридор перед своей спальней. Потом он кивнул Грунтору, и тот осторожно снял сложную систему ловушек и открыл замки массивного сундука, стоявшего в ногах кровати короля болгов, затем поднял крышку, под которой начинался темный проход. Они по очереди забрались внутрь, и Акмед аккуратно прикрыл крышку сундука.Друзья молча шли по темному коридору, шершавые базальтовые стены поглощали все звуки. По мере того как они углублялись в толщу горы, свежий утренний воздух уступал место застоявшейся сырости.Чем дальше они шли, тем труднее становилось дышать. Тяжелый запах разрушения, пропитанный дымом воздух наполнил эти коридоры три года назад, и хотя пожар, вспыхнувший во чреве горы, давно погас, после него остались черная сажа и пыль, забивавшие глаза и легкие.Шагая по туннелю, построенному Грунтором и ведущему в Лориториум, оба молчали. В этих коридорах разгуливали призраки людей и надежд, чей конец был ужасен. Все свое внимание друзья сосредоточили на том, чтобы не попасть в ловушки, расставленные Грунтором для непрошеных гостей, — только они с Акмедом и Рапсодия, приходившая в Лориториум раз в год взглянуть на Спящее Дитя, знали, как их обойти.В самом сердце горы, в конце туннеля, возвышалась огромная, устрашающая груда обломков: баррикада из поделенных камней и кусков базальта служила последним препятствием перед входом в Лориториум. Акмед на мгновение остановился и подождал, пока Грунтор откроет в ней проход.Подняв к потолку голову, он посмотрел на темный купол Лориториума, и его уже в который раз наполнила печаль. Смириться с гибелью великолепного шедевра, спрятанного глубоко под землей города мастеров и ученых, одного из примеров безграничного гения Гвиллиама, намерьенского короля, выстроившего Канриф и населившего земли вокруг него людьми, было невозможно. Сейчас же Лориториум стал напоминанием о том, что мечту без труда могут разрушить амбиции, а их, в свою очередь, — ненасытная жажда власти.«Проклятье, — обожгла его сознание сердитая мысль, — я занимаюсь исключительно тем, что восстанавливаю разрушенное этим идиотом».Впрочем, эту мысль он тут же прогнал прочь. Акмед собирался строить в горах бесконечно, потому что его занимал не результат, а сам процесс. Восстановление Канрифа и часть последующих проектов, над которыми они работали, преследовали одну цель: превратить болгов, сородичей его неизвестного отца, из разрозненных враждующих кланов примитивных полулюдей, кочевников, живших в сырых пещерах, в настоящее полноценное общество — военизированное, с суровыми законами, но достаточно цивилизованное и имеющее собственную культуру, способное внести свой вклад в мировую историю.У него впереди была бесконечная жизнь, чтобы выполнить задуманное, — как еще может человек использовать вечность?«Но это место останется нетронутым, — подумал он. — Оно всегда будет таким, какое оно есть».Акмед проверил скрытые устройства, установленные им здесь, чтобы обеспечить неприкосновенность этого места на случай, если с кем-нибудь из них что-нибудь произойдет, — особые приспособления, настроенные на ритм их сердец и внутренние вибрации и предназначенные для того, чтобы запечатать туннель, если сюда заявятся непрошеные гости.«Если Грунтор умрет, мне придется привести сюда команду рабочих, чтобы они открыли и расчистили туннель, а потом убить их, — подумал он. — Жалко столь бессмысленно тратить людские ресурсы, но ничего не поделаешь».Краем глаза он заметил красно-оранжевое сияние и, повернувшись, увидел, что вокруг вытянутых вперед рук Грунтора преграждающая им путь стена из обломков камней начала светиться, словно расплавленная лава, а потом в ней открылся проход с гладкими, точно стекло, стенами. Акмед отбросил все мысли и последовал за великаном.По другую сторону огромной каменной баррикады находились руины окутанного безмолвием Лориториума. Под куполом висело смрадное облако застарелого дыма, потревоженное их появлением и ворвавшимся из туннеля потоком воздуха.В центре старой площади стоял алтарь из Живого Камня, а на нем лежало Спящее Дитя, рожденное стихией Земли.Акмед и Грунтор осторожно, чтобы не побеспокоить Дитя, приблизились к алтарю. Перед входом в помещение, в котором она спала прежде, на стене было выбито предупреждение:
ПУСТЬ ТОТ, КТО СПИТ ВО ЧРЕВЕ ЗЕМЛИ, ПОКОИТСЯ С МИРОМ; ЕГО ПРОБУЖДЕНИЕ СТАНЕТ НАЧАЛОМ ВЕЧНОЙ НОЧИ.
Оба болга очень серьезно относились к этому предупреждению, поскольку доподлинно знали, о какой угрозе шла речь — о гораздо более страшном Спящем Дитя, которого они видели, когда путешествовали по Корню в недрах земли.Дитя продолжало спать. Как и в тот раз, когда они увидели ее впервые, ее глаза были смежены вечным сном. Алтарь, на котором она лежала, и ее гладкая прозрачная кожа были серого цвета с разноцветными прожилками — фиолетовыми и зелеными, темно-красными, коричневыми и изумрудными. Тело Дитя, размерами не отличающееся от тела взрослого человека, резко контрастировало с юным лицом, черты казались одновременно грубыми и нежными. Спящее Дитя походило на статую маленького ребенка, сотворенную руками существа, никогда не видевшего детей и потому неверно передавшего пропорции.Волосы Спящего Дитя, длинные и жесткие, зеленые, точно весенняя трава, были одного цвета с ресницами. Веки Дитя подрагивали, но оставались закрытыми, как и полные, плотно сжатые губы.Болги одновременно вздохнули, и даже по тому, как они теперь стояли, было видно, что они испытали облегчение. В следующее мгновение они подошли к алтарю.— А тебе не кажется, что она… стала меньше, сэр? — спросил Грунтор после долгого молчания.Акмед прищурился и принялся более внимательно разглядывать очертания тела на алтаре. Ему не удалось заметить никаких указаний на то, что тело Дитя стало меньше, однако, с другой стороны, что-то изменилось: она казалась более хрупкой, и это совсем не понравилось Акмеду, хотя он не смог бы объяснить, в чем дело.Наконец он пожал плечами. Грунтор, скрестив руки на груди, пристально смотрел на Дитя Земли. Потом он тоже пожал плечами.— Ой думает, она потеряла часть себя, но очень маленькую часть, — сказал он и нахмурился, не в силах справиться с беспокойством. Осторожно поправив одеяло, которым было укрыто Дитя, он ласково погладил его по руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57