Однако теперь юноша не намеревался отпускать врага. Крюк чудом сохранившейся в руках алебарды уцепил всадника за плечо. Могучий рывок, древко полетело в темноту, разбойник – кубарем назад через круп коня. Упал тяжело, ударившись о землю всей спиной, замер. Не тратя времени на поверженного, Шагалан кинулся к воротам, следом за разгоряченной лошадью…
Здесь оказалось на удивление тихо. В редких отблесках света мелькали силуэты одиноких перепуганных коней и неспешно бродящих людей. Юноша проскочил между створками, остановился: никакого боя. Вернее, он уже закончился. Два тела, густо поросшие пернатыми стрелами, валялись в грязной колее, чуть дальше храпела, припадая на задние ноги, раненая лошадь. От сумрачной стены кустов отделился Сегеш в сопровождении повстанцев. Глянул с тревогой:
– Правильно стреляли-то?
Шагалан лишь кивнул. Среди убитых – Ааль. Грузное тело распласталось по земле, стылая осенняя жижа с жадностью льнула к белоснежному кафтану, словно стремясь скорее всосать в себя знатную добычу. Сразу три стрелы, прошившие кольчугу, торчали из спины, четвертая попала в бедро.
– Атаман? – Сегеш наклонился над трупом.
– Он самый. Большой Ааль. Ловко вы его, братцы, завалили.
– А как было поступить? – точно извиняясь, воскликнул старик. – Распахиваются ворота, вылетают конные. Пусть не в атаку, так в побег, все едино. Мы ведь уговаривались?…
– Да я не виню, – устало усмехнулся Шагалан. – Если б не вы, ушли бы предатели. Я про то… лучники у вас, сир, выяснилось, отменные. Вон, всю спину бедняге размолотили.
– Стрелки, скромничать не хочу, добрые. Как в упор саданули, никакая кольчуга не спасла. Так и не довелось… с живым перевидеться… Второго-то знаешь?
– По имени нет. Кто-то из телохранителей Ааля. Остальные удрали?
– Еще одного доподлинно зацепили. В стремени он запутался, лошадь и поволокла. Только четвертый супостат ускакал, хоть ребята и божатся, мол, в него тоже кое-что угодило.
Подошел, сильно прихрамывая, Кабо, за ним – с опасливой оглядкой – Дудан и Куля.
– Ух, знатный залп! – Кабо чуть поморщился от боли. – Недурно ваши парни, господин Сегеш, набили себе руку на королевских оленях. Вот чем и следует брать, а не бросаться куда ни попадя с дрекольем наперевес… Во всяком случае, Джангес не сможет поставить тебе, брат, в вину главного покойника.
– Ну а вы, господа ватажники, что обо всем этом скажете? – повернулся Шагалан.
Куля осторожно заглянул в лицо мертвеца, почесал бороду:
– Чего ж тут скажешь? Выходит, сам себе атаман приговор вынес, не стал никакого разбирательства дожидаться. Мыслю, побегом своим он и обвинения ваши подтвердил. М-да… заковыристые фортели жизнь выкидывает…
– Ты объясни, как он мог снарядиться так проворно? Ведь лишь чудом не улизнул.
– Так, значит, и к побегу готовился Ааль загодя. Коней-то наверняка за домом спрятали, оседланных, нагруженных. Ведала то есть кошка, чье мясо… Как в терем поднялись, сразу шасть в окно… Еще двоих к воротам определили распахнуть вовремя. Наши-то парни, похоже, воспротивились, их и… порубили… Вот кого жалко. А этих… Что ж, предателям гнилым самое место в грязи.
Юноша посмотрел на разбойников, потом на Сегеша с повстанцами.
– В общем, разберетесь здесь дальше без нас. И познакомитесь, и о припасах-зимовках договоритесь – люди, чай, остались разумные, за единое дело болеющие. Не забывайте только, господин атаман, про обещания… А мы и так задержались. Пошли, брат.
– И куда же мы? – поинтересовался Кабо, когда вновь вступили в ворота. Внутри уже толпились ватажники, озадаченно наблюдавшие за беседой на поляне.
– Последние штрихи, прежде чем отправиться. – Шагалан замедлил ход, выглядывая кого-то в толпе. – Как считаешь, брат, до зари в город не доберемся?
– Какое, вот-вот засветает. Целую ночь пробегали, провоевали… У твоего штриха, кстати, кружки пива или, лучше, вина не отыщется?
– Повезет, и вином разживемся, а то и хлеба куском… Эркол! – Шагалан жестом подманил музыканта. – Давай с нами, приятель, нужда в тебе имеется.
Дверь в «дом свиданий» была распахнута настежь, едко разило горелым. Какая-то девица, заметив их через коридор, взвизгнула и нырнула в темноту. Насторожились, но комнатка Танжины оказалась запертой. Прямо у порога – куча тлеющих головешек, веток и прочего хлама. Шагалан смел мусор сапогом в сторону, постучал.
– Танжи, открой, это я.
Ни звука в ответ. Юноша повторил призыв, припал ухом к провонявшему дымом дереву. На секунду почудилось, будто он расслышал не то слабый стон, не то всхлип. Не раздумывая, тесня друзей, отпрянул назад, пнул дверь всем весом. Щеколда отлетела сразу, однако упрямая конструкция ухитрилась-таки заклиниться. Вторым ударом он вышиб ее окончательно и ворвался внутрь.
Комнату переполнял дым, так что тотчас запершило в горле. Женщина лежала у стены на кровати, едва заметная в полумраке и серой пелене. Шагалан кинулся к ней. На пороге закашлялся Эркол, Кабо, прикрывая лицо рукавом, проскользнул к окошку, высадил его махом. Танжина была жива, хоть и без сознания, глухо постанывала в забытьи. Когда юноша поднял ее на руки, что-то со звоном упало на пол. Поддел носком сапога – маленький, остро заточенный кинжал.
– Тащи, тащи! – яростно кашляя, крикнул Кабо. – Тут еще нескоро выветрится.
Толпой вывалились в коридор. Эркол со слезящимися глазами пытался помочь нести женщину, но больше мешался под ногами.
– И куда? – прислонился Шагалан к стене. – Не на улицу же под дождь?
Кабо озабоченно огляделся, дернул соседнюю дверь, другую. Все заперты изнутри. Зло чертыхнувшись, пнул первую попавшуюся ногой. Получилось не хуже, чем до того у товарища, правда, цена оказалась выше – разведчик скривился, схватившись за изувеченное колено. Не обращая внимания на женский визг, Шагалан внес во вскрытую комнату подругу, опустил на постель. Перепуганная полуодетая девица отползла дальше по простыне, попробовала рвануться к двери, но вошедший Кабо ее толкнул обратно. Комнатка точь-в-точь походила на только что покинутую, четверо незваных гостей заполнили ее до предела. Раньше здесь наверняка царил какой-то приятный аромат, оригинально оттенявший хозяйку, сейчас все напрочь забивала дымная горечь.
Танжина по-прежнему пребывала без сознания, лицо раскраснелось, неестественно пошло пятнами, пальцы то и дело мелко подергивались. Впрочем, и она, похоже, ощутила перемену воздуха – начала дышать хоть сколь-нибудь глубоко.
– Цела, только дыма наглоталась вдоволь, – заключил Кабо после беглого осмотра. – Однако баба крепкая, здоровая, отлежится. Милочка, – кивнул он обитательнице комнаты, – открой оконце, а то и его высаживать придется. А ты, Эркол, притвори пока дверь, больно гарью несет.
Под хмурым взглядом Шагалана девица суетливо распахнула окно, из которого немедленно стеганул мокрый ветер.
– Как звать? – спросил юноша.
– Ле… леона. А я вас видела… с Танжиной.
– Садись, Леона, рассказывай, что приключилось.
Девица примостилась на краю постели, натянув подол юбки на неуместно голые коленки.
– Посреди ночи, сударь, шум поднялся, народ забегал, загалдел. Всех мужиков с кроватей сорвали. Вроде как напал кто-то на нас…
– Знаю, мы и напали. Дальше.
– Ох, потом… потом Голопуз с одним явился. Танжину потребовали. Сунулись к ней, а там заперто. Стучали, бранились – она не открывает. Кричали, дескать, сам Ааль срочно призывает ее к себе – ни в какую. Пробовали было дверь ломать, ставни, да Голопузу-то после вашей с ним… ссоры это не с руки, а пособник хлипкий попался. Мучились, грохотали – напрасно. Тогда эти душегубы совсем осатанели, разложили у двери костер, чтобы, значит, выкурить бедняжку. Задымили дом почем зря. Из девчонок кто разбежался, кто…
– Короче, – перебил Шагалан холодно.
– Так я… не ведаю я, сударь, толком, чего там стряслось, а только бросили злодеи вдруг все и умчались куда-то. Вроде позвали их. Ну, а мы… потерпели немного, слышим – снаружи никого. Высунулись, огляделись, да и залили этот дурацкий костер. А то ведь и сгореть могли бы совсем, верно? Пытались и к Танжине достучаться, да… она, похоже, без чувств уже была, не откликалась.
– Вот что, девонька… – Разведчик поднялся. – Мы с товарищами отлучимся поговорить, а ты покуда разотри ее на совесть, укутай, питье какое смастери. В общем, поработай-ка малость сиделкой.
Возражений не было. Молодые люди вышли в коридор, потом на крыльцо, где меньше разило гарью.
– Симпатичную ты себе милашу присмотрел, брат, – ухмыльнулся Кабо. – Полагаешь, из-за тебя к ней ломились?
– Иных причин не вижу, – произнес Шагалан в задумчивости. – Голопуз, конечно, мог и сам почуять приближение развязки, возжелать потешиться напоследок…
– Ее бывший кавалер?
– Вроде того. Скотина он порядочная, однако ж, мыслю, козырять понапрасну именем Ааля вряд ли осмелился. Так что, вероятно, их и впрямь отрядил покойный атаман, готовился к нашему визиту.
– На черта? Прознал, что ты среди осаждающих, и решил шантажировать? Наивно.
– Может, посчитал это шансом, которым неразумно пренебрегать. Только прихвостни ни с того ни с сего замешкались, мы уже вступали в лагерь, и срочно потребовались люди у ворот. На женщину махнули рукой, оставив умирать в дыму.
– Веришь во все, рассказанное Леоной? Эх, – Кабо потянулся и зевнул, – в иное время я охотно допросил бы ее со всем прилежанием! И во всех положениях.
– Как раз времени-то, брат, сейчас и нет. Подлинное чудо, если Гонсет до сих пор в Галаге, но он способен сорваться в любой момент. Посему отправляемся немедленно. Теперь о тебе, Эркол… – Шагалан помолчал, подбирая слова. – Знаю, ты перенес сегодня изрядное потрясение. Не каждому выпадает открыть в лучшем друге…
– Я все понимаю, – отозвался бесцветный голос. – Не тратьтесь на утешения. Моя слепота заслуживает попреков, а не сочувствия.
– Дело не только в утешении, дружище, нужна твоя помощь. Нужен человек, которому я доверил бы здоровье Танжины. – Музыкант вздрогнул, вскинул глаза. – Как видишь, мы срочно уходим, и о ней позаботишься ты. Отвечаешь, понятно, головой. На ближайшие часы и дни у ватаги намечаются крупные перемены, вероятно, вы оставите насиженное убежище, пуститесь в затяжной поход… Так вот, Танжина должна все это благополучно вынести. Я еще предупрежу Сегеша, но настоящим ее ангелом-хранителем назначаю тебя. По крайней мере, до нашего возвращения. Справишься?
Бледное лицо Эркола вспыхнуло.
– Справлюсь, – произнес он тихо. – Умру, если понадобится…
– Переживает парень, – заметил хромец, когда разведчики двигались обратно к воротам.
– Перетерпит. Заботясь о Танжине, и пользу принесет, и сам отвлечет мозги от горьких мыслей.
– Считаешь, у него исключительно предатели провороненные в мозгах? – хмыкнул Кабо. – А ну как в придачу и девку отобьет? Не придется после на себя пенять?
– Пустой разговор. Танжина – не девчонка и даже не девушка, а умная женщина, способная решать, с кем ей быть.
– Кстати, о пустом: вина-то я, брат, так и не обрел. Ни пива, ни хлеба, ни часика-другого сна.
– Я в таком же положении, – пожал плечами Шагалан.
– Ой ли? Поклянешься, что не сомкнул за весь вчерашний день глаз, как и я?
– Болтай, брат, болтай. Разве кто видел, чем ты там, в кустах занимался? А насчет вина… Попробуем захватить с собой чего-нибудь кроме оружия, в крайнем случае, подыщем тебе трактир. Главное – в спокойном местечке.
XVIII
Со стороны это, вероятно, выглядело вполне безобидно: идет себе пожилой крестьянин, ходко, уверенно, привычно. Мало ли крестьян направляется сейчас в город? Правда, обычно они везут плоды своих трудов, торопясь сбыть отложенное на продажу до морозов. Самые крепкие снаряжают целые обозы, голытьба, как и принято, скребет по сусекам. С морозами дороги застынут, ездить по ним станет легче, однако тут потянутся совсем другие, мрачные караваны – сборщики баронских податей. Тогда уже не до шумных ярмарочных забав. Те, кому в нынешнем году улыбнулось разжиться деньгами, примутся суетливо ссыпать потом добытое серебро и медь в жадные руки. А вечерами прикрывать плотнее ставни, чтобы не слышать криков неудачливых соседей над разоренным хозяйством… Между тем крестьянин шел налегке, с одной скромной тощей котомкой за плечами. Что могло вести его в город? Несделанная в спешке покупка? Задержанный долг? На последнее смахивало больше – путник взял с собой в дорогу аж троих сыновей. По теперешним беспокойным временам предосторожность похвальная. Разве мало крестьянских детей сопровождают сейчас родителей в надежде заодно выглянуть хоть на день в огромный, загадочный мир? Правда, младший из братьев на роль заступника годился едва ли – всего лет шесть-семь на вид. Зато двое других не подкачали: молодые да жилистые, ловкие, при оружии, которым определенно пользоваться умели. Пожалуй, как раз оружия-то у них было многовато, но кто рискнет нынче сунуться в лес с голыми руками? Не нечисть, так разбойник, не разбойник, так зверь дикий, как иначе оберечься? Однако если уж что и настораживало бы, то именно лес. Крестьянин вел сыновей прямиком через чащи и буреломы, изредка снисходя до вертлявой звериной тропы. Тракт под боком, какого же черта ломать ноги по бездорожью? Подобные мысли могли бы зародить серьезные подозрения, только вот обдумывать их было совершенно некому. Никто не попадался странному отряду на пути. На свое счастье.
– Так и до самой Галаги докатимся?
Шурга прищурился на Шагалана, делая вид, будто остановился лишь для ответа любопытному. В действительности двужильные ребята загнали его, наторелого ходока, вконец. Даже малышу Йерсу легче – часть пути его попросту тащили на закорках.
– Мили три еще. И дальше хуже… – Старик украдкой отер лоб. – Лесные-то языки истончаются, да и шататься по ним все опаснее.
– Чего вдруг?
– Бродяги там обычно укрываются. Сами-то они нам не страшны, однако присматривают за ними.
– Стражники?
– И стражники, и люд местный… Злодействует-то голь редко, а вот пакостит по мелочи постоянно. За то и не любят. Потому здесь всякого чужака, держащегося зарослей, способны посчитать бродягой. И наказать подобающим образом.
– Хотелось бы взглянуть на осмелившихся нас наказать, – фыркнул сзади Кабо.
– Речь не о наказании, брат, – заметил Шагалан. – Шум раньше срока поднимать невыгодно.
– Какой уж тут особый шум после учиненного вами недавно? Страже, чаю, впечатлений на годы вперед. Да, про трактир-то не забыли?
– Может, перебьешься? – Шагалан поморщился.
Остальные возразили на удивление дружно. Кабо покачал головой, Йерс незамедлительно начал хныкать, а едва отдышавшийся ватажник расставил все по полочкам:
– Найдется время и для трактира, парни. К реке-то выйдем не прямо у моста, а где-то милей ниже по течению. Деревушка там имеется, задрипанная, но с собственной харчевней.
– Какого дьявола нам вообще туда петлять? – спросил Шагалан.
– А как иначе-то? – Шурга скривился в усмешке. – Снова через мост? Однажды ты уже его, удалец, перебежал. Повторить охота?
– Ну и что? Здорово ведь получилось! – встрял во взрослый разговор Йерс, тут же заработав честный подзатыльник.
– А если с купцами проскочить? – предложил юноша. – В прошлый раз я так и перебрался. Немного монет, и меня устроили на место сгинувшего слуги.
Старик со скептической миной поскреб в бороде:
– Когда и эдак удавалось, верно. Однако, боюсь, сегодня подобный фортель вряд ли пройдет. Тогда-то в Галаге было более-менее спокойно, даже наша поимка не особо взбудоражила. Сейчас же совсем иная песня, и ленивых, сонных стражников вы там, братья, не отыщете. Пока Гонсет в городе, народ трясут на въездах истово. Опять же ярмарки замирают, купцов мало. Вдобавок вот Ааля мы урезонили, следственно, выбитых слуг тоже на всех не хватит. Не, соваться нынче через мост – затея дохлая.
– И что предпринять?
– Да ничего страшного. Мы же нередко в Галагу проникали, есть наторенные пути. В той деревушке, куда направляемся, живет один хороший знакомый. За плату скромную он на своей лодке и перевезет нас на другую сторону.
– А куда дальше, дядюшка, лежит твой наторенный путь?
– Тут уж… заранее твердо не скажу. Поищем, может, не отступится Господь… Раньше-то водилась пара стражников, которые пропустили бы внутрь. Не задаром, конечно. Правда, где они теперь? Живы ли? Да и живы если, то, пожалуй, могут побояться согрешить. По крайней мере, при наместнике.
– А без него нам эта Галага уже без надобности, – хмыкнул Кабо. – Стало быть, последняя надежда на тебя, малыш.
Йерс не замедлил выпятить грудь и вздернуть подбородок:
– Мое слово нерушимо, господа. Сказал, проведу в город, значит, так и сделаю. Увидите, на что способны лучшие из воинов уличных шаек.
До деревушки добрались без ненужных волнений. Наверняка их не единожды замечали, когда приходилось пересекать обширные поля прямо по колючей щетине стерни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Здесь оказалось на удивление тихо. В редких отблесках света мелькали силуэты одиноких перепуганных коней и неспешно бродящих людей. Юноша проскочил между створками, остановился: никакого боя. Вернее, он уже закончился. Два тела, густо поросшие пернатыми стрелами, валялись в грязной колее, чуть дальше храпела, припадая на задние ноги, раненая лошадь. От сумрачной стены кустов отделился Сегеш в сопровождении повстанцев. Глянул с тревогой:
– Правильно стреляли-то?
Шагалан лишь кивнул. Среди убитых – Ааль. Грузное тело распласталось по земле, стылая осенняя жижа с жадностью льнула к белоснежному кафтану, словно стремясь скорее всосать в себя знатную добычу. Сразу три стрелы, прошившие кольчугу, торчали из спины, четвертая попала в бедро.
– Атаман? – Сегеш наклонился над трупом.
– Он самый. Большой Ааль. Ловко вы его, братцы, завалили.
– А как было поступить? – точно извиняясь, воскликнул старик. – Распахиваются ворота, вылетают конные. Пусть не в атаку, так в побег, все едино. Мы ведь уговаривались?…
– Да я не виню, – устало усмехнулся Шагалан. – Если б не вы, ушли бы предатели. Я про то… лучники у вас, сир, выяснилось, отменные. Вон, всю спину бедняге размолотили.
– Стрелки, скромничать не хочу, добрые. Как в упор саданули, никакая кольчуга не спасла. Так и не довелось… с живым перевидеться… Второго-то знаешь?
– По имени нет. Кто-то из телохранителей Ааля. Остальные удрали?
– Еще одного доподлинно зацепили. В стремени он запутался, лошадь и поволокла. Только четвертый супостат ускакал, хоть ребята и божатся, мол, в него тоже кое-что угодило.
Подошел, сильно прихрамывая, Кабо, за ним – с опасливой оглядкой – Дудан и Куля.
– Ух, знатный залп! – Кабо чуть поморщился от боли. – Недурно ваши парни, господин Сегеш, набили себе руку на королевских оленях. Вот чем и следует брать, а не бросаться куда ни попадя с дрекольем наперевес… Во всяком случае, Джангес не сможет поставить тебе, брат, в вину главного покойника.
– Ну а вы, господа ватажники, что обо всем этом скажете? – повернулся Шагалан.
Куля осторожно заглянул в лицо мертвеца, почесал бороду:
– Чего ж тут скажешь? Выходит, сам себе атаман приговор вынес, не стал никакого разбирательства дожидаться. Мыслю, побегом своим он и обвинения ваши подтвердил. М-да… заковыристые фортели жизнь выкидывает…
– Ты объясни, как он мог снарядиться так проворно? Ведь лишь чудом не улизнул.
– Так, значит, и к побегу готовился Ааль загодя. Коней-то наверняка за домом спрятали, оседланных, нагруженных. Ведала то есть кошка, чье мясо… Как в терем поднялись, сразу шасть в окно… Еще двоих к воротам определили распахнуть вовремя. Наши-то парни, похоже, воспротивились, их и… порубили… Вот кого жалко. А этих… Что ж, предателям гнилым самое место в грязи.
Юноша посмотрел на разбойников, потом на Сегеша с повстанцами.
– В общем, разберетесь здесь дальше без нас. И познакомитесь, и о припасах-зимовках договоритесь – люди, чай, остались разумные, за единое дело болеющие. Не забывайте только, господин атаман, про обещания… А мы и так задержались. Пошли, брат.
– И куда же мы? – поинтересовался Кабо, когда вновь вступили в ворота. Внутри уже толпились ватажники, озадаченно наблюдавшие за беседой на поляне.
– Последние штрихи, прежде чем отправиться. – Шагалан замедлил ход, выглядывая кого-то в толпе. – Как считаешь, брат, до зари в город не доберемся?
– Какое, вот-вот засветает. Целую ночь пробегали, провоевали… У твоего штриха, кстати, кружки пива или, лучше, вина не отыщется?
– Повезет, и вином разживемся, а то и хлеба куском… Эркол! – Шагалан жестом подманил музыканта. – Давай с нами, приятель, нужда в тебе имеется.
Дверь в «дом свиданий» была распахнута настежь, едко разило горелым. Какая-то девица, заметив их через коридор, взвизгнула и нырнула в темноту. Насторожились, но комнатка Танжины оказалась запертой. Прямо у порога – куча тлеющих головешек, веток и прочего хлама. Шагалан смел мусор сапогом в сторону, постучал.
– Танжи, открой, это я.
Ни звука в ответ. Юноша повторил призыв, припал ухом к провонявшему дымом дереву. На секунду почудилось, будто он расслышал не то слабый стон, не то всхлип. Не раздумывая, тесня друзей, отпрянул назад, пнул дверь всем весом. Щеколда отлетела сразу, однако упрямая конструкция ухитрилась-таки заклиниться. Вторым ударом он вышиб ее окончательно и ворвался внутрь.
Комнату переполнял дым, так что тотчас запершило в горле. Женщина лежала у стены на кровати, едва заметная в полумраке и серой пелене. Шагалан кинулся к ней. На пороге закашлялся Эркол, Кабо, прикрывая лицо рукавом, проскользнул к окошку, высадил его махом. Танжина была жива, хоть и без сознания, глухо постанывала в забытьи. Когда юноша поднял ее на руки, что-то со звоном упало на пол. Поддел носком сапога – маленький, остро заточенный кинжал.
– Тащи, тащи! – яростно кашляя, крикнул Кабо. – Тут еще нескоро выветрится.
Толпой вывалились в коридор. Эркол со слезящимися глазами пытался помочь нести женщину, но больше мешался под ногами.
– И куда? – прислонился Шагалан к стене. – Не на улицу же под дождь?
Кабо озабоченно огляделся, дернул соседнюю дверь, другую. Все заперты изнутри. Зло чертыхнувшись, пнул первую попавшуюся ногой. Получилось не хуже, чем до того у товарища, правда, цена оказалась выше – разведчик скривился, схватившись за изувеченное колено. Не обращая внимания на женский визг, Шагалан внес во вскрытую комнату подругу, опустил на постель. Перепуганная полуодетая девица отползла дальше по простыне, попробовала рвануться к двери, но вошедший Кабо ее толкнул обратно. Комнатка точь-в-точь походила на только что покинутую, четверо незваных гостей заполнили ее до предела. Раньше здесь наверняка царил какой-то приятный аромат, оригинально оттенявший хозяйку, сейчас все напрочь забивала дымная горечь.
Танжина по-прежнему пребывала без сознания, лицо раскраснелось, неестественно пошло пятнами, пальцы то и дело мелко подергивались. Впрочем, и она, похоже, ощутила перемену воздуха – начала дышать хоть сколь-нибудь глубоко.
– Цела, только дыма наглоталась вдоволь, – заключил Кабо после беглого осмотра. – Однако баба крепкая, здоровая, отлежится. Милочка, – кивнул он обитательнице комнаты, – открой оконце, а то и его высаживать придется. А ты, Эркол, притвори пока дверь, больно гарью несет.
Под хмурым взглядом Шагалана девица суетливо распахнула окно, из которого немедленно стеганул мокрый ветер.
– Как звать? – спросил юноша.
– Ле… леона. А я вас видела… с Танжиной.
– Садись, Леона, рассказывай, что приключилось.
Девица примостилась на краю постели, натянув подол юбки на неуместно голые коленки.
– Посреди ночи, сударь, шум поднялся, народ забегал, загалдел. Всех мужиков с кроватей сорвали. Вроде как напал кто-то на нас…
– Знаю, мы и напали. Дальше.
– Ох, потом… потом Голопуз с одним явился. Танжину потребовали. Сунулись к ней, а там заперто. Стучали, бранились – она не открывает. Кричали, дескать, сам Ааль срочно призывает ее к себе – ни в какую. Пробовали было дверь ломать, ставни, да Голопузу-то после вашей с ним… ссоры это не с руки, а пособник хлипкий попался. Мучились, грохотали – напрасно. Тогда эти душегубы совсем осатанели, разложили у двери костер, чтобы, значит, выкурить бедняжку. Задымили дом почем зря. Из девчонок кто разбежался, кто…
– Короче, – перебил Шагалан холодно.
– Так я… не ведаю я, сударь, толком, чего там стряслось, а только бросили злодеи вдруг все и умчались куда-то. Вроде позвали их. Ну, а мы… потерпели немного, слышим – снаружи никого. Высунулись, огляделись, да и залили этот дурацкий костер. А то ведь и сгореть могли бы совсем, верно? Пытались и к Танжине достучаться, да… она, похоже, без чувств уже была, не откликалась.
– Вот что, девонька… – Разведчик поднялся. – Мы с товарищами отлучимся поговорить, а ты покуда разотри ее на совесть, укутай, питье какое смастери. В общем, поработай-ка малость сиделкой.
Возражений не было. Молодые люди вышли в коридор, потом на крыльцо, где меньше разило гарью.
– Симпатичную ты себе милашу присмотрел, брат, – ухмыльнулся Кабо. – Полагаешь, из-за тебя к ней ломились?
– Иных причин не вижу, – произнес Шагалан в задумчивости. – Голопуз, конечно, мог и сам почуять приближение развязки, возжелать потешиться напоследок…
– Ее бывший кавалер?
– Вроде того. Скотина он порядочная, однако ж, мыслю, козырять понапрасну именем Ааля вряд ли осмелился. Так что, вероятно, их и впрямь отрядил покойный атаман, готовился к нашему визиту.
– На черта? Прознал, что ты среди осаждающих, и решил шантажировать? Наивно.
– Может, посчитал это шансом, которым неразумно пренебрегать. Только прихвостни ни с того ни с сего замешкались, мы уже вступали в лагерь, и срочно потребовались люди у ворот. На женщину махнули рукой, оставив умирать в дыму.
– Веришь во все, рассказанное Леоной? Эх, – Кабо потянулся и зевнул, – в иное время я охотно допросил бы ее со всем прилежанием! И во всех положениях.
– Как раз времени-то, брат, сейчас и нет. Подлинное чудо, если Гонсет до сих пор в Галаге, но он способен сорваться в любой момент. Посему отправляемся немедленно. Теперь о тебе, Эркол… – Шагалан помолчал, подбирая слова. – Знаю, ты перенес сегодня изрядное потрясение. Не каждому выпадает открыть в лучшем друге…
– Я все понимаю, – отозвался бесцветный голос. – Не тратьтесь на утешения. Моя слепота заслуживает попреков, а не сочувствия.
– Дело не только в утешении, дружище, нужна твоя помощь. Нужен человек, которому я доверил бы здоровье Танжины. – Музыкант вздрогнул, вскинул глаза. – Как видишь, мы срочно уходим, и о ней позаботишься ты. Отвечаешь, понятно, головой. На ближайшие часы и дни у ватаги намечаются крупные перемены, вероятно, вы оставите насиженное убежище, пуститесь в затяжной поход… Так вот, Танжина должна все это благополучно вынести. Я еще предупрежу Сегеша, но настоящим ее ангелом-хранителем назначаю тебя. По крайней мере, до нашего возвращения. Справишься?
Бледное лицо Эркола вспыхнуло.
– Справлюсь, – произнес он тихо. – Умру, если понадобится…
– Переживает парень, – заметил хромец, когда разведчики двигались обратно к воротам.
– Перетерпит. Заботясь о Танжине, и пользу принесет, и сам отвлечет мозги от горьких мыслей.
– Считаешь, у него исключительно предатели провороненные в мозгах? – хмыкнул Кабо. – А ну как в придачу и девку отобьет? Не придется после на себя пенять?
– Пустой разговор. Танжина – не девчонка и даже не девушка, а умная женщина, способная решать, с кем ей быть.
– Кстати, о пустом: вина-то я, брат, так и не обрел. Ни пива, ни хлеба, ни часика-другого сна.
– Я в таком же положении, – пожал плечами Шагалан.
– Ой ли? Поклянешься, что не сомкнул за весь вчерашний день глаз, как и я?
– Болтай, брат, болтай. Разве кто видел, чем ты там, в кустах занимался? А насчет вина… Попробуем захватить с собой чего-нибудь кроме оружия, в крайнем случае, подыщем тебе трактир. Главное – в спокойном местечке.
XVIII
Со стороны это, вероятно, выглядело вполне безобидно: идет себе пожилой крестьянин, ходко, уверенно, привычно. Мало ли крестьян направляется сейчас в город? Правда, обычно они везут плоды своих трудов, торопясь сбыть отложенное на продажу до морозов. Самые крепкие снаряжают целые обозы, голытьба, как и принято, скребет по сусекам. С морозами дороги застынут, ездить по ним станет легче, однако тут потянутся совсем другие, мрачные караваны – сборщики баронских податей. Тогда уже не до шумных ярмарочных забав. Те, кому в нынешнем году улыбнулось разжиться деньгами, примутся суетливо ссыпать потом добытое серебро и медь в жадные руки. А вечерами прикрывать плотнее ставни, чтобы не слышать криков неудачливых соседей над разоренным хозяйством… Между тем крестьянин шел налегке, с одной скромной тощей котомкой за плечами. Что могло вести его в город? Несделанная в спешке покупка? Задержанный долг? На последнее смахивало больше – путник взял с собой в дорогу аж троих сыновей. По теперешним беспокойным временам предосторожность похвальная. Разве мало крестьянских детей сопровождают сейчас родителей в надежде заодно выглянуть хоть на день в огромный, загадочный мир? Правда, младший из братьев на роль заступника годился едва ли – всего лет шесть-семь на вид. Зато двое других не подкачали: молодые да жилистые, ловкие, при оружии, которым определенно пользоваться умели. Пожалуй, как раз оружия-то у них было многовато, но кто рискнет нынче сунуться в лес с голыми руками? Не нечисть, так разбойник, не разбойник, так зверь дикий, как иначе оберечься? Однако если уж что и настораживало бы, то именно лес. Крестьянин вел сыновей прямиком через чащи и буреломы, изредка снисходя до вертлявой звериной тропы. Тракт под боком, какого же черта ломать ноги по бездорожью? Подобные мысли могли бы зародить серьезные подозрения, только вот обдумывать их было совершенно некому. Никто не попадался странному отряду на пути. На свое счастье.
– Так и до самой Галаги докатимся?
Шурга прищурился на Шагалана, делая вид, будто остановился лишь для ответа любопытному. В действительности двужильные ребята загнали его, наторелого ходока, вконец. Даже малышу Йерсу легче – часть пути его попросту тащили на закорках.
– Мили три еще. И дальше хуже… – Старик украдкой отер лоб. – Лесные-то языки истончаются, да и шататься по ним все опаснее.
– Чего вдруг?
– Бродяги там обычно укрываются. Сами-то они нам не страшны, однако присматривают за ними.
– Стражники?
– И стражники, и люд местный… Злодействует-то голь редко, а вот пакостит по мелочи постоянно. За то и не любят. Потому здесь всякого чужака, держащегося зарослей, способны посчитать бродягой. И наказать подобающим образом.
– Хотелось бы взглянуть на осмелившихся нас наказать, – фыркнул сзади Кабо.
– Речь не о наказании, брат, – заметил Шагалан. – Шум раньше срока поднимать невыгодно.
– Какой уж тут особый шум после учиненного вами недавно? Страже, чаю, впечатлений на годы вперед. Да, про трактир-то не забыли?
– Может, перебьешься? – Шагалан поморщился.
Остальные возразили на удивление дружно. Кабо покачал головой, Йерс незамедлительно начал хныкать, а едва отдышавшийся ватажник расставил все по полочкам:
– Найдется время и для трактира, парни. К реке-то выйдем не прямо у моста, а где-то милей ниже по течению. Деревушка там имеется, задрипанная, но с собственной харчевней.
– Какого дьявола нам вообще туда петлять? – спросил Шагалан.
– А как иначе-то? – Шурга скривился в усмешке. – Снова через мост? Однажды ты уже его, удалец, перебежал. Повторить охота?
– Ну и что? Здорово ведь получилось! – встрял во взрослый разговор Йерс, тут же заработав честный подзатыльник.
– А если с купцами проскочить? – предложил юноша. – В прошлый раз я так и перебрался. Немного монет, и меня устроили на место сгинувшего слуги.
Старик со скептической миной поскреб в бороде:
– Когда и эдак удавалось, верно. Однако, боюсь, сегодня подобный фортель вряд ли пройдет. Тогда-то в Галаге было более-менее спокойно, даже наша поимка не особо взбудоражила. Сейчас же совсем иная песня, и ленивых, сонных стражников вы там, братья, не отыщете. Пока Гонсет в городе, народ трясут на въездах истово. Опять же ярмарки замирают, купцов мало. Вдобавок вот Ааля мы урезонили, следственно, выбитых слуг тоже на всех не хватит. Не, соваться нынче через мост – затея дохлая.
– И что предпринять?
– Да ничего страшного. Мы же нередко в Галагу проникали, есть наторенные пути. В той деревушке, куда направляемся, живет один хороший знакомый. За плату скромную он на своей лодке и перевезет нас на другую сторону.
– А куда дальше, дядюшка, лежит твой наторенный путь?
– Тут уж… заранее твердо не скажу. Поищем, может, не отступится Господь… Раньше-то водилась пара стражников, которые пропустили бы внутрь. Не задаром, конечно. Правда, где они теперь? Живы ли? Да и живы если, то, пожалуй, могут побояться согрешить. По крайней мере, при наместнике.
– А без него нам эта Галага уже без надобности, – хмыкнул Кабо. – Стало быть, последняя надежда на тебя, малыш.
Йерс не замедлил выпятить грудь и вздернуть подбородок:
– Мое слово нерушимо, господа. Сказал, проведу в город, значит, так и сделаю. Увидите, на что способны лучшие из воинов уличных шаек.
До деревушки добрались без ненужных волнений. Наверняка их не единожды замечали, когда приходилось пересекать обширные поля прямо по колючей щетине стерни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57