Беседы с Орвином не миновать, это ясно, слух о вчерашних выходках уже должен был достигнуть благородных ушей тор-шэла уже давно. Значит, надо делать вид, будто ничего не случилось.
Раз уж разговора состоится, надо держаться увереннее.
Крэйн поправил оружие на поясе и вышел из своих покоев. У порога, как и положено, стоял на карауле Калиас. Увидев шэла, он вытянулся, проскрежетав кассом о дерево, и коротко ударил правым кулаком в грудь — традиционное приветствие дружинника. Крэйн молча кивнул ему. Мгновение поколебавшись, он направился по лестнице вниз, к тренировочному залу.
Старые ступеньки под ногами упруго скрипели в такт мыслям, где-то сзади тяжело шагал Калиас, не выпуская из руки эскерта. Для разговора настроения не было. Крэйн спиной чувствовал смущение и робость молодого дружинника, который не знал, как реагировать на странное поведение хозяина. Сейчас небось думает, не он ли виноват...
— Мой шэл...
— Молчи, — коротко отрезал Крэйн.
Калиас не произнес больше ни слова — он всегда был понятлив. В другое время, если бы он чувствовал, что шэл в благодушном настроении и не прочь подурачиться, не отказался бы вступить в шуточную перепалку, а то и устроить толкотню в коридоре, но лучший слуга — тот, кто чувствует своего хозяина и знает свое место. В этом отношении дружина шэла была безупречна.
В зале никого не оказалось, несмотря на ранний час, вдоль голых стен замерли шеренгами длинные суковатые дубинки. Свет проникал сквозь верхние окна, четыре огромных квадрата в потолке, через которые внутрь заглядывал Эно, оставляя на дереве сочные багровые потеки. Настроение сразу улучшилось, в голове посвежело.
— Разомнемся. Брось эскерт и касс, возьми себе оружие.
Калиас покорно снял доспех, медленно взял дубинку, помахал ею, привыкая к весу. Чувствовалось, что идея утренней тренировки его не радовала, он в отличие от Армада не был большим любителем прыгать с игрушечным оружием по комнате, но ослушаться своего шэла не посмел.
Крэйн не глядя взял свою дубинку, легко взмахнул ею, разогревая мышцы, и стал напротив дружинника. Тот не шевелился, оставляя ему право первого удара, и эта угрюмая жалкая покорность разозлила Крэйна. Человек, а жалок, как карк, которому перебили спину. Даже если ты прислуга, так стой же гордо, имей смелость смотреть в глаза! Неужели только само наличие хозяина делает тебя покорным и послушным животным? Что ж, получи урок, сейчас я поучу тебя смелости...
Крэйн коротко размахнулся. Калиас не успел увернуться — дубинка коснулась его лица и пролетела дальше. Удар получился хлестким и обидным — на щеку брызнуло алым, в ноздрях набухли кровавые пузыри. Калиас выругался, вытирая разбитый нос рукавом вельта и не спуская глаз с Крэйна. Тот кружил вокруг него, молча и бесшумно.
Больше напуганный, чем разозленный, дружинник бросился в атаку, рассчитывая взять неожиданностью, но почти сразу понял, что это была неудачная мысль — под его натиском Крэйн медленно отступал, но направленные на него удары казались детскими и безобидными — он четко и ловко, как учитель фехтования на показном уроке, перехватывал их на полпути и отправлял обратно, да так, что неудобная дубина несколько раз чуть не зацепила хозяина по лицу. У Калиаса возникло такое ощущение, что он пытается размолотить тяжелым цепом одно крошечное постоянно ускользающее зерно — несмотря на всю скорость и силу ударов, шэл каждый раз оказывался на расстоянии волоса от направленного удара и всякий раз его собственная контратака кончалась чувствительным тычком в живот или грудь. Трехслойный вельт смягчал удар, но недостаточно — Калиас с тоской понял, что он выйдет из зала, только когда покроется синяками с головы до ног. А Крэйн откровенно забавлялся. Он перемещался по залу плавно и легко, словно его ноги не касались пола, его удары были точны и размеренны, словно он не дрался, а задумчиво совершал какое-то упражнение, но на бледном лице была улыбка. Он чувствовал себя лучше с каждой секундой, к нему снова вернулась уверенность и спокойное осознание своей силы, те чувства, которые изменили ему утром.
Калиас неуклюже повернулся, пытаясь отразить ловкий двойной удар, и дубинка Крэйна врезалась ему в скулу, оставив яркий багровый отпечаток.
От неожиданности он вскрикнул, но оружия не выпустил.
— В порядке? — коротко спросил шэл, не изъявляя желания остановить поединок.
— Да, — ответил Калиас.
Отвлекшись, он почти сразу пропустил еще два удара — в плечо и в ухо.
Крэйн не имел привычки бить не в полную силу, дружинник охнул и чуть не выронил дубинку. Непривычного человека такие удары могли бы лишить сознания.
— Боль не должна отвлекать тебя, — наставительным тоном сказал Крэйн, брезгливо рассматривая темное пятно на деревянном срубе. — Ты будешь плохим воином, если будешь послушен своим чувствам.
Калиас снова поднял дубинку, он успел заметить выпад шэла и даже дернулся перехватить его, но поздно — следующий удар пришелся по зубам.
Крэйн смотрел на разбитое в кровь, жалкое и отвратительное лицо дружинника, на котором не было ничего, кроме слепой покорности, и чувствовал нестерпимое желание размолотить его в крошку, в черепки.
Всего лишь трусливое животное, ничего человеческого... Как можно такое терпеть?
— О, так и думал, что ты здесь, — раздался от двери голос. — Решил перед едой нагулять аппетит?
У порога стоял Лат и, прислонившись к стене крепким жилистым плечом, смотрел на них с выражением, которое Крэйн когда-то называл «хегг в засаде» — лицо бесстрастно, твердый властный подбородок даже выдвинут вперед, но в глубине темных коричневых глаз — блеск, крошечная искорка смеха. Разумеется, Лат не выдержал и улыбнулся брату, Крэйн улыбнулся в ответ. Внешне они были похожи, об этом часто говорили, но природа, наделившая младшего шэла безупречными тонкими чертами, мягкими и идеальными, как на родовой картине, жестоко посмеялась над его старшим братом. Лицо Лата было гротескной пародией — каждая черта была узнаваема, но там, где у Крэйна они гармонировали и идеально дополняли друг друга, у Лата — наслаивались, как слоеное тесто в пироге, будто пытаясь оттеснить друг друга. Слишком большой, какой-то искусственный нос нависал над тонкими ломкими губами, которые могли из бледных вдруг мгновенно превратиться в пунцовые, а длинные кривые брови соседствовали с глубокими ранними морщинами на невысоком мощном лбу. Но в прямом спокойном взгляде читались ум и прозорливость, не шедшие ни к лицу, ни к неуклюжему, хотя и статному, телу борца.
— Сгоняю лишний жир, — пояснил Крэйн, опуская дубину.
— Помощь не нужна? Избивать слуг — не самый лучший способ согнать жир, не правда ли?
— Я думал, ты забыл про фехтование в последнее время.
— Хочу составить тебе компанию. Ты ведь не против?
— Разумеется, нет. Калиас, иди. Жди меня за дверью.
Дружинник стер кровь с разбитых губ, шумно выдохнул и с облегчением поставил дубинку на место. Досталось ему крепко, еще добрую неделю прислуга в тор-склете будет судачить, где он заработал такие отметины.
Ничего, иногда это бывает полезно.
Лат, не торопясь, выбрал себе дубинку по руке, проверил баланс.
Обделенный от природы ловкостью и грациозностью, он был неспешен, со стороны могло показаться, что даже медлителен, но вынослив и напорист в достаточной степени, чтобы считаться одним из лучших бойцов прославленного и древнего рода Алдион. Он редко позволял себе брать в руки оружие, а если и брал, то избегая лишних глаз, но Крэйн знал, что тот по-прежнему в форме.
— Готов?
— Вполне. Обойдемся без форы?
Лат усмехнулся и ударил первым. Удар казался легким и обманчиво медленным, но Крэйну с трудом удалось парировать его своей дубинкой.
Набрав дистанцию, он приспособился под стиль старшего брата, стараясь не оказываться слишком близко и нанося короткие хлесткие удары с разных сторон. Лат отбивал их уверенно и легко, стоя на месте. Тяжелая плотная рука, состоявшая, казалось, лишь из жил и костей, почти не напрягалась, но у Крэйна было такое ощущение, словно его дубинка сталкивается с непреодолимой преградой.
Дважды Лат переходил в контратаку, и дважды Крэйну едва удавалось разминуться с его оружием. Но и Лату приходилось нелегко — дубинка Крэйна, как хищное насекомое, вилась вокруг него, не останавливаясь ни на мгновение. Ситуация была равная, но ни одна сторона не могла развить успех — Лат был слишком медлителен, чтобы поспеть за Крэйном и нанести решающий удар, а тот, имея свободу маневра, не мог подобраться ближе, и каждая его атака разбивалась вдребезги о несокрушимую защиту. Бойцы были почти равны, но на стороне Крэйна были опыт и энергичность — через некоторое время ему удалось провести два удачных удара, в колено и плечо, Лат дважды кивнул, подтверждая попадания, сейчас он был сосредоточен и серьезен — поражение даже в шуточном поединке все же уязвляло его достоинство.
— Ты неплох, — сказал он, когда бойцы начали выдыхаться и перешли к одиночным ударам, кружа по залу. — Года два назад поколотить тебя было проще, чем наказать ребенка.
— Ты и тогда был толстым неповоротливым шууем, — усмехнулся Крэйн. — Тебе надо меньше времени уделять государственным заботам и...
Он тотчас пожалел о том, что позволил ввести себя в беседу — Лат провел быстрый удар с подхлестом и деревянное острие больно отпечаталось на ребрах.
— Не всем из рода Алдион позволено шляться Эно и Урт напролет по трактирам и совращать невинных девушек, кто-то должен и наводить порядок.
— Отродясь никого не совращал.
— Разумеется.
— Они лезут на меня, как свора голодного ывар, и я, разумеется, не могу их осуждать. Шэл должен быть терпимым и добрым к своим подданным.
— Твоя доброта простирается слишком далеко. — Лат попытался повторить успех, но Крэйн был начеку и успел скользнуть в сторону. — И к сожалению, она слишком часто обращается к девушкам, уже имевшим счастье соединить свою жизнь с мужчиной.
Крэйн усмехнулся, но внутренне остался напряжен. Он достаточно знал фехтование, чтобы раскусить классический двойной удар — когда клинок, возвращаясь после очередного выпада, проворачивается и скользит снизу в живот. В естественном движении возвращающегося эскерта трудно различить новый замах. Сейчас Лат провел именно такой удар, но не дубинкой.
Крэйн утвердился в мысли, что тот затеял серьезный разговор, но по каким-то причинам не решился идти в открытую, предпочитая незаметно направить беседу в нужное русло. Крэйн не подал виду, что раскусил игру, но стал осторожнее взвешивать слова, чтоб не сболтнуть лишнего. Если Лат, уж на что презиравший намеки и недомолвки, решился на такой шаг, это что-то значило.
Братья медленно, словно в танце, передвигались по залу, кружили друг вокруг друга, но ни один из них не пытался нанести удар, хотя дубинки в руках были занесены.
— Меня не столько беспокоят эти несчастные женщины, — проронил Лат, — сколько их мужья, участи которых тоже не позавидуешь. У них появилась привычка внезапно исчезать, а потом объявляться где-нибудь за городом с распоротыми животами. Очень опасная привычка. Говорят, за двадцать последних Урт их стало больше на три.
— Очень печальная новость, — кивнул Крэйн. — Зато карки сыты и не лезут в город, что есть благо.
— Говорят также, младший шэл Алдион, некто Крэйн, часто заказывает себе новые эскерты... И жертвы с распоротыми животами имеют одно странное сходство — их жены были не совсем к нему равнодушны. Или наоборот, он к ним...
Крэйн почувствовал тоску и усталость. Неужели ради этого стоило городить всю эту затею с поединком?
— Я всегда придерживался правил, — сказал он спокойно, глядя в глаза Лату. — Поединки были честны.
— С этим я не спорю. — Лат нанес два быстрых удара и вернулся к защите. — Ради Ушедших, Крэйн, имей жалость. Ты можешь овладеть всеми женщинами Алдиона, но слишком часто в последнее время ты пускаешь в ход оружие.
— Я в своем праве.
— Никто этого не отрицает. Ты знаешь, как о тебе говорят в городе?
Крэйн приподнял бровь.
— О, ты уже обзавелся собственными шпионами? Поздравляю.
Лат досадливо дернул головой.
— Шпионы или нет, это не важно. Важно то, что тебя начинают бояться. Понимаешь? Все жители, от детей до седых стариков, опасаются шэла Алдион, и мне не кажется это нормальным.
— Что-то конкретное?
— Да. Он часто несдержан в хмеле и столь же несдержан в действиях. Ему ничего не стоит обнажить оружие и снести голову любому, просто за то, что тот не так посмотрел на него. Он часто обращает слишком пристальное внимание на женщин, причем ему нет никакого дела до их мужей, что само по себе не благо. Будь он из черни, это не волновало бы никого, но для того, чей брат собирается в ближайшем будущем занять трон шэда, есть другие способы привлечь внимание к своей персоне.
— А я думал, что популярен...
— Будь уверен. Женщины сходят по тебе с ума, а мужчины завидуют, но все равно они тебя боятся, Крэйн. Они смотрят на тебя, как на стихийное бедствие — сегодня может пройти стороной, обойтись ветерком, а завтра вернется и разметает склет в клочья. Ты непредсказуем, и одно это делает тебя опасным. Опасным не для города — и я, и Орвин готовы смириться с этими потерями, опасным для самого рода Алдион.
Крэйн посмотрел ему в глаза и понял, что Лат абсолютно серьезен.
— В моих планах трон шэда не фигурирует.
— Ты прекрасно знаешь, что он фигурирует в планах Орвина. Несмотря на то, что Риаен, хвала Ушедшим, обещает прожить еще долго, следующий шэд Алдион — Орвин. Он — тор-шэл и сын Риаен, это его город и его люди.
— Это город Кирана. — Крэйн провел быструю атаку и, прежде чем Лат успел парировать град ударов, задел его кончиком дубинки по шее. — Может, Орвин и тор-шэл, но он не наследник Кирана по крови!
— Не время размышлять о государственных делах...
— Но ты ведь с этого начал, если не ошибаюсь?
— Ты понял, что я хотел сказать, Крэйн. Орвин готовится занять трон и ему не надо, чтобы за родом Алдион закрепилась слава дуэлянтов и насильников. А эту славу ты поддерживаешь очень успешно.
— Раньше его это не беспокоило? Почему ты решил завести разговор именно сейчас?
Лат нахмурился, и его темные глаза взглянули на Крэйна со смесью жалости и удивления.
— Вчера ты переступил черту, брат. Три трупа за один Урт — это много для Алдион.
— Оружейник, раб и ворожей — это слишком? — наигранно удивился Крзйн. — Мне стоило их пощадить?
— Хотя бы ворожея, — твердо сказал Лат, и Крэйн почему-то почувствовал, как что-то тупое и холодное кольнуло в сердце. Опять ворожей! — Оружейник — небольшая потеря, и никому нет дела до жалкого раба, но ворожей...
— Что — ворожей?
— Ты же знаешь, Риаен и Орвин суеверны. В них нет холодной трезвой крови нашего отца, каждый бред, если он только связан с ворожбой, для них свят.
Крэйну захотелось рассмеяться, настолько это не вязалось: старый уродливый ворожей, доживающий последние дни в покосившемся склете на окраине города, и до смерти боящийся тор-шэл Орвин в своей неприступной родовой крепости. Ладно еще Риаен, она почти старуха, но Орвин...
— Они боятся, что на них падет страшное проклятие?
— Что-то в этом роде. Ты же знаешь дурную привычку старых ворожеев проклинать весь род обидчика. Разумеется, и Риаен, и Орвин умеют держать себя в руках и скорее всего не покажут виду, но я тебе скажу — они сильно обеспокоены.
— Лат, я видел этого старика. Он ворожей не больше, чем ты, я или Армад. Просто спятивший алхимик, ютящийся в трущобах.
— И имеющий право на раба и эскерт? — поинтересовался Лат, и Крэйн с раздражением понял, что его предположение относительно шпионов частично подтвердилось. — Это кажется мне странным.
— Его род нашли? — быстро спросил Крэйн.
— Нет, — неохотно признал Лат. — Я приказал проверить узор на его эскерте, два желтых шнура и четыре красных. Впустую — никто не знает, откуда он взялся в городе. Рисунок явно не местный, такого узора нет ни у одного рода из Алдиона, да и, полагаю, такого не сыщется в ближайших городах, опросить того, кто принес в трактир весть о ворожее, я все равно не могу — после того Урта он словно растворился под землей. Думаю, ревностный защитник рода Алдион благополучно пал смертью храбрых в пьяной драке у одного из трактиров и сейчас останки его растворяются в ывар-тэс.
— Наверное. Надеюсь, хоть тебя я убежу в том, что старик был никакой не ворожей. Обычный полоумный, может, попивал тайлеб... Хотя нет, на тайлеб-ха не похоже, я его рассмотрел... Просто спятивший алхимик. Он не читал заклинаний и не прикасался ко мне окровавленной рукой. Даже ворожейского жезла — и того не было.
— Это ни о чем не говорит. Проклятия не всегда читаются в полдень Урта на ывар-тэс, после кровавых жертв и вызывания Бейра.
— Я похож на проклятого? — с улыбкой спросил Крэйн. Лат прищурился и тоже не смог сдержать улыбку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Раз уж разговора состоится, надо держаться увереннее.
Крэйн поправил оружие на поясе и вышел из своих покоев. У порога, как и положено, стоял на карауле Калиас. Увидев шэла, он вытянулся, проскрежетав кассом о дерево, и коротко ударил правым кулаком в грудь — традиционное приветствие дружинника. Крэйн молча кивнул ему. Мгновение поколебавшись, он направился по лестнице вниз, к тренировочному залу.
Старые ступеньки под ногами упруго скрипели в такт мыслям, где-то сзади тяжело шагал Калиас, не выпуская из руки эскерта. Для разговора настроения не было. Крэйн спиной чувствовал смущение и робость молодого дружинника, который не знал, как реагировать на странное поведение хозяина. Сейчас небось думает, не он ли виноват...
— Мой шэл...
— Молчи, — коротко отрезал Крэйн.
Калиас не произнес больше ни слова — он всегда был понятлив. В другое время, если бы он чувствовал, что шэл в благодушном настроении и не прочь подурачиться, не отказался бы вступить в шуточную перепалку, а то и устроить толкотню в коридоре, но лучший слуга — тот, кто чувствует своего хозяина и знает свое место. В этом отношении дружина шэла была безупречна.
В зале никого не оказалось, несмотря на ранний час, вдоль голых стен замерли шеренгами длинные суковатые дубинки. Свет проникал сквозь верхние окна, четыре огромных квадрата в потолке, через которые внутрь заглядывал Эно, оставляя на дереве сочные багровые потеки. Настроение сразу улучшилось, в голове посвежело.
— Разомнемся. Брось эскерт и касс, возьми себе оружие.
Калиас покорно снял доспех, медленно взял дубинку, помахал ею, привыкая к весу. Чувствовалось, что идея утренней тренировки его не радовала, он в отличие от Армада не был большим любителем прыгать с игрушечным оружием по комнате, но ослушаться своего шэла не посмел.
Крэйн не глядя взял свою дубинку, легко взмахнул ею, разогревая мышцы, и стал напротив дружинника. Тот не шевелился, оставляя ему право первого удара, и эта угрюмая жалкая покорность разозлила Крэйна. Человек, а жалок, как карк, которому перебили спину. Даже если ты прислуга, так стой же гордо, имей смелость смотреть в глаза! Неужели только само наличие хозяина делает тебя покорным и послушным животным? Что ж, получи урок, сейчас я поучу тебя смелости...
Крэйн коротко размахнулся. Калиас не успел увернуться — дубинка коснулась его лица и пролетела дальше. Удар получился хлестким и обидным — на щеку брызнуло алым, в ноздрях набухли кровавые пузыри. Калиас выругался, вытирая разбитый нос рукавом вельта и не спуская глаз с Крэйна. Тот кружил вокруг него, молча и бесшумно.
Больше напуганный, чем разозленный, дружинник бросился в атаку, рассчитывая взять неожиданностью, но почти сразу понял, что это была неудачная мысль — под его натиском Крэйн медленно отступал, но направленные на него удары казались детскими и безобидными — он четко и ловко, как учитель фехтования на показном уроке, перехватывал их на полпути и отправлял обратно, да так, что неудобная дубина несколько раз чуть не зацепила хозяина по лицу. У Калиаса возникло такое ощущение, что он пытается размолотить тяжелым цепом одно крошечное постоянно ускользающее зерно — несмотря на всю скорость и силу ударов, шэл каждый раз оказывался на расстоянии волоса от направленного удара и всякий раз его собственная контратака кончалась чувствительным тычком в живот или грудь. Трехслойный вельт смягчал удар, но недостаточно — Калиас с тоской понял, что он выйдет из зала, только когда покроется синяками с головы до ног. А Крэйн откровенно забавлялся. Он перемещался по залу плавно и легко, словно его ноги не касались пола, его удары были точны и размеренны, словно он не дрался, а задумчиво совершал какое-то упражнение, но на бледном лице была улыбка. Он чувствовал себя лучше с каждой секундой, к нему снова вернулась уверенность и спокойное осознание своей силы, те чувства, которые изменили ему утром.
Калиас неуклюже повернулся, пытаясь отразить ловкий двойной удар, и дубинка Крэйна врезалась ему в скулу, оставив яркий багровый отпечаток.
От неожиданности он вскрикнул, но оружия не выпустил.
— В порядке? — коротко спросил шэл, не изъявляя желания остановить поединок.
— Да, — ответил Калиас.
Отвлекшись, он почти сразу пропустил еще два удара — в плечо и в ухо.
Крэйн не имел привычки бить не в полную силу, дружинник охнул и чуть не выронил дубинку. Непривычного человека такие удары могли бы лишить сознания.
— Боль не должна отвлекать тебя, — наставительным тоном сказал Крэйн, брезгливо рассматривая темное пятно на деревянном срубе. — Ты будешь плохим воином, если будешь послушен своим чувствам.
Калиас снова поднял дубинку, он успел заметить выпад шэла и даже дернулся перехватить его, но поздно — следующий удар пришелся по зубам.
Крэйн смотрел на разбитое в кровь, жалкое и отвратительное лицо дружинника, на котором не было ничего, кроме слепой покорности, и чувствовал нестерпимое желание размолотить его в крошку, в черепки.
Всего лишь трусливое животное, ничего человеческого... Как можно такое терпеть?
— О, так и думал, что ты здесь, — раздался от двери голос. — Решил перед едой нагулять аппетит?
У порога стоял Лат и, прислонившись к стене крепким жилистым плечом, смотрел на них с выражением, которое Крэйн когда-то называл «хегг в засаде» — лицо бесстрастно, твердый властный подбородок даже выдвинут вперед, но в глубине темных коричневых глаз — блеск, крошечная искорка смеха. Разумеется, Лат не выдержал и улыбнулся брату, Крэйн улыбнулся в ответ. Внешне они были похожи, об этом часто говорили, но природа, наделившая младшего шэла безупречными тонкими чертами, мягкими и идеальными, как на родовой картине, жестоко посмеялась над его старшим братом. Лицо Лата было гротескной пародией — каждая черта была узнаваема, но там, где у Крэйна они гармонировали и идеально дополняли друг друга, у Лата — наслаивались, как слоеное тесто в пироге, будто пытаясь оттеснить друг друга. Слишком большой, какой-то искусственный нос нависал над тонкими ломкими губами, которые могли из бледных вдруг мгновенно превратиться в пунцовые, а длинные кривые брови соседствовали с глубокими ранними морщинами на невысоком мощном лбу. Но в прямом спокойном взгляде читались ум и прозорливость, не шедшие ни к лицу, ни к неуклюжему, хотя и статному, телу борца.
— Сгоняю лишний жир, — пояснил Крэйн, опуская дубину.
— Помощь не нужна? Избивать слуг — не самый лучший способ согнать жир, не правда ли?
— Я думал, ты забыл про фехтование в последнее время.
— Хочу составить тебе компанию. Ты ведь не против?
— Разумеется, нет. Калиас, иди. Жди меня за дверью.
Дружинник стер кровь с разбитых губ, шумно выдохнул и с облегчением поставил дубинку на место. Досталось ему крепко, еще добрую неделю прислуга в тор-склете будет судачить, где он заработал такие отметины.
Ничего, иногда это бывает полезно.
Лат, не торопясь, выбрал себе дубинку по руке, проверил баланс.
Обделенный от природы ловкостью и грациозностью, он был неспешен, со стороны могло показаться, что даже медлителен, но вынослив и напорист в достаточной степени, чтобы считаться одним из лучших бойцов прославленного и древнего рода Алдион. Он редко позволял себе брать в руки оружие, а если и брал, то избегая лишних глаз, но Крэйн знал, что тот по-прежнему в форме.
— Готов?
— Вполне. Обойдемся без форы?
Лат усмехнулся и ударил первым. Удар казался легким и обманчиво медленным, но Крэйну с трудом удалось парировать его своей дубинкой.
Набрав дистанцию, он приспособился под стиль старшего брата, стараясь не оказываться слишком близко и нанося короткие хлесткие удары с разных сторон. Лат отбивал их уверенно и легко, стоя на месте. Тяжелая плотная рука, состоявшая, казалось, лишь из жил и костей, почти не напрягалась, но у Крэйна было такое ощущение, словно его дубинка сталкивается с непреодолимой преградой.
Дважды Лат переходил в контратаку, и дважды Крэйну едва удавалось разминуться с его оружием. Но и Лату приходилось нелегко — дубинка Крэйна, как хищное насекомое, вилась вокруг него, не останавливаясь ни на мгновение. Ситуация была равная, но ни одна сторона не могла развить успех — Лат был слишком медлителен, чтобы поспеть за Крэйном и нанести решающий удар, а тот, имея свободу маневра, не мог подобраться ближе, и каждая его атака разбивалась вдребезги о несокрушимую защиту. Бойцы были почти равны, но на стороне Крэйна были опыт и энергичность — через некоторое время ему удалось провести два удачных удара, в колено и плечо, Лат дважды кивнул, подтверждая попадания, сейчас он был сосредоточен и серьезен — поражение даже в шуточном поединке все же уязвляло его достоинство.
— Ты неплох, — сказал он, когда бойцы начали выдыхаться и перешли к одиночным ударам, кружа по залу. — Года два назад поколотить тебя было проще, чем наказать ребенка.
— Ты и тогда был толстым неповоротливым шууем, — усмехнулся Крэйн. — Тебе надо меньше времени уделять государственным заботам и...
Он тотчас пожалел о том, что позволил ввести себя в беседу — Лат провел быстрый удар с подхлестом и деревянное острие больно отпечаталось на ребрах.
— Не всем из рода Алдион позволено шляться Эно и Урт напролет по трактирам и совращать невинных девушек, кто-то должен и наводить порядок.
— Отродясь никого не совращал.
— Разумеется.
— Они лезут на меня, как свора голодного ывар, и я, разумеется, не могу их осуждать. Шэл должен быть терпимым и добрым к своим подданным.
— Твоя доброта простирается слишком далеко. — Лат попытался повторить успех, но Крэйн был начеку и успел скользнуть в сторону. — И к сожалению, она слишком часто обращается к девушкам, уже имевшим счастье соединить свою жизнь с мужчиной.
Крэйн усмехнулся, но внутренне остался напряжен. Он достаточно знал фехтование, чтобы раскусить классический двойной удар — когда клинок, возвращаясь после очередного выпада, проворачивается и скользит снизу в живот. В естественном движении возвращающегося эскерта трудно различить новый замах. Сейчас Лат провел именно такой удар, но не дубинкой.
Крэйн утвердился в мысли, что тот затеял серьезный разговор, но по каким-то причинам не решился идти в открытую, предпочитая незаметно направить беседу в нужное русло. Крэйн не подал виду, что раскусил игру, но стал осторожнее взвешивать слова, чтоб не сболтнуть лишнего. Если Лат, уж на что презиравший намеки и недомолвки, решился на такой шаг, это что-то значило.
Братья медленно, словно в танце, передвигались по залу, кружили друг вокруг друга, но ни один из них не пытался нанести удар, хотя дубинки в руках были занесены.
— Меня не столько беспокоят эти несчастные женщины, — проронил Лат, — сколько их мужья, участи которых тоже не позавидуешь. У них появилась привычка внезапно исчезать, а потом объявляться где-нибудь за городом с распоротыми животами. Очень опасная привычка. Говорят, за двадцать последних Урт их стало больше на три.
— Очень печальная новость, — кивнул Крэйн. — Зато карки сыты и не лезут в город, что есть благо.
— Говорят также, младший шэл Алдион, некто Крэйн, часто заказывает себе новые эскерты... И жертвы с распоротыми животами имеют одно странное сходство — их жены были не совсем к нему равнодушны. Или наоборот, он к ним...
Крэйн почувствовал тоску и усталость. Неужели ради этого стоило городить всю эту затею с поединком?
— Я всегда придерживался правил, — сказал он спокойно, глядя в глаза Лату. — Поединки были честны.
— С этим я не спорю. — Лат нанес два быстрых удара и вернулся к защите. — Ради Ушедших, Крэйн, имей жалость. Ты можешь овладеть всеми женщинами Алдиона, но слишком часто в последнее время ты пускаешь в ход оружие.
— Я в своем праве.
— Никто этого не отрицает. Ты знаешь, как о тебе говорят в городе?
Крэйн приподнял бровь.
— О, ты уже обзавелся собственными шпионами? Поздравляю.
Лат досадливо дернул головой.
— Шпионы или нет, это не важно. Важно то, что тебя начинают бояться. Понимаешь? Все жители, от детей до седых стариков, опасаются шэла Алдион, и мне не кажется это нормальным.
— Что-то конкретное?
— Да. Он часто несдержан в хмеле и столь же несдержан в действиях. Ему ничего не стоит обнажить оружие и снести голову любому, просто за то, что тот не так посмотрел на него. Он часто обращает слишком пристальное внимание на женщин, причем ему нет никакого дела до их мужей, что само по себе не благо. Будь он из черни, это не волновало бы никого, но для того, чей брат собирается в ближайшем будущем занять трон шэда, есть другие способы привлечь внимание к своей персоне.
— А я думал, что популярен...
— Будь уверен. Женщины сходят по тебе с ума, а мужчины завидуют, но все равно они тебя боятся, Крэйн. Они смотрят на тебя, как на стихийное бедствие — сегодня может пройти стороной, обойтись ветерком, а завтра вернется и разметает склет в клочья. Ты непредсказуем, и одно это делает тебя опасным. Опасным не для города — и я, и Орвин готовы смириться с этими потерями, опасным для самого рода Алдион.
Крэйн посмотрел ему в глаза и понял, что Лат абсолютно серьезен.
— В моих планах трон шэда не фигурирует.
— Ты прекрасно знаешь, что он фигурирует в планах Орвина. Несмотря на то, что Риаен, хвала Ушедшим, обещает прожить еще долго, следующий шэд Алдион — Орвин. Он — тор-шэл и сын Риаен, это его город и его люди.
— Это город Кирана. — Крэйн провел быструю атаку и, прежде чем Лат успел парировать град ударов, задел его кончиком дубинки по шее. — Может, Орвин и тор-шэл, но он не наследник Кирана по крови!
— Не время размышлять о государственных делах...
— Но ты ведь с этого начал, если не ошибаюсь?
— Ты понял, что я хотел сказать, Крэйн. Орвин готовится занять трон и ему не надо, чтобы за родом Алдион закрепилась слава дуэлянтов и насильников. А эту славу ты поддерживаешь очень успешно.
— Раньше его это не беспокоило? Почему ты решил завести разговор именно сейчас?
Лат нахмурился, и его темные глаза взглянули на Крэйна со смесью жалости и удивления.
— Вчера ты переступил черту, брат. Три трупа за один Урт — это много для Алдион.
— Оружейник, раб и ворожей — это слишком? — наигранно удивился Крзйн. — Мне стоило их пощадить?
— Хотя бы ворожея, — твердо сказал Лат, и Крэйн почему-то почувствовал, как что-то тупое и холодное кольнуло в сердце. Опять ворожей! — Оружейник — небольшая потеря, и никому нет дела до жалкого раба, но ворожей...
— Что — ворожей?
— Ты же знаешь, Риаен и Орвин суеверны. В них нет холодной трезвой крови нашего отца, каждый бред, если он только связан с ворожбой, для них свят.
Крэйну захотелось рассмеяться, настолько это не вязалось: старый уродливый ворожей, доживающий последние дни в покосившемся склете на окраине города, и до смерти боящийся тор-шэл Орвин в своей неприступной родовой крепости. Ладно еще Риаен, она почти старуха, но Орвин...
— Они боятся, что на них падет страшное проклятие?
— Что-то в этом роде. Ты же знаешь дурную привычку старых ворожеев проклинать весь род обидчика. Разумеется, и Риаен, и Орвин умеют держать себя в руках и скорее всего не покажут виду, но я тебе скажу — они сильно обеспокоены.
— Лат, я видел этого старика. Он ворожей не больше, чем ты, я или Армад. Просто спятивший алхимик, ютящийся в трущобах.
— И имеющий право на раба и эскерт? — поинтересовался Лат, и Крэйн с раздражением понял, что его предположение относительно шпионов частично подтвердилось. — Это кажется мне странным.
— Его род нашли? — быстро спросил Крэйн.
— Нет, — неохотно признал Лат. — Я приказал проверить узор на его эскерте, два желтых шнура и четыре красных. Впустую — никто не знает, откуда он взялся в городе. Рисунок явно не местный, такого узора нет ни у одного рода из Алдиона, да и, полагаю, такого не сыщется в ближайших городах, опросить того, кто принес в трактир весть о ворожее, я все равно не могу — после того Урта он словно растворился под землей. Думаю, ревностный защитник рода Алдион благополучно пал смертью храбрых в пьяной драке у одного из трактиров и сейчас останки его растворяются в ывар-тэс.
— Наверное. Надеюсь, хоть тебя я убежу в том, что старик был никакой не ворожей. Обычный полоумный, может, попивал тайлеб... Хотя нет, на тайлеб-ха не похоже, я его рассмотрел... Просто спятивший алхимик. Он не читал заклинаний и не прикасался ко мне окровавленной рукой. Даже ворожейского жезла — и того не было.
— Это ни о чем не говорит. Проклятия не всегда читаются в полдень Урта на ывар-тэс, после кровавых жертв и вызывания Бейра.
— Я похож на проклятого? — с улыбкой спросил Крэйн. Лат прищурился и тоже не смог сдержать улыбку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43