Папа будет очень недоволен мной, если узнает, что я сделала сегодня днем.
Кэт нахмурилась. Мартину Ле Лупу определенно необходимо открыть глаза на все, что касалось его дочери, по все же, глядя на удрученное лицо Мег, она испытывала невольное сочувствие. Она хорошо помнила те дни, когда один недовольный взгляд Тьернана О'Хэнлона был для нее хуже, чем удар.
– Возможно, пока это могло бы остаться нашей тайной. – Мег просветлела, но тут же побелела от страха, когда Кэт добавила: – Но тебе придется сдать свое «лезвие ведьмы» мне.
– О нет, пожалуйста, я не могу. Я всегда ношу шприц с собой, когда я выхожу… чтобы защитить папу. И если сестры все еще ищут меня, как вы утверждаете, или даже Темная Королева, мое оружие может пригодиться мне больше, чем когда-либо. Пожалуйста, Катриона… Кэт, – взмолилась Мег, опускаясь на пол перед Кэт, – прошу нас. Позвольте мне оставить шприц. Я буду осторожна, и со снадобьями тоже. Я клянусь. Только, пожалуйста, пообещайте, что не станете ничего говорить папе.
Кэт подумала, что она будет идиоткой, если согласится и даст такое обещание. Но, изучая серьезное маленькое лицо и большие умоляющие глаза Мег, она не сумела ожесточить свое сердце против девочки.
– Ладно, – порывисто выдохнула она, и Мег, протянув руку, дотронулась до ее руки.
– Нет, вы должны обещать по-настоящему.
– Что же, спрашивается, ты хочешь, девочка? Чтобы я поклялась на крови?
– Обещайте мне вашей священной честью, – серьезно ответила Мег. – Я знаю, такую клятву вы никогда не нарушите.
Мег могла узнать это только в одном случае. Маленькая ведьма умела читать по глазам, и она снова совершила набег на мысли Кэт.
– Хорошо. Я клянусь тебе своей священной честью, – сказала Кэт и затем сурово добавила: – Но и ты должна поклясться мне. Больше не смей применять свои трюки на мне.
– Какие трюки? – Мег медленно поднялась с пола.
– Прекрасно знаешь. Сейчас ты имеешь дело с другой мудрой женщиной, а не со своим легковерным папашей. Я тоже умею читать по глазам.
– Ах, вы об этом, – смущенно проговорила Мег. Она торжественно подняла одну руку. – Клянусь, что больше не буду так поступать. Клянусь честью. А правда, здорово у меня получается? – несмело улыбнувшись, полюбопытствовала она, опуская руку.
– Да, дерзкая ты девчонка.
Мег расплылась в улыбке, и было удивительно, как улыбка преобразила ее серьезное маленькое личико, придавая ему плутовское обаяние Мартина Ле Лупа.
– Я еще много что умею, например, готовить лекарства и снадобья разные. – Она показала рукой на пустую кружку на столике у кровати. – Этот питательный отвар, что я приготовила для вас, должен помочь вам поправиться совсем скоро. Если нет, я могу принести вам еще.
– Ты варила этот отвар? – Кэт была потрясена. Богиня Бригитта! Этот самонадеянный Мартин Ле Луп знал хоть что-нибудь из того, что происходило в стенах его же собственного дома? – Твой отец сказал мне, что это мисс Баттеридор приготовила.
– Агги? Да она знать ничего не знает о таких вещах. К тому же она говорит, что она не дала бы вам и чаши со своей мочой. – Мег одарила Кэт извиняющимся взглядом. – Мне жаль, но Агги не любит ирландцев. Она говорит, что, дай вам волю, вы сгрызли бы мои крошечные косточки при первой же возможности.
– И ты ей веришь?
– Конечно, нет. Я же не какое-то наивное дитя, – ответила Мег с достоинством. – У Агги доброе сердце, но иногда она может быть немного…
– Суеверной и невежественной, как и большинство англичан?
– Я хотела сказать неграмотной и мало повидавшей на своем веку. Она никогда не уезжала из Лондона дальше Саутуорка. У нее нет моего знания мира.
«Абсурдное заявление для одиннадцатилетней девочки. Только для любой другой, но не этой», – подумала Кэт. Разглядывая Мег, она отметила печаль и усталость, мелькавшие в зеленых глазах девочки, так похожих на глаза отца и все же совершенно других. Кэт редко поддавалась порывам материнской нежности, но она осторожно взяла прядь шелковистых каштановых волос Мег и пригладила их на плече девочки.
– Раз ты так хорошо читаешь по глазам, ты должна иметь некоторое представление, с какой целью я оказалась в Лондоне.
– Вы считаете, что мне угрожает опасность. Я слышала, как вы говорили с моим папой.
– Ага, значит, подслушивала через замочную скважину?
И снова у девочки мелькнула тень озорной улыбки, но Мег немедленно приняла рассудительный вид.
– Я поступила неправильно, я знаю, но мне пришлось. Папа не всегда сообщает мне то, что ему следовало бы сказать мне. Папа изо всех сил старается защитить меня.
«Не один только твой папа беспокоится о тебе», – хотелось возразить Кэт, но она оставила это замечание при себе.
– Если сестры или Темная Королева все еще угрожают нам, я должна знать об этом. – Мег вздрогнула. – Я встретила ее однажды… королеву. В ее дворцовом парке в Париже. Она очень старая, но все еще очень сильная и страшная… и в ней есть какая-то ужасная темнота.
– Вот я здесь и оказалась, чтобы отвезти вас на остров Фэр.
– И я буду там, в полной безопасности? – Мег задумчиво склонила голову набок.
Кэт задумалась над ответом, но не нашла в себе силы солгать девочке. Да это и не прошло бы с Мег. Девочка была слишком умна.
– Нет, Маргарет. На этой земле не найти совсем безопасного места, но я думаю, что там вы с папой будете в большей безопасности, чем в этом проклятом городе.
– А какой он, остров Фэр? Кто живет там?
– В основном на острове живут женщины, чьи мужья и сыновья, моряки или рыбаки, подолгу уходят в море, зарабатывая на пропитание. И там много тех, кто занят непривычным для женщин делом, чего никогда не увидишь ни в одном другом месте. Они куют, плотничают, варят пиво, торгуют в лавках и…
– А мудрые женщины? – нетерпеливо перебила ее Мег.
– Ну, само собой. Остров Фэр долгое время был убежищем для тех, кто изучал древнее знание, для травниц, целительниц. Остров Фэр небольшой, но красивый. Он как драгоценный камень в море, с отвесными утесами и усыпанными ракушками берегами. А в самом сердце острова расположен густой темный лес с деревьями, такими старыми, что невозможно даже представить себе их возраст. На острове Фэр царит прекрасный, дикий дух, далее более древний, чем те, что населяют мою собственную страну.
«Или, по крайней мере, раньше населяли ее», – печально подумала Кэт. Она давно чувствовала, что дух Ирландии умирал из-за глупости ее обитателей, вытесняемый вторжением всего английского.
– А Хозяйка острова Фэр, какая он? – спросила Мег.
– Она столь же мудра, как и хороша собой и образованна. Она смогла бы научить тебя очень многому в искусстве заживления ран и знаниям матери-земли.
– Звучит замечательно. – На секунду Мег задумалась, потом вздохнула. – Но папа никогда не согласится поехать туда. Ему нравится Лондон, и у него большие планы. Он хочет, чтобы я стала знатной дамой, которой восхищаются, красивой, обученной музыке и танцам и… и рукоделию. Я не уверена, что я сумею научиться всему, что он хочет, и стану тем, кем он хочет, чтобы я стала, но я должна попытаться.
– Ты рассказала мне о том, что папа хочет. Ну а как же ты, как же сама Мег? – спросила Кэт. – Что хочет сама Мег?
– Сделать приятное моему папе. Это – мой долг. Как раз в прошлое воскресенье пастор из святого Барнаби проповедовал, насколько важно для дочерей быть послушными.
Кэт сжала тоненькую руку маленькой девочки в своих мозолистых ладонях.
– На свете существуют и другие дочери, Мег. Дочери Земли, к которым принадлежишь и ты. Прежде всего, мудрая женщина учится быть правдивой по отношению к себе.
– Я… Я помню. Моя первая няня, Пруденс Уотерс, была именно такой мудрой женщиной. Она пыталась учить меня… – Мег прервала себя печальным кивком головы. – Но я должна забыть все это. Таково желание моего папы.
– Не так уж это легко, Мег, забыть свое прошлое. Не так-то уж легко пытаться зачеркнуть в себе ту, кто ты есть на самом деле, глубоко в твоем сердце, и еще сложнее стараться стать тем, кем кто-то еще хочет, чтобы ты была. Поверь мне. Я знаю.
– Было интересно поговорить с вами, Катриона из клана О'Хэнлон. – Девочка вырвала свою руку. – Но я согласна с моим папой. Вы должны набраться сил, а затем возвратиться домой. – Мег присела в величавом реверансе. Ее лицо закрылось, и на нем появилось выражение, напоминающее маску, которую надел на себя Мартин. – Я желаю вам безопасного пути обратно домой на остров Фэр.
Девочка юркнула из комнаты, и снова Кэт смотрела на закрытую дверь. С сердитым вздохом она откинулась на кровать.
Возвратиться домой? Она хотела бы воспользоваться советом Мег, но уже очень давно Кэт не знала, где ее дом. Что же касается острова Фэр, она с радостью отправилась бы туда с первым же приливом.
Она надеялась быстро выполнить свою миссию и вернуться к Арианн как можно скорее. Несмотря на все заверения Арианн в своем хорошем самочувствии, Кэт очень сильно волновалась за свою подругу. Не то чтобы от нее будет большая польза, когда дело коснется тайны рождения ребенка, но если что-нибудь пойдет не так, как надо, ей хотелось бы находиться подле Арианн.
Миссия оказалась много сложнее, чем Кэт представляла себе. Маневрировать среди мелей и рифов между Мартином Ле Лупом и его не менее упрямой дочерью казалось теперь почти невыполнимой задачей.
Кэт не винила Мег. При всех своих талантах та была всего лишь маленькой девочкой, отчаянно желавшей получить одобрение отца. Вот Мартину следовало бы не рисковать дочерью. Но этот мужчина был слишком ослеплен собственным «я», чтобы видеть очевидное.
Что ж, придется ей объяснить месье Ле Лупу ошибочность его выбора. Она увезет Мегаэру и благополучно доставит ее на остров Фэр, даже если ради этого ей придется увести девочку из-под носа собственного отца.
ГЛАВА 4
Мартин шел большими шагами по безмолвному коридору, прикрывая огонек свечи, чтобы она не потухла. Все его домочадцы давно улеглись. Ему не в первый раз приходилось бодрствовать, когда все на свете уже погрузилось в сон. И в те дни, когда он промышлял воровством в Париже, и в ту пору, когда служил у короля Наварры, многие свои дела он проворачивал под покровом ночи. Надев плащ с капюшоном, завязывающимся на шее, прикрепив шпагу и кинжал к поясу, он собирался ускользнуть из дома на ночную встречу со своим патроном. Но прежде он должен был убедиться, что все двери и окна заперты на засовы, и обязательно посмотреть на дочь.
Приоткрыв дверь спальни Мег, Мартин на цыпочках прокрался внутрь. Девочка, словно принцесса из сказочной башни, спала в комнате, расположенной в самой высокой части дома.
Комнату до отказа заполнили всем, что преданный до умопомрачения папаша дарил дочери. Сундуки, набитые прелестными платьями, позолоченная арфа, корзиночка для рукоделия с горой шелковистых моточков, полки с множеством книг, небольшой письменный стол.
Мартин поставил свечу на стол, чуть сдвинув в сторону чернила, перо и бумагу, на которой Мег упражнялась к переводе какого-то пассажа с латыни на английский. Сам не слишком усердный в науках и не получивший систематического образования, Мартин гордился достижениями дочери, хотя иногда ее жажда познания и приводила его в смятение.
Его друзья – сестры Шени – без сомнения, были бы готовы изжарить его живьем за подобные мысли, но Мартин опасался, что для женщины не всегда хорошо быть слишком умной. Конечно, мать Мег когда-то… Мартин сцепил зубы и пресек все мысли о Кассандре Лассель. Он приблизился к кровати Мег и, изо всех сил стараясь не разбудить ее, осторожно отодвинул полог кровати из индийского шелка. На огромном и толстом матраце, набитом пером, девочка казалась совсем маленькой и хрупкой.
Он с удовлетворением убедился, что она крепко и безмятежно спала. Он боялся, как бы события этого дня не стали причиной дурных снов. Мег давно уже не мучили кошмары, и Мартин решительно ограждал дочь от всего, что могло вызвать их повторение.
Девочка заснула, как это часто случалось, над своими сокровищами. Маленькая шкатулка, инкрустированная перламутром, так и осталась лежать открытой на кровати. Мартин увидел медальон на серебряной цепочке, он разбудил в нем воспоминания. Овальную поверхность украшало изображение волка, воющего на луну. Под открывающейся крышкой были искусной работы миниатюрные часы и выгравирована надпись: «Твой до скончания времени».
Он заказал этот медальон для Мирибель Шене и надеялся, что подарок станет прелюдией к их помолвке.
Не будь он таким слепым, он давно понял бы, что Мири никогда не сможет принадлежать ему, что она слишком сильно любила Аристида.
Мартин положил медальон обратно в шкатулку. Боль от потери Мири притупилась, превратившись в сладостно-горькую печаль. Они расстались друзьями, и она отдала медальон его дочери в тот день, когда они с Мег уезжали в Англию.
Случалось порой, поздними ночами, когда дом совсем замирал, а он продолжал нести свою одинокую бессменную вахту у постели дочери, он все еще начинал тосковать по Мири. Моn dieu, как он обожал эту женщину!
Мири часто пеняла Мартину, что он видит в ней какую-то недосягаемую небожительницу и относится к ней (впрочем, и к своей собственной жизни тоже) как к необыкновенному романтическому приключению. Вероятно, она была права. Иногда ему казалось, что он впервые узнал, что такое по-настоящему любить другого человека, только тогда, когда стал отцом.
Поставив шкатулку на полку, Мартин вернулся к кровати Мег. Он подтянул покрывало на ее худенькое плечико и отвел со лба прядь ее шелковистых каштановых волос.
От его прикосновения девочка зашевелилась и устроилась удобнее, уткнувшись в подушку. На Мартина нахлынуло почти мучительное чувство любви к своему ребенку.
Да он с ума сойдет, если потеряет ее. Может, Кэт и права, и он ведет себя как дурак, не обращая внимания ид предостережение Арианн. Возможно, умнее было бы сгрести Мег в охапку и бежать. Но куда бежать и что делать там, куда убежишь?
На остров Фэр? Поближе к необычному мистическому воздействию этого странного места, к соблазнам древнего знания и многочисленным дочерям земли? Магия, пусть даже и самого доброжелательного рода, вела к бездне и опасности. За эти годы Мартин приложил невероятные усилия, чтобы изгнать все это из мира Мег.
А что, если просто опять попытаться исчезнуть вместе с Мег?.. Но он и так навязал дочери достаточно жизни беглянки, когда они впервые прибыли в Англию и он присоединился к труппе бродячих актеров Роксбурга. Ему приходилось оберегать нравственность Мег в мире скверных низкопробных таверн, среди непристойной болтовни, но частенько и они были вынуждены убегать от какого-нибудь пуританского пастора, решившего оградить своих прихожан от пагубного влияния охальников-актеров. Их преследовали собаки, констебли и олдермены, вооруженные вилами.
Такое безалаберное существование вполне удовлетворяло самого Мартина, но подобная жизнь не подходила для его малютки.
Нет! Это Мартин решил твердо. Он крепко сжал зубы. Он слишком упорно трудился и слишком часто рисковал ради лучшего будущего для Мег, чтобы теперь поддаться панике и бросить все.
Ему просто необходимо проявить больше бдительности, нанять еще слугу, или лучше двух крепких парней, чтобы те патрулировали сад и внимательно наблюдали за домом. И пригрозить содрать с Агаты Баттеридор шкуру, если старуха когда-нибудь снова выйдет из дома с Мег.
У него все получится. Он даст дочери такую жизнь, которую сам он никогда не знал. Безопасную, спокойную и солидную, даже если ему самому придется поставить на карту свою душу.
Наклонившись над подушкой, он легонько поцеловал Мег в лоб. Затем забрал свою свечу и выскользнул из комнаты.
Выждав еще несколько томительно длившихся минут, после того как Мартин покинул комнату, Кэт вышла из-за гобелена, где она пряталась. Она двигалась как можно тише, насколько это позволяли ей ботинки Мартина, хотя она и надела лишние чулки в тщетном усилии приспособить их под свои маленькие ступни. Мужские бричесы в любую минуту грозили соскользнуть до колен, хотя она и затянула веревку на поясе как можно туже, да и рукава его рубашки, которые пришлось закатать, все время сползали.
Совершенно неподходящая одежда для передвижений тайком. Но после тщетных попыток вернуть себе собственную одежду, Кэт пришлось обойтись тем, что она сумела отыскать, роясь в гардеробной Мартина. Как ни странно, она пришла в некоторое волнение, облачившись в одежду, хранившую запах его мускусного, мужского аромата.
Мартин вышел вместе со свечой, и комната снова погрузилась в кромешную темноту, если не считать слабого лунного света, проникавшего сквозь окно, и Кэт умудрилась удариться голенью о ножку письменного стола.
Подавив ругательство, она бросила беспокойный взгляд на кровать.
Мег зашевелилась, и Кэт застыла. Но девочка только перевернулась во сне, поглубже зарывшись в простыни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Кэт нахмурилась. Мартину Ле Лупу определенно необходимо открыть глаза на все, что касалось его дочери, по все же, глядя на удрученное лицо Мег, она испытывала невольное сочувствие. Она хорошо помнила те дни, когда один недовольный взгляд Тьернана О'Хэнлона был для нее хуже, чем удар.
– Возможно, пока это могло бы остаться нашей тайной. – Мег просветлела, но тут же побелела от страха, когда Кэт добавила: – Но тебе придется сдать свое «лезвие ведьмы» мне.
– О нет, пожалуйста, я не могу. Я всегда ношу шприц с собой, когда я выхожу… чтобы защитить папу. И если сестры все еще ищут меня, как вы утверждаете, или даже Темная Королева, мое оружие может пригодиться мне больше, чем когда-либо. Пожалуйста, Катриона… Кэт, – взмолилась Мег, опускаясь на пол перед Кэт, – прошу нас. Позвольте мне оставить шприц. Я буду осторожна, и со снадобьями тоже. Я клянусь. Только, пожалуйста, пообещайте, что не станете ничего говорить папе.
Кэт подумала, что она будет идиоткой, если согласится и даст такое обещание. Но, изучая серьезное маленькое лицо и большие умоляющие глаза Мег, она не сумела ожесточить свое сердце против девочки.
– Ладно, – порывисто выдохнула она, и Мег, протянув руку, дотронулась до ее руки.
– Нет, вы должны обещать по-настоящему.
– Что же, спрашивается, ты хочешь, девочка? Чтобы я поклялась на крови?
– Обещайте мне вашей священной честью, – серьезно ответила Мег. – Я знаю, такую клятву вы никогда не нарушите.
Мег могла узнать это только в одном случае. Маленькая ведьма умела читать по глазам, и она снова совершила набег на мысли Кэт.
– Хорошо. Я клянусь тебе своей священной честью, – сказала Кэт и затем сурово добавила: – Но и ты должна поклясться мне. Больше не смей применять свои трюки на мне.
– Какие трюки? – Мег медленно поднялась с пола.
– Прекрасно знаешь. Сейчас ты имеешь дело с другой мудрой женщиной, а не со своим легковерным папашей. Я тоже умею читать по глазам.
– Ах, вы об этом, – смущенно проговорила Мег. Она торжественно подняла одну руку. – Клянусь, что больше не буду так поступать. Клянусь честью. А правда, здорово у меня получается? – несмело улыбнувшись, полюбопытствовала она, опуская руку.
– Да, дерзкая ты девчонка.
Мег расплылась в улыбке, и было удивительно, как улыбка преобразила ее серьезное маленькое личико, придавая ему плутовское обаяние Мартина Ле Лупа.
– Я еще много что умею, например, готовить лекарства и снадобья разные. – Она показала рукой на пустую кружку на столике у кровати. – Этот питательный отвар, что я приготовила для вас, должен помочь вам поправиться совсем скоро. Если нет, я могу принести вам еще.
– Ты варила этот отвар? – Кэт была потрясена. Богиня Бригитта! Этот самонадеянный Мартин Ле Луп знал хоть что-нибудь из того, что происходило в стенах его же собственного дома? – Твой отец сказал мне, что это мисс Баттеридор приготовила.
– Агги? Да она знать ничего не знает о таких вещах. К тому же она говорит, что она не дала бы вам и чаши со своей мочой. – Мег одарила Кэт извиняющимся взглядом. – Мне жаль, но Агги не любит ирландцев. Она говорит, что, дай вам волю, вы сгрызли бы мои крошечные косточки при первой же возможности.
– И ты ей веришь?
– Конечно, нет. Я же не какое-то наивное дитя, – ответила Мег с достоинством. – У Агги доброе сердце, но иногда она может быть немного…
– Суеверной и невежественной, как и большинство англичан?
– Я хотела сказать неграмотной и мало повидавшей на своем веку. Она никогда не уезжала из Лондона дальше Саутуорка. У нее нет моего знания мира.
«Абсурдное заявление для одиннадцатилетней девочки. Только для любой другой, но не этой», – подумала Кэт. Разглядывая Мег, она отметила печаль и усталость, мелькавшие в зеленых глазах девочки, так похожих на глаза отца и все же совершенно других. Кэт редко поддавалась порывам материнской нежности, но она осторожно взяла прядь шелковистых каштановых волос Мег и пригладила их на плече девочки.
– Раз ты так хорошо читаешь по глазам, ты должна иметь некоторое представление, с какой целью я оказалась в Лондоне.
– Вы считаете, что мне угрожает опасность. Я слышала, как вы говорили с моим папой.
– Ага, значит, подслушивала через замочную скважину?
И снова у девочки мелькнула тень озорной улыбки, но Мег немедленно приняла рассудительный вид.
– Я поступила неправильно, я знаю, но мне пришлось. Папа не всегда сообщает мне то, что ему следовало бы сказать мне. Папа изо всех сил старается защитить меня.
«Не один только твой папа беспокоится о тебе», – хотелось возразить Кэт, но она оставила это замечание при себе.
– Если сестры или Темная Королева все еще угрожают нам, я должна знать об этом. – Мег вздрогнула. – Я встретила ее однажды… королеву. В ее дворцовом парке в Париже. Она очень старая, но все еще очень сильная и страшная… и в ней есть какая-то ужасная темнота.
– Вот я здесь и оказалась, чтобы отвезти вас на остров Фэр.
– И я буду там, в полной безопасности? – Мег задумчиво склонила голову набок.
Кэт задумалась над ответом, но не нашла в себе силы солгать девочке. Да это и не прошло бы с Мег. Девочка была слишком умна.
– Нет, Маргарет. На этой земле не найти совсем безопасного места, но я думаю, что там вы с папой будете в большей безопасности, чем в этом проклятом городе.
– А какой он, остров Фэр? Кто живет там?
– В основном на острове живут женщины, чьи мужья и сыновья, моряки или рыбаки, подолгу уходят в море, зарабатывая на пропитание. И там много тех, кто занят непривычным для женщин делом, чего никогда не увидишь ни в одном другом месте. Они куют, плотничают, варят пиво, торгуют в лавках и…
– А мудрые женщины? – нетерпеливо перебила ее Мег.
– Ну, само собой. Остров Фэр долгое время был убежищем для тех, кто изучал древнее знание, для травниц, целительниц. Остров Фэр небольшой, но красивый. Он как драгоценный камень в море, с отвесными утесами и усыпанными ракушками берегами. А в самом сердце острова расположен густой темный лес с деревьями, такими старыми, что невозможно даже представить себе их возраст. На острове Фэр царит прекрасный, дикий дух, далее более древний, чем те, что населяют мою собственную страну.
«Или, по крайней мере, раньше населяли ее», – печально подумала Кэт. Она давно чувствовала, что дух Ирландии умирал из-за глупости ее обитателей, вытесняемый вторжением всего английского.
– А Хозяйка острова Фэр, какая он? – спросила Мег.
– Она столь же мудра, как и хороша собой и образованна. Она смогла бы научить тебя очень многому в искусстве заживления ран и знаниям матери-земли.
– Звучит замечательно. – На секунду Мег задумалась, потом вздохнула. – Но папа никогда не согласится поехать туда. Ему нравится Лондон, и у него большие планы. Он хочет, чтобы я стала знатной дамой, которой восхищаются, красивой, обученной музыке и танцам и… и рукоделию. Я не уверена, что я сумею научиться всему, что он хочет, и стану тем, кем он хочет, чтобы я стала, но я должна попытаться.
– Ты рассказала мне о том, что папа хочет. Ну а как же ты, как же сама Мег? – спросила Кэт. – Что хочет сама Мег?
– Сделать приятное моему папе. Это – мой долг. Как раз в прошлое воскресенье пастор из святого Барнаби проповедовал, насколько важно для дочерей быть послушными.
Кэт сжала тоненькую руку маленькой девочки в своих мозолистых ладонях.
– На свете существуют и другие дочери, Мег. Дочери Земли, к которым принадлежишь и ты. Прежде всего, мудрая женщина учится быть правдивой по отношению к себе.
– Я… Я помню. Моя первая няня, Пруденс Уотерс, была именно такой мудрой женщиной. Она пыталась учить меня… – Мег прервала себя печальным кивком головы. – Но я должна забыть все это. Таково желание моего папы.
– Не так уж это легко, Мег, забыть свое прошлое. Не так-то уж легко пытаться зачеркнуть в себе ту, кто ты есть на самом деле, глубоко в твоем сердце, и еще сложнее стараться стать тем, кем кто-то еще хочет, чтобы ты была. Поверь мне. Я знаю.
– Было интересно поговорить с вами, Катриона из клана О'Хэнлон. – Девочка вырвала свою руку. – Но я согласна с моим папой. Вы должны набраться сил, а затем возвратиться домой. – Мег присела в величавом реверансе. Ее лицо закрылось, и на нем появилось выражение, напоминающее маску, которую надел на себя Мартин. – Я желаю вам безопасного пути обратно домой на остров Фэр.
Девочка юркнула из комнаты, и снова Кэт смотрела на закрытую дверь. С сердитым вздохом она откинулась на кровать.
Возвратиться домой? Она хотела бы воспользоваться советом Мег, но уже очень давно Кэт не знала, где ее дом. Что же касается острова Фэр, она с радостью отправилась бы туда с первым же приливом.
Она надеялась быстро выполнить свою миссию и вернуться к Арианн как можно скорее. Несмотря на все заверения Арианн в своем хорошем самочувствии, Кэт очень сильно волновалась за свою подругу. Не то чтобы от нее будет большая польза, когда дело коснется тайны рождения ребенка, но если что-нибудь пойдет не так, как надо, ей хотелось бы находиться подле Арианн.
Миссия оказалась много сложнее, чем Кэт представляла себе. Маневрировать среди мелей и рифов между Мартином Ле Лупом и его не менее упрямой дочерью казалось теперь почти невыполнимой задачей.
Кэт не винила Мег. При всех своих талантах та была всего лишь маленькой девочкой, отчаянно желавшей получить одобрение отца. Вот Мартину следовало бы не рисковать дочерью. Но этот мужчина был слишком ослеплен собственным «я», чтобы видеть очевидное.
Что ж, придется ей объяснить месье Ле Лупу ошибочность его выбора. Она увезет Мегаэру и благополучно доставит ее на остров Фэр, даже если ради этого ей придется увести девочку из-под носа собственного отца.
ГЛАВА 4
Мартин шел большими шагами по безмолвному коридору, прикрывая огонек свечи, чтобы она не потухла. Все его домочадцы давно улеглись. Ему не в первый раз приходилось бодрствовать, когда все на свете уже погрузилось в сон. И в те дни, когда он промышлял воровством в Париже, и в ту пору, когда служил у короля Наварры, многие свои дела он проворачивал под покровом ночи. Надев плащ с капюшоном, завязывающимся на шее, прикрепив шпагу и кинжал к поясу, он собирался ускользнуть из дома на ночную встречу со своим патроном. Но прежде он должен был убедиться, что все двери и окна заперты на засовы, и обязательно посмотреть на дочь.
Приоткрыв дверь спальни Мег, Мартин на цыпочках прокрался внутрь. Девочка, словно принцесса из сказочной башни, спала в комнате, расположенной в самой высокой части дома.
Комнату до отказа заполнили всем, что преданный до умопомрачения папаша дарил дочери. Сундуки, набитые прелестными платьями, позолоченная арфа, корзиночка для рукоделия с горой шелковистых моточков, полки с множеством книг, небольшой письменный стол.
Мартин поставил свечу на стол, чуть сдвинув в сторону чернила, перо и бумагу, на которой Мег упражнялась к переводе какого-то пассажа с латыни на английский. Сам не слишком усердный в науках и не получивший систематического образования, Мартин гордился достижениями дочери, хотя иногда ее жажда познания и приводила его в смятение.
Его друзья – сестры Шени – без сомнения, были бы готовы изжарить его живьем за подобные мысли, но Мартин опасался, что для женщины не всегда хорошо быть слишком умной. Конечно, мать Мег когда-то… Мартин сцепил зубы и пресек все мысли о Кассандре Лассель. Он приблизился к кровати Мег и, изо всех сил стараясь не разбудить ее, осторожно отодвинул полог кровати из индийского шелка. На огромном и толстом матраце, набитом пером, девочка казалась совсем маленькой и хрупкой.
Он с удовлетворением убедился, что она крепко и безмятежно спала. Он боялся, как бы события этого дня не стали причиной дурных снов. Мег давно уже не мучили кошмары, и Мартин решительно ограждал дочь от всего, что могло вызвать их повторение.
Девочка заснула, как это часто случалось, над своими сокровищами. Маленькая шкатулка, инкрустированная перламутром, так и осталась лежать открытой на кровати. Мартин увидел медальон на серебряной цепочке, он разбудил в нем воспоминания. Овальную поверхность украшало изображение волка, воющего на луну. Под открывающейся крышкой были искусной работы миниатюрные часы и выгравирована надпись: «Твой до скончания времени».
Он заказал этот медальон для Мирибель Шене и надеялся, что подарок станет прелюдией к их помолвке.
Не будь он таким слепым, он давно понял бы, что Мири никогда не сможет принадлежать ему, что она слишком сильно любила Аристида.
Мартин положил медальон обратно в шкатулку. Боль от потери Мири притупилась, превратившись в сладостно-горькую печаль. Они расстались друзьями, и она отдала медальон его дочери в тот день, когда они с Мег уезжали в Англию.
Случалось порой, поздними ночами, когда дом совсем замирал, а он продолжал нести свою одинокую бессменную вахту у постели дочери, он все еще начинал тосковать по Мири. Моn dieu, как он обожал эту женщину!
Мири часто пеняла Мартину, что он видит в ней какую-то недосягаемую небожительницу и относится к ней (впрочем, и к своей собственной жизни тоже) как к необыкновенному романтическому приключению. Вероятно, она была права. Иногда ему казалось, что он впервые узнал, что такое по-настоящему любить другого человека, только тогда, когда стал отцом.
Поставив шкатулку на полку, Мартин вернулся к кровати Мег. Он подтянул покрывало на ее худенькое плечико и отвел со лба прядь ее шелковистых каштановых волос.
От его прикосновения девочка зашевелилась и устроилась удобнее, уткнувшись в подушку. На Мартина нахлынуло почти мучительное чувство любви к своему ребенку.
Да он с ума сойдет, если потеряет ее. Может, Кэт и права, и он ведет себя как дурак, не обращая внимания ид предостережение Арианн. Возможно, умнее было бы сгрести Мег в охапку и бежать. Но куда бежать и что делать там, куда убежишь?
На остров Фэр? Поближе к необычному мистическому воздействию этого странного места, к соблазнам древнего знания и многочисленным дочерям земли? Магия, пусть даже и самого доброжелательного рода, вела к бездне и опасности. За эти годы Мартин приложил невероятные усилия, чтобы изгнать все это из мира Мег.
А что, если просто опять попытаться исчезнуть вместе с Мег?.. Но он и так навязал дочери достаточно жизни беглянки, когда они впервые прибыли в Англию и он присоединился к труппе бродячих актеров Роксбурга. Ему приходилось оберегать нравственность Мег в мире скверных низкопробных таверн, среди непристойной болтовни, но частенько и они были вынуждены убегать от какого-нибудь пуританского пастора, решившего оградить своих прихожан от пагубного влияния охальников-актеров. Их преследовали собаки, констебли и олдермены, вооруженные вилами.
Такое безалаберное существование вполне удовлетворяло самого Мартина, но подобная жизнь не подходила для его малютки.
Нет! Это Мартин решил твердо. Он крепко сжал зубы. Он слишком упорно трудился и слишком часто рисковал ради лучшего будущего для Мег, чтобы теперь поддаться панике и бросить все.
Ему просто необходимо проявить больше бдительности, нанять еще слугу, или лучше двух крепких парней, чтобы те патрулировали сад и внимательно наблюдали за домом. И пригрозить содрать с Агаты Баттеридор шкуру, если старуха когда-нибудь снова выйдет из дома с Мег.
У него все получится. Он даст дочери такую жизнь, которую сам он никогда не знал. Безопасную, спокойную и солидную, даже если ему самому придется поставить на карту свою душу.
Наклонившись над подушкой, он легонько поцеловал Мег в лоб. Затем забрал свою свечу и выскользнул из комнаты.
Выждав еще несколько томительно длившихся минут, после того как Мартин покинул комнату, Кэт вышла из-за гобелена, где она пряталась. Она двигалась как можно тише, насколько это позволяли ей ботинки Мартина, хотя она и надела лишние чулки в тщетном усилии приспособить их под свои маленькие ступни. Мужские бричесы в любую минуту грозили соскользнуть до колен, хотя она и затянула веревку на поясе как можно туже, да и рукава его рубашки, которые пришлось закатать, все время сползали.
Совершенно неподходящая одежда для передвижений тайком. Но после тщетных попыток вернуть себе собственную одежду, Кэт пришлось обойтись тем, что она сумела отыскать, роясь в гардеробной Мартина. Как ни странно, она пришла в некоторое волнение, облачившись в одежду, хранившую запах его мускусного, мужского аромата.
Мартин вышел вместе со свечой, и комната снова погрузилась в кромешную темноту, если не считать слабого лунного света, проникавшего сквозь окно, и Кэт умудрилась удариться голенью о ножку письменного стола.
Подавив ругательство, она бросила беспокойный взгляд на кровать.
Мег зашевелилась, и Кэт застыла. Но девочка только перевернулась во сне, поглубже зарывшись в простыни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42