— А че — двойка тоже хорошо! — возмутился Бондарчук. — Слушай, Гош, я тебя только об одном прошу: не прыгай в Поле, чтоб кошечку с дерева второй ступенью снять. Ну честно, так мне осточертело видеть, как новички размениваются! Ну хоть ты им всем класс покажи!
— Постараюсь, — пробормотал Савельев. — И как я определю, что могу сделать, а что — нет?
— Да запросто, — сказал Добрынин. — Все, что видишь, — можешь править. Чего не осилишь — даже не увидишь.
— А-а, — понимающе протянул Савельев, растерянно рассмеялся: — Да ну, я поверить не могу… Чтоб я… Ну ладно, время покажет, будет детонация или нет. А правда, я ж последнее время думал — со зрением что-то. Вижу только прямо перед собой. А по углам — все серое.
Илья ему завидовал. Остро и болезненно. Серый туман — признак того, что “постовщик” набрал энергии для работы. Илья же видел как никогда ясно.
Индийские “руты” благосклонно прислушивались. Савельеву тут же начали давать советы со всех сторон — он кивал, тер виски, вздрагивал. Потом Машка растолкала всех и сунула ему в руки чашку с чаем. И правильно сделала, подумал Илья. Иначе Савельев на нервной почве соскочит раньше времени и испортит инициационный разряд.
— Между прочим, Поле не мерцает, — заметил Бондарчук.
И опять все затихли. Тон Бондарчука, блестящий тревожный взгляд — все это заводило хуже аварийной сирены.
— Дурной знак, — сказал Размат. — Но еще тридцать пять минут надо подождать. Мы знаем, что раньше входить нельзя.
Илья обернулся и посмотрел на физическую карту. Пощелкал пультом, переключая на американскую военную базу. И понял, что события будут развиваться по самому плохому сценарию.
По берегу, мелко дрожавшему, катились камушки. Где-то на огромной глубине под базой продвигался разлом. И Илья прекрасно, без расчетов, понимал: разлом дойдет до поверхности через десять минут максимум. Если не войти раньше, потом будет уже поздно. Посмотрел на Джеффа, тот развел руками. В карих глазах негра плескалась паника. И тут Илья понял самое страшное: даже если войти вовремя, индийские “руты” могли не справиться. Чтобы расколоть землю над взорвавшейся шахтой, Скилдин в свое время вышел на шестерку. А сколько нужно, чтоб наоборот, не дать расколоться?
Илья встал, через весь зал пошел к Робке, сидевшему в углу. Сел рядом:
— Робка, другого выхода нет. Тебе нужно войти сейчас.
Робка был бледен, кусал бескровные губы.
— Вся надежда только на тебя, — спокойно сказал Илья.
— Я… попробую.
Илья пристально на него смотрел. Робка старался. Он делал все именно так, как ему уже сто раз объясняли. И у него ровным счетом ничего не выходило.
Вот тут-то Илья и припомнил версию Цыганкова о том, что Робка в Поле может попасть только через Олю. Припомнил — и оледенел.
Потому что Оли нигде не было, а без нее Вещего Олега не существовало.
Тогда Илья подошел к Джеффу:
— Джефф, у нас есть высший “рут”, — очень тихо сказал он. — Но у него проблемы: не может войти в Поле сам. Давай ты первый, а? Может, он сможет войти с детонации.
Негр не возражал. Робка встал, вышел из залы — сказал, что сначала все-таки попробует еще раз сам, из соседнего кабинета, там тихо и легче сосредоточиться.
“Полевой” экран внезапно мигнул, заливаясь страшным лиловым светом. Кто-то охнул. Машка Голикова до крови закусила пальцы, сдерживая крик. Экран сиял мертво.
Илья судорожно оглянулся на Джеффа. Негр стал серым, губы тряслись, потом он поднес руки к лицу, будто хотел закрыть его ладонями, передумал, кинулся к столу. И принялся лихорадочно, обливаясь, глушить воду. Илье стало жутко: негр, готовясь к самоубийственному рывку, накачивался водой, чтоб продержаться подольше.
И тут на весь зал полыхнуло золотом!
— А-а! — заорал Бондарчук, перекрывая зуммер тревоги.
На боковом мониторе золотым протуберанцем взметнулся сигнал. Прямоугольный импульс, визитная карточка Вещего Олега. На физической карте берег перед базой “Чероки” подернулся серебряной дымкой.
— Высшая-ааа! — кричал Бондарчук, как припадочный, качаясь и вцепившись себе в волосы. Выпрямился, лицо его было мокрым от слез и совершенно счастливым: — Ребята, он взял высшую ступень! Господи, Ты же существуешь, я знаю, — истово выдохнул он, глядя в потолок. — Спасибо Тебе за все. Ребята, он взял ее! Взял высшую! — бросился обниматься со всеми: — Взял, взял! Мы спасены! А-аа!!!
Бондарчук вскочил, гопаком прошелся по комнате, хлопая себя по ляжкам, потом кинулся всех обнимать.
— Есть, есть, есть!!! Есть высшая!!! Оле, оле-оле-оле!!! Вы слышите?! Йе-йе-йе, мама Ева, йе-йе-йе, отец Адам!!!
Лилового свечения больше не было. На “полевой” карте вспыхнули два огонька: в Селенграде и на японском побережье.
— Отражения раскидал, милый, хороший наш, — благоговейно шептал Бондарчук.
— Вот он-то сейчас всем класс и покажет, — не скрывая радости, проговорил Савельев. — Настоящий класс. Слушайте, всю жизнь мечтал — ну если не быть мне корректировщиком, так хоть высшую “рутовку” своими глазами увидать!
Джефф сидел на краю стола и глупо улыбался от радости. Попов и Добрынин ничего не понимали.
— Слушай, Илюха, а что ж не сказали, что у вас “рут” с высшей ступенью есть? — возмутился Добрынин. — Ну я понимаю, америкосам знать не надо, они заслужили нервотрепку, а нам-то сказать можно было! Нам же за ним в паре идти!
— Да не знали мы, — сказал Илья, не надеясь, что ему поверят. — До последнего не знали. Нет, знали, это ж Робка Морозов, но не надеялись, что получится.
Машка, плачущая и улыбающаяся, приволокла здоровенную бутыль газировки. При таком эмоциональном накале за шампанское вполне сойдет. Тем более, что спиртного службистам нельзя ни капли, им еще в Поле работать неизвестно сколько.
— А что делать теперь? — спросил Размат. — Прогноз нарушен.
— Да ничего, — улыбался Савельев. — Он рассчитан на девяносто часов, придется уложиться в тридцать, только и всего. Это не самое страшное. Главное, что у нас есть высший “рут”.
— Интересно, сколько он продержится в Поле? — задумчиво спросил Попов. — Инициация на высшей ступени… держится он пока для новичка даже более чем уверенно, это я как спец говорю, но что будет через час? Там работы немерено, нужно минимум два высших “рута” даже не по западным, а по нашим расчетам. Ребят, вы подумали, что с ним будет?
Вопрос сыграл роль ледяного душа. Все переглянулись.
— Мы должны справиться, — твердо сказал Савельев. — Обязаны. Робку выведем, как только хоть малейшее подозрение на зависание будет. Остальное сделаем сами.
Открылась дверь, и вошел… Робка.
— У меня ничего не вышло, — с горечью сказал он.
Все молчали.
Бондарчук изумленно покосился на монитор. Прямоугольный импульс не исчез.
Илья все понял. Сел, схватился за голову. “Какие-то сказки ты мне рассказываешь, не бывает таких дельфийцев… ” С нулевыми вероятностями могут работать только корректировщики! Просто потому, что они их создают.
— Тит твою мать, — спокойно сказал Савельев. — Я так и знал. Я сразу не поверил, что он столько времени нам морочил голову, а тут так спокойно мы его взяли на тестировании до инициации. Ну, так и вышло. Знакомьтесь! — махнул рукой в сторону монитора с импульсом. — Вещий Олег. То ли реинкарнант, то ли еще черт знает кто. Я, по крайней мере, не знаю, кто это такой. Я уже даже не уверен, что это Вещий Олег. Я знаю только одно: у нас катастрофа, а нам этого скрытного гаденыша по всему миру искать, чтоб ему пусто было!
— Вычислим! — бодро пообещал Бондарчук. — Вычислим! Теперь-то он никуда не денется, голубчик! Сам за медалькой явится! Я “рутов” знаю, они на вот такие побрякушки славы ради — падкие.
— Если он не загнется в Поле, — холодно сказал Добрынин. — Шур, я понимаю твой оптимизм, но пойми и меня: у нас с Лешкой у обоих сил не хватит откатить “рута” высшей ступени. Так что ищи быстрей, чтоб до крайностей не дошло. Хрен с ним, что Дальний Восток под воду уйдет, людей вытащим, остальное не так жалко. Но вот этого парня спасти надо.
Илья встал. Вышел на середину.
— Господа, поздравляю нас, — мертвым голосом сказал он. — Мы просто идиоты. И я — самый главный. Потому что мне прямо говорили, кто это. Я не поверил.
Лоханыч отвернулся. И Иосыч чувствовал себя виноватым. Котляков, до того глаза не мозоливший, побледнел. Илья криво усмехнулся:
— Наш Вещий Олег оказался Вещей Ольгой. Зовите сюда Стайнберга с минус двумя яблоками, потому что женщина-“рут” у нас есть.
* * *
04— 08-2084, пятница
17:30 по иркутскому времени
Селенград
Цыганков открыл глаза и почему-то ничуть не удивился, увидев Олю. Было в этом что-то естественное, законное. Она стояла над ним, держа в руке до краев налитую водой чашку:
— Пей.
— Зачем?
— Потом узнаешь.
Цыганков подчинился. Крупными глотками осушил чашку. Полежал. И тут его вдоль хребта, по всем сломанным костям продернуло током, да так, что он заорал в голос. И еще, еще… Его корчило и трясло, глаза закатились под лоб, пальцы судорожно комкали простыню, а ноги сучили, как у повешенного.
Когда оклемался, опять увидел Олю. Только теперь она была… отчетливой, что ли. И Цыганков начал понимать.
Она была в красном платье. С открытыми плечами, очень красивое платье. Вечернее. А на ногах у нее были толстые шерстяные носки. Без обуви. Так не бывает.
— Пей еще.
— А…
— Сказано — пей.
Боли больше не было. Наоборот, показалось, что сила раздула его на манер воздушного шара, он вот-вот воспарит над кроватью. Сел поплотней, ухватившись руками за каркас для надежности. Оля протянула ему третью чашку. И тут из-за спины вышел Филька. Улыбающийся, с бокалом чего-то радужно-золотистого. Красивый такой бокал, чистого стекла, с тонюсенькой двадцатисантиметровой ножкой.
Цыганкову стало страшно.
Филька был ближе. Но Оля вела себя как-то странно.
— Ты чего? — ласково спросил Филька. Так ласково, что Цыганков разинул рот от неожиданности. Ему в голову не приходило, что сдержанный Филька в принципе способен издавать такие звуки. — Я тебе принес попить.
— Это… выбор? — спросил Цыганков внезапно охрипшим голосом.
Оба кивнули. Синхронно. Филька покосился на Олю, снисходительно усмехнулся:
— Вася, я подобрал тебя на улице, когда тебя вышвырнули из Службы. Я поверил тебе, я дал тебе возможность сделать карьеру. Я сделал тебя человеком. И я очень хорошо знаю, чего ты хочешь. Ты получишь даже больше.
— Сними маску-то, — посоветовала Оля. — А то я сниму. Тебе не понравится.
Филька вдруг подернулся рябью. Миг — и на его месте стоял человек без особых примет. Цыганков его узнал, по ауре узнал. Тот самый зацикленный “мертвяк”, которого они ловили, но так и не поймали.
— Вот так-то лучше, Иуда, — недружелюбно сказала Оля. — И предлагай от своего имени, а не от чужого. А то я тебе мигом напомню печальный финал твоей биографии.
— Равновесие еще никто не отменял, — надменно напомнил Иуда и посмотрел в глаза Цыганкову. Понимающе, пристально, серьезно: — Бессмертие. Настоящее, невыдуманное. Власть. Неограниченная, само собой, подделок и суррогатов не предлагаю.
— На каких условиях? — догадался поторговаться Цыганков.
— Высшая ступень анти-режима.
Цыганков охнул.
— Ты получишь власть над этим миром. Ты в любой момент возьмешь все, что захочешь. Люди тебе не то, что помешать не смогут, — да они с радостью отдадут все! Они жертвы в твою честь приносить станут, храмы возведут… Я знаю, ты раскаиваешься в том, что поссорил Олю с Моравлиным. Ты сможешь все исправить. Для тебя не будет ничего невозможного. Ты уберешь все препятствия с их пути. Разве это не прекрасно?
— А ты что с этого имеешь?
— Всего лишь гибель одного врага. Ты его не знаешь. И никогда не узнаешь.
Бокал качался у самых губ. На миг Цыганков поддался соблазну… и опомнился.
— Если это выбор, то ты тоже должна что-то предложить, — сказал он Оле.
— Я не буду предлагать. Я хочу напомнить тебе кое-что. Ты просил меня сделать что-нибудь, чтобы ты ходил. Какой бы выбор ты сейчас ни сделал, ты уже будешь ходить. Ты здоров. — Она помолчала. — Ты обещал мне сделать все, что попрошу. Снаружи — катастрофа. Позарез нужен еще один “постовщик” в команду к Попову и Добрынину. Иначе они погибнут. Вот здесь, — она покачала чашкой, — твоя четвертая ступень пост-режима. Ничего больше предложить не могу.
У Цыганкова пересохло во рту и слезы выступили на глаза. Простая вода в старой фарфоровой чашке вдруг представилась всем, о чем он когда-либо мечтал.
— Я им нужен, да? — шепотом уточнил он.
— “Постовщик” всегда кому-нибудь да нужен. Мир спасать — собачья работа. Инициации и раскачки не будет, работать придется уже сегодня. Просто очень нужен “постовщик”. Если ты не согласишься, я найду другого. И отдам ему твою ступень.
— Я согласен! — закричал Цыганков. — Я согласен, согласен!
Он протянул руку к чашке, Иуда попытался подсунуть свой бокал. Оля одарила соперника ледяной улыбкой:
— Он сделал выбор.
— Мы еще встретимся, — пообещал Иуда. — Я все равно тебя убью.
— Не выйдет. Твое время прошло.
Цыганков протянул дрожащую руку, принял полную чашку из теплых пальцев Оли. Пил медленно, стараясь запомнить каждый глоток. Это же его четвертая ступень пост-режима. И тут забарабанили в дверь. Цыганков резко сел, сорвался с кровати, кинулся открывать…
…и, проснувшись внезапно, столкнулся на пороге с медсестрой и Черненко.
Вот тут-то его и накрыло. Цыганков охнул, завертелся на месте, судорожно щупая бока, ноги, спину, голову.
— Твоя воля, Господи, — прошептала медсестра и села на пол.
— Я… я хожу, — бормотал Цыганков. — Я хожу, я снова хожу… А-а…
Оглянулся. На тумбочке стояла фарфоровая чашка. На ее боках сверкали капли воды. Цыганков метнулся к ней, прижал к груди, тяжело дыша и не зная, то ли смеяться, то ли рыдать, то ли бежать куда-то… Медсестра принесла ему пижаму, побежала искать врачей: больница из-за катастрофы опустела. Черненко подмигнул Цыганкову, сделав выразительный жест в сторону двери.
Снаружи их ждала служебная машина. Они прыгнули в салон, машина сорвалась с места. Цыганков ласкал облупленные бока своей чашки:
— Чашка, чашечка, чашулечка… Саш, ты не смейся, я точно знаю: это Святой Грааль. Я из нее пил и на ноги встал. Я с ней ни за что не расстанусь, я беречь ее буду.
Черненко посмеивался, но необидно.
* * *
04— 08-2084, пятница
18:15 по иркутскому времени
Селенград
Илья ходил из угла в угол, как маятник. И думал только об одном: где Оля?
Бондарчук даже не стал пытаться вычислить ее местонахождение сканером. Она быстро избавилась от отражений, накрыла всю зону золотой вуалью. Илья понимал, что даже если б не вуаль, искать место входа бесполезно. Она из Южной Америки могла работать. Расстояния важны тем, кто имеет средний уровень. Обладатели высших ступеней к пространству уже невосприимчивы.
Робка Морозов и Савельев детонировали почти одновременно. Савельев вошел легко, будто всю жизнь этим занимался, а Робка погружался в Поле долго и трудно, но все-таки сумел. Три с половиной ступени. Его собственных, честных три с половиной ступени. Илья понял, что в действительности Робка ни разу до этого в Поле и не входил, на него Оля свое отражение вешала. Сейчас он еще сидел в Поле, Савельева уже вывели. Двоечка, как Лоханыч и предсказал. После своевременного выхода у Савельева даже еще чуток сил осталось, чтоб не провалиться в тяжелый сон сразу, а сидеть в офисе. Уже на положении зрителя.
Ушли в Поле индусы, отойдя подальше от размашисто работавшей Ольги — чтоб под руку не попасться. Долбили АЭС и заводы, чтоб не взорвались. Пост-корректировщики пока ждали. Из Сеула позвонили американцы, поздравили с инициацией высшего “рута” и поинтересовались: а нет ли у русских какого-нибудь особенного плана? Потому что американский план, разработанный Фростом, полетел к чертям уже три часа назад. А у русских есть всемогущий бог Авось, на которого они надеются, и который всегда им помогает. Савельев посмеялся и отправил им прогноз Скилдина. Американцы отзвонились через полчаса, поблагодарили, сообщили, что пока работают вдвоем, третий в резерве. И если что срочное… словом, беда общая… ну, они надеются, что совместными усилиями они справятся.
Еще раз позвонил Стайнберг, ни слова не сказал о том, что его план оказался непригодным. Строго осведомился, откуда взялся реал-тайм корректировщик высшей ступени, уж не с Венеры ли. Его успокоили, мол, наш, но в подробности посвящать не стали. Стайнберг сказал, что на данный момент достигнуто соглашение с правительствами всех стран об участии их корректировщиков в ликвидации глобального катаклизма. И все равно этого мало, думал Илья. Четверка пост-режима только у двух корректировщиков в мире — и оба они уже на месте. Ну, еще шестнадцать человек с трешками. Мало, слишком мало. Еще одна четверка необходима жизненно.
На физической карте бушевал шторм. После третьего толчка в Японии, не сильного, там Оля вовремя придавила, началась паника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55