– До сих пор воняет кладбищем. Ну, хватит нюни распускать! – прикрикнул на будущего компаньона Лось. – Петька сам нарвался! Вздумал дразнить льва, молокосос!
– Когда похороны?
– Тебе какая разница? Мы уже будем далеко. Да там и хоронить нечего.
Его разорвало гранатой на части.
Георгий Михайлович уже пожалел, что затеял этот разговор. Потапов обхватил руками голову и застонал.
– Нечего хоронить… – повторил он. – Ведь это страшное дело… Зачем я приехал сюда?..
– Слушай, не трепи мне мозги! Можно подумать, в твоей Америке ничего подобного не происходит…
Не обращая больше внимания на стоны и оханья американского бизнесмена, Георгий Михайлович принялся проверять содержимое своего саквояжа. Внимательно изучил новые документы и остался доволен.
В течение получаса босс изменился до неузнаваемости. Он принял душ, в два приема обрезал седые патлы, с помощью электробритвы избавился от рыжеватой щетины, буйно проросшей за последние сутки, еле затолкал в мусорное ведро старый, побитый молью свитер и потертые джинсы. В платяном шкафу его ждал новый костюм, купленный по случаю отъезда: синие брюки классического покроя, красная водолазка, фиолетовый с переливом пиджак. Солнцезащитные очки в виде двух черных капель, стекающих с могучего горбатого носа, довершили его туалет. С хипповским имиджем было покончено. Америка не для хиппарей!
– Не слишком ли броско в нашем положении? – засомневался Потапов, наблюдая за Лосем.
– Это только подчеркивает мою уверенность в успехе нашего предприятия!
– возразил тот. – Таким петухом меня вряд ли кто-нибудь узнает!
– И все-таки пластическая операция была бы куда надежней.
– В моем возрасте опасно ложиться под нож, – заметил Георгий Михайлович и немного погодя добавил:
– И так резко менять жизнь тоже ни к чему.
Не хотелось ему драпать в Америку. Не принимала его широкая русская натура заморского уклада.
Во дворе пансионата заработал мотор. Старый босс вздрогнул – этот звук он не мог перепутать ни с каким другим, так поет его любимая игрушка, стального цвета БМВ. Теперь ему показалось, что машина взывает о помощи. Может, встать и крикнуть в окно этому тупо-бородому Мише: «Отбой!»? Но не встал и не крикнул, а, наоборот, будто прирос к спинке дивана.
– Без пяти пять, – сообщил Потапов, взглянув на часы.
Дверь отворилась. Миша с неизменной зубастой улыбкой предупредил:
– Мы начинаем. Не желаете взглянуть на отъезжающих?
Со стороны могло показаться, что бородач издевается над ним, но Лось видел этого человека насквозь. Миша был просто неотесанным мужиком с садистскими наклонностями.
– Иди к черту! – проскрипел Георгий Михайлович.
Потапов подошел к окну, отдернул занавеску и стал комментировать:
– Вышли из подъезда. Твой подчиненный дает последние наставления. Что он им так долго втолковывает? А старичок не очень-то на тебя похож. Мог бы подыскать кого-нибудь понатуральней.
– Какая разница! – махнул рукой тот.
– Садятся в машину, – продолжал Потапов. – Поехали…
– Теперь наша очередь. Машину водить не разучился?
– У нас в Америке без машины – каюк!
– Что ты как попугай: Америка, Америка? Бизнесмен нахмурился и замолчал. Для них приготовили старенький, видавший виды «москвич».
– Ты что, специально его на свалке выкопал? – босс пнул ногой в бампер.
– Я подумал: зачем вам бросаться в глаза гаишникам? – пожал плечами Миша.
– Как раз такая трахома и привлекает внимание, идиот!
– Не будем спорить, – выступил в качестве арбитра Потапов. – В конце концов, тут рукой подать до аэропорта. – Ив качестве положительного примера первым открыл дверцу и уселся за руль. Ему не терпелось побыстрее удрать из этих мест, чтобы снова почувствовать себя свободным гражданином свободной страны.
– Держи! – С недовольным видом Лось передал бородачу ключи от кабинета и сейфа. Второй раз возникло желание послать все к чертовой матери, но теперь уже поздно, ведь те уехали. – Не вздумай выкинуть какой-нибудь финт! – предупредил на прощание босс, недоверчиво глядя в масляные глазки осведомителя, которого сам назначил распорядителем на собственных похоронах. – Я проверю!
– С Богом! – бросил на прощание Миша и долго махал им вслед рукой.
Когда пансионат исчез из виду, Георгий Михайлович приказал:
– Поедешь по Колымскому тракту!
– Зачем? – не понял компаньон.
– Там есть один хитрый поворот направо. Проселочная дорога, которая ведет прямо в аэропорт.
– Но ведь так ближе! – возмутился тот. – По Колымскому получится огромный крюк!
– Иногда бывает ближе то, что кажется дальше! – загадочно улыбнулся Лось.
– У тебя есть основания не доверять своему человеку? – встревожился Потапов.
– Оснований нет, но подстраховаться никогда не мешает. И потом, я не люблю действовать по чьей-то указке.
Он лукавил. Недоверие закралось в душу еще в клубе, когда бородач заикнулся о своей роли, отведенной в завещании. Второй раз он почувствовал что-то подозрительное, когда увидел машину, в которой они теперь выезжали на Колымский тракт. Не было никакой надобности подсовывать им эту трахому. И еще в голове без конца крутилась одна и та же фраза, оброненная Потаповым у окна, будто кто-то без конца включал магнитофонную запись: «А старичок не очень-то на тебя похож…»
Все это мелочи, пытался успокоиться босс, но чем дальше двигались они по Колымскому тракту, тем сильней становилась тревога. Хотелось курить. Он позволял себе иногда, в крайнем случае, выкурить одну сигаретку. Сейчас как раз был такой случай. Он полез в карман пиджака и даже зарычал от отчаяния, вспомнив о выманенном у него портсигаре. Мог бы обойтись без портсигара! Мало ли где я мог его оставить или потерять, размышлял босс. Что-то больно он был настойчив в отношении портсигара, этот козел! Прозрение вспыхнуло внезапно, как солнечный луч на дне колодца. На часах было сорок минут шестого. Что это значит? – спросил себя Георгий Михайлович. В половине шестого те должны были взлететь на воздух. Мы едем той же дорогой. И едем уже двадцать пять минут!
Видимость на дороге была прекрасная, но впереди ни дымка, ни какого другого намека на катастрофу. На спидометре – восемьдесят километров в час. Как ни торопится американский бизнесмен в свою свободную страну, но боится, что сцепление подведет. БМВ, конечно, преодолел этот участок гораздо быстрее.
По правую сторону тянулся бесконечный хвойный лес, по левую – картофельное поле с выкатившимся недавно из-за горизонта розовым шаром.
– Остановись! – крикнул босс.
– Что случилось?
– Мне надо выйти пописать, а то лес скоро кончится.
Машина остановилась.
– Не пойдешь со мной? – предложил он компаньону.
– У нас в Америке…
– Иди к черту! – хлопнул дверцей Лось, предварительно выудив из «москвича» свой саквояж.
Он быстро сбежал по невысокой насыпи и бросился к лесу. Добравшись до первых сосен, оглянулся. Потапов мирно сидел за рулем и пристально смотрел ему в спину, по-видимому, недоумевая, зачем тот прихватил с собой саквояж.
Георгий Михайлович стоял в обнимку с сосной и никак не мог отдышаться.
Он хоть и сомневался в своей жуткой догадке, но все же в последний момент крикнул Потапову:
– Беги, дурак!
Тот как-то неловко встрепенулся, открыл дверцу, но было уже поздно.
Потапов успел только поставить на землю ногу, как раздался оглушительный взрыв, и Лось своими глазами видел, как бизнесмена разорвало на части, и только нога в тяжелом американском башмаке так и осталась стоять на асфальте.
Черный дым косматым зверем поднялся к небу, пытаясь заглотить торчащий над полем розовый шар.
Босс опустился в траву, снял очки, вытер ладонью вспотевшее лицо.
– Ну и дурак! В наших местах один и тот же трюк два раза не проходит!
Эта назидательная речь адресовалась Потапову, будто он еще мог ее услышать.
Потом он встал, отряхнулся и углубился в лес.
Вечером того же дня Георгий Михайлович Лосев прилетел в Одессу. В аэропорту его встретила черная «Волга». И уже в машине ему предоставилась возможность обнять свою старуху и шепнуть ей тихонько на ухо:
– Америку я послал в задницу! Поживем пока здесь, а там видно будет!
Себе же еще в лесу дал клятву: «Я вернусь. Обязательно вернусь. Хотя бы для того, чтобы подпалить этому козлу его вонючую бороду!»
Миша дождался возвращения БМВ, которым распоряжался теперь по своему усмотрению. Выкинул оттуда старичка подставу с бриллиантовой серьгой в ухе.
Серьгу бородач не забыл реквизировать и сунул ее в карман пиджака, к золотому портсигару. «Пусть попробуют мне не поверить, что я, только я теперь являюсь преемником босса! – тешил он себя мыслью. – Только своему преемнику Лось мог подарить портсигар Мишкольца!»
– Трогай! – крикнул он шоферу.
– Куда?
– В резиденцию!
– А хозяин в курсе? – робко поинтересовался шофер.
Он плохо понимал, что происходит. Не проспав двух часов, он был разбужен бородатым прислужником босса. Тот сказал, что действует по заданию Лося. Приказал немедленно встать, умыться и отвезти какого маразматического старика, который всю дорогу только и делал, что расспрашивал про киносъемку, к Белому озеру. Там в магазинчике, что работает круглосуточно, бородач велел накупить продуктов, будто нельзя было дождаться восьми часов, когда откроется местный магазин. На обратном пути он спросил старика: «Вы что-нибудь понимаете?» Маразматик загадочно подмигнул и процитировал: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино!» Теперь же, не соизволив даже выгрузить продукты, ему приказывают ехать в резиденцию.
– Хозяин сбежал, – с трагическим видом сообщил бородач.
– Как сбежал?
– Как сбегают в Америку? – ответил вопросом на вопрос помощник, будто шофер был специалистом в этом вопросе.
– Что же теперь будет?
– Поживем – увидим…
Выезжая на Колымский тракт, водитель предупредил:
– На Колымском – авария. Могли перекрыть дорогу.
– Какая авария? – заинтересовался Миша.
– Похоже, «москвич» взорвался. Я на обратном пути проезжал мимо. Там милиция стояла.
– Такую стратегическую трассу вряд ли перекроют, – резонно заметил бородач, а между тем запаниковал: почему они изменили маршрут? И только вид взорванного «москвича» его немного успокоил.
В игральном зале клуба «Большие надежды» еще пылали страсти, когда Миша незаметно прошмыгнул на второй этаж и закрылся в кабинете Лося, из которого до сих пор не выветрился запах гари.
Он достал из сейфа конверт и трясущимися пальцами распечатал его.
Написанный от руки текст прыгал перед глазами, не давал сосредоточиться, сконцентрировать мысли.
"Я ушел, господа. Не надо обо мне сильно горевать, хоть и был я неплохим «отцом». Я старался быть справедливым. Может, кто-то посмеется в душе, припомнит какую-нибудь несправедливость с моей стороны. В конце концов Бог всех рассудит – и правых, и не правых.
Вы собрались здесь, в моем кабинете, чтобы выбрать нового хозяина.
Трудная задача, если учесть к тому же, что я всегда пренебрегал помощниками и относился к людям с большой осторожностью. Про каждого из вас я знаю очень много, куда больше, чем любой из вас обо мне, хотя я был на виду, а вы пребывали в моей тени. Не могу сказать, что это знание мне доставило большое удовольствие. Среди вас нет людей кристально чистых. Впрочем, то же самое я могу сказать и о себе. Как же быть, господа? Вы, конечно, возмутитесь и заявите, что вам не требуется кристально чистый хозяин, что это не главное качество для босса. Соглашусь. Разведу руками. И лишь осмелюсь спросить: а грязный босс вас у строит, господа? Тогда идите, поклонитесь в ножки гробовщику Поликарпу. Лучшей кандидатуры я не знаю.
Это все философия. Есть такая старческая болезнь. Вы, конечно, способны сами решать, без дедушки Лося, но предвижу разногласия и споры – от этого никто не застрахован. Однако споры могут привести к междоусобице. Это мы знаем не только из учебника истории, а на примере наших уважаемых соседей.
Поэтому прошу прислушаться напоследок к моему субъективному мнению.
Я хотел бы передать мою организацию, мое детище человеку, который на деле доказал свою преданность старому Лосю. Я говорю о президенте фирмы «Экстра ЕАК» господине Шаталине. Надеюсь, никто из вас не может усомниться в деловых качествах этого молодого человека? Он всем доказал, как высоко может подняться простой парень. Мне нравится, что при этом он честен и не идет на компромиссы, когда даже выгодное дело расходится с его представлениями о морали.
Впрочем, вам решать. Это мое последнее слово. Умолкаю навсегда.
Лосев".
– Старый осел! – перечитав несколько раз завещание, воскликнул Миша. – Какую ты роль отвел мне, неблагодарная скотина? Решил, что Шаталин возьмет меня в помощники? Дудки!
Бородач бросился к телефонному аппарату, начал судорожно тыкать в кнопки, потом крикнул в трубку:
– Срочно соедините меня с мэром! Ему ответили, что мэр еще спит.
– Разбудите! Это очень срочно! – Бородач назвал свою фамилию.
Ждать пришлось долго. Истекая потом и барабаня пальцами по столу, он снова и снова перечитывал завещание.
– Миша, ты что, охренел? – раздался сонный голос на другом конце провода, и последовал громкий зевок. – Еще нет восьми, мерзавец! Сегодня же воскресенье!
– Дело сделано, – произнес Миша, когда его перестали отчитывать, и добавил:
– Как вы просили.
– Молодец, – похвалил без особого воодушевления мэр, – но мог бы сообщить об этом попозже.
– Это еще не все. Я звоню из кабинета Лося. Он оставил завещание. Он предлагает в боссы Шаталина!
– Пусть он на том свете предлагает, – сострил мэр. – Об этом завещании еще кто-нибудь знает, кроме тебя?
– Нет.
– Уничтожь, и дело с концом.
– Уничтожить-то я уничтожу, но Шаталин…
– Забудь эту фамилию! – крикнул окончательно проснувшийся мэр. – Ты свое дело сделал, а Шаталин – это уже не твоя забота!
Бородач положил трубку, улыбнулся всеми зубами и принялся рвать на мелкие кусочки «последнее слово» босса.
Хромой сторож восставшего из праха, но пока еще не освященного монастыря был разбужен среди ночи громким стуком в деревянные ворота, окованные железом.
Открыл смотровое окошко, посветил фонариком. Отшатнулся. Лицо человека казалось мертвым: провалившиеся щеки, неподвижный взгляд. Сторож перекрестился и спросил:
– Тебе чего, мил человек?
Тот не ответил, только помялся на месте.
– Ты, наверно, в послушники наниматься пришел? – высказал предположение старик.
– В послушники… – пробормотал тот.
– А пораньше нельзя было? Ночь все-таки на дворе.
– Нельзя было… – эхом отозвался человек.
– Впущу, конечно, – покровительственно пообещал сторож, – не ночевать же тебе за воротами, на сырой земле. – И отпер засов.
– Спасибо… – как ветерок по листве, прошелестел тот.
– Чего уж там благодарить. – Хромой распахнул ворота. – Тут уже несколько человек живут. Собирается помаленьку братва! – Последнее слово его самого покоробило, и он снова перекрестился. – Бес иногда щекочет мне язычок!
Пришелец был одет, как подобает, во все черное.
– У тебя умер кто? – полюбопытствовал старик, запирая ворота.
– Умер… – снова превратился в эхо человек.
– Так я и понял. Сам-то на живого не похож. Сюда в основном такие и приходят. Полумертвецы. Правда, есть и другие, веселые, шебутные. Те, как правило, от армии отлынивают. Совсем еще отроки. А ты, по всему видно, повидал-таки жизнь.
Старику хотелось вызвать пришельца на откровенность, но тот не поддавался на хитрые уловки. Отчаявшись, сторож указал фонариком куда-то вглубь, в сторону от храма, где чернела невзрачная постройка.
– Тебе туда! Там всякого рода пришельцы живут, ждет поводыря послушное стадо! – Он даже заважничал от красивости собственных слов. – К ним и ступай!
Они тебя примут. Только постучись хорошенько, у них сон молодой.
Однако человек не сделал и шага в сторону указанного места.
– А храм открыт? – спросил он.
– Зачем тебе храм?
– Мне бы помолиться.
Сторож нехорошо посмотрел на пришельца.
– Ты что, мил человек, с печки упал? Храм не освящен. Как ты молиться будешь? Со дня на день владыку ждем.
– Мне все равно, – сказал тот таким отрешенным голосом, что старик сразу задумался о психическом состоянии странника, а задумавшись, испугался и решил не перечить.
– Хорошо, мил человек. Хочешь молиться – помолись. Я тебе открою.
Уже в храме, когда включил свет, всего одну люстру – зачем зря жечь электричество?! – сторож заметил в руке у пришельца небольшой коричневый чемоданчик. «Нет, он все-таки того, – подумал хромой. – Поперся с чемоданом в храм! Мог бы оставить у меня в каморке!»
– Я хочу побыть один, – озадачил его пришелец. «Оставлю его, а он иконостас попортит! – закралась недобрая мысль. – Чего можно ждать от сумасшедшего?»
– Я хочу остаться наедине с Богом! – твердо заявил тот.
– Только недолго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Когда похороны?
– Тебе какая разница? Мы уже будем далеко. Да там и хоронить нечего.
Его разорвало гранатой на части.
Георгий Михайлович уже пожалел, что затеял этот разговор. Потапов обхватил руками голову и застонал.
– Нечего хоронить… – повторил он. – Ведь это страшное дело… Зачем я приехал сюда?..
– Слушай, не трепи мне мозги! Можно подумать, в твоей Америке ничего подобного не происходит…
Не обращая больше внимания на стоны и оханья американского бизнесмена, Георгий Михайлович принялся проверять содержимое своего саквояжа. Внимательно изучил новые документы и остался доволен.
В течение получаса босс изменился до неузнаваемости. Он принял душ, в два приема обрезал седые патлы, с помощью электробритвы избавился от рыжеватой щетины, буйно проросшей за последние сутки, еле затолкал в мусорное ведро старый, побитый молью свитер и потертые джинсы. В платяном шкафу его ждал новый костюм, купленный по случаю отъезда: синие брюки классического покроя, красная водолазка, фиолетовый с переливом пиджак. Солнцезащитные очки в виде двух черных капель, стекающих с могучего горбатого носа, довершили его туалет. С хипповским имиджем было покончено. Америка не для хиппарей!
– Не слишком ли броско в нашем положении? – засомневался Потапов, наблюдая за Лосем.
– Это только подчеркивает мою уверенность в успехе нашего предприятия!
– возразил тот. – Таким петухом меня вряд ли кто-нибудь узнает!
– И все-таки пластическая операция была бы куда надежней.
– В моем возрасте опасно ложиться под нож, – заметил Георгий Михайлович и немного погодя добавил:
– И так резко менять жизнь тоже ни к чему.
Не хотелось ему драпать в Америку. Не принимала его широкая русская натура заморского уклада.
Во дворе пансионата заработал мотор. Старый босс вздрогнул – этот звук он не мог перепутать ни с каким другим, так поет его любимая игрушка, стального цвета БМВ. Теперь ему показалось, что машина взывает о помощи. Может, встать и крикнуть в окно этому тупо-бородому Мише: «Отбой!»? Но не встал и не крикнул, а, наоборот, будто прирос к спинке дивана.
– Без пяти пять, – сообщил Потапов, взглянув на часы.
Дверь отворилась. Миша с неизменной зубастой улыбкой предупредил:
– Мы начинаем. Не желаете взглянуть на отъезжающих?
Со стороны могло показаться, что бородач издевается над ним, но Лось видел этого человека насквозь. Миша был просто неотесанным мужиком с садистскими наклонностями.
– Иди к черту! – проскрипел Георгий Михайлович.
Потапов подошел к окну, отдернул занавеску и стал комментировать:
– Вышли из подъезда. Твой подчиненный дает последние наставления. Что он им так долго втолковывает? А старичок не очень-то на тебя похож. Мог бы подыскать кого-нибудь понатуральней.
– Какая разница! – махнул рукой тот.
– Садятся в машину, – продолжал Потапов. – Поехали…
– Теперь наша очередь. Машину водить не разучился?
– У нас в Америке без машины – каюк!
– Что ты как попугай: Америка, Америка? Бизнесмен нахмурился и замолчал. Для них приготовили старенький, видавший виды «москвич».
– Ты что, специально его на свалке выкопал? – босс пнул ногой в бампер.
– Я подумал: зачем вам бросаться в глаза гаишникам? – пожал плечами Миша.
– Как раз такая трахома и привлекает внимание, идиот!
– Не будем спорить, – выступил в качестве арбитра Потапов. – В конце концов, тут рукой подать до аэропорта. – Ив качестве положительного примера первым открыл дверцу и уселся за руль. Ему не терпелось побыстрее удрать из этих мест, чтобы снова почувствовать себя свободным гражданином свободной страны.
– Держи! – С недовольным видом Лось передал бородачу ключи от кабинета и сейфа. Второй раз возникло желание послать все к чертовой матери, но теперь уже поздно, ведь те уехали. – Не вздумай выкинуть какой-нибудь финт! – предупредил на прощание босс, недоверчиво глядя в масляные глазки осведомителя, которого сам назначил распорядителем на собственных похоронах. – Я проверю!
– С Богом! – бросил на прощание Миша и долго махал им вслед рукой.
Когда пансионат исчез из виду, Георгий Михайлович приказал:
– Поедешь по Колымскому тракту!
– Зачем? – не понял компаньон.
– Там есть один хитрый поворот направо. Проселочная дорога, которая ведет прямо в аэропорт.
– Но ведь так ближе! – возмутился тот. – По Колымскому получится огромный крюк!
– Иногда бывает ближе то, что кажется дальше! – загадочно улыбнулся Лось.
– У тебя есть основания не доверять своему человеку? – встревожился Потапов.
– Оснований нет, но подстраховаться никогда не мешает. И потом, я не люблю действовать по чьей-то указке.
Он лукавил. Недоверие закралось в душу еще в клубе, когда бородач заикнулся о своей роли, отведенной в завещании. Второй раз он почувствовал что-то подозрительное, когда увидел машину, в которой они теперь выезжали на Колымский тракт. Не было никакой надобности подсовывать им эту трахому. И еще в голове без конца крутилась одна и та же фраза, оброненная Потаповым у окна, будто кто-то без конца включал магнитофонную запись: «А старичок не очень-то на тебя похож…»
Все это мелочи, пытался успокоиться босс, но чем дальше двигались они по Колымскому тракту, тем сильней становилась тревога. Хотелось курить. Он позволял себе иногда, в крайнем случае, выкурить одну сигаретку. Сейчас как раз был такой случай. Он полез в карман пиджака и даже зарычал от отчаяния, вспомнив о выманенном у него портсигаре. Мог бы обойтись без портсигара! Мало ли где я мог его оставить или потерять, размышлял босс. Что-то больно он был настойчив в отношении портсигара, этот козел! Прозрение вспыхнуло внезапно, как солнечный луч на дне колодца. На часах было сорок минут шестого. Что это значит? – спросил себя Георгий Михайлович. В половине шестого те должны были взлететь на воздух. Мы едем той же дорогой. И едем уже двадцать пять минут!
Видимость на дороге была прекрасная, но впереди ни дымка, ни какого другого намека на катастрофу. На спидометре – восемьдесят километров в час. Как ни торопится американский бизнесмен в свою свободную страну, но боится, что сцепление подведет. БМВ, конечно, преодолел этот участок гораздо быстрее.
По правую сторону тянулся бесконечный хвойный лес, по левую – картофельное поле с выкатившимся недавно из-за горизонта розовым шаром.
– Остановись! – крикнул босс.
– Что случилось?
– Мне надо выйти пописать, а то лес скоро кончится.
Машина остановилась.
– Не пойдешь со мной? – предложил он компаньону.
– У нас в Америке…
– Иди к черту! – хлопнул дверцей Лось, предварительно выудив из «москвича» свой саквояж.
Он быстро сбежал по невысокой насыпи и бросился к лесу. Добравшись до первых сосен, оглянулся. Потапов мирно сидел за рулем и пристально смотрел ему в спину, по-видимому, недоумевая, зачем тот прихватил с собой саквояж.
Георгий Михайлович стоял в обнимку с сосной и никак не мог отдышаться.
Он хоть и сомневался в своей жуткой догадке, но все же в последний момент крикнул Потапову:
– Беги, дурак!
Тот как-то неловко встрепенулся, открыл дверцу, но было уже поздно.
Потапов успел только поставить на землю ногу, как раздался оглушительный взрыв, и Лось своими глазами видел, как бизнесмена разорвало на части, и только нога в тяжелом американском башмаке так и осталась стоять на асфальте.
Черный дым косматым зверем поднялся к небу, пытаясь заглотить торчащий над полем розовый шар.
Босс опустился в траву, снял очки, вытер ладонью вспотевшее лицо.
– Ну и дурак! В наших местах один и тот же трюк два раза не проходит!
Эта назидательная речь адресовалась Потапову, будто он еще мог ее услышать.
Потом он встал, отряхнулся и углубился в лес.
Вечером того же дня Георгий Михайлович Лосев прилетел в Одессу. В аэропорту его встретила черная «Волга». И уже в машине ему предоставилась возможность обнять свою старуху и шепнуть ей тихонько на ухо:
– Америку я послал в задницу! Поживем пока здесь, а там видно будет!
Себе же еще в лесу дал клятву: «Я вернусь. Обязательно вернусь. Хотя бы для того, чтобы подпалить этому козлу его вонючую бороду!»
Миша дождался возвращения БМВ, которым распоряжался теперь по своему усмотрению. Выкинул оттуда старичка подставу с бриллиантовой серьгой в ухе.
Серьгу бородач не забыл реквизировать и сунул ее в карман пиджака, к золотому портсигару. «Пусть попробуют мне не поверить, что я, только я теперь являюсь преемником босса! – тешил он себя мыслью. – Только своему преемнику Лось мог подарить портсигар Мишкольца!»
– Трогай! – крикнул он шоферу.
– Куда?
– В резиденцию!
– А хозяин в курсе? – робко поинтересовался шофер.
Он плохо понимал, что происходит. Не проспав двух часов, он был разбужен бородатым прислужником босса. Тот сказал, что действует по заданию Лося. Приказал немедленно встать, умыться и отвезти какого маразматического старика, который всю дорогу только и делал, что расспрашивал про киносъемку, к Белому озеру. Там в магазинчике, что работает круглосуточно, бородач велел накупить продуктов, будто нельзя было дождаться восьми часов, когда откроется местный магазин. На обратном пути он спросил старика: «Вы что-нибудь понимаете?» Маразматик загадочно подмигнул и процитировал: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино!» Теперь же, не соизволив даже выгрузить продукты, ему приказывают ехать в резиденцию.
– Хозяин сбежал, – с трагическим видом сообщил бородач.
– Как сбежал?
– Как сбегают в Америку? – ответил вопросом на вопрос помощник, будто шофер был специалистом в этом вопросе.
– Что же теперь будет?
– Поживем – увидим…
Выезжая на Колымский тракт, водитель предупредил:
– На Колымском – авария. Могли перекрыть дорогу.
– Какая авария? – заинтересовался Миша.
– Похоже, «москвич» взорвался. Я на обратном пути проезжал мимо. Там милиция стояла.
– Такую стратегическую трассу вряд ли перекроют, – резонно заметил бородач, а между тем запаниковал: почему они изменили маршрут? И только вид взорванного «москвича» его немного успокоил.
В игральном зале клуба «Большие надежды» еще пылали страсти, когда Миша незаметно прошмыгнул на второй этаж и закрылся в кабинете Лося, из которого до сих пор не выветрился запах гари.
Он достал из сейфа конверт и трясущимися пальцами распечатал его.
Написанный от руки текст прыгал перед глазами, не давал сосредоточиться, сконцентрировать мысли.
"Я ушел, господа. Не надо обо мне сильно горевать, хоть и был я неплохим «отцом». Я старался быть справедливым. Может, кто-то посмеется в душе, припомнит какую-нибудь несправедливость с моей стороны. В конце концов Бог всех рассудит – и правых, и не правых.
Вы собрались здесь, в моем кабинете, чтобы выбрать нового хозяина.
Трудная задача, если учесть к тому же, что я всегда пренебрегал помощниками и относился к людям с большой осторожностью. Про каждого из вас я знаю очень много, куда больше, чем любой из вас обо мне, хотя я был на виду, а вы пребывали в моей тени. Не могу сказать, что это знание мне доставило большое удовольствие. Среди вас нет людей кристально чистых. Впрочем, то же самое я могу сказать и о себе. Как же быть, господа? Вы, конечно, возмутитесь и заявите, что вам не требуется кристально чистый хозяин, что это не главное качество для босса. Соглашусь. Разведу руками. И лишь осмелюсь спросить: а грязный босс вас у строит, господа? Тогда идите, поклонитесь в ножки гробовщику Поликарпу. Лучшей кандидатуры я не знаю.
Это все философия. Есть такая старческая болезнь. Вы, конечно, способны сами решать, без дедушки Лося, но предвижу разногласия и споры – от этого никто не застрахован. Однако споры могут привести к междоусобице. Это мы знаем не только из учебника истории, а на примере наших уважаемых соседей.
Поэтому прошу прислушаться напоследок к моему субъективному мнению.
Я хотел бы передать мою организацию, мое детище человеку, который на деле доказал свою преданность старому Лосю. Я говорю о президенте фирмы «Экстра ЕАК» господине Шаталине. Надеюсь, никто из вас не может усомниться в деловых качествах этого молодого человека? Он всем доказал, как высоко может подняться простой парень. Мне нравится, что при этом он честен и не идет на компромиссы, когда даже выгодное дело расходится с его представлениями о морали.
Впрочем, вам решать. Это мое последнее слово. Умолкаю навсегда.
Лосев".
– Старый осел! – перечитав несколько раз завещание, воскликнул Миша. – Какую ты роль отвел мне, неблагодарная скотина? Решил, что Шаталин возьмет меня в помощники? Дудки!
Бородач бросился к телефонному аппарату, начал судорожно тыкать в кнопки, потом крикнул в трубку:
– Срочно соедините меня с мэром! Ему ответили, что мэр еще спит.
– Разбудите! Это очень срочно! – Бородач назвал свою фамилию.
Ждать пришлось долго. Истекая потом и барабаня пальцами по столу, он снова и снова перечитывал завещание.
– Миша, ты что, охренел? – раздался сонный голос на другом конце провода, и последовал громкий зевок. – Еще нет восьми, мерзавец! Сегодня же воскресенье!
– Дело сделано, – произнес Миша, когда его перестали отчитывать, и добавил:
– Как вы просили.
– Молодец, – похвалил без особого воодушевления мэр, – но мог бы сообщить об этом попозже.
– Это еще не все. Я звоню из кабинета Лося. Он оставил завещание. Он предлагает в боссы Шаталина!
– Пусть он на том свете предлагает, – сострил мэр. – Об этом завещании еще кто-нибудь знает, кроме тебя?
– Нет.
– Уничтожь, и дело с концом.
– Уничтожить-то я уничтожу, но Шаталин…
– Забудь эту фамилию! – крикнул окончательно проснувшийся мэр. – Ты свое дело сделал, а Шаталин – это уже не твоя забота!
Бородач положил трубку, улыбнулся всеми зубами и принялся рвать на мелкие кусочки «последнее слово» босса.
Хромой сторож восставшего из праха, но пока еще не освященного монастыря был разбужен среди ночи громким стуком в деревянные ворота, окованные железом.
Открыл смотровое окошко, посветил фонариком. Отшатнулся. Лицо человека казалось мертвым: провалившиеся щеки, неподвижный взгляд. Сторож перекрестился и спросил:
– Тебе чего, мил человек?
Тот не ответил, только помялся на месте.
– Ты, наверно, в послушники наниматься пришел? – высказал предположение старик.
– В послушники… – пробормотал тот.
– А пораньше нельзя было? Ночь все-таки на дворе.
– Нельзя было… – эхом отозвался человек.
– Впущу, конечно, – покровительственно пообещал сторож, – не ночевать же тебе за воротами, на сырой земле. – И отпер засов.
– Спасибо… – как ветерок по листве, прошелестел тот.
– Чего уж там благодарить. – Хромой распахнул ворота. – Тут уже несколько человек живут. Собирается помаленьку братва! – Последнее слово его самого покоробило, и он снова перекрестился. – Бес иногда щекочет мне язычок!
Пришелец был одет, как подобает, во все черное.
– У тебя умер кто? – полюбопытствовал старик, запирая ворота.
– Умер… – снова превратился в эхо человек.
– Так я и понял. Сам-то на живого не похож. Сюда в основном такие и приходят. Полумертвецы. Правда, есть и другие, веселые, шебутные. Те, как правило, от армии отлынивают. Совсем еще отроки. А ты, по всему видно, повидал-таки жизнь.
Старику хотелось вызвать пришельца на откровенность, но тот не поддавался на хитрые уловки. Отчаявшись, сторож указал фонариком куда-то вглубь, в сторону от храма, где чернела невзрачная постройка.
– Тебе туда! Там всякого рода пришельцы живут, ждет поводыря послушное стадо! – Он даже заважничал от красивости собственных слов. – К ним и ступай!
Они тебя примут. Только постучись хорошенько, у них сон молодой.
Однако человек не сделал и шага в сторону указанного места.
– А храм открыт? – спросил он.
– Зачем тебе храм?
– Мне бы помолиться.
Сторож нехорошо посмотрел на пришельца.
– Ты что, мил человек, с печки упал? Храм не освящен. Как ты молиться будешь? Со дня на день владыку ждем.
– Мне все равно, – сказал тот таким отрешенным голосом, что старик сразу задумался о психическом состоянии странника, а задумавшись, испугался и решил не перечить.
– Хорошо, мил человек. Хочешь молиться – помолись. Я тебе открою.
Уже в храме, когда включил свет, всего одну люстру – зачем зря жечь электричество?! – сторож заметил в руке у пришельца небольшой коричневый чемоданчик. «Нет, он все-таки того, – подумал хромой. – Поперся с чемоданом в храм! Мог бы оставить у меня в каморке!»
– Я хочу побыть один, – озадачил его пришелец. «Оставлю его, а он иконостас попортит! – закралась недобрая мысль. – Чего можно ждать от сумасшедшего?»
– Я хочу остаться наедине с Богом! – твердо заявил тот.
– Только недолго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49