Как я уже сказал, ты не моя собственность. Я тоже не твоя собственность. Мы оба свободны, как воздух. Никаких обязательств друг перед другом. Я надеюсь, ты поняла это с самого начала, поскольку ты современная женщина. Так что я надеюсь, что ты правильно отнесешься к тому, что я должен тебе сказать.
Но Гай заговорил о другом:
– Если нам не удастся прожить еще двое суток без какой-нибудь серьезной драмы, то мы по крайней мере сделаем все, чтобы избежать этого.
Например, мы с тобой порываем отношения, и ты ближайшим рейсом возвращаешься домой?
– Например? – спросила Клодия. – Кейт и ее мать, кажется, угомонились, и я не вижу ничего такого, что могло бы нарушить брачную церемонию, разве что один из них сбежит из-под венца.
– Этого не случится, – сказал Гай.
– Ты так думаешь?
– Они уже давно приняли решение.
– Вот именно.
Они на мгновение замолчали, и в наступившей тишине слышались только звуки лягушачьего хора да шелест волн, набегавших на берег.
Клодия чуть не плакала. Она и хотела, чтобы Гай высказал все и поставил точку, и одновременно не желала слышать того, что он скажет.
Напряжение нависло над ними, как облако ядовитого газа, и Клодия в конце концов не выдержала.
– Я возвращаюсь, – сказала она, вскакивая на ноги. – А ты, если хочешь, оставайся здесь.
Гай сразу же заметил раздражение в ее голосе.
– Ты хочешь сказать, что тебе лучше побыть одной?
– Почему ты говоришь за меня?! Ты это хотел услышать?
– Я не говорил за тебя!
– Говорил! – Клодия быстро пошла в сторону гостиницы. – Поступай как хочешь, Гай. Мне уже все равно.
Он догнал ее.
– Как прикажешь тебя понимать?
– Никак. Я, пожалуй, пойду и найду этого итальянца. Скажу ему, что прихожусь тебе дальней родственницей. С тобой сегодня не слишком весело.
Гай остановился.
– Клодия…
– Ах, отстань от меня, – пробормотала она, чуть не плача. Не успела Клодия сделать и трех шагов, как он снова был рядом.
– Ради Бога, не будем ссориться. Особенно на глазах у всех.
– Кто ссорится?
В ответ Гай только тяжело вздохнул.
Когда они вернулись, родители Кейт уже отправились спать, а сама она с Полом и Том с Джесс еще сидели и над чем-то смеялись.
Все они, как по команде, вопросительно взглянули на Гая с Клодией.
– Чем это вы занимались? – шаловливо спросила Кейт.
– Любовались морем, – ответила Клодия и притворно зевнула. – Я что-то устала. Гай, не дашь мне ключ? Я, пожалуй, пойду и лягу. – Она демонстративно поцеловала его на прощание. – Дверь оставить открытой?
– Лучше запрись, – ответил он. – Если заснешь, я возьму запасной ключ у дежурного.
Весело улыбнувшись, Клодия сказала, обращаясь ко всем присутствующим:
– Всем спокойной ночи. Приятных сновидений. – И ушла.
Гай пришел минут через двадцать.
– Ты не спишь? – очень тихо спросил он.
Клодия уже выключила свет, но Гай приоткрыл дверь ванной, включив свет там. При таком скудном освещении было нетрудно притвориться спящей – надо было лишь равномерно дышать и следить за тем, чтобы не дрожали веки. Клодия почувствовала, что он смотрит на нее, потом услышала, как он раздевается и чистит зубы.
Гай скользнул под одеяло рядом с ней, но не обнял, как обычно, и не прижался всем телом. Он лежал на спине, и Клодия знала, что он уставился в потолок.
Гай долго лежал так, и Клодия впервые в жизни порадовалась тому, что не умеет читать мысли. Уже засыпая, она услышала, как он пробормотал: «Господи, что мне делать?» – потом все-таки повернулся к ней и обнял одной рукой.
Притворяясь спящей, она стряхнула с себя его руку, как будто ей приснилось что-то страшное. Гай убрал руку, повернулся на другой бок и затих.
Клодия проснулась в 6.20 утра, но Гая уже не было рядом. Она на цыпочках подошла к балконной двери и раздвинула шторы. На балконе его тоже не было. Должно быть, Гай уже ушел к морю. Первые два дня, когда они еще жили по лондонскому времени, которое на пять часов отличалось от местного, они просыпались очень рано и перед завтраком совершали дальние прогулки вдоль берега.
В 7.30 принесли завтрак, а Гай все не возвращался. Веселый официант накрыл стол на балконе, расставив манго, блинчики, бекон, кофе и поджаренные хлебцы, и туда слетелось множество маленьких птичек, которые весело щебетали, рассевшись на шероховатом камне стены в ожидании крошек.
Клодия завтракала в одиночестве. Скорее, не завтракала, а клевала что-то. А потом сидела не шевелясь и наблюдала, как маленькие желтые пташки приканчивают ее манго и лакомятся сахаром из сахарницы.
В 8.30 в дверь постучали.
Пришла горничная в розовой униформе. Она принесла платье на плечиках, обернутое прозрачным пластиком.
– Платье, которое вы отдавали гладить.
Платье с широкой пышной юбкой даже отдаленно не напоминало ни один туалет из ее гардероба.
– Это не мое, – сказала Клодия, покачав головой. – Должно быть, на нем ошибочно проставили номер моей комнаты.
Через пять минут появился Гай. У него были мокрые не только волосы, но и шорты и тенниска.
– Где ты был? – спросила она, не зная, то ли сердиться, то ли плакать.
Гай был предельно напряжен и напоминал фейерверк, к фитилю которого уже поднесли спичку и который готов с минуты на минуту взорваться.
– Гулял, – ответил он, взъерошив пальцами волосы. – Я забрел дальше, чем предполагал, и хотел добраться обратно на маленьком катере, но у него где-то возле Сэнди-лейн кончился бензин.
Неожиданно в нем будто что-то прорвалось.
– Клодия, мне нужно поговорить с тобой.
– Я собираюсь принять душ.
– Не имеет значения. Мне обязательно нужно поговорить с тобой. – Схватив за руку, Гай потащил ее к кровати и усадил. – Мне нужно кое-что сказать тебе. Я уже несколько дней пытаюсь начать разговор, но…
О Господи. Только не сейчас. Я этого не вынесу.
Она еще никогда не видела его в таком состоянии. Гай шагал из угла в угодно комнате, ероша волосы. В его годосе появились страдальческие нотки.
– Я, наверное, сошел с ума. Мне сначала казалось, что не возникнет никаких проблем, но, видимо, я слишком многое принимал как само собой разумеющееся. Боже мой, я даже не спросил тебя! Но ты не беспокойся, нам не обязательно это делать, я могу сказать всем, что все отменяется. И если ты скажешь, чтобы я убирался ко всем чертям, я тебя пойму. Бог знает, что ты могла подумать после моего вчерашнего поступка… я, должно быть, совсем спятил, если подумал, что ты захочешь…
Гай сбивчиво бормотал о чем-то еще, а Клодия с удивлением смотрела на него, ничего не понимая.
– Что я захочу? – едва дыша, спросила она.
Глава 19
Лицо Гая выражало почти комическое отчаяние.
– Это неслыханная наглость с моей стороны… не знаю даже, что на меня нашло. Я организовал все, вплоть до мелочей. Я все предусмотрел, только не сделал тебе предложения.
Впервые в жизни Клодия чуть не потеряла сознание.
Две минуты спустя, когда до нее окончательно дошел смысл сказанного, она оказалась в его объятиях. Они поцеловались, и Клодия призналась ему в своих подозрениях. Потом они оба смеялись и плакали одновременно.
Господи. Разве я смогу разочаровать его в такой момент?
– Гай, я хочу этого больше всего на свете, – сказала Клодия нерешительно. – Но я так не могу. Если я лишу свою маму этого второго по значению великого дня в ее жизни, она никогда и ни за что меня не простит.
Синие глаза Гая искрились, как воды Карибского моря под солнцем.
– Это единственное препятствие?
– Да, но…
– Тогда забудь о нем. – Он прикоснулся губами к ее лбу. – Чтобы его устранить, у меня в заднем кармане брюк имеется волшебная палочка.
Всю остальную часть дня Клодия словно плавала на облаке в брызгах розового шампанского, то смеясь, то плача, а иногда делая и то и другое одновременно.
– Я думаю, что это самая романтическая история в мире, – вздохнув, сказала Джесс, когда они – Джесс, Кейт и Клодия – лежали возле бассейна.
Солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву, пятнами падали на поверхность воды. Кроны кокосовых пальм лениво колыхались на ветерке, налетавшем с моря. Где-то ворковали голуби.
– Об этом знали только Кейт и Пол.
– Я чуть не умерла от того, что нельзя было обо всем рассказать тебе, – пожаловалась Кейт. – Ведь мне пришлось молчать с тех самых пор, как мы вместе ужинали в «Белом лебеде», помнишь? Когда он все-таки решился сюда приехать?
Это было почти месяц назад…
– Значит, именно там вы все и затеяли? В «Белом лебеде»? – Кейт кивнула.
– Ты вышла в туалет, а я к тому времени уже выпила три коктейля с джином и высказывала какие-то дурацкие замечания относительно сдвоенных свадеб. Пол тогда пнул меня под столом и сказал: «Угомонись, Кейт, дай людям возможность самим решать свои проблемы». Но мы оба заметили, как у Гая загорелись глаза. Он сказал, что и сам подумывал об этом, а я чуть с ума не сошла от радости. Но Пол велел, чтобы я заткнулась. Тогда Гай спросил, – как мы думаем, успеет ли он все организовать за такое время, а потом ты вернулась за стол, и нам пришлось притвориться, будто мы говорим о чем-то другом.
У Клодии от удивления округлились глаза.
– Правда, вы говорили тогда о результатах дополнительных выборов. Мне еще показалось странным, что вы с таким пылом обсуждаете подобный вопрос.
Кейт фыркнула.
– А мне показалось, что мы прекрасно разыграли сцену. Идея с сюрпризом для тебя отчасти принадлежит мне. Поскольку мне было известно, что ты с ума сходишь по Гамильтону, а он явно без ума от тебя, я сказала ему, что ты обожаешь сюрпризы и что из этого может получиться такой сюрприз, каких свет еще не видывал. Короче говоря, ни один из нас не нашел в этой затее никаких изъянов. Но для того чтобы получился настоящий сюрприз, всем предписывалось молчать об этом до сегодняшнего дня.
– Гай рассказал мне, – кивнула Клодия, у которой перехватило горло. – Он все продумал в деталях. Он должен был пригласить меня перед завтраком на прогулку, раскрыть передо мной все карты, а потом заказать завтрак с шампанских в номер и сказать, что у него в кармане случайно оказалась парочка обручальных колец.
– Черт возьми, как романтично! – снова вздохнула Джесс. – Только я бы, случись такое со мной, начала бы не с шампанского. Пока я не выпью чашечку чая, со мной бесполезно разговаривать.
Кейт усмехнулась с довольным видом, но глаза Клодии увлажнились.
– Бедненький Гай. После всех его трудов…
– Но ведь даже самые лучшие планы иногда дают сбой, – вздохнула Кейт. – Все шло хорошо до дня накануне отъезда, а потом его начали одолевать всякие тревожные мысли. Ему стало казаться, что ты разозлишься, сочтешь это наглостью с его стороны и так далее и тому подобное. Я без конца убеждала его, что ты будешь на седьмом небе от счастья, но он не желал этому верить. А вчера, когда ты так расстроилась, подслушав телефонный разговор…
– Мне теперь очень стыдно, – призналась Клодия. – Откуда же мне было знать, что он разговаривал с Кейт, которая умоляла его открыться мне!
– А после того, как он организовал приезд сюда твоих родителей… – продолжала Кейт.
– Не говоря уже о его отце и матери. И Аннушке, – подхватила Клодия, – неудивительно, что он был в таком взвинченном состоянии. А вдруг я бы ему отказала?
Все разразились таким смехом, что проходивший мимо официант спросил, улыбнувшись:
– Вас развеселил коктейль «Фьюзи нейвел»? Не желают леди повторить?
– Лучше не надо, – сквозь смех сказала Кейт. – У вас все коктейли убойные, а моей подруге сегодня предстоит впервые встретиться со своей свекровью.
– Вот как? – воскликнул официант. – Не бойтесь, леди. Она будет вести себя миролюбиво. Все умиротворяются, как только попадают на Барбадос. Здесь вода, говорят, обладает особыми свойствами.
Клодия мечтательно наблюдала за крошечными птичками, которые, трепеща крыльями, зависали в воздухе вокруг куста, усыпанного красными цветами, по форме напоминающими колокольчики.
– Интересно, что сказали на все это мама и папа, – задумчиво сказала она. – Ты ведь, наверное, первая сообщила им эту новость?
– Да. Гай решил, что так будет лучше, – сказала Кейт. – Твоя мама оправилась от потрясения секунд через десять. Гай, наверное, сумел произвести на нее благоприятное впечатление, когда ты брала его с собой в Испанию на уик-энд.
– Да уж, в этом он, несомненно, преуспел. – В памяти Клодии возникла четкая картина первых минут наедине с матерью. Та затащила дочь на кухню и прошептала: «Должна признаться, дорогая, он показался мне очаровательным. Это у вас серьезно?»
– Правда, твой отец был более осторожен в оценке, – продолжала Кейт, – но нам – мне, Гаю и твоей матери – удалось общими усилиями уломать его. Я потратила уйму времени, выбирая для тебя платье, так что имей в виду, если оно тебе не понравится, я тебя убью. Ума не приложу, как вышло, что я написала на нем неправильный номер комнаты! Наверное, во всем виноваты несколько выпитых «Больших бамбуков».
К ним подошел Гай в темно-синих шортах и белой тенниске.
– Я еду в аэропорт, – сказал он, наклоняясь, чтобы поцеловать Клодию.
– Может быть, мне все-таки поехать вместе с тобой?
– Нет, останься и отдохни. – Клодия посмотрела ему вслед.
– Мне ужасно неловко, – сказала она. – Позднее мы должны снова ехать в аэропорт встречать моих родителей и Аннушку. Ему придется провести в такси полдня.
– Ничего, – успокоила ее Кейт. – Когда им приходится что-нибудь организовывать, они чувствуют себя полезными. А нам надо поберечь силы, чтобы завтра предстать в полном блеске, так чтобы наши матери прослезились, радуясь за нас. И если уж мы заговорили о матерях, то, мне кажется, его мать должна тебе понравиться. Правда, это не имеет большого значения, поскольку она живет в Бостоне и едва ли будет возникать каждые пять минут и учить тебя, как готовить яичницу.
К большому облегчению Клодии, мать Гая ей сразу же понравилась. Сэйра была очень похожа на него – элегантная, обаятельная и отнюдь не назойливая.
Ее собственная мать всю дорогу от аэропорта тараторила без умолку.
– Ну что ж, дорогая, – сказала она, как только они остались одни. – Ты всегда говорила, что не выносишь скучных, предсказуемых мужчин. Не скрою, я предпочла бы, чтобы церемония бракосочетания состоялась по всем правилам, в церкви, но если ты счастлива…
– Но это будет церковная церемония, мама, только в несколько нетрадиционном стиле. Сюда специально приедет викарий англиканской церкви. А алтарь, сплошь покрытый цветами, здесь сооружают в саду.
– Ну и хорошо. Мне бы только сделать красивые фотографии, чтобы показать в клубе любителей бриджа.
Мать Кейт нашла союзницу в лице Маргарет Мейтленд.
– Я им сказала, чтобы ни в коем случае жених и невеста не спали в одной комнате накануне свадьбы, – решительно заявила она, когда женщины сидели в саду перед ужином. – Это очень плохая примета.
– Вы совершенно правы, – поддержала ее Маргарет Мейтленд. – Этого никак нельзя допустить.
– В конце концов все получилось как следует, – продолжала мать Кейт. – Две невесты будут спать в одной комнате, а два жениха – в другой. Заметьте, я бы ничуть не удивилась, если бы они потом поменялись местами. Так что для большей верности нам, пожалуй, следует их покараулить.
– Не обращайте на это внимания, – сказал отец Клодии. – Давайте-ка лучше выпьем за здоровье счастливых пар.
– И за мою соблазнительную мачеху, – добавила Аннушка, улыбнувшись Клодии. – Как подумаю о том, сколько противных женщин претендовало на это место, мне хочется поздравить себя со счастливым избавлением.
– Еще парочка снимков, дорогая, – сказала мать Клодии. – Кстати, и пленка кончается.
– Ох, мама, ты уже сделала несколько сотен снимков! – Гай улыбнулся.
– Доставь ей удовольствие, – прошептал он. – Она ради нас приехала сюда, и еще несколько снимков не убьют нас.
Солнце клонилось к закату. Уже были сделаны фотографии в саду, у покрытого цветами алтаря, с каждым мыслимым человеком, включая официантов и водителя катера, заглянувшего сюда, чтобы пожелать счастья молодоженам. Гости веселились в саду, где ромовый пунш и шампанское лились рекой.
– Должна признаться, твое платье оказалось очень удачным, – сказала мать Клодии, наверное, в сотый раз.
Платье простого покроя, без бретелей, было из шуршащего кремового шелка с пышной юбкой до щиколоток. Голову Клодии украшал веночек из цветов, изготовленный местным парикмахером.
Единственным ювелирным украшением была нитка натурального жемчуга, презентованная Гаем в качестве свадебного подарка. Еще одним его подарком были подвязки из голубых шелковых незабудок, настолько очаровательные, что их жаль было прятать под юбкой. Кейт немедленно потребовала, чтобы Клодия обнажила бедро и позволила запечатлеть их великолепие.
Гай взглянул на ее босые ноги с розовыми ноготками.
– Я так и знал, что забуду что-нибудь важное, – сказал он, скорчив гримасу. – Но из тебя, ей-богу, получилась прекрасная босоногая невеста!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37